Отдых для двоих

На этот раз проснулись на довольном расстоянии друг от друга: каждый на своем краю, не посягая на личное пространство соседа. После вчерашних посиделок остался какой-то приятный с отголосками ностальгии осадок. Казалось, они вновь окунулись в эту рутину студенческой жизни. Тогда Брусникина жила с отцом, как и Женя, жившая с родителями, а вот Тёма и Эдик ютились в общежитии. Это было два разных мира: рядом родственники, всегда есть что поесть, деньги, одежда, о жилье беспокоиться не надо, соседи, знакомые с детства, а другое - когда ты живешь на последнюю копейку, отказывая себе во всем, и еще не понятно какие соседи попадутся, а ведь с ними придется жить пять, целых пять лет. Так что когда подруги приглашали ребят к себе, те были просто несказанно рады, еще бы: поесть удастся нормально. Хотя Артём до сих пор питается чем Бог послал, а вот Эдику повезло. По выкрашенной в персиковый цвет стене пробежался веселый солнечный зайчик, он весело прыгал по стене, потолку и немногочисленной в комнате мебели. "Прогулявшись" по стенам, зайчик решил "познакомиться" с жильцами комнаты. Больше ему приглянулся Артём, в глаза которого он и устремился, разбудив парня. От яркого света на глазах Тёма поморщился и потер глаза рукой, не открывая их. Солнечный зайчик "убежал" с глаз Колосова, но дело сделано - Артём проснулся, а спать он уже больше не хотел. Немного поворочавшись с боку на бок и поняв, что сон не идет, он встал с постели. Окинув взглядом комнату, Тёма остановил взгляд на мирно спящей Брусникиной. Ее сну не помешал никто, вернее ничто, а солнечный зайчик "убежал" куда-то. Светлые волосы Лены беспорядочными прядями лежали на сиреневой подушке. Вся она была укрыта такого же цвета покрывалом, лишь стройные руки элегантно охватывали подушку. Сходив в ванную и приведя в себя в порядок, чего-чего, а Лену, причесывавшуюся у зеркала, он не ожидал увидеть. Еще минут десять, может, чуть больше назад она еще мирно спала, даже и не собираясь просыпаться. А сейчас она уже на ногах, как будто встала уже давно и ждала его, того, кто так долго собирается. - О Ленка, а ты чего уже встала? - удивившись, спросил Артём, положив на стул полотенце со своего плеча. - Да, а чего долго лежать! Так, сейчас завтракаем, потом едем в город, узнаем: что да как, - положив расческу и заделав хвостик, уточнила Лена. - Слушаюсь, товарищ капитан! - в шутку отдав честь, посмеялся Тёма. Позавтракали они на скорую руку: свежий яблочный сок, яичница, салат из помидор и огурцов, купленных у продающего на улице дедушки, - пришлись как раз по вкусу обоим. К тому же, как ни странно, Ленкина яичница понравилась Теме больше, чем его личная, вечно подгоревшая. Вымыв за собой посуду, точнее мыла Лена, ребята спустились вниз по лестнице. Было жарко, просто невыносимое пекло разыгралось на черноморском побережье. Пришлось Брусникиной надеть на голову бежевую шляпку с маленькими полями и черной ленточкой, повязанной посередине, на обоих ребятах были черные солнечные очки . В руках у Артёма была полосатая пляжная сумка с синими ручками для похода в магазин или на рынок. Они уже собирались узнать у хозяев, на какой автобус им садиться, как у Тёмы зазвонил в кармане телефон. - Толян звонит, - оповестил Колосов и снял трубку. - Слушаю. - Тёмыч, ну как вы там? Приехали? - Приехали! Эх, как тут хорошо: солнце, море, девочки - не то что в Москве, - вызывал зависть у коллеги Артём. - А у нас дожди начались. О, тут Муха тебе "привет" передает. - Муха! Привет, черт лохматый! - в ответ послышался веселый лай Мухтара, услышавшего голос хозяина, о котором пес уже так долго скучал. - А Ленка как там? Не сошла от тебя с ума еще? Жива? - Ха-ха-ха, нет, жива, - саркастично проговорил Тёма, но завидел, что Елена уже разузнала у Тони номер автобуса и зовет его. - Ладно, Толик, давай. - Давай. Он положил телефон обратно в карман и догнал спутницу, уже вышедшую за ворота. - Ну, как там Толик? Муха? - Цветут и пахнут под дождем, пойдем? - сострил Колосов. - Так, значит номер автобуса "129" и "130", только эти сюда ходят, - оповестила Лена Тёму, и оба пошли к автобусной остановке. Правда, Антонина забыла упомянуть, что ходят эти автобусы раз в пятнадцать минут. Может, специально, может, что более вероятно, забыла, ведь у них с Колей машина и ездить на автобусах нет необходимости. Подойдя к автобусной остановке, ребята увидели еще людей, ждущих тот же самый автобус, что и они. Там сидел мужчина, а рядом вертелась девчонка лет шести, ни на секунду не сидевшая на месте, еще та егоза. Артём и Лена сели рядом с мужчиной, не сводящего глаз с девочки. Он выглядел как-то необычно, нет, внешностью он не выделялся, тут другое - глаза... Они были какие-то необыкновенные, но они не выделялись цветом или формой, в них читалась какая-то необычная тоска, горечь утраты и в то же время какой-то огонек пробивался сквозь ту неясную пелену забвения. Что-то жизнерадостное и жизнелюбивое читалось в его глазах. Было не совсем понятно что это такое, что это значит знал только он. - Даша, не скачи, сядь, отдохни, - сухо, но заботливо произнес человек. - Пап, я не хочу! Когда мы уже к маме с Лилькой поедем? - всё так же прыгая около остановки, произнесла Дарья. Эти слова произвели на ее отца какое-то непонятное впечатление. Он как-то помрачнел и потупил взгляд. Было заметно невооруженным взглядом - эти слова задели его до глубины души, затронули что-то настолько личное, что он не смог скрыть эмоций, нахлынувших в голову вместе со словами дочери. Он обхватил голову руками и еле сдерживался, чтобы не взвыть. - Вам плохо? - спохватилась Лена. - Нет, - прохрипел парень и резко поднял голову, чтобы слезы незаметно, как ему казалось, скатились обратно в глаза. - Мама Дашки и ее сестра Лилька, они... они... их машина на пешеходном переходе сбила.... Даша еле как выкарабкалась, а их не смогли спасти! Не смогли! - он чуть было не закричал, но заметил на себе недоумевающий взгляд ребенка и пришлось замолчать. Брусникина вдруг вспомнила себя, когда погибла ее мать в авиакатастрофе, тогда для девятиклассницы Лены это стало настоящим ударом, весь мир разделился на "до" и "после". Казалось, что никогда она уже не почувствует себя живой, по-настоящему живой, живущей полной жизнью. Но она нашла в себе силы жить дальше и сделала из себя следователя, но сначала просто человека, живущего полной жизнью. Правда, иногда вечером ей становится так плохо, что хочется просто излить кому-то душу, ей ведь не хватает матери, как и любому человеку. А дома только отец, тоскующей по Надежде ничуть не меньше... - О Ленка, наш автобус! - вышел из ступора Артём и, тем самым, вывел из него коллегу, как будто снова пережившую тот роковой звонок отца. Школа. У девятого класса химия. Ничего не предвещало беды, но вдруг у обычной выпускницы Ленки Брусникиной зазвонил телефон. Звонил отец - ничего необычного. Сегодня еще мать из командировки вернется. А день-то какой хороший! Сегодня ей сказали, что пробный экзамен по математике она сдала на "5", а значит и обычных экзаменов бояться нечего. Девушка ответила. Голос Владимира Павловича был каким-то странным, взволнованным, потерянным... Он еле произносил слова. Казалось, он просто выжимает их из себя. Вот тогда жизнь выпускницы просто перевернулась... Всё! Лениной матери больше нет... Рейс, на котором она летела потерпел крушение, никто не выжил. Катастрофы было не избежать, что-то с двигателем. Тогда Лене было без разницы абсолютно всё. Она медленно сползла по стенке, телефон выпал из ее руки, но на это она даже не обратила внимания, это было неважно, сие событие вызвало недоумение у ничего не подозревающих одноклассников, поначалу усмехавшихся над ней и не понимающих что с их одноклассницей, еще минуту назад озорно смеявшейся, но потом, понявших, что что-то не так... Они подбежали к девочке и начали теребить ее, чтобы привести в чувства, но она не реагировала, лишь смотрела в одну точку, ее глаза застилали слезы, лившиеся из красных от горя глаз. Она потеряла самого дорогого в жизни человека и думала, что ничего уже не изменится, никогда... Никогда она не сможет жить как раньше... Никогда... Они зашли в полупустой автобус и уселись на свободные места, Елене досталось место у окна, как раз то что надо для ее состояния. - Лен, куда сейчас? - но она не реагировала. - Лен? Лена? - А... Что? - придя в себя, обратила на Артёма внимание девушка. - Что-то случилось? - Нет... Так, сейчас на рынок, узнаем что почем, ну, а потом будем искать куда сходить, - улыбнулась Брусникина, не желая плакаться Теме в жилетку о трагедии давно минувших дней. Хотя такая боль никогда не утихнет в ее сердце. Остаток пути ехали молча. Лена не могла смотреть на Тему, она понимала, ее голос сам ее же и выдаст, так что лучше молчать. Приехав на станцию "Рынок" они вышли и пошли. Гул стоял невероятный, ни дать ни взять, как в пчелином улье. Повсюду только и слышалось: "Арбузы! Дыни! Орехи! Лавровый лист! Чурчхела! Рыба!". Стояло много лотков, каждый торговал своим товаром. И, конечно же, каждому хотелось, чтобы купили именно у него, а не у конкурента. Да, всё было естественно дешевле, чем в столице, но вот народу ничуть не меньше, давка еще та. Все толпились около лотков с продуктами, только и слышалось: "Сколько?". Продавцы и покупатели хотели сделать выгодную сделку, только вот выгода для этих двух лиц - противоположности. Пройдясь по рынку, Колосов и Брусникина осмотрелись, приценились и решили, что им нужно было купить. В итоге был куплен большой арбуз! Как их уверял продавец "Самый сладкий во всей Евпатории!", Артём настоял на том, что к арбузу нужно еще и что-то выпить. Выбор сошелся на красном вине, купленном тут же. Тащить на себе его пришлось Колосову. А нужно было еще найти куда они пойдут, а интересы, ох, какие разные! Прям противоположные! Они гуляли по городу, удивлялись старинной архитектуре, точнее удивлялась Брусникина, а Артём искал интересные ему, а никак не дома, которых он насмотрелся в школе на уроках истории и географии. Вдруг их глаза, как ни странно одновременно упали на маленького мальчишку, просящего родителей отвести его в аквапарк. Вдруг у обоих в головах промелькнула одна и та же мысль, и они, повернувшись друг к другу, огласили ее. - А может в аквапарк? - в голос проговорили друзья и засмеялись. Действительно, было забавно. Было решено: завтра они идут в аквапарк, купив билеты, в ближайшем ларьке, которые были повсюду, они пошли просто гулять по городу, очень красивому, нет, прекрасному городу. Фонтаны,брызжущие каплями воды, старинные и современные здания, озелененные южной, совсем не похожей на московскую растительность парки, множество кафе и ресторанов, некоторые из которых почти всегда пустовали, а другие - вечно заполненные. Вокруг шли люди, по цвету кожи которых можно было сразу определить когда они приехали: давно или недавно. Прогулявшись, ребята решили, что хватит с них прогулок и пора вернуться домой, а то времени уже много. Получалось так, что на море они сегодня не попадали, но зато город увидели, тоже дело. А то если просидеть в номере, в чем смысл? Также можно и в московской гостинице поселиться и ничем не будет отличаться. На ближайшей автобусной остановке, где останавливался "129" маршрут, собралось много народу. И уставшие, вечно ревущие дети, и вымотанные жарой взрослые - все они держались на ногах из последних сил. Мужчины держали маленьких детей на руках, одна малышка даже спала на руках отца, мирно посапывая и думая, что они уже в номере, а не на многолюдной остановке. Подходили всякие автобусы: 79, 231, 187 - но не было нужных им 129 или 130. Начинали слышаться разные причитания женщин, на вроде: "Угораздило же на выселках поселиться! Я же говорила: нужно было в центре брать!" - и всё тому подобное. Лишь Колосов и Брусникина молча стояли, переминаясь с ноги на ногу. Оба уже устали, им казалось, что они весь день бегали за бандитами или сидели в засаде. Потому что кипел и мозг, и ноги чуть ли не выходили коленями назад, а Ленку угораздило одеть туфли, хоть на небольшом, но всё-таки на каблучке. Солнце начинало скрываться за горизонтом, небо начинало окрашиваться в красные тона, начиная от насыщенного оранжевого и заканчивая темным бардовым. Пыл спадал, становилось даже прохладно, как иногда бывает в Москве, но не так резко. Странно, но здесь только солнце перестало одаривать горожан и отдыхающих своими пылающими лучами, как на улице становилось холодно. Но вот он, долгожданный автобус, наконец подъехал к остановке, и вся толпа ринулась внутрь. О, это было что-то! Толпа, давка, много потных, незнакомых людей, прижимающихся к тебе не нарочно конечно. Мест сесть ребятам не хватило, да какой там сесть! Стоять было негде, все просто прилипли к друг другу. Детей садили на колени к абсолютно незнакомым, но безусловно удачливым людям, которые успели занять место. Лена стояла, вплотную прижавшись к Артёму, лучше уж к нему, чем к какому-нибудь незнакомому мужику, от которого за версту несло бы перегаром. Частенько транспорт подбрасывало, либо приходилось поворачивать, а значит держаться нужно было зубами за воздух. Тёма держался рукой за верхнюю поручень, чтобы удержаться и не поддаться законам физики, Ленке же приходилось держаться за него самого. Она обхватила его свободную руку, ну, как свободную - держащую сумку с тем самым арбузом. Вино Брусникина положила в свою маленькую женскую сумочку - нечего такие продукты таскать в сумке, которую и пнуть кто-то может, и сам Артём как-то неловко поставить, в общем, небезопасно. Через минут двадцать они прибыли. Состояние было "лучше некуда", кажется, всю свою энергию они оставили не в самой Евпатории, а на той остановке и в автобусе. Еле доплетясь домой, ребята как ни странно не увидели во дворе Николая и Антонину, обычно просиживающих здесь дни напролет, а что им еще делать? Пенсионерам-то? Они зашли в номер. По времени вроде бы ужинать пора, а совсем не хочется. Нет аппетита. Вот нет и всё! Хоть убей! - Ой, Ленка, этот отдых выматывает больше, чем наша работа! - завалившись на кровать, пробормотал Колосов. - И не говори. Тём, ты есть будешь? - отозвалась начальница, вышедшая из ванной. - Нет, не хочу, а вот вина бы выпил, - хитро улыбнувшись, сказал Артём Валерьевич и как-то приободрился от своих же слов. - Эх, куда ж от тебя денешься, - доставая из сумочки бутылку вина, со смешинкой в голосе крикнула Елена. - Вот это разговор! - соскочил с кровати парень и пошел за закуской, то бишь арбузом. Через десять-пятнадцать минут они уже сидели на балконе в креслах, любуясь прекрасным закатом, перед ними на столике стояла почти полная бутылка купленного сегодня красного вина, нарезанный на кусочки арбуз и два бокала с тем самым красным вином. Лена сидела, закутавшись в легкую, вязаную шаль лилового цвета, Артем решил остаться в чем был, то есть в джинсовых бриджах и серой футболке. Вся эта обстановка была какой-то домашней, что ли. Они не чувствовали себя коллегами, "высланными" волей случая жить в одном номере, нет, это была непринужденная обстановка для двух людей, которые сами создали ее для себя. - Давай за то, что мы сейчас здесь, - нарушив молчание, царившее здесь около двух минут, произнесла Брусникина. - Давай, - согласился опер, отведя взгляд то ли от окна, то ли от Лены. Послышался звон бокалов, вскоре они были практически осушены. Елена оставила немного напитка на донышке, а Артём же выпил всё до дна. - А у тебя в Москве девушка есть? - крутя бокал в руках, неожиданно спросила девушка, любуясь закатом. - Да... То есть нет... Мы расстались за неделю до поездки... - от неожиданности запутавшись, выпалил Колосов. - А у тебя, как сейчас принято говорить - бойфренд? - Нет... - мягко и ласково сказала Лена, устремив взгляд на собеседника, задавшего вполне логичный вопрос. - Лен, я... - Молчи, не говори ничего... - не дослушав старлея, прервала его следователь и положила свою руку на его, лежащую на столике ладонь. Их глаза неожиданно встретились. Артём сжал руку Лены, не отрывая от нее взгляда. Тёма потянулся к начальнице, второй рукой проводя по ее щеке, а ту, лежащую на столе, даже не шевелил. Она как будто окаменела и не двигалась, Брусникина вообще вся оцепенела от всего происходящего, и не то что рукой, сама пошевелиться не могла. Дыхание Артёма становилось всё более ощутимым на коже Елены, и от этого у нее самой мурашки по телу пробежались. В памяти всплыл их поцелуй в первый день знакомства с Вадиком Малышевым. Но сейчас всё как-то иначе. По-другому. И вот через пару мгновений, Тема уже достиг губ следователя, Елены Владимировны Брусникиной, которая совершенно не сопротивлялась. Руки наконец-то расцепились и каждая подчинялась своему "хозяину". Ленина рука вцепилась в волосы Тёмы, а собственно его рука обвивавшая шею девушки, так и норовила сползти ближе к талии. Через некоторое время ребятам пришлось выпустить друг друга из своих крепких объятий. Остаток дня, точнее вечера, они провели на балконе, любуясь сначала солнцем, заходящим за горизонт, а потом мерцающими в уже ночном небе звездами. Лена пыталась не смотреть на парня, после поцелуя она чувствовала себя неловко и неуверенно, хотя не была против такого развития событий. Артём же наоборот любовался не небом, а своей начальницей, всё также крутящей бокал. Какая-то ехидная ухмылка раз от раза появлялась на лице мужчины, и то становилась более широкой, то сужалась так, что казалось улыбался он лишь уголками губ. В глазах читался какой-то огонек, так и не разгоревшийся до пламени. Решив, что пора уже и спать, они просто ушли с балкона, оставив арбуз и вино там. Ну что случится за ночь? В комнате они будто вошли в ту обычную колею и уже разговаривали без какого-либо стеснения. Уснули оба довольно быстро. Но лучше бы Лена не засыпала, а мучилась всю ночь от бессонницы, чем увидела такой сон. Она сразу, как только в ее подсознании стали идти "картинки" из прошлого, начала ворочаться в кровати. Но прижавшись к Теме, она вроде как успокоилась, ну по крайней мере внешне, а вот внутренне. Она у себя дома, в Москве. Собирается в школу, сегодня должны сказать результаты пробного экзамена по математике, а он многое решал для нее. Ведь если сдать этот хотя бы на "4", а не то и на "3", то о какой "пятерке" идет речь? Нет, она была уверена, что сдала всё "отлично". К тому же такой день ничто не сможет омрачить. Сегодня прилетает мама, и просто нельзя не обрадовать ее! Ведь Лена не видела ее целый месяц, долгий месяц! Во дворе ее уже ждала Рита, одноклассница, с которой Лена живет в соседних подъездах. Они идут вместе в школу, ничего необычного. Вскоре девушки переступили школьный порог. Первым уроком была химия. Но главное не это, главное, сейчас придет математичка и скажет: кто сдал, кто нет. Радости Брусникиной не было предела, когда ей сказали, что она сдала на "отлично"! Но вот, минут через пять, когда ни одного учителя в классе не оказалось, зазвонил Ленин телефон. - Да, папуль, я на "5" математику сдала! - Умница дочка, - чуть не плача произнес Владимир Павлович. - Мама... Мама в самолете разбилась... Лена выронила телефон из рук, он со звоном упал на пол. Кто-то из одноклассников крикнул: "Ленка, ты чего?". Но ей было не до этого. Она стояла у стены, оказавшейся единственной опорой для Лены, по ней она тут же начала сползать. Всё... Лена поняла — это точно конец. Она разревелась, даже не пытаясь сдерживать эмоций. Лена просто зарыдала, она не стыдилась своих слез. Да и чего стыдиться? Она потеряла самого дорогого ей человека! Самого важного ей человека! Елена плакала, не замечая ничего. Всё вокруг стало плоским, бесформенным и черно-белым. Слезы застилали глаза и стояли пеленой. Она обхватывала голову руками и запрокидывала ее к потолку, чтобы слезы стекали обратно, но они почему-то лились еще интенсивнее. Вдруг пол стал рассыпаться на маленькие кусочки, все одноклассники успели отскочить, а Лена осталась в самом центре распада. Всё вдруг стало черно-белым. Под девушкой окончательно развалился пол, и она полетела вниз. Она летела и летела, кажется, конца у этой бездны не было. Полет был не по школьному коридору, а, кажется, она быстро переместилась в какие-то горы и летела именно с горы вниз, а земли всё нет и нет. Но вот, она всё-таки достигла земли, сильно ударившись, она не могла встать на ноги, но перед ее глазами появилось какое-то нечеткое очертание, кажется, женское и прозрачное, да, именно прозрачное. Фигура в длинном белом платье с распущенными, вьющимися волосами. Девятиклассница подняла на нее голову, превозмогая боль, и не поверила своим глазам. В лице этой прозрачной женщины она увидела свою мать, о смерти которой ей только что сообщил отец. - Мама... - прошептала Лена. - Тише, не бойся, - ласково сказала она. - Ты сама не знаешь кем ты стала, ты не знаешь: кто ты! Если бы я жила, ты бы не стала той, кто ты есть... Не бойся любить! Не бойся быть любимой! - вскоре слова стали похожими на крик. - Люби! Ты знаешь, кто ты! Елена не смогла вымолвить ни слова она провалилась дальше, всё расступалось перед ней, она летела беспрепятственно и боль, которая только что терзала всё тело прошла, просто прошла... - Лена! Лена! Проснись! - Артём приводил в сознание Брусникину, разбудившую его криком во сне, причем он был не единожды. Девушка открыла глаза и, увидев перед собой Тему, расплакалась. - Тём... - она прижалась к нему, крепко сжимая. - Тише, тише, Леночка, что случилось? - нежно прошептал Колосов, обнимая и проводя рукой по ее спине, пытаясь успокоить. - Мама, мне мама снилась... - сквозь набежавшие слезы, проговорила Лена, ударяя кулаками по спине опера. - Ну тише, тише, это был сон, всё прошло... - успокаивал он коллегу. Вскоре Лена всё-таки успокоилась и смогла вновь уснуть, на этот раз в объятиях Артёма. Он сам не выпустил бы ее, слишком она его напугала. Он бы никогда не подумал, что ее мучают ночные кошмары, да еще и в виде родной матери, которая как стало ему известно перед поездкой, разбилась в самолете. Больше они не просыпались, да и так хватит.