Плохо быть хорошей

Наверное, нужно было сначала подумать, а только потом уже громко хлопать дверью и красиво уходить, но Сольхён и дальновидность — понятия несовместимые, именно поэтому она сейчас сидит на скамейке в парке и мерзнет. Забавно еще, что вроде бы у неё столько друзей и знакомых, но позвонить совершенно некому, хотя бы потому, что список контактов ограничивается номерами родителей и учителей. Она могла бы пойти к Чживону, но зачем? Что ему сказать? Они не настолько близки, он не обязан носиться и помогать, да и вряд ли будет, скорее всего просто посмеется и попросит закрыть дверь с другой стороны. «Снова вернулась к старому?» Мать буквально выплюнула эти слова, даже скривилась, произнося их. А Сольхён испугалась, очень сильно, потому что ничего не забыла, хоть и мечтала об этом. Мечтала спокойно спать по ночам, а не просыпаться в холодном поту, мечтала не вздрагивать каждый раз, когда видит блондинов, а еще мечтала о машине времени, потому что до боли, до расцарапанных рук хотела все исправить, хотела, но не могла. Люди чаще всего живут с закрытыми глазами, ведь так проще, так легче. Плыть по течению и наслаждаться свободой, но никто не задумывается, что с закрытыми глазами нельзя увидеть поджидающий впереди водопад. Нельзя избежать падения. Телефон зазвонил неожиданно, так неожиданно, что Сольхён даже подпрыгнула, а затем уставилась на экран , пытаясь угадать, кому принадлежит незнакомый номер, ничего не оставалось, кроме как принять вызов. — Привет, Соль, это Джимин, я хотела у тебя кое-что спросить, — голос студентки был как всегда жизнерадостный, иногда казалось, что она счастлива двадцать четыре часа и семь дней в неделю. — Откуда у тебя мой номер? — ничего умнее придумать, конечно, не смогла. — Чживон дал, но сейчас не об этом, нам нужно поговорить, ты не занята? — лучше бы не спрашивала откуда, потому что к такому ответу её жизнь явно не готовила. — Я свободна, где хочешь встретиться? — В клубе, где ты сегодня танцевала, скину адрес эсэмэкой, Бобби вряд ли тебе нарисовал карту, перед тем как привез туда, — после этого девушка сбросила вызов, а через пару минут пришло оповещение о новом сообщении.

***

— Я одного не понимаю, на кой черт ты ее позвала сюда, действительно считаешь, что эта девчонка-я-не-покидаю-свой-аквариум-после-семи согласится на это предложение? Ну, а ты, Хван, чего молчишь?! — Хечжон смотрела то на свою сестру, то на Чжинхвана, который молча копался в телефоне. Эта идея казалась абсурдной от слова очень. Хотя нет, не просто казалась, она и была такой. — Прекрати кричать, Чжо, ты явно недооцениваешь Сольхён, кто б знал, что эта тихоня умеет так танцевать. Я действительно думала, что победа за ней. А как известно конкуренцию тебе составить могут немногие, — Джимин улыбнулась, косясь в сторону бара, казалось, что её мохито никогда не принесут. Они, похоже, только мяту посадили для него. — Ну, а Бобби ты не хочешь поставить в известность? — С чего бы это? Она уже большая девочка, пора самой решения принимать. — Хе, прекрати истерить на пустом месте, на тебя совсем не похоже. — А ты, Хванни, затянись уже, наконец, и расслабься, все равно бросить не можешь, только каждый раз ходишь злой как черт и ебешь всем мозг. А сейчас даже внимания не обращаешь на то, что твоя девушка полной херней занимается, а эта полная херня, между прочим, может навредить твоему клубу! — Мне интересно, как может сексуальная девушка навредить моему клубу? — За такие слова моя сестра сейчас тебе волосенки повыдергивает, — Хечжон в ожидании уставила на младшую Шин, но… да, всегда есть это самое «но». — Я тогда вообще должен был тебя налысо побрить, — Чжунэ как обычно ухмылялся и как обычно был чертовски красив, два ноль не в пользу Хечжон. Ответить она, к счастью или к сожалению, не успела, потому что дверь распахнулась, и всё внимание было обращено на вошедшую девушку. А девушка была бледная и очень сильно дрожала. — Хванни, принеси плед, иначе она сейчас коньки отбросит здесь, — Джимин умоляюще посмотрела на парня, тот в свою очередь молча встал и направился в кабинет. В свой собственный, ведь отец был настолько великодушен, что позволил своему «зеленому ещё» сыночку начать приобщение к семейному бизнесу. Сыночек начал и даже совсем чуть-чуть преуспел. Когда Чжинхван вернулся, то Сольхён уже почти не стучала зубами, грея руки о чашку с чаем, вся компания молчала, даже болтливый Чжун держал рот на замке, молча наблюдая за брюнеткой. А за ним так же молча наблюдала Хечжон, думая, что никто не видит. Хван накинул плед на плечи Ким и уселся рядом с Джимин, которая решила первой нарушить тишину: — У тебя что-то произошло? — Семейные неприятности, так о чём ты хотела поговорить? — даже дурак бы понял, что Соль хреново врет, а еще она очень много скрывает, причем делает это умело. — Этот клуб на данный момент принадлежит Чжинхвану, а чтобы стать постоянным владельцем, он должен сделать это место… — Не таким ущербным. — Хе, прекрати. Он должен сделать его узнаваемым. И нам нужна твоя помощь. — Чем же я могу вам помочь? — Сольхён больше не тряслась, горячий чай и теплый плед поспособствовали. — Мы придумали новый номер, но все дело в том, что Хечжон для этого нужна напарница, а вчера мы, кажется, её нашли, — Джи улыбалась, говоря это, она вообще всё время улыбалась, и, если честно, это начинало напрягать. Ну просто не может человек быть счастливым всё время. Дверь распахнулась слишком громко, заставив всех в очередной раз обернуться, а еще замереть, открыв от удивления рты. На пороге стоял Чживон, злющий на все сто по десятибалльной шкале, а еще растрепанный и запыхавшийся. — Ты, глупая рыбина, какого хрена не берешь?! Ты не только тупая, так еще и глухая, как я погляжу, — если бы челюсть могла на самом деле отвалиться, то именно это и случилось бы с Соль. — И мы соскучились по тебе, Ким, — Чжунэ не ухмылялся как обычно, он был чертовски серьезен, скорее даже раздражен. — Шевели своими плавниками сейчас же, я и так в бешенстве, не советую злить меня ещё больше. — Чживон, в чем дело? Все же нормально, мы просто сидим и разговариваем, — младшая Шин попыталась решить всё мирно, жаль только, что попытка оказалась бесполезной. — Нормально?! По-твоему, нормально, когда её отец звонит и орет, что его дочь слетела с катушек, свалила в неизвестном направлении и не отвечает на звонки. И последний, с кем ее видели — это я! По-твоему, нормально, что я как полный кретин ношусь по городу, сбиваясь с ног, и никто из вас даже блять трубку не поднял, когда я названивал, если бы не Хечжон, то идиот Чживончик до сих пор бы продолжал поиски, в то время, как наша Дори преспокойненько пьет чай и мило скалит зубки, — и именно тогда пришло понимание, что она устала. Так устала, что просто больше не может. Не может молчать и терпеть, подставлять другую щёку после очередного удара. — А ты мне вообще кто? Однокурсник, который до недавней поры брезгливо воротил нос, сидя на ужине в доме моих родителей, который перетрахал всех моих «подруг», меня за спиной называл фригидной рыбиной, а потом мило скалил зубки, когда мой отец повышал твоего. И бегал ты, сбившись с ног, вовсе не из-за того, что волновался, а из-за того, что, как сам сказал, был последним, с кем меня видели, и тебе было бы чертовски неудобно, если бы меня нашли в канаве, или не нашли вовсе, так что прекрати орать и устраивать спектакль, — тишина была оглушительная. Такая тишина обычно пугает до одури, и она пугала всех присутствующих, кроме Соль, потому что она уже просто не могла бояться. Ким Чживон действительно был для Ким Сольхён абсолютно точно никем, да, помогал, но лишь ради того, чтобы в первую очередь помочь себе. Люди вообще редко делают что-то для других людей просто так, отношения чаще всего строятся на взаимовыгоде, и она, безусловно, была полезна в данный момент, именно поэтому искал и переживал, ради самого себя искал. Так было всю жизнь, Сольхён использовали все, кто только мог, и её это вроде бы устраивало. Но любому терпению приходит конец. Когда понимаешь, что твою доброту принимают за слабость, а тебя саму не особо-то и ценят, розовые очки приходится снять. Именно поэтому Соль решила стать настолько плохой, насколько это вообще возможно. А кто с этим мог помочь лучше, чем Чживон? Чживон, которого никогда и не считали хорошим. Вот только эта идея уже не казалась такой замечательной. — Давайте мы все успокоимся и поговорим нормально, — Джимин была милой и доброй, такой, какой можно только родиться, потому что как ни старайся, никогда такой не станешь. Внутренний свет нельзя просто взять и включить, можно только фальшиво улыбаться и молча кивать, делая вид, что рада помочь, что совсем не против сделать чужую домашку. — Я спокойна, и всё то, что я сказала — абсолютная правда, видишь же, что он молчит и не может ничего ответить. Ещё вопрос, кто из нас глупая рыбка, да, Чживон? — она сдерживала себя слишком долго, целых пять лет улыбалась, кивала, притворялось дурочкой. И вывод был один — хорошей быть плохо, особенно плохо это для неё самой. Тишину прервал тихий смех Чжунэ, но вскоре он засмеялся очень и очень громко. Такой смех означал лишь одно — она вернулась.