Часть 1
4 апреля 2016 г. в 23:36
Поляна была прелестной. То тут, то сям из травы глядели ранние ромашки, на опушке молодые дубки игриво шумели листвой, а погода лишь добавляла картине умилительного спокойствия — высокие кучевые облака застыли на небесном пастбище пушистыми ягнятами, солнце медленно ползло к горизонту, и, предвкушая долгие сумерки, в далёких кустах начинал запевать соловей.
В подобных местах приятно танцевать в обнимку с какой-нибудь прекрасной девицей и разбрасывать вокруг неё лепестки роз, ну или там лютиков на худой конец, однако затейливо разделанная туша коня посередине поляны нарушала общую целостность композиции, и однозначно портила настроение.
Тарабас помрачнел и сказал что-то наподобие «Твою мать». Или, возможно, чуть более экспрессивное и не отягощённое родственными отношениями слово, но окружающее тактично сделали вид, что ничего не заметили. В конце концов, у тёмного мага была хрупкая и неуравновешенная психика, а тут такое.
— Ну, как-то так, — грустно развел руками Ромуальдо.
Остекленевшие глаза конского трупа поглядели на него с укоризной.
— Интересно, интересно, — Даркен присел на корточки и отмахнулся от мух, с огромным энтузиазмов вившихся вокруг сизоватых кишок. — Вы полагаете, что рана была нанесена острым предметом антропогенного происхождения?
— А? Что он говорит? — громко зашептал Ивальдо, дёргая Катальдо за рукав.
— Намекает, что не от несчастного случая коник наш ноги двинул, и не волки его кончили, — терпеливо пояснил барон.
— Неважно, как это сделано, важно — кому это было надо? — король Ромуальдо хмурым и пытливым взглядом обвёл своих спутников.
— А Фантагиро уже знает? — осторожно поинтересовался Тарабас.
— Ни к чему её расстраивать, — поспешно завил король. — Мы только-только назначили дату очередной свадьбы. На завтра. А если она траур по Златогривому затеет? Мы же так никогда не поженимся!
— Что, совсем уже невмоготу от целибата, хочется скорей невесте присунуть? — понимающе покивал Даркен.
— Папа, ты о чём? — растерянно спросил Тарабас.
— Как можно так говорить, — покраснел Ромуальдо. — Ладно я, но тут же сын ваш стоит и слушает. Стыдно, господин Даркен.
— Кстати, насчёт целибата я могла бы подсобить, — заметила Чёрная Ведьма. — Я девушка не гордая, могу и без свадьбы.
— В том, что ты всегда поможешь, мы даже не сомневаемся, — нахмурился Катальдо. — А часом, не ты ли Златогривого
пристукнула, да ещё слово неприличное из внутренностей сложила? Ты ведь ненавидишь Фантагиро, вот и мотив для убийства её любимого коня.
— Я дама экспрессивная, конечно, — обиделась колдунья, но, как и любая девушка, обожаю всякую четвероногую большеглазую дрянь. — Конь был милым и говорил забавные банальности. Зачем мне его убивать?
— О, кстати да — пургу он нёс отборную, — с упоением включился в обсуждение Парсель, счастливый и гордый от того, что его посчитали достаточно взрослым для разглядывания конских трупов и решения конспирологических задач. — Наверное, кому-то уж совсем невыносимо было это слушать.
— Тарабас, — нахмурился Ромуальдо. — А как насчёт того, что ты три дня назад напился и жаловался, дескать Златогривый несправедливо занимает нишу пессимиста-нытика около прекрасной девы, в то время как загадочный чёрный маг справился бы с этой ролью лучше? Да и отмена нашей с Фантагиро свадьбы — чем не повод?
Даркен помрачнел и сложил руки на груди.
— Тарабас, сынок, ты пьёшь?
— Ну па-па, — умоляюще закатил глаза Тарабас. — Давай не сейчас.
— Кстати, господин Даркен, — Ивальдо решительно повернулся к тёмному волшебнику-старшему. — Убийство беззащитных и трогательных вроде бы как раз по вашему ведомству проходит?
— Вот так всегда, — обиделся Даркен. — Опять поклёп и предрассудки на пустом месте. Если ты имел в виду беззащитую и трогательную Фантагиро, то не все, боюсь, разделяют подобный взгляд на неё, так что…
— Я бы вас попросил… — напрягся Ромуальдо.
— Я бы тоже попросила, — возмутилась Чёрная Колдунья. — Про беззащитность там и прочую сопливую фигню расскажите двум невинным сироткам, которые получили неизлечимую моральную травму, собирая моё прекрасное тело из булыжников. Одну почку, к слову, так до сих пор и не нашли!
— Да они её на чёрном рынке толкнули, — шепнул Ивальдо своему королю. — Уж я-то знаю — мне Гром по секрету за кружкой эля рассказал.
— Ивальдо, ты поил ребёнка алкоголем? — Ромуальдо не смог скрыть своего шока.
— Ребёнок, тоже мне. Ему за двести лет — когда мне столько стукнет, уже даже моим правнукам незазорно будет пить и засаживать шлюхам покрасивее.
— Только не говори, что и в этом плане ты с Громом пообщался!
— Господа, — прервал их спор Катальдо. — Посмотрите на себя — стоим тут и препираемся о половом воспитании подростков прямо над телом бедного коня! Надо что-то решать.
— Иными словами — виноватого искать? — Тарабас помрачнел. Внутренний голос подсказывал ему, что на роль сумрачного гения, садиста, маньяка и козла отпущения одновременно он подходит каким-то удивительно органичным образом.
— Ну, не просто же так конь помер, — почесал голову Парсель.
— Да уж, тихая смерть от старости выглядит иначе, — подтвердил Даркен. — Как правило, ей не свойственны раскиданные в радиусе пары метров внутренности. Но я против того, чтобы вы обвиняли моего сына. В конце концов, он вегетарианец и пацифист.
Ромуальдо принялся взволнованно мерить поляну шагами. Ещё каких-то пара часов, и его любимая хватится Златогривого. Чем это грозит его душевному спокойствию и маячившей в кои то веке перспективе секса — даже подумать страшно.
— Ромуальдо! — окликнул его Тарабас.
— Что ещё?
— А не ты ли с конём расправился?
— Прости, что? — от удивления Ромуальдо поперхнулся. — Я хороший парень, да к тому же прекрасный принц. Не сильно-то это сочетается с распарыванием лошадиных животов, правда?
— Кто его знает, — задумчиво проговорил Тарабас. — Может, ты принц из постмодернистской сказки?
— Бред, — отрезал Ромуальдо.
— Чёй-то сразу бред, — обиженно засопел чёрный маг. — Как я — так мотив, а как ты — так бред? Тебе не кажется, что это пахнет дискриминацией?
— Мальчики, не ссорьтесь, — встряла Чёрная Ведьма. — Пройдёмте лучше со мной в библиотеку, и я обещаю — никаких дискриминаций, только пенетрация и пусть никто не уйдёт обиженным.
— Вообще-то тут несовершеннолетний, — возмутился Парсель. — Умерьте свой недотрах, тётенька.
— И я всё же обращаю ваше внимание, господа, что мы ни на шаг не приблизились к раскрытию убийства, — поморщился Катальдо.
Все дружно вздохнули и ещё раз посмотрели на, что осталось от Златогривого.
— Да, может, и дьявол с ним? — сказал вдруг Ромуальдо. — Закопаем по-тихому, а Фантагиро я нового подарю, такой же масти.
— Идея разумная, но как ты объяснишь ей, отчего он молчит? — Даркен задумчиво огладил бороду.
— Скажу, что Златогривый принял обет молчания. Может, звучит неправдоподобно, однако оспорить эту версию новому коню будет затруднительно.
Все присутствующие на пару мгновений задумались, но перед лицом подобной логики оказались бессильны и дружно закивали головами.
— Тогда решено — закапываем! — Катальдо всегда радовался, когда идиотские ситуации разрешались к обоюдному согласию, и сейчас настроение его стремительно улучшалось. — Господин Даркен, подсобите магией для ускорения процесса погребения?
— Не барское это дело — могилы копать, — фыркнул Даркен, — я интеллигент в четвёртом поколении!
— А я в пятом, — успел сориентироваться Тарабас ещё до того момента, как Катальдо повернулся к нему.
— Ну-ка, Парсель, — порешил Катальдо, — сейчас самое время узнать, что такое дедовщина…
Из-за кустов на размахивающего лопатой Парселя мрачно смотрела принцесса Анжелика.
Пока всё складывалось относительно неплохо — её никто даже не заподозрил. Действительно, к чему бы культурной и воспитанной девушке вспарывать живот невинному животному? Разве только оттого, что вчера Златогривый увидел, как она подливает милому Тарабасу приворотное зелье в походную фляжку. Что ж, теперь конь излишней болтливостью не отличается, но и приворотное зелье не подействовало, как и в первый, и в пятый, и в сотый разы до этого. Ну почему поганца ничего не берёт?
Вздохнув, Анжелика развернулась и пошла прочь от места преступления. Главное, чтобы новый конь Фантагиро не оказался таким же общительным, как старый — ведь убивать четырёхстакилограммовое животное не так-то просто, когда ты хрупкая девушка королевских кровей.
Солнце окрасилось алым, ветер стих. Над полянкой разносилось жужжание потревоженных мух и весёлоё посвистывание Парселя.