Муза

      Кентин почувствовал, как чья-то заботливая рука коснулась его плеча.       – Мэл…- сон был приятный, снятый воображением по мотивам детских приключенческих фильмов, и уже близился к финалу, который был бы не финалом без поцелуя – но голос матери пробился сквозь пелену сновидения.       – Кен, милый, ты сегодня не ложился? – обеспокоенный голос набирал обороты, еще немного – и его начнут раздевать, чтобы запихнуть в предусмотрено подготовленную постель.       – Нет. Мам, перестань, пожалуйста,- упустив тяжелый вздох, Кентин неохотно выпрямился, хрустнув суставами,- я в полном порядке. И не называй меня так.       – Чем ты там занимаешься? – очки матери любопытно сверкнули, но Кен успел первым – поудобнее улегшись на исписанные листочки, он сладко улыбнулся и невинно захлопал глазами.       – Уроки учу. А ты о чем подумала?       – В воскресенье?       – Да!       – Кен, пожалуйста, не перенапрягайся, ты и линзы сегодня не снимал. Ты ведь прекрасно знаешь, что глаза надо беречь, а ты даже не моешь контейнеры кипятком после того, как одеваешь их…       – Мааааам!       – Не смотри на меня таким взглядом, ты прекрасно знаешь, что я отчитываю тебя за дело. Ты хотя бы в носках сидел? А то отопление отключили, а по ночам еще холодно…       – Мама!       Растревоженная родительница поправила очки, осуждающе покачала головой и бесшумно прикрыла за собой дверь, оставляя Кентина одного.       Подождав еще пару минут на случай, если мать решит вернуться и добавить к своей речи еще пару-тройку замечаний, юноша, наконец, приподнялся и попытался упорядочить расчеты, которыми лихорадочно занимался всю ночь.       При взгляде на поток формул, грудь ему сдавило довольно мерзкое ощущение – неожиданное чувство вины мешало гордиться грандиозной работой, цепкими пальцами зажав сердце и утаскивая куда-то вниз, и все тянуло, тянуло, тянуло, мешая сосредоточиться. Чтобы хоть как-то отвлечься, юноша поднялся и принялся делать наклоны, зажав руки за головой, как тут на глаза попался пакет, лежащий в углу.       Заинтересованный, он тут же полез проверять, что же там лежит – и наткнулся на несколько книг, внушительной стопочкой скрывающихся за невинным черным целлофаном. «Электроакустические преобразователи» - прочитал полустертые буквы на корешке Кен, с теплотой улыбаясь закрытой двери – мать все-таки подглядела, чем он занимался. Что тут у нас дальше? «Вибрации и акустические колебания»… это в разы ускорит работу…       Желание продолжить трудоемкие расчеты осталось, но Кентин уже через несколько минут понял, что не может ничего вспомнить из того, что успел сделать. Формулы плыли перед глазами, рот болел от нескончаемых зевков, а застывшие в напряжении ноги ныли, умоляя продолжить зарядку.       С сожалением отложив книгу, заломив верхний краешек на месте, где остановился, юноша упал на кровать, раскинув руки, и пролежал пару минут в позе морской звезды, подзывая сон, который так неудачно спугнула мать.       Сон не шел – привычки так просто не проходят – оттого пришлось подняться, порыться в шкафу и облачиться в пригодный для выхода в свет мундир.       – Куда ты собрался в такую рань? – подозрительный голос мамы догнал его уже в коридоре.       – Пойду на пробежку. Мать вышла из кухни, держа в руках миску и венчик.       – Спортивный костюм бы одел,- укоризненно протянула она, завидев на сыне белую рубашку.       Но Кентин уже вышел, как можно тише прикрыв за собой дверь.

***

      Замурлыкал оживший под пальцами домофон.       – Алло?       – Это я, Кентин.       На том конце провода кто-то смертельно подавился.       – Что ты делаешь у моего дома?       Парень неловко замялся.       – Я хотел… с тобой поговорить.       – Мне казалось, мы с тобой все обсудили на прошлой неделе, когда ходили на гору.       – Мэл… спустись, пожалуйста. Я хочу тебе кое-что показать.       Последовала короткая пауза – Кентин почти физически ощущал, как девушка кривится от злости и любопытства одновременно.       – Дай мне пару минут.       Раздался щелчок, и связь прервалась.       Блаженно улыбнувшись, Кентин привалился к стене дома, восхваляя женское любопытство всеми комплиментами, на какие только был способен.       Разумеется, нескольких минут девушке не хватило, но Кентин особо и не обольщался.       Через полчаса Мэл суетливо выпала из подъезда, то и дело поправляя волосы и одергивая кофту, которая просто кричала: смотрите, у меня тоже есть грудь!       – Ну, чего ты хотел? – как можно строже насупилась Мелия, скрестив руки.       Кентин молча указал ей на несколько коробок и пакетов, которые расставил рядом со ступеньками, с нескрываемым интересом ожидая реакции.       Мэл покосилась на пакеты. Потом на Кентина. Затем снова на пакеты.       – Зачем ты принес сюда расчлененный труп Амбер? – с подозрением проговорила она, бочком подходя к ближайшему пакету.       – Амбер не такая объемная, чтобы расфасовывать ее по коробкам,- не сдержал улыбки юноша.       – Ну, это с какого ракурса посмотреть…- Мэл невольно покосилась на свою грудь, но решила не развивать мысль, и уже без опаски полезла в пакет.- Провода?!       – Провода. Ты разочарована?       – Ты собирался соблазнить меня проводами?!       – Я собирался… что?!       Их взгляды пересеклись.       – Ладно, один - ноль в твою пользу,- сдался Кен, поднимая руки над головой.       Мэл удовлетворенно прищурившись, принялась шуршать остальными пакетами. Ей потребовалось гораздо больше, чем изначально предполагал Кентин, чтобы сдаться и спросить прямо, что это все значит.       – Помнишь, ты как-то сказала, что здорово было бы управлять погодой? – наконец сжалился юноша, давая подсказку. Изумленные карие глаза распахнулись еще шире, напоминая блюдца.       – Ты что, всерьез тогда? – только и смогла пролепетать девушка, вновь кинувшись к пакетам,- Ты действительно?...       – Это прототип,- пожал плечами Кентин, наслаждаясь восхищенным присвистом.       Мелия выпрямилась, оставив в покое связки проводов и наборы инструментов, молча созерцая представившуюся картину. Наконец, что-то про себя решив, она повернулась на Кена и куда спокойнее сказала:       – Знаешь… Если бы я тебя не знала, я бы ни за что не догадалась, что ты так пытаешься извиниться.       Юноша потупился, неожиданно увлекшись изучением собственных кроссовок.       – Дурачок,- последовал за паузой вздох, в котором сквозила улыбка,- ну, что, где будем испытывать это чудовище?       – Нам нужна максимально высокая точка…       Мэл побледнела.       – Ты хочешь затащить этот хлам на?...       – Именно.

***

      Мир оказался не без добрых людей - буквально через считанные минуты после того, как Кентин и Мэл начали свое восхождение с дополнительным грузом, последняя не жалела сил и ныла, ругалась, поносила по матери науку и ее выкормышей в голос, отчаянно веселя Кентина и смущая прохожих. Несколько спортсменов не выдержали давление на барабанные перепонки и вызвались помочь, так что большую часть пути ребята проделали почти с комфортом.       – Подай мне инбусовый ключ.       – Эм… - Мэл выразительно прокашлялась.       Кентин закатил глаза.       – Красная рукоятка, валяется около твоей ноги.       Подав требуемый инструмент, Мелия нетерпеливо крутилась вокруг друга, все пытаясь ускорить процесс сборки – но на деле лишь тормозила его, то вгоняя Кентина в краску, то не находя с первой попытки нужных гаек, проводов и отверток. Воображение рисовало ей светящуюся установку в виде летающей тарелки, которое будет левитировать над землей, издавая загадочное дребезжание, но… на деле это оказалась металлическая коробка, внутри которой было установлено четыре устройства, напоминающих кулер. Несколько солнечных батарей, что они разложили, поначалу вызвали бурю восторгов, но Кентин быстро спустил девушку с небес на землю, объяснив, что иногда достаточно иметь отца-офицера, чтобы получить доступ к таким вот игрушкам.       Пока что все шло по плану. Единственная проблема заключалась только во времени…       Солнце всеми своими оттенками, положением на небе и понижающейся температурой воздуха намекало на закат, а Кентин все еще возился с подключением, ворча и распутывая разноцветные провода.       Отвлекшись от странного устройства, Мэл присела на лавочку, чувствуя, с какой благодарностью откликнулись на этот поступок ноги. Недолго думая, подложив под спину свернутую куртку, она вытянулась на лавке во весь рост, увлеченно рассматривая темнеющее небо.       Белоснежные росчерки, что оставляли за собой самолеты, разбухали на глазах, образуя неповторимую сетку, в которой путались редкие облака. Симфонический оркестр всем своим птичьим составом старательно горланил, удивительно гармонично сочетаясь со смехом людей, шелестом листвы и звуками города. Жизнь текла своим чередом, главные артерии вновь остановились в бесчисленных пробках, отчаянно сигналя, крича, матерясь. Вся эта какофония достигла своего апогея, когда ко всему этому добавился еще и назойливый мотивчик, лившийся из чьей-то машины у подножия горы. Но Мэл лишь расслабленно прикрыла глаза, позволяя мышцам обмякнуть, а мыслям унестись куда-то далеко-далеко, в придуманные миры и планеты, о которых еще не знали… которые еще не открыли…       Кентин с облегчением вытер пот со лба и поднялся с колен, стараясь не обращать внимания на многозначительный хруст в пояснице. Заметив лежащую на лавочке фигуру, он промолчал, хотя       хотелось поскорей испытать установку. Но вместо этого пришлось собирать инструменты, раскиданные по всей площадке, укладывать в пакеты и коробки, в которых все вернется после испытаний назад.       Солнце скрылось за горизонтом, оставив на прощание лишь тонкую золотую ниточку, которая кое-как обрисовывала контуры зданий, вдалеке щелкнул включатель – и по всему терренкуру вспыхнули фонари. Кентин нерешительно подошел к задремавшей девушке, протянув было руку, чтобы растолкать ее – но рука замерла на полпути, а взгляд, зацепившийся за приоткрытые губы, так и не смог оторваться от них. Колени медленно соприкоснулись с землей вместе с левой рукой.       Кентин позволил себе просто стоять так и изучать умиротворенное лицо, что столько раз мучило, вдохновляло, улыбалось ему во снах. Поэтические сравнения, вычитанные из книг для подобных моментов, куда-то разом испарились, юноша даже не сомневался, что в эту минуту не свяжет и двух слов. Но вместо слов остались образы, картинки, вспыхивающие в сознании одна за другой. Он немного опустил голову. До губ остались считанные сантиметры.       Отчего-то вспомнился тот день, когда юноша пытался самостоятельно коснуться ее руки, проиграв судьбе доли секунды.       До заветной цели осталось не больше трех миллиметров.       Он не зря потратил столько времени и усилий, работая над своим телом, которого теперь не стыдился! Не зря сидел над книгами и пытал учителей, собирая по крупинкам нужную информацию! Не зря так долго и отчаянно любил, почти боготворя...       Напрасны были попытки выкинуть ее из головы, из сердца, из мыслей – без нее там была бы пустота.       Абсолютная, непроглядная пустота, которую ничто бы уже не заполнило.       Его муза слегка пошевелилась во сне и причмокнула, видимо, смотря хорошие сны. Один миллиметр…       – Эй, ребята, что это вы сюда притащили?       Кентин вздрогнул и повернулся на голос, пытаясь не сжимать кулаки слишком сильно.       Мелия медленно приоткрыла глаза и приподнялась на локтях, быстро оценив ситуацию – и чертыхнулась, понимая, чего только что лишили ее новоприбывшие.       – Проводим научный эксперимент,- простодушно проговорил Кентин, поднимаясь с колен и быстро направившись к установке, которую обступили пятеро парней.       – И в чем же он заключается? – один из парней легонько стукнул металлический ящик ногой.       – Прекрати! Вам это будет совершенно не интересно, парни, идите, куда шли.       Еще один промах – при слове «эксперимент» любопытство человека достигает опасно высокой отметки – но когда его еще и заверяют в том, что это совершенно не интересно, и просят уйти…       – Прекратить что? – прикидываясь неосведомленной о моральных ценностях овечкой, говорящий вновь ударил установку, которая откликнулась грустным, протяжным гулом. И еще раз ударил. И еще. К нему присоединились остальные четверо, издевательски хохоча.       – Кентин! – сжатого кулака юноши коснулась маленькая прохладная ладонь, пытаясь отрезвить друга,- Кентин, пожалуйста, не нарывайся…       – Это они нарываются,- мрачно откликнулся Кентин, делая шаг вперед.       – Кентин! Пожалуйста! Их же пятеро!       Юноша замер, ощущая вернувшуюся дрожь в коленях, когда главарь подозрительной компании радостно повернулся на него, сжав кулаки в ответ. Кентин дрался, много раз дрался и отрабатывал удары, но все это было тренировкой…       Все это было не взаправду.       И на тех тренировках позади не стояла беззащитная Мэл, отчаянно цепляющаяся за его локоть.       Что же я делаю?... Еще не поздно схватить ее и побежать вниз – они вряд ли станут догонять нас…       И так бегать всю жизнь? Сколько можно бояться, сколько можно трястись от страха, как только встречаются настоящие трудности?       Кентин сжал кулаки так сильно, что ногти больно впились в ладони. Не помогло.       – Что, боишься? – вкрадчивый голос хулигана пробился сквозь пелену страха и сомнений, заставляя Кентина вынырнуть в реальный мир.       – Иди ты к черту.       Парень окинул оценивающим взглядом сначала Кентина, но не придал ему большого значения – он дрался с мужиками и покрепче, а этот накачанный подросток его нисколько не впечатлил. На девушке взгляд задержался – и он был красноречивее всяких слов, которые вставляют в пафосные фильмы, где присутствуют сцены спасения девушки от насильника.       – Шел бы ты сам отсюда, пока можешь,- почти дружелюбно посоветовал он, спокойно направляясь к застывшей от ужаса Мэл,- Не хочешь посмотреть на наши эксперименты, сладенькая?       Прежде, чем Кен понял, что происходит, в воздухе взвился его занесенный кулак.       Спусковой крючок, наконец, нажали. Страх рассеялся, оставляя место лишь рефлексам, к которым его приучали на протяжении полутора лет в академии. Ты должен быть спокоен и чист от каких-либо мыслей. Не слушай противника, не смотри ему в глаза – следи за ногами, за манерой движения.       Выжидай.       Никогда не нападай первым.       Он нарушил все эти пункты, но это уже не имело значения – самый главный бой Кентин уже выиграл, когда отбросил мысли о собственном побеге.       – Мэл, уходи отсюда!       Противники сблизились достаточно близко, чтобы перестать уклоняться и надеяться лишь на силу. Хулиган двигался быстро, очень быстро, делая ставку на подвижность и опыт. Кен старался перехватить инициативу, давить своим ростом и весом, громко рычал. Он едва успел заметить, как молча стоящая четверка направилась в обход дерущихся, приближаясь к оцепеневшей девушке.       – Мэл! – Кентин в отчаянии обернулся, и пропустил первый удар, невольно зажмурившись от боли.       – Кентин! – к ней, наконец, вернулся голос, но тело все еще отказывалось подчиняться,- Кентин, пожалуйста…       Он попытался наброситься на идущих к ней хулиганов, но сокрушительный удар в бок повалил его на колени.       Главарь пренебрежительно усмехнулся и поставил сапог Кену на спину, не давая подняться с четверенек. Но они оба недооценили друг друга – яростно взвившись, юноша разом отбросил все заученные приемы и ухищрения, и повалил противника на спину, обхватив за выставленную ногу.       – А ну скажи своим придуркам от нее отойти! – взревел, точно раненый зверь, Кентин, безжалостно нанося хулигану удар за ударом.       Тот пытался заслонить лицо руками, но безуспешно – казалось, Кен был в трех местах одновременно, и не давая подняться, и вскрывая защиту, и продолжая лупить.       Сзади раздался пронзительный крик – он и помог юноше опомниться, перестав избивать соперника. Мэл пятилась к обрыву, выставив руки перед собой, плотно закрыв глаза – парни попеременно замахивались на нее, пытаясь ухватить то за руку, то за край одежды, и действовали куда слаженней и расторопней, чем их предводитель. К которому не особо спешили на помощь.       – Кен!       Кентин мгновенно позабыл о лежащем хулигане, чувствуя, как набухает и горит правая скула, а бок нестерпимо болит – но сейчас это не имело значения.       Один из парней таки схватил девушку за запястье и притянул к себе, второй рукой хватая за волосы – заставляя залиться криком напополам со слезами, которые было уже невозможно сдержать.       – Кен!       Бить хулигана один на один – это одно. Но набрасываться разом на четверых крупных задир – совсем другое. Впрочем, времени на размышления не было, юноша просто накинулся на ближайшего парня, хватая поперек туловища, и перебросил через плечо, налетая на следующего.       Второй оказался не так прост – перегородив дорогу к девушке, он просто уворачивался от ударов Кентина, при этом не нападая.       Страх темной волной застелило взгляд, который то и дело натыкался на отчаянно отбивающуюся Мелию, ноги вновь начали дрожать – но на этот раз от усталости…       Идея пришла, откуда не ждали – Кен рванул в сторону от удивленного противника, залез в ближайший пакет, что лежал рядом с установкой, и вытащил первую попавшуюся отвертку, нехорошо улыбаясь.       Такого хулиганы не ожидали – но каждому было, чем ответить. Зазвенели лезвия откидных ножей, Мелию остался держать лишь один из парней – на Кентина надвигались двое, пытаясь обступить его с обеих сторон.       Наклонившись, юноша вытащил из пакета гаечный ключ и прицельно швырнул в правого нападающего, пытаясь не упускать из виду левого.       Тот увернулся, но потерял драгоценное время – Кен уже летел на него с занесенной ногой, которая впечаталась в услужливо подставленное тело, нанеся весьма пикантное увечье.       Хулиган согнулся пополам с яростным стоном, чтобы поразмыслить над ним – давая шанс оставшимся в строю разделаться, наконец, с разбушевавшимся юнцом.       Тут из глаз посыпались искры, а все существо наполнилось только одним чувством – сумасшедшей болью.       Из последних сил цепляясь за угасающее сознание, Кен обернулся – и встретился с торжествующим взглядом хулигана, что был переброшен пару секунд назад через плечо.       И так безалаберно забыт.       В руке он держал попавшуюся под руки палку.       – Кентин, сзади!       Парень, что до этого подходил к Кентину слева, оказался за его спиной и нетерпеливо поигрывал ножом, подбираясь все ближе и ближе.       Отвертка против ножа – такому вряд ли где-нибудь учат, но второй попытки для отработки ударов и блоков у Кена не было. Чувствуя, как по макушке что-то течет, юноша лихорадочно метался, стараясь не упустить из виду обоих противников.       Наконец, вооруженный ножом решился напасть, Кен попытался увернуться – спину вновь обожгла нестерпимая боль, раздался хруст – палка второго подонка сломалась пополам, оставляя его безоружным.       И вновь Кентин очутился на коленях, пытаясь перевести дыхание и унять дрожащие руки, с трудом выдерживающие его вес.       Чья-то нога врезалась прямо в живот, выбивая с остатками дыхания из него и последнюю искру сознания. Удар. Еще и еще один.       Они щедро сыпались со всех сторон, перекрывая все оставшиеся звуки – и неожиданно на юношу опустилась благословенная тишина.       – Готов,- хмыкнул хулиган, складывая нож и помогая подняться своему поверженному приятелю, который все еще держался за оскорбленное хозяйство.       Мелия не могла поверить. Кен лежал безвольным мешком на асфальте, теперь между ней и хулиганами не осталось ничего. Позади холодил спину обрыв – пусть и не слишком высокий, но девушка знала, что не найдет в себе сил для прыжка, чтобы избежать унижений. Но она все продолжала упрямо пятиться, надеясь на чудо.       Кен, пожалуйста, помоги мне!       Кен!       Кен!       - Мы остановились на экспериментах,- почти учтиво обратился к ней ближайший парень, неотвратимо надвигаясь, точно лавина,- твоя компания отлично скрасит наш вечер.       Кен, Кен, умоляю тебя…       Кажется, юноша пошевелился – к счастью, все внимание торжествующей четверки было приковано к Мэл.       Кен!       – Я с-сделаю все, что вы хотите…- пролепетала девушка, отчаянно ища слова, чтобы не дать им заметить очнувшегося Кена слишком рано,- только, пожалуйста, не бейте…       – Ну как мы можем ударить такую девочку, а, ребята? – руки жадно потянулись к дрожащей фигурке, намереваясь схватить – но тут на него налетел яростный темноволосый вихрь.       Растолкав оторопевших парней, Кентин вцепился в тянущегося к Мелии подонка. Изумрудные глаза прощально блеснули – Мэл даже не успела вскрикнуть – и оба соперника покатились прямо с обрыва, пытаясь нанести друг другу хотя бы пару ударов.       – Да он ненормальный,- удивленно прокомментировал парень, вновь доставая нож и заглядывая через край площадки,- смотрите, встал!       – Ну и что? – пожал плечами второй.       – Валим! – крик одного из парней заставил оставшихся очнуться и отвлечься от завораживающей картины упрямого Кена, который медленно и неотвратимо возвращался назад, объясняя что-то поздним прохожим и указывая наверх.       Несколько мужчин присоединились к восхождению, и юноша перегородил дорогу пытающимся скрыться хулиганам.       Но Кена они уже мало волновали – силясь хоть что-нибудь рассмотреть заплывшим глазом, не обращая внимания на комья грязи, что сыпались с одежды, он плелся к Мэл, не верящей собственным глазам.       – Кентин!       Угодив в объятия, юноша понял, что настоящая опасность исходила отнюдь не от хулиганов – жизнь повисла на волоске, и он лишь чудом смог прохрипеть:       – Задушишь.       Мэл ослабила хватку – но не настолько, чтобы дать Кентину сбежать.       – Ты, придурок, почему ты полез в драку?! Их же было пятеро!       – А ты почему не убежала? – в тон ответил ей Кентин, слабо улыбаясь.       Улыбка вышла, что надо – окровавленные губы растянулись скорее в подобие усмешки на фоне бледного, измазанного грязью и избитого лица с заплывающим правым глазом.       – Я почти готова это сделать,- честно призналась девушка, торопливо стирая капельку крови, что прочертила темную дорожку по подбородку юноши,- Хорошо, что ты себя не видишь в зеркало.       Кен молча стоял, прикрыв глаза и наслаждался осторожными прикосновениями прохладных рук, что порхали по лицу, стирая бурые разводы и вытаскивая из растрепанных больше, чем обычно, волос комки земли и мелкие ветки. На душе было необычайно тепло от осознания того, что он впервые поступил именно так, как хотел.       Поборол собственные страхи, понял, на что способен – а главное, ради кого он все это делал.       – Мэл…- он аккуратно перехватил суетящуюся девушку за руку, не давая продолжить.       Мелия шумно шмыгнув, покорно замерла, вопросительно глядя на него.       – Кен? – неуверенно откликнулась она, ожидая, что он сейчас возмущенно ее поправит.       Юноша улыбнулся еще шире, извлекая из ладошки перепачканный платок, и прижал к своей щеке. Не поправил.       – Мне кажется, сейчас самый подходящий момент для пафосной речи.       Девушка невольно хихикнула, заметно расслабившись. Шутит – значит, все более-менее в порядке…       – Я хотел доказать,- он неожиданно посерьезнел, приоткрывая левый глаз,- что я, наконец, стал таким, каким хотел. Смелым, сильным, уверенным…чтобы ты полюбила меня так же сильно, как я люблю тебя…       Кажется, вокруг что-то происходило – с обезоруженными хулиганами все еще возились приведенные на помощь мужчины, единственный на площадке фонарь устало мигал, грозясь отключиться в любую секунду. Низко гудела включенная установка, вокруг которой были раскиданы разбитые в ходе драки пластины солнечных батарей.       Город засиял ослепительными огнями, утонув в разноцветном море подсветок и спешащих куда-то машин. Лес старался присоединиться к всеобщей симфонии, добавив тенора оживших с опустившейся тьмою цикад.       Все это переплелось в единую музыку, тихую, убаюкивающую, ласковую – она невесомым плащом укутала плечи переплетенных тел, у которых не было ни сил, ни желания оторваться друг от друга.       Кен не знал, каким чудом еще держался на ногах, да и не пытался этого понять. Сейчас самым главным было тянущееся к нему личико, которое так доверчиво принимало касания исцарапанных рук.       Он все пытался продлить этот миг, смотря на подрагивающие ресницы, на робко приоткрытые губы и родинки, что поясом Ориона усеивали правую щеку.       От нее не пахло яблоками, пряностями или мятой – она была обычным человеком, который стоял перед ним и смело распахивал душу, впуская его без остатка.       Никто и не должен был знать, что она не просто человек, а ангел.       Его собственный, и больше ничей – с этой мыслью Кен преодолел рывком ненавистные миллиметры, что отделяли его от Мэл, и, наконец, припал к долгожданным губам.       Это не было похоже на взрыв чувств, не было сладко, будто он ест печенье, не было безумия, которое так подробно описывают в книгах. Кен не мог назвать имя этого чувства, не понимал, что же с ним происходит, но поцелуй оборвать не хотел и не мог.       Он мог только в исступлении наматывать ее волосы на руку, вжимая,- нет, впечатывая в себя, становясь с ней одним целым, синхронно вздрагивая, когда языки отчаянно переплетались, словно боясь, что это происходит не на яву. Он забыл, что нужно дышать, забыл, что сзади кто-то стоял, не думая ни о чем другом – только бы продлить эти секунды, только бы прижать ее к себе покрепче, увлеченно покусывая припухшие губки, слушая самый лучший в мире звук ее стона…       Маленькие ладони уютно покоились у него на груди, крепко держась за футболку, настойчиво притягивая к себе, когда приходилось возвращаться на миг в реальность, чтобы перевести дыхание – и волшебство продолжалось, о чем оповестил их погасший фонарь.