Добрый и щедрый человек

22 апреля 1813. Вечер, чуть позже. «Она сказала, что верит мне. И больше не считает, что я предал её во время войны… Но, если это правда, почему же она столь отчаянно противится?» — думал Драко.  — Если ты веришь мне, почему тогда поступаешь так, словно всё ещё ненавидишь? — Потому что вы всё время лгали, а ведь, когда мы сочетались браком, обещали, что больше ни единого раза не обманете меня. — Я не лгал тебе, жена! — возмутился он. Гермиона попыталась сесть, но Драко удержал её, мягко подтолкнув обратно на постель. — Не пытайся двигаться. Ты всё ещё очень слаба. — Я не хочу вспоминать о прошлом. Зачем? Это ничего не изменит, — она снова попыталась сесть, хотя и понимала, что сопротивление бесполезно. Он тяжело вздохнул, по-прежнему удерживая её плечи прижатыми к подушке, и заверил: — С нашей первой встречи я слишком часто обижал тебя, но сегодня постараюсь ничем не расстраивать. Обещаю. Я не требую объяснений. Тем не менее твёрдо настаиваю на том, что ни разу не обманул тебя с тех самых пор, как мы поженились. Я люблю тебя, Гермиона. На самом деле люблю. Ещё со времён войны. Как убедить тебя в этом? Как заставить понять, что и ты отвечаешь мне взаимностью? Она заплакала, и, возненавидев себя за то, что снова огорчил её, Драко торопливо добавил: — Ну, не хочешь вспоминать, как мы влюбились друг в друга, и ладно! Не вспоминай! — Я не любила вас тогда! — Ты, может быть, не любишь меня сейчас, но в то время точно была ко мне неравнодушна, — заявил Малфой, и в голосе проскользнули знакомые нотки самодовольства. — Я же не глупец какой-то. Гермиона снова отвернулась к стене, заявив: — Спорное утверждение. Он мягко рассмеялся. — Я так рад, что ты чувствуешь себя лучше и уже в состоянии снова жалить меня язвительными замечаниями, любовь моя… жена моя… Она невольно откликнулась на этот призыв и повернулась к нему. Драко встал и пошёл к дверям, собираясь покинуть комнату, но на пороге обернулся. — Отдохни пока. У нас ещё будет достаточно времени, чтобы поговорить обо всём. А завтра, возможно, у тебя получится подняться с постели. Он вышел, но уже в коридоре разобрал тихие слова: — Я не любила тебя в военные годы. Нет… Драко устало прислонился к двери и опустил голову. Он не знал, сколько ещё сможет вытерпеть. Потому что если Гермиона на самом деле говорит правду, если она не любила и не любит его, значит свет не видывал более наивного глупца. Он уже собрался уходить, когда услышал долгожданное признание: — Тогда ты мне только начал нравится, может быть, я даже увлеклась тобой, но полюбила, по-настоящему полюбила той ночью, когда ты украл мою книгу. Жаль, что всё между нами оказалось ложью. Я была такой глупой и доверчивой в то время… Драко кинулся обратно в комнату, чем удивил её, и горячо заверил: — Нет, ты не глупая! «Откуда она узнала, что я — тот самый разбойник?» — пытался понять он. — Не стоит меня утешать. Я была глупа, потому что влюбилась в притворщика, ведь под маской скрывался ненастоящий ты, — возразила Гермиона. 16 июля 1812 года. Встреча в доме мачехи На следующее утро Билл Уизли сообщил Гермионе, что мачеха вызывает её к себе и очень срочно. Миссис Грейнджер попросила его и свою старшую дочь сопровождать падчерицу. Гермиона оделась быстро, как только смогла, и вся честная компания, воспользовавшись каретой брата, тут же отправилась в маггловскую часть Лондона. Перешагнув порог дома вдовы Грейнджер, они оказались чрезвычайно удивлены, так как наткнулись на сидящих в гостиной Гарри Поттера и Рона Уизли. Увидев Гермиону, те дружно поднялись с кресел. Мистер Поттер поприветствовал её поцелуем в щёку и услышал в ответ радушное: — Так приятно видеть тебя, Гарри. Потом наступила очередь мистера Уизли. Одарив братским поцелуем и дружески сжав его руку в своей, Гермиона добавила: — И тебе я тоже рада, Рон. — Почему мы здесь: вот что я хотел бы знать, — заметил Гарри. В это время Флер и Билл Уизли в соседней комнате отдавали распоряжения дворецкому, поэтому удовлетворить любопытство мистера Поттера не имели возможности, а Гермиона лишь выразительно взглянула на него и пожала плечами. Дружеское трио не успело больше и слова произнести, потому что в комнату вбежала Габи и воскликнула: — Ах, всё это ужасно романтично, не правда ли? Недоумённо нахмурившись, мисс Грейнджер строго взглянула на девушку и поинтересовалась: — Что «это»? — Ах, Гермиона, ты хочешь сказать, что мама ещё ни о чём с тобой не говорила? — удивилась Габи. В это мгновение из библиотеки, держа жену за руку, выскочил взъерошенный Билл Уизли, и возмущённо завопил: — Ни за что! Не бывать этому, пока я жив! Переглянувшись в замешательстве, трое друзей, не сговариваясь, бросились в фойе. — Подойди, Гермиона! — попросил зять, протягивая ей свободную руку. — Всё решено, Билл, — прозвучал решительный голос вышедшей следом миссис Грейнджер. — Брачный контракт уже подписан, и лицензия на заключение союза выдана. Он предложил невероятно щедрую сумму денежного содержания, и я предоставила ему неограниченный доступ к приданому. — Но ведь теперь я старший мужчина из списка её родственников! — возмутился Билл. — Может и так, вот только министерские клерки с тобой не согласны. По их словам в роду Грейнджер не осталось более мужчин-наследников, поэтому обязанность принимать подобные решения легла на меня. Гермиона ещё даже не совершеннолетняя: двадцать один год ей исполнится только спустя несколько месяцев, поэтому, как действующий опекун, я сделала выбор за неё, — хладнокровно парировала вдова. — Будь благоразумен, Билл. Это невероятно удачная партия. Да она как сыр в масле кататься будет, к тому же будущий жених — представитель древнего чистокровного рода! Страшная слабость внезапно сковала тело Гермионы. Гарри мгновенно бросился к миссис Грейнджер и взволнованно воскликнул: — К чему вы клоните, мадам? Отпустив ладонь мужа, Флёр взяла под руку младшую сестру и велела: — Пойдем, Габи, — затем, укоризненно взглянув на мать, добавила: — Вам следовало посоветоваться с Биллом по этому вопросу, мама. Вы поступили просто ужасно… и недостойно. Я разочарована вами! И сёстры покинули фойе, чинно поднявшись по лестнице на второй этаж. — Прошу вас… — пролепетала Гермиона. — Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — Всё случилось немного не так, как было задумано, — отозвалась мачеха. — Сегодня утром я послала за Биллом и Флёр. И не знала, что они приведут тебя, Гермиона. В письме я попросила их организовать всё так, чтобы ты прибыла на полчаса позже их. Но я послала за вашими друзьями сразу же, как только Флёр сообщила, что Билл взял тебя с собой и направляется ко мне. — Скажите, наконец, чего ради нас всех здесь собрали? — взмолился Рон. Билл практически зарычал в ответ: — Почтенная тёща прислала мне сегодня утром совой письмо, в котором сообщила, что подписала контракт на обручение Гермионы. Только, видимо, забыла упомянуть второе заинтересованное в этом браке лицо. Уверен, она умолчала о нём нарочно. Гермиона ахнула. Билл сочувственно взглянул на неё и попытался оправдаться: — Клянусь, она никогда до сего дня не говорила мне о том, кого прочит тебе в мужья. Миссис Грейнджер написала, что хочет видеть меня и Флёр, чтобы нам первым рассказать об этом в подробностях, но я предупредил, отправив совой записку, что мы приедем все вместе, поскольку событие касается тебя непосредственно. Вскинув руку, словно пытаясь удержать рвущееся из груди сердце, Гермиона медленно пятилась назад. — С кем я помолвлена? — непослушными губами спросила она и, спиной ощутив прикосновение к чьему-то тёплому телу, замерла. Прежде чем стоящий позади человек ответил, по выражению лиц друзей она уже поняла, кто это, и тут же услышала: — Со мной, миледи. Земля стремительно уходила у неё из-под ног. «Нет, этого не может быть… За что эта женщина так поступила со мной?» Медленно, словно во сне, она развернулась и взглянула в лицо Драко Малфою. Так же медленно сглотнула и, зажмурившись, сжала кулаки, сумев выдавить перехваченным горлом лишь одно слово: — Нет, — а затем выбежала из дома. К счастью, никто не стал её преследовать.

***

Спустя час в абсолютном одиночестве она всё ещё сидела в маггловском парке, наблюдая за движением нарядных карет, экипажей и конных всадников, катавшихся по ближайшим аллеям. Казалось, все вокруг задались целью поразить окружающих, ослепить показной мишурой и лоском. Мужчины, фланировавшие в модных пальто и шляпах, в начищенных до зеркального блеска башмаках и шёлковых жилетах всевозможных расцветок. Катавшиеся в прекрасных открытых экипажах, запряжённых лоснящимися, холёными лошадьми или сидевшие верхом на чистокровных изящных жеребцах, они заинтересованно приподнимали шляпы при виде дам, включая и Гермиону. Женщины, гулявшие небольшими группками, прикрываясь зонтиками и причудливыми шляпками, украшенными то лентами, то сине-зелёными страусиными перьями, улыбались мужчинам скромно, но глаза говорили совсем другое: «Я готова, лишь позови». Эта выставка тщеславия и бесстыдства вызывала брезгливость и тошноту. Зато, по крайней мере, она помогла хотя бы на время забыть о том, что Гермиона оказалась в затруднительном положении, из которого пока не знала, как выбраться. Она встала со скамейки и медленно побрела куда глаза глядят. Подошла к небольшому каменному мостику и посмотрела на воду. Воспоминания о первой встрече с ним во время войны нахлынули непрошено, затопили все её мысли. В тот день Гермиона собирала хворост. Гарри и Рона не было рядом уже несколько дней, хотя они обещали, что вернутся спустя сутки. Из-за этого она волновалась и вела себя недопустимо небрежно и безрассудно. Ей следовало оставаться в скрытой заклинанием палатке, ведь там было безопасно, но разгар зимы сделал своё дело, и Гермиона, ужасно закоченев, отчаянно нуждалась в дровах для костра и кипятке, поэтому рискнула выбраться из надёжного укрытия. Именно в этот момент Малфой и нашёл её.

***

Драко наблюдал за ней целый час, прежде чем решил наконец обозначить своё присутствие рядом. Гермиона проявила опасную безответственность: она открыто, не применяя защитные заклинания, собирала ветки, потом зачерпнула воды, а затем просто села у реки, оставив на берегу ведро и хворост, и просто уставилась на воду. «Как она могла забыть о подстерегающей опасности?» — мысленно возмутился Малфой. Он знал, что если будет неосторожен и позволит Гермионе заметить себя, она испугается и может натворить глупостей. Последний раз они виделись в прошлом году, когда он как раз пытался убить директора Хогвартса, так что сейчас у неё не было ни единого повода доверять ему, а тем более заподозрить, что он шпионит для Ордена Феникса. Об этом знали только два человека: Люпин — нынешний глава Ордена, и Снейп. Слишком рискованно было довериться ещё кому-то: если бы Пожирателям Смерти или семейству Малфой стало известно, что Драко — шпион светлой стороны, дни его были бы сочтены. «Где Поттер и Уизли? Они должны были охотиться за хоркруксами». Очень немногие знали о тайной миссии этой троицы, но Драко Малфой входил в число доверенных лиц. Гермиона по-прежнему сидела на берегу реки, а вскоре и вовсе легла прямо на стылую землю и уставилась в перечёркнутое голыми тёмными ветками небо. Было ужасно холодно, и Драко подумал: «Почему она лежит на промёрзшей земле? Может быть, плохо себя чувствует?»

***

Упав на спину, Гермиона уставилась в серое низкое зимнее небо и в который раз задалась вопросом: когда же вернутся Гарри и Рон? Прошло уже несколько дней, а их всё не было. И теперь Гермиона просто не знала, как ей следует поступить. «Ждать их здесь? Отправиться на поиски? Ничего не предпринимать, а просто остаться лежать тут, на берегу, чтобы пронизывающий до костей ледяной ветер унёс меня в небытие?» Она устала. Ей было одиноко, холодно и страшно. Гермиона понимала, что рискует, расхаживая так открыто, но ни минутой дольше не могла оставаться в глухом, вымораживающем одиночестве маленькой палатки. Из ближайших кустов раздался хруст ветки. В этом не было ничего странного: Гермиона находилась в лесу, где жили животные, но каким-то шестым чувством поняла, что ветку сломал человек. Она осталась лежать на спине, только потянулась в карман пальто за волшебной палочкой. Услышав шелест раздвигаемого кустарника, Гермиона попыталась как можно быстрее вскочить, но, когда увидела наставленную на неё палочку, успела встать только на колени. — Почему вы здесь одна и лежите на земле, мисс Грейнджер?

***

— …почему вы здесь одна? Могу я присоединиться к вам, Гермиона? — спросил голос за её спиной. Она кивнула, и Драко сел рядом. Гермиона отвернулась чуть в сторону, так чтобы даже ненароком не взглянуть на него. — Прекрасный день, не так ли, сударыня? — учтиво спросил он, как будто ничего необычного между ними не произошло. — Великолепный, — сухо ответила она, даже не стараясь изобразить заинтересованность. — Очень жаль, что о моих намерениях вы узнали таким образом, Гермиона, — покаялся Малфой. Она повернулась к нему и саркастически спросила: — И как же я должна была узнать о них, сэр? — Я хотел спросить вас лично. Таков был план. Однако, стоило догадаться, что никакие планы не действуют, когда дело касается вас, леди. Малфой подарил ей легкую улыбку и тихо усмехнулся, хотя ни одному из них ситуация смешной не казалась. Гермиона снова отвернулась. — Интересно, милорд, вы намеревались просить моей руки или всего лишь поставить в известность, что брак между нами — дело решённое? — спросила она, испытующе посмотрев ему в глаза. Драко потянулся к ней, и, что удивительно, ему позволили взять её за руку. — Неужели брак со мной настолько невыносим для вас, Гермиона? — Почему вы хотите жениться на мне? — ответила она вопросом на вопрос и неприязненно отдёрнула ладонь. — Почему бы и нет? — спросил Малфой с усмешкой. — Мы не влюблены, сэр. — Ах да… Любовь и привязанность… Неужели они — такое необходимое условие благополучного брака? Гермиона сжала кулаки, чему он невольно улыбнулся, и возмущённо заявила: — Конечно! — Значит, вы не любите меня? — спросил Драко, дерзко ухмыляясь. — Что ж… Мои чувства задеты, сударыня. — Вы тоже не любите меня, сэр! — выкрикнула Гермиона в сердцах. Драко Малфой устал от её гипотез, предположений и надуманных, несправедливых претензий, но, чтобы добиться своей цели, решил не объясняться в любви. Пока не объясняться. Он ещё не был уверен, что Гермиона неравнодушна к нему, ведь правда заключалась том, что Драко действительно до сих пор не распознал: живы ли те чувства, что она когда-то испытывала к нему. Хотя даже это не имело значения: он был полон решимости воскресить их, даже если они сошли на нет. «Я заново заслужу право на её любовь. Я должен добиться этого или…» — Вы не любите меня, сэр, — повторила она тише. — Возможно, нет, возможно, да… Но я остаюсь при своём мнении, — отозвался Малфой, — любовь — не самое главное условие успешного союза между двумя людьми, Гермиона. — Любовь — это важно! И дружба тоже! — вспылила она. — Ну, вот смотрите… Вы можете испытывать любовь к животным или определённой еде, миледи. Можете дружить с героем Гарри Поттером и простаком Уизли. Я же предлагаю вам нечто большее, — попытался объяснить он. — Но вы ведь чистокровный, — пробормотала Гермиона. Поднявшись с места, Драко иронично улыбнулся. — Как мило, что вы обратили внимание на то, о чём я и так никогда не забывал. — Вы предложили руку и сердце в отместку за какой-то мой поступок? За оскорбившую вас судебную ошибку министерства? Или женитьба на первой попавшейся грязнокровке затеяна вами с целью обойти ограничения, наложенные на чистокровных? — напрямик поинтересовалась она. — Удивительно, но несколько минут назад Поттер спросил у меня то же самое, — холодно отрезал он, медленно обошёл скамейку кругом и остановился прямо перед ней. — Вы повторили за ним почти слово в слово. Поверьте, при желании я нашел бы более действенные способы забрать у министерских крыс то, что они мне задолжали, и брак с грязнокровкой отнюдь не входит в их число. Неужели вам в голову не пришли более веские причины, по которым я захотел бы жениться на вас, сударыня? Недовольно скривившись на мгновение, мисс Грейнджер поднялась и встала рядом с ним. Не дождавшись ответа, он предложил: — Пойдемте со мной, Гермиона. Её беспокоило то, что Малфой повторял её имя с необычным дружелюбием, даже какой-то настойчивой фамильярностью. Беспокоило, что он не считался с её чувствами. Беспокоило, что когда-то в прошлом она питала надежды выйти за него замуж. Правда с тех пор прошло уже много лет, и мечту эту бесследно развеяла суровая реальность. Драко учтиво предложил ей свою руку. Проигнорировав его жест, Гермиона нервно стиснула ладони перед собой и направилась к фонтану. Он раздражённо хрустнул пальцами и присоединился к ней. — И когда же свадьба, сэр? — спросила она саркастически. — Сроки будут зависеть от вас и вашей мачехи, но я надеюсь, что скоро, — подчёркнуто вежливо ответил Малфой. — Неужели? — отозвалась Гермиона насмешливо и остановилась. — Мне позволено принять решение хотя бы насчёт этого? — Удивительно, правда? — осведомился он с той же долей возмущения, что содержалась и в её вопросе. — Тогда я предлагаю долгую помолвку, милорд. — Значит, у меня есть время, чтобы убедить вас? — улыбнулся Драко. — Добиваться, ухаживать, покорять?.. Гермиона невольно рассмеялась, а он, всё так же непринуждённо улыбаясь, закончил: — …после женитьбы, конечно. — Вы же не… Это шутка такая, сэр? — сказала она с неподдельным удивлением и замерла, уставившись на него. Малфой взял её за руку и, насильно удерживая, уложил ладонь в сгибе локтя, а сверху ещё и прижал сильными пальцами. — Если вы будете так часто останавливаться, прогулка займёт у нас целый день… — и добавил: — Лицензия выправлена таким образом, чтобы мы могли заключить брак как можно быстрей. Не вижу причин откладывать столь приятное событие. Гермиона попыталась остаться на месте, но он не позволил ей, настойчиво увлекая за собой. В конце концов Драко подвёл её к фонтану и приглашающим жестом указал на ограждение. Она послушно села, повернувшись спиной к большой статуе рыбы с бьющим из раскрытого рта потоком воды, и не выдержала: — Позвольте, но… зачем же так торопиться? — А почему бы нет? — поинтересовался присевший рядом Малфой. Гермиона смущённо молчала, не поднимая глаз. Тогда он протянул руку и, приподняв её подбородок, заставил посмотреть на него. Она вздрогнула. Не от страха, нет. От чувств, которые так долго прятала от самой себя. А Драко торжественно заверил: — Пожалуйста, никогда не сомневайтесь: я не смогу, сам себе не позволю принудить вас к чему-то, что противно душе вашей… Ну, то есть… после того, как мы поженимся. Малфой лукаво улыбнулся, ведь ему пришлось добавить: «после того, как мы поженимся», чтобы Гермиона не начала спорить, что он всё-таки вынудил её выйти за него замуж, и добавил: — Кроме того, я хочу снова завоевать ваше доверие, дружбу и любовь. Обещаю больше ни единого раза не солгать вам. Постараюсь быть мужем, который достоин вас. Я не в силах заставить вас полюбить, но надеюсь, что любовь придёт во время брака… Я даже не стану настаивать на посещении супружеского ложа… Недолго, но достаточно для того, чтобы вам понравилась сама идея. Гермиона покраснела, а Драко провёл подушечкой большого пальца по упрямому подбородку, совсем рядом с губами, остальными нежно поглаживая щёку. В её памяти сразу всплыл вчерашний вечер и встреча с разбойником. «Как похожи его прикосновения на… И чувствовала я тогда почти то же самое…— она не знала, что и подумать. — Две встречи с совершенно разными людьми, почему же тогда они вызывают во мне столь схожие чувства?» Она вдруг вскочила, ощутив, что задыхается от затопившего разум чувства сродни панике. Мысли заметались в голове, словно стая встревоженных рыб в пруду: разбойник… Драко… их жесты и фигуры… «Почему я раньше не замечала того, что так и бросалось в глаза?» Она задрожала всем телом, и Малфой, казалось, всерьёз обеспокоился. — Гермиона? — спросил он, потянувшись к ней. Она попятилась от его прикосновения и, чтобы скрыть охватившее беспокойство и то, что открылось ей только что, быстро пробормотала: — Хотя бы в чём-то право голоса у меня есть? Гермиона сделала ещё два шага назад, тогда Драко резко поднялся и внимательно посмотрел ей в глаза. — Завтра вечером, во время ежегодного бала у Боунсов, мы объявим о нашей помолвке всему магическому обществу. Я уже получил официальное разрешение. — Ну, раз всё решено, думаю, лучше мне и дальше молчать и слушать, — съязвила она. Малфой в который раз предложил ей руку и спросил: — Позвольте проводить вас, Гермиона? — Вряд ли это доставит мне удовольствие, сэр, — ответила она, хотя совсем не была уверена, что честна с ним полностью, по крайней мере, теперь ее чувства к обыкновенному грабителю, грубияну и наглецу стали хотя бы отчасти понятны. — Позволите завтра навестить вас и сопроводить на бал? Гермиона неуверенно положила ладонь на его предплечье. — Возможно… Я пока ещё точно не решила. Вот только… Я никогда не стану делать то, что мне не по душе, ясно вам, милорд? — Разумеется. Не думаете же вы, что я мечтал заполучить в жёны безвольную тряпку? — шутя упрекнул её Драко. Приняв окончательное решение, Гермиона остановилась и, чуть снисходительно потрепав его по щеке, пояснила: — Более точное определение слова «тряпка» — застенчивый, робкий человек, лорд Малфой. Стоило её руке опуститься, как он нежно коснулся её лица ладонью и заявил: — И я остаюсь при своём мнении: никогда не хотел быть женатым на застенчивой и робкой простушке. Растерянно уставившись на него, Гермиона несколько секунд ошарашенно молчала, а потом тихо рассмеялась. Его пальцы по-прежнему поглаживали щёку, и она невольно прикрыла веки, наслаждаясь осторожной лаской, а когда нашла в себе силы распахнуть глаза, увидела его улыбающееся лицо. «Возможно, всё окажется не так уж и плохо… Но сначала мне надо узнать главное: „мой“ разбойник — это Малфой? Если нет — стоит разобраться, что и к кому я испытываю. Только так будет справедливо. Я не могу выйти замуж за одного, питая безотчётное, необъяснимое чувство к другому. Вот если бы они оба оказались одним и тем же человеком, проблемы как таковой вообще не существовало бы… Не знаю как, но мне просто необходимо связаться с разбойником и встретиться с ним». Они вернулись в особняк мачехи, и, уже стоя в дверях, Гермиона спросила: — Считаете ли вы возможным, сэр, повременить с объявлением помолвки до той поры, пока я вас не попрошу об этом? — Зачем ждать, сударыня? — Мне необходимо сначала увидеться с другом. Узнать его… мнение насчёт кое-какого вопроса, прежде чем я решусь связать себя обязательством с вами. Это моё единственное условие. Неделя отсрочки — всё, что я прошу, милорд. Гермиона голову готова была дать на отсечение, что именно в эту неделю её разбойник обязательно объявится. Драко погрузился в задумчивость. «Может ли быть такое, что упомянутый друг — это разбойник, моя вторая ипостась? Зачем ей знать его мнение? Она просит подождать, чтобы снова увидеться с ним… Она влюблена в него… Хорошо же, я позволю им встретиться. Это будет незабываемо, вряд ли Гермиона сможет после подобной встречи простить своего «друга». Скоро её любовь будет принадлежать настоящему мне, а не какому-то разбойнику…» Чуть склонив голову, он взял её за руку. — Это можно устроить. Наверное, так даже будет лучше: мы организуем наш собственный бал по случаю помолвки, как и предлагала ваша мачеха. Малфой поднёс её ладонь к губам, но в последний момент перевернул её и оставил на запястье мягкий поцелуй, который оказался гораздо интимней, чувственней и неотразимей, чем традиционный. Выпустив её руку, он предупредил: — Я подожду, но не долго. Мы узнаем друг друга ближе, и, уверен, нам обоим понравится то, что мы обнаружим. Я устал обманывать, устал прятаться под масками. Хочу, чтобы вы узнали настоящего Драко Малфоя. Думаю, вместе мы могли бы сотворить в нашей сказке счастливый конец… Вы же верите в сказки, Гермиона, не так ли? — и, улыбнувшись на прощанье, ушёл. А она осталась стоять на пороге, ошарашенно разинув рот. «Сказки… Под масками… Устал обманывать…» Неразбериха, кружившая голову, вдруг замерла, и всё встало на свои места. «Ох, как просто всё решилось бы, окажись Драко Малфой разбойником! Мне даже выбирать не пришлось бы». И Гермиона перешагнула через порог, мечтательно улыбаясь.