Отдых для двоих

Часы тянулись, как резина, казалось, что они едут не несколько часов, а целые сутки. За окном уплывали вдаль разные пейзажи: леса, поля, реки, деревни - всё осталось позади, впереди только новые впечатления и прекрасный южный город, в котором они проведут прекрасный отпуск. Ульяна, то и дело прыгала по отсеку и донимала Полину поначалу, а потом стеснительность куда-то испарилась, и вопросы посыпались и "молодоженам", которых нередко заставали врасплох. Ведь Уля не отличается чрезмерной стеснительностью, как может показаться на первый взгляд, освоившись, она хочет узнать всё и сразу, а главное - обо всех. Сколько бы мать не пыталась угомонить дочку - она, помолчав минут пятнадцать, заново начинает расспросы. - Ма-ам, ну когда там следующая станция? - изнемогая от жары и духоты протянула Ульяна. - Котенок, через десять минут, поиграй пока с тетей Леной и дядей Артёмом в карты, - обмахиваясь веером, бросила Колпакова и вытерла пот со лба. - Дядя Артём, тетя Лена, будете в карты? - взбодрившись, поинтересовалась девочка и умоляюще улыбнулась, а это только первые несколько часов прошло, что будет завтра... - Давай, - слезая с верхней полки, проговорил Колосов и очутился уже внизу, Брусникина одобрительно кивнула и улыбнулась новой знакомой. Партия "Дурака" прошла успешно для Лены и Ули, а вот Тёма остался "в дураках", к своему стыду он умудрился проиграть двум очаровательным дамам. Улька поставила проигравшему щелбан и заливисто, завораживающе рассмеялась. Полина и Елена смотрели на это, не скрывая своей искренней насмешки над Колосовым. Боковые места так и пустовали, так что если Колпаковой-младшей становилось скучно - она просто начинала лазить еще и по ним, не без помощи Артёма, разумеется. Хотя бы так они могли отдохнуть, пока девчонка прыгает по чужим местам. Полина в это время успевала пролистать вчерашнюю газету на очередной круг. Тёма и Лена успевали поговорить о предстоящем отпуске, размечтаться, поспорить, поссориться и помириться, чему всегда способствовала Ульяна. Своей улыбкой и словами: "Мирись, мирись и больше не дерись!" - она просто растопила сердца этих двоих. Вот послышался шум тормозов, и пейзажи стали проплывать медленнее. Уля соскочила с места и прилипла к окну, чтобы разглядеть название станции и зачеркнуть его в распечатанном ими до отъезда расписании. Ее глаза засветились яркими огонечками, а улыбка расползлась до ушей. Она трепала маму за руку и умоляла купить ей мороженое на станции. - Мамуль, ну купи! - умоляюще, почти плача, просила Уля и трясла руку матери. - Уляш, ты болеешь часто - нельзя мороженое, - была непреклонна Полина и пыталась не обращать внимание на выходки дочки. - Мам, ну что будет от малю-юсенькой мороженки? - попыталась пальцами указать масштабы мороженого. Эти глаза разжалобили сердце Поли, она и раньше поддавалась на уловки Ули, покупаясь на ее пронзительный взгляд и жалобные речи. Однажды, точно таким же способом Ульяна уговорила мать купить ей щенка ротвейлера, хотя женщина никогда не питала страсти к "друзьям человека" и считала, что от них только проблемы: гадят, едят много, шерсть повсюду. А вот ее муж - Павел, очень даже любит этих четвероногих животных, и он, вместе с дочерью, терзал супругу постоянными словами: "Ну что тебе жалко для ребенка что ли? Маленький песик - что плохого?" - каждый день выслушивая эти изречения Полина потихоньку сдавала позиции, а последней каплей стали жалобные слова Ули со слезами на глазах: "Мамуль, купи пожалуйста!". Так в семье Колпаковых и появился маленький черный щенок ротвейлера - Джек. - Ну ладно... - сдалась Полина и полезла в сумочку за кошельком, пошевелив купюры в котором, она поняла, что хватит и себе на сладость тоже. - Лен, а давай тоже по мороженке? - предложил Тёма и полез за бумажником. - А давай! - махнула рукой Брусникина и улыбнулась Уле, смутившей всех на эту покупку. Девочка закрыла лицо руками, делая непонимающий вид, немного покраснела. Поезд окончательно остановился, и люди постепенно стали выходить из вагона, пытаясь как можно быстрее вдохнуть этот чистый воздух. О, какое блаженство после нескольких часов духоты оказаться на свежем воздухе и ощутить на себе легкие порывы ветра. На небо издалека стали набегать темные тучи, неся с собой тот самый дождь, которого москвичи ждали больше недели, но, кто знает: может и эти тучи пройдут мимо, просто заслонив собой ярко пылающее светило. Люди вышли из вагона и сразу послышался разговор: "Ой, как долго еще ехать! Ой, как жарко!" - и остальные причитания в таком роде. Одна половина пассажиров стояли около вагона, просто наслаждаясь погодой. Той самой прохладой, которую принесли с собой серые дождевые тучи, нахмурившиеся над железнодорожной станцией. Другие - окружили киоски с продуктами, пополняя свои запасы провианта. Ульяна, Полина, Артём и Лена оказались в этой толпе. Купив мороженое, ребята отошли от остальных покупателей и распаковали купленное. Брусникина и Колосов купили себе шоколадное в стаканчике, Полина - простой пломбир, а Уляша - клубничный рожок. Она была довольна собой, ведь ей всё-таки удалось уговорить маму купить ей мороженое, как бы та не сопротивлялась, да, это она умела и без скромности гордилась собой. По перрону застучали капли дождя, крупные и более мелкие, все они, ударяясь об асфальт, разлетались на сотни маленьких брызг, оставляя после себя неповторимый след. Вскоре такие следы заполонили весь перрон, а по крышам вагонов капельки постукивали более звонко, звуча мелодично и в такт друг другу. Никого из пассажиров поезда это ничуть не смутило, даже наоборот, им захотелось как можно дольше постоять под этим прекрасным летним дождиком. Тёма, то и дело, крутился вокруг понравившейся ему проводницы - Вероники, мило улыбавшейся ему и пытавшейся не показать своего смущения. Это не утаилось от зоркого глаза Полины Колпаковой, нередко ловившей своего благоверного за таким занятием. - Лен, ты смотри: твой-то как хвостом вертит перед этой проводницей-то! - доложила она Брусникиной о похождениях "супруга". Елена Владимировна еле сдержалась, чтобы не рассмеяться: "Да, Артем неисправим!" - подумала она и попыталась сделать непонимающее и в то же время яростное выражение лица Лена - "муж" всё-таки. - Колосов, ты совсем обнаглел, уже даже жены не стесняешься! - подошла она к нему и повернула к себе, тем самым к Веронике он оказался тылом. Девушка ничего не поняла, но попыталась сделать невозмутимое лицо и показать, что ей всё равно на Артёма, который успел уже ей понравиться, и Лену, столь беспрецедентно прервавшей их милую беседу. - Лен, ты чего? Какой жены? - ошарашенно процедил Артём, пытаясь вырваться из цепких рук начальницы и повернуться к проводнице. - А ты сам-то чего? Мы с тобой вообще-то ячейка общества, а ты даже здесь потерпеть не можешь! Пойди, объясни всё Полине!- шептала Брусникина, пытаясь не перейти на повышенные тона, укоряя Тёму, который так и норовил обернуться и продолжить милую беседу с Никой. - Ладно, твоя взяла, - он, не оборачиваясь, отошел от вагона и посмотрел на Колпакову, ставшую причиной того, что с Вероникой он сможет поговорить лишь в вагоне или на следующей станции, которая будет лишь через три часа. Погода не менялась, дождь лишь усиливался, и старенькие бабульки начинали причитать на всю громкость: "Сейчас дождь - и в Краснодаре будет дождь!", "Вот Петька-старый пень! Точно ведь помидоры не закрыл, а вдруг град!"- во всем поезде набралось около десяти представительниц пенсионного возраста, и все они смешались в одну кучу. Вероника подала голос, загоняя пассажиров восьмого вагона на свои места, а вскоре и по радио объявили, что поезд "Москва-Краснодар" отправляется через пять минут. Все неохотно, по очереди поплелись в душный, пропитанный потом вагон, где им предстоит провести еще долгих два дня. Рассевшись по своим местам, все пассажиры смотрели на окна, по которым, то и дело, скатывались капли дождя, как бы плача о том, что они уезжают и не могут здесь остаться. Поезд тронулся, и станция осталась в воспоминаниях, как и многие другие. Часы показывали уже пять сорок три, а значит день клонился к завершению. Люди потянулись заваривать лапшу быстрого приготовления, по вагону полетел запах этого снадобья, которым приходилось травиться, чтобы не умереть с голоду. Колпаковы, Колосов и Брусникина решили поступить также, к тому же все пирожки у них кончились, а помидоры и огурцы были съедены вприкуску. Так что ничего не оставалось, кроме как распаковать бич-пакет. Остаток дня пролетел незаметно, благодаря дождю в вагоне стало прохладно и потянуло свежестью. Ульяна, немного поиздевавшаяся над Артёмом и Леной, расспрашивая их обо всем на свете, угомонилась и забралась на верхнюю полку, где вновь заткнула уши наушниками и унеслась в свой мир, свои фантазии и мечты. Взрослые смирно занялись чтением всяческой литературы: и художественной, и не совсем. Лена улеглась на кровать и продолжила так и незаконченное чтение, пытаясь угомонить Полину, которая уже давно прочла эти книги и была готова почти наизусть пересказать Брусникиной все их содержание. Та, как могла отговаривалась, но от того, что Скарлетт будет с Реттом ей всё равно не удалось скрыться, и чтение стало уже не столь затягивающим, как раньше. Тёма же вновь осознал, что ему единственному нечем заняться. Полина успокоила душу, рассказав Лене о финале произведения, после этого она открыла очередной журнал со сканвордами и ушла в себя, лишь изредка спрашивая у соседей слово, никак не идущее на ум, а после того, как получит ответ, хваталась за голову и произносила: "Ах, точно! Вот растяпа!". Артём, подсказавший Колпаковой уже около пяти слов, окончательно понял, что он просто умирает от скуки. - Поль, у тебя есть что-нибудь почитать? - от безысходности спросил Колосов. Лена усмехнулась, да, это она предсказывала еще до поездки. - А то я расписание уже до дырки просверлил. - Ой, слушай, только Уляшина книжка: "Сборник сказок", надо? - Тёма услышал смех коллеги, который она или пыталась скрыть, или просто не хотела слишком громко смеяться. - Давай, а то моя "женушка", похоже хочет, чтобы я умер со скуки! Вечер. Дождь наконец-то прекратился, но небо всё также оставалось хмурым и пасмурным. Темнело быстро. Уже к девяти часам стало понемногу смеркаться. Так что солнца люди больше практически и не увидели, лишь последние его лучи на закате проскальзывали сквозь плотный барьер из туч. Колосов остановился на сказке "Белокурая принцесса", всё, его адекватному мышлению пришел конец, когда он в раз прочитал: "Бременские музыканты", "Дочь дровосека", "Джек и бобовый стебель" и эту самую "Белокурую принцессу". Полина отгадала, наверное, половину своего запаса кроссвордов, а Уля спала на верхней полке, убаюканная песнями на своем плеере. Лена прочитала пятьдесят страниц, и перед ее глазами появилась рябь. Она проморгалась и решила, что на сегодня хватит, к тому же стало темнеть, а читать так - вредно для зрения. В одиннадцать часов все начали ложиться спать, хотелось как можно быстрее уснуть, и как можно дольше проспать, чтобы эти дни минули быстрее. По вагону прошлась вторая проводница - Юлия. Девушка была менее привлекательна, нежели Вероника: рыжие волосы, веснушки на пол лица, тонкие губы нежно-розового цвета, тусклые темно-зеленые невыразительные глаза, прямой нос, с небольшой горбинкой. Худощавые, костлявые руки показывались из-под форменной блузы, и такие же худые, кривые ноги стучали невысокими каблуками по полу вагона. Ника же была немного полноватая, что ничуть ее не делало хуже, даже наоборот, подчеркивало ее фигуру. В отличие от пышущей здоровьем Вероники, на щеках которой играл здоровый девичий румянец - кожа Юли была бледна и веснушки еще больше выделялись. В половине первого ночи Ульяна разбудила Полину с жалобами на головную боль и озноб. Мать тут же соскочила с кровати, потирая сонные глаза и пытаясь понять, что дочь хочет от нее, но распознав причину столь позднего подъема она встрепенулась, а сон как рукой сняло. Тёма и Лена уже спали: Колосов на верхней, Брусникина на нижней, даже не подозревая, что в их отсеке всё не совсем нормально. Порывшись в сумке, Поля не нашла средства от температуры, к своему глубокому сожалению. Она просто растерялась: дочь вся "горит" 38.2 не меньше, а значит "сбивать" жар уже нужно, тем более, что они не дома, где можно заварить чаек с малиной, закутаться в плед и смотреть телевизор, меряя температуру между делом - они в поезде. - Лена, Лена, - тормошила она соседку в надежде, что хотя бы она взяла с собой жаропонижающее. - Ммм... Что... - сквозь сон пробормотала Брусникина, не хотевшая просыпаться посреди ночи. - У Уляши температура поднялась... - прошептала Колпакова и посмотрела на дочку, которая была красная от повышенной температуры. Елена открыла глаза, и протирая их, села на край кровати. - Колосов, просыпайся! - сонно скомандовала капитан милиции, Артём подскочил, он будто на работе оказался, а там картина маслом: он спит на работе, и тут Лена откуда нивозьмись появляется. - Ленка, ядрена-вошь, ты чего? - ударившись об поручень, проговорил Тёма, инстинктивно хотевший убрать ноги со стола, но забыл, что он в поезде, а не в родном ОВД. Главное - он не назвал Лену по фамилии, а то опять бы попал впросак. - У Ули температура поднялась, - прошептала Елена Владимировна, убедившись, что опер встал. - Час от часу не легче! - Артём слез с верхней полки и сел рядом с Брусникиной. - Лен, у тебя нет жаропонижающего? - взмолилась Полина. - Есть, - вскоре она нашла в своем чемодане, который пришлось достать, лекарство и подала Поле. - Ну, как ты, Котенок, легче? - поглаживая девочку по пылающему личику, спросила мать. - Немного... - Нет, ну одна мороженка, и такое! Ну надо же! - причитала Колпакова, вполголоса, когда дочь заснула, поборов подступивший недуг. - Главное, что всё обошлось, - прошептала Брусникина, любуясь мирно спящей Ульяной. - Спасибо вам, не знаю, что я бы сейчас делала, если бы не вы... - скинув подбежавшую слезу, проговорила Колпакова. - Ерунда, лишь бы Уле полегчало, - улыбнулась Лена и поняла - они единственные, кто не спит в вагоне. По нему уже разносился храп мужчин и мирное сопение деток, предвкушающих приближающийся отпуск. Лишь этот отсек нашел себе "приключений", в общем как и всегда, и ни Лена, ни Артём не удивились, что подобное произошло именно с ними, а не с их соседями. В данный момент поезд вновь отъехал от очередной станции, длившейся каких-то пять минут - ничтожно мало, но тем не менее этого хватило, чтобы в вагон залезло двое пьяных мужчин. В одной руке каждый из них держал спортивную сумку, а вот второй - бутылку пива. И как всегда столь веселое соседство досталось именно Колосову и Брусникиной. - Ну что, Вован, давай за ВДВ! - предложил один их них, усевшись на боковушку, совершенно не стесняясь соседей, которые и так не спят в столь поздний час, а эти еще и говорят во весь голос в пьяном бреду. - Давай, Юрок! И они ударили бутылкой по бутылке, раздался громкий звон стеклянных бутылей, что привело ребят в шок. - Мужики, не август за ВДВ пить! - прошептал Тёма, не хотевший скандала, его глаза слипались, а эти пьяницы явно бы не дали нормально уснуть, к тому же Ульяна еле уснула. - А тебе что жалко? Парень, ложись спать! - махнул на него рукой один, ничуть не постеснявшись никого из присутствующих, даже ребенок для них и то - пустое место. - Тут ребенок болеет, совесть имейте! - кулаки начинали чесаться, и сдерживало его лишь то, что тут много людей, а побоище может разбудить Улю. - А мы ребенку не мешаем! - иронично сказал второй. - Или тебе тоже налить? - Ну всё! - Колосов уже было сорвался с места, чтобы нанести тяжкие телесные пьяным хамам, но рука Лены его удержала. - А чего это ты остановился? Бабу свою слушаешь! Ну что, Юрок, давай за нас - настоящих мужиков, а не подкаблучников, - ерничал пьяный мужчина. - Я тебе сейчас покажу подкаблучника! - взбесился Артём, но всё еще держал себя в руках, хотя кулак так и рвался съездить одному из них, а если повезет, то обоим по пьяному рылу. У свиньи и то симпатичнее. Тёма уже ринулся к дебоширам, как к нему подскочила проводница Юля. - Что тут происходит? А ну-ка разошлись! - она оттолкнула Колосова, так как он представлял большую опасность. По крайней мере трезвый. - Эти ребенку спать мешают! - он окинул их яростным взглядом и не собирадся довольствоваться тем, что Юлия его оттолкнула. - А ты нам отдыхать мешаешь, и что? - как вызов прозвучали эти слова для опера, и он уже было ударил одного, как вдруг он услышал голос Ульяны. - Мам... кто кричит... - сквозь сон проговорила девочка, температура потихоньку начала падать, и Уля могла бы выспаться, если бы не эти пьяницы. - Никто, детка, спи. Артём просто не смог ударить одного из этих подонков, просто потому, что это окончательно разбудит девочку, а он не собирается быть похожим на этих козлов, мешающих всем спать. - Нику позови! - выкрикнул один из них. - Скажи Юрок пришел. - Кого? - не поняла Юля. - Нику - сестру мою! Кажется Юля Соловьева поняла о ком идет речь и вскоре пришла уже с первой проводницей Вероникой. - Юра, ты что здесь делаешь? Ладно, ложитесь спать, людям не мешайте, завтра поговорим, - спокойно сказала Ника и собиралась уже уйти, как Лена ее остановила. - А ничего, что здесь люди, нет? Они нам спать мешают, у нас ребенок болеет! - возмутилась Брусникина. Да и правда, эти алкоголики и не думали угомониться. Они открыли пакет, стоящий в спортивной сумке, и открыли по еще одной бутылке. - Девушка, успокойтесь. Спите. Утром разберемся, - на лице Вероники не дрогнул ни один мускул. Она очень сильно изменилась. Если днем на станции была веселой, озорной, но в то же время сдержанной и стеснительной, то сейчас ее лицо было просто каменным. Теперь Юлии стало ясно: почему Вероника сама пошла стоять на станции, а сейчас делает удивленное лицо, будто не знала кого запускает. - Ник, а ты мне их билеты покажи-ка, - попросила Соловьева, пронзительно смотря на сменщицу, встав "руки в боки". - Юлька, давай завтра разберемся. Ребятам всего-то до утра доехать, - махнула рукой Калугина Вероника. Поезд затормозил. Станция должна была длиться три минуты и Юлия, сорвавшись с места, побежала встречать пассажиров, хотя вряд ли кто-то бы зашел на такой маленькой станции, а нет, зашли женщина с мальчиком лет восьми. За девушкой тащился бледно-серый чемодан, а у мальчика на плечах был рюкзак с "Тачками". Юля провела мамочку с ребенком прошли именно к этим злосчастным боковушкам. - Простите, но это наше место, - завопила девушка. - А на нем не написано! - произнес один из друзей Вероники. - Да нет, как раз написано! - она протянула Юлии билет, в котором значилось, что это места Савельевой Кристины Васильевны и Савельева Дениса Игоревича, а значит никакие Юрок и Вован их занимать не могут. - Всё, молодые люди, прошу на выход, - даже не посмотрев в сторону Калугиной выпроваживала Соловьева. - Показывайте билеты, а то у нас через двадцать минут станция, ссажу и не подумаю расстраиваться. - Ух, какая строгая! - засмеялся Юрий - брат Вероники. Оказалось, что эти подвыпившие мужчины купили билеты на этот поезд, но в другой вагон, а с пьяной головы решили быть поближе к сестре и подруге. Та, зная, что у нее в вагоне есть пустое место - пустила. Конечно, она не знала, что законные обладатели этих боковушек зайдут на следующей же станции. Вот и пришлось им перебираться, еле передвигая ноги, в третий вагон. - А с виду такая приличная девушка, - сжимая воздух в кулаке сказал Тёма. - И не говори, - поддержала его Елена и положила руку ему на шею. Кристина и Денис начали раскладываться на своих местах. Эти соседи им нравились куда больше, чем пьяные дебоширы. В темноте ни девушку, ни мальчика никто не рассмотрел, да и спать сильно хотелось, поэтому знакомство было отложено до светлого времени суток. Вскоре и Полина, и Артём, и Лена уже спали и пытались не вспоминать про этих двух пьяных уродов и Веронику. Наглядный пример того, что внешность обманчива. Не слишком привлекательная Юля оказалась более добросовестной и справедливой, чем красивая Вероника, оказавшаяся наглой и черствой, по отношению ко всем, кроме ее родни. Да и родственники ее мало интересовали, куда больше она сама. Юля же оказалась красивой внутренне, а зачастую такая красота намного важнее, чем внешняя.