"Pick it up"

Полумрак комнаты, монотонный голос, приглушаемый шипящей сковородкой, быстрые улыбки, бросаемые в пол-оборота, во время веселого и увлекательного рассказа о проделках малышей в школе. Всё как раньше. Но не то. Она не слушает. Смотрит на него изучающе, но не слушает. Сидит за пустым столом: одна. Бросила быструю улыбку, когда увлеченный учитель младших классов снова повернул к ней голову, отвлекаясь от готовки, но, как только он вернулся к помешиванию блюда, она отвернулась, смотря в свою пустую тарелку. Потом кинула взгляд на противоположный такой же пустой стул и прилагающуюся к нему, идентичную тарелку с идентично похожим пустым бокалом, как у неё. И впала в оцепенение. Снова. Снова, этих снова стало так много, после того, как Он появился. Снова в её жизни. Она сидела и думала, и думала, и думала, забыв совсем хотя бы притворяться, что слушает рассказ. И поэтому даже не повела глазом, когда он остановился и позвал её. Но получив в ответ ничего, учитель немедля оставил сковородку и устремился к Элизабет. - Лиз!.. – пытался он растревожить супругу. Она не откликнулась. Том припал на колено, аккуратно хватая девушку за плечо и слегка трясся. - Лиз! Лиз! – взволновано призывал он. - Ты меня слышишь? Девушка, наконец-то, пришла в себя, повернула к нему лицо, снова пристально всматриваясь, будто не понимая реально ли все это. Она видела его взволнованный и непонимающий взгляд. - Ты в порядке, дорогая? – говорил он, заботливо сжав плечо. Элизабет было открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же медленно закрыла его, тяжело сглатывая подступивший ком, который мешал ей выдавить хотя бы слово. - Не пугай меня, милая! Что с тобой? – мужчина нервничал, потому что чувствовал, что не контролирует ситуацию. А он не мог не контролировать, иначе терял равновесие, на котором всегда строил свой карточный домик. - Что-то на работе? – пытался он зацепиться в отчаяние. Лиз с силой закрыла глаза, сдерживая подступающие слёзы, помотала головой. «И почему он такой добрый?!» - звучало у неё в голове, - «Почему?». Всё время после случившегося и во время его выписки, реабилитации, она была так холодна с ним, так предана и заботлива по отношению к его ранениям, к его выздоровлению, но так холодна к нему. К его постоянно протянутой руке, к его любящему взгляду, к его объятьям, к его нежным словам. Но он будто не замечал, был по-прежнему добр, ласков, предан и заботлив. И это ещё больше убивало её, ломало надвое. Её разрывала на части эта его доброта, а вскоре стала раздражать, а потом и его улыбка, голос, его прикосновения, его поцелуи. Она ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать. Она любила только одного. Всегда. Милый учитель заставил на время забыть и чуть заглушить это чувство. Но оно вернулось вместе с ним. И теперь она чувствовала, что больше не может так продолжать, что не может больше так жить. Во лжи. В притворстве. И в отчаянной боли. Элизабет впилась в него твёрдым взглядом расширенных глаз и сказала: - Том, я больше так не могу. Это притворство. Сердце Лиз бешено колотилось в груди, но она уже решилась. Однако этих слов, казалось, испугался больше он. Карточный домик дрогнул. - Ты о чём, Лиз? – его нервно передернуло. - Наш брак, Том. Это притворство. – слёзы затопили глаза, размывая его лицо. - Лиззи, ты чего? – с паническим взглядом, он протянул руки, чтобы обнять её, но она резко остановила этот жест. - Я же просила никогда не называть меня так! – вспылила девушка, чувствуя мокрые дорожки, бегущие по её щекам. Мужчина в ужасе отпрянул. Домик рухнул. - Лиз. – в страхе он впервые не мог подобрать слов, мог лишь призывать её, - Лиз. - Прости, – истерзанным голосом проговорила она, сжимая губы в нервной дрожи, затрясла головой. Потом вдруг резко встала, прерывая его попытки взять её за руку, чтобы удержать. Бросила ещё одно судорожное «прости» и рванула к двери. На ходу, не глядя, беря с вешалки пальто и быстро накидывая его, слышала лишь его призывные крики отчаяния: « Лиз! Лиз! Лиз!». Но она была уже далеко, как в мыслях, так и душой, а оказавшись за дверью своей «искусственной» жизни, стала ещё и телом. Укутавшись с руками в поднятый воротник, шла, захлебываясь мокрыми, ужасно противными слезами собственного ничтожества. Именно такой она себя чувствовала. Ничтожной. Ужасной. Безжалостной стервой. «Сэр» - вот кто она. Но по-другому она не могла. Больше нет. Никакого притворства, да, она стерва, но она его стерва, и Он знает это. Она принадлежит только ему. А Он только ей. С этими мыслями она не заметила, как дошла до парка. Фонари уже включили, хоть вечер ещё не совсем превратился в ночь. Проходя вдоль освещенных скамеек, любуясь тишиной и природой вокруг, она успокоилась, слезы высохли, но глаза оставались красно-влажными после продолжительного рыдания. Они отдыхали, скользя взглядом по серо-желтому поблескивающему асфальту, по раскачивающимся ветвям деревьев, по аккуратно обстриженным кустарникам и каким-то пастельного цвета растениям. Вдруг они замерли. Её будто окатили холодной водой. Не может быть. Он. Он!... Её любовь, её вожделение, её Рэддингтон!.. Расположившись на одной из дальних скамеек, сидел, согнувшись, опираясь локтями о колени, сцепивши ладони в замок - его взгляд был прикован к мерцающему блеклому свету от неисправного фонаря над ним. Шокированная Лиз оглядела пространство вокруг. Никого. Ни души. Даже Дэмбе поблизости не было. Она решила, что это больное сознание играет с ней злую шутку, но все же стала приближаться неровными шагами к обожаемому миражу. Услышавши шаркающее приближение, Рэймонд устремил взгляд к источнику его издававшего. Пораженный увиденным его рот беспомощно повис в изумлении. Он звал её, и Она пришла. Он грезил увидеть её, и Она перед ним. Элизабет остановилась в десяти шагах от скамьи, все ещё не веря в происходящее. Он быстро поднялся, но замешкался, чтобы подойти. Снова оцепенение. Обоюдное. Но такое освобождающее, словно полёт. Здесь. Рядом. Так близко. Он усмехнулся. Она нахмурилась. Тогда Он улыбнулся ей в ответ – Она растаяла, медленно приближаясь. Остановилась в шаге от него. - Что ты здесь делаешь? – спросила, лукаво улыбаясь. - Тебя жду. – как всегда просто ответил Он, улыбаясь в ответ. - И долго? - Всю жизнь. – сказав, нежно притянул её к себе, накрывая её холодные губы теплотой своих.