Она не моя

А на душе сейчас было так же, как и за окном: непонятное месиво из чувств, которые раздирали на части, как холодные снежинки, тысячами в одно сердце, а после так же безжалостно уничтожали, как все ещё осенний дождь. Ничего не понятно, нет какой-то точки определения, только факт: здесь и сейчас, ничего уже не изменить… — Я приехала сюда на метро, — прерывая тишину, которая образовалась в момент ожидания той самой девушки-официантки, которая, как на зло, именно в этот момент где-то пропадает, — Довезешь, или мне теперь… — Не говори ерунды, поняла? — резко, слишком неожиданно для блондинки, Дима оборвал её совершенно беспочвенные мысли. Боже, да ему даже представить страшно теперь, что твориться у неё в голове! — Просто, ты, я не знаю, мне показалось, что что-то… — Ничего не изменилось, ни-че-го, — опять не дав ей закончить, он заключил ладони девушки в свои, давая ей почву, поддержку. Прекрасно понимал, что что-то все же изменится, но сейчас он не чувствовал ничего нового по отношению к подруге. Может, только сожаление, жалость. Билан прекрасно знал то, какой сильной любовью эта девушка напротив любит своего мужа, как ценит и радуется каждому дню, проведенному вместе. Прекрасная семья, где ссоры были редкими (но, как говорится, меткими) гостями, теперь стояла над пропастью неопределенности. И это, увы, не без его вины. — Ваш счет, пожалуйста, — прерывая тяжелый зрительный контакт между двумя людьми, девушка, кажется, уже в который раз пожалела, что взяла этот столик. Снова зеленые глаза прожигали её какой-то злобой, раздраженностью. — Остальное, считайте, на чай, — заметив то, как блондинка бесится от любого движения из вне их разговора, Дима решил, что для всех будет лучше, если они сейчас как можно поскорее уйдут. — Не люблю таких навязчивых людей, — оправдывая свое поведение, Пелагея мысленно благодарила друга за это незримое понимание даже в сложившейся ситуации. — Ничего страшного, тебе ж это, вроде как, можно теперь, — накидывая на свои плечи пальто, Дима лишь ухмылкой сопровождал все подобные мысли в своей голове. Всё слишком странно… — Пошли отсюда!

***

— И как ты до сих пор умудряешься ездить на метро, красавица моя? — Это весело. Люди смотрят на меня, не верят своим глазам, фотографируют из-за угла, обсуждают, но подойти не решаются. И знаешь, все эти разговоры намного лучше, чем вечные вспышки камер телефонов, не так отвлекает, наоборот заинтересовывает, — Поля рассказывала всё это с таким интересом, что в голове у Билана ненароком проскользнули мысли о том, что ему следовало бы тоже провести подобный «эксперимент» — Как-нибудь мы с тобой обязательно вдвоем прокатимся в метро, — поворачивая ключ зажигания, машину уже через минуту тронулась с места, вновь погружаясь в этот нескончаемый поток столичных пробок. — Не думаю, что это хорошая идея, людей-то тоже надо иногда жалеть, Димон. — А теперь расскажи мне, Поль, чего ты делать собираешься? — резко перескакивая на волнующую его тему, в машине моментально исчез смех, а лица обоих в минуту стали серьезными и задумчивыми. — Идеи есть? — Ага, есть. Игнорировать все последующие дни рождения Кати — вот все мои идеи. Об остальном мне даже подумать страшно, если честно. Ужасно боялась будущего. Что скажет мама? Как рассказать правду Диме, и не бросит ли он её после этого? Одна мысль о том, что Ефимович, быть может, подаст на развод, заставляла девушку нервно передергивать плечами, и молчать. Она так долго боролась за него, за их семейное счастье, что теперь страшно представить какой станет её жизнь, лишившись такого важного человека. — Дима, он же и так постоянно ревнует меня к тебе, в чем-то подозревает и… Ты, в общем, сам все знаешь, — вспоминая, как часто она ругалась с мужем по поводу дружбы с Биланом, как часто она убегала из квартиры в темноту, по пути уже набирая номер виновника всех скандалов… И, возможно, было бы проще прекратить эту дружбу, но только вот не могла она, да и не хотела! А теперь, додружилась. — Представить только, что будет с ним, когда он узнает правду. А он знал, прекрасно знал, как к нему относится муж самой близкой подруги, и отвечал ему взаимностью. Терпеть не мог его за то, что так глупо, так часто в чем-то винил маленькую Полю, которая, глупая, до безумия любила и благословила его. И как часто он напивался вместе с ней, когда она в очередной раз приезжала к нему в ночи домой, чтобы не пойти и не разукрасить лицо этому недо-мужу. — А ты и не говори ему, — просто так, совершенно не думая, ляпнул и лишь после стал додумывать смысл сказанного. Отсутствие смысла в сказанном, если быть точнее. — Очень смешно, Дим, пять баллов, — сделав легкую овацию в виде жалких аплодисментов, — А потом родится какой-нибудь мальчуган с карими глазами и кавказкой внешностью, и ври ему, что мой прапрапрадед сын какого-нибудь казака, и именно на нашем ребёнке эти гены выявились. — А почему бы и нет, и не надо, у меня больше европейская внешность, — отвернувшись от подруги, шатен был слегка обижен её словами, хоть и понимал, что говорила она совершенно правильные вещи. — Шуточки нам с тобой надо писать, а не Ефимовичу, — отвечая на его обиженный вид, Пелагея не желала никак обидеть мужчину, нервы. — Ладно, проехали, Поль, — сейчас было вовсе не до шуток, да и думать о том, что делать дальше ни ему, ни ей уже не хотелось. Только ссорятся, а смысла никакого нет. — Нам надо будет об этом немного подумать, а после обговорить, на свежую голову. Как тебе? — Как только найдешь, где продаются свежие головы, позвони, вместе сходим и купим, — останавливаясь на очередном заторе, Дима лишь перевел взгляд на блондинку, которая вот-вот готова была высказать ему все то, что крутится у неё на языке в его адрес. — Сам ещё как ребенок, — чуть слышно, с легким укором произнесла Пелагея, попутно доставая из сумки белые наушники, в надежде наконец-то отключить все свои мысли, отдаться музыке и немного поразмышлять, — Когда подъедем, толкнешь меня. Он прекрасно знал эту, как ему казалось, вредную привычку блондинки, но как-то препятствовать ей сейчас не желал. Да и самому было бы не плохо подумать на эту тему, потому что шутки шутками, а ребенок вот он, никуда не исчез и проблема сама по себе не решилась.

***

Как только плечо сжала сильная рука, а из уха так ловко вынули наушники, стало понятно, что всё — она дома. Глаза быстро мелькнули по многоэтажке, находя свет в собственных же окнах. Впервые, наверное, ей хотелось бы, чтобы её любимый муженек где-нибудь застрял на работе допоздна, или уехал бы куда-нибудь, совсем ненадолго, по работе. — Ладно, Димк, пока, — решив отступить от привычного прощания — поцелуя в щеку, она лишь с улыбкой посмотрел на Билана, провела легонько вдоль руки и собиралась уже выйти из машины… — И что, даже на чай уже не позовешь? — Дим, он дома, и я не считаю, что в данный момент это будет хорошая идея. Я не знаю, как в глаза-то ему смотреть, а если я с тобой домой приду, то… То потом ты со мной домой и уедешь, дорогой мой, а этого сейчас никому из нас не надо. Оглядываясь по сторонам, она боялась лишь того, что сейчас он выглянет и все увидит; или того, что мимо вновь пройдет какая-нибудь «хранительница дворового порядка», разнеся какие-нибудь ужасные сплетни, ненужные ей в данной ситуации вообще никак. — Тогда будь на связи, и звони в любой момент, когда что-то стоящее придет в твою светлую головушку, хорошо, — сжимая её ладонь в руке, мужчина всем сердцем не хотел отпускать её от себя, зная, что именно ждет её дома. Не умела она врать, совершенно. Все её попытки кого-то одурачить были обречены на крах, а сейчас… Сейчас даже ему страшно представить себя на её месте. Как она будет с ним себя вести? Скажет ли что-нибудь о беременности или же будет молчать? Он совершенно ничего не понимал, но боялся за неё, боялся, что не выдержит, расскажет правду прямо в лицо, а потом… Он даже представить не может какой именно будет у него реакция на все это, страшно. — Пока-пока, — резко захлопывая дверь, а после лишь пару раз взмахнув рукой на прощанье, она скрылась за дверью подъезда. — Пока-пока, — в никуда. Дима еще пару минут постоял возле подъезда, наблюдая за тем как засуетились тени в знакомом окне. Её игра началась, теперь ход за ним: менее проблематично разрешить эту ситуацию.