Закулисная жизнь героев

      Зарисовка к «Сыну Нептуна»       ***       Тронный зал на Олимпе был безлюден и, как всегда, величествен. По мраморным колоннам и искуснейшим фрескам рыжим шифоном скользило заходящее солнце. Его луч ярко высвечивал пустующий трон Посейдона, больше похожий на ортопедическое кожаное кресло со множеством рыбацких атрибутов. В солнечном свете поблескивали стальные крючки и светящаяся насквозь леска спиннинга, стоящего вместе с большим трезубцем в одном из карманов кресла. Словно в продуманной рекламе, удочка так и просилась в руки заядлого рыбака. Но у ее хозяина не было желания рыбачить. Уже полгода как не было вообще никакого желания чем-либо заниматься.       Загорелый темноволосый мужчина в гавайских шортах и тропической рубашке стоял позади тронов олимпийцев. Но взгляд его был прикован не к чудесной игре света по непревзойденной архитектуре зала, и даже не к своему любимому рыболовному инвентарю. Брюнет стоял к этим ценным вещам спиной, потому что его настоящее сокровище было прямо перед ним.       – Му-у-у! – грустно промычал офиотавр из зачарованной сферы, толкаясь своим лбом о стекло.       На лице мужчины появилась слабая улыбка.       – А ты и впрямь красавец, – он погладил сферу в том месте, куда уткнулось морское существо.       Офиотавр выразил радость: он принялся ластиться о стекло и тихо мычать. Мужчина улыбнулся чуть шире.       – Разговоры с самим собой? - послышался сзади ироничный вопрос.       В тронный зал вошла стройная шатенка с забранными в высокий хвост волосами, в простой белой рубашке и строгих брюках. Брюнет резко обернулся на голос, но как только он узнал вошедшую, его взгляд тут же поник.       – А, это ты, – проворчал он. – Не ожидал тебя здесь увидеть.       – Ты же как раз оказался образцом предсказуемости.       Женщина остановилась за спиной мужчины, видимо, не желая приближаться либо к нему самому, либо к волшебной сфере.       – Что-то моря стали подозрительно неспокойными, не находишь? – начала она издалека. – Неужели подводные создания устроили бунт против своего мудрого правителя?       Брюнет скрипнул зубами от раздражения, но смолчал.       – Вероятно, их хозяин растерял свои навыки лидерства, – продолжала поддевать его женщина, искоса наблюдая за реакцией. – Стал еще больше неурав…       – Чего тебе нужно, Афина? – не выдержал мужчина, прервав речь своей мучительницы и нехотя повернувшись к ней лицом.       Богиня холодно вскинула брови.       – Ты потопил пять весельных лодок, три яхты и смыл одну деревню водами из Мексиканского залива. И все это только за последнюю неделю, Посейдон. Зачем?       – Ты и сама знаешь причину. И вообще, что тебе за дело до них? – сощурился повелитель морей. – Или ты и там какую-то ошибку нашла?       Женщина пропустила колкость мимо ушей.       – Я нашла это нелогичным. Ты, конечно, и раньше был со взрывчаткой в голове, но твои поступки имели хоть какую-то подоплеку.       – Все-то ты помнишь и замечаешь.       – Я ничего не забываю, – все так же холодно отозвалась Афина. – В том числе, и чужих проигрышей.       В глазах мужчины с каждым словом собеседницы росло негодование. Их цвет за короткий промежуток времени из нейтрально-серого перекрасился в темно-синий. Посейдон был уже готов подтвердить на деле обвинения в свой адрес от враждующей с ним богини, но тут сбоку от них послышались глухие толчки в стекло и печальное «му-у-у». Гнев сразу же улетучился из морских глаз, вернув им прежнюю апатичную серость.       – Ну и молодец, – только и сказал бог морей, отворачиваясь от Афины к стеклянной сфере.       Богиня мудрости сложила руки на груди и хмуро уставилась на офиотавра.       Посейдон вернулся к своим печальным мыслям. Но червячок сомнения грыз его изнутри, не давая уйти в себя с головой.       – Подожди… – протянул мужчина. – Ты бы не стала просто так приходить сюда и критиковать меня без веского повода. Тебе от меня явно что-то нужно.       Афина сделала непонимающее лицо.       – Неужели ты хочешь сказать, что пришла повидаться со мной? – бог едва заметно улыбнулся, склонив голову набок и оценивающе пробежав по женщине взглядом.       – Ты себе льстишь, – презрительно отрезала шатенка.       – Чего тебе нужно, Афина? – уже без тени улыбки Посейдон повторил с нажимом свой вопрос.       – Мне нужно, чтобы в твоих деяниях появился смысл, – на одном дыхании произнесла богиня мудрости.       – Мы это уже проходили,– покачал головой мужчина. – Ближе к делу, стратег.       Афина сжала губы в тонкую линию и глубоко вдохнула.       – Моя дочь собирается пересечь озеро Мичиган, и мне нужна уверенность, что с ней ничего не случится.       – Вот как, – вскинул брови Посейдон. – Ну а мне какое до этого дело?       Афина сверкнула сталью серых глаз на бога морей.       – Она ведь в поисках твоего блаженного сыночка так распыляет свое драгоценное время и внимание, – с плохо скрытым негодованием проговорила женщина. – Мог бы и догадаться.       У повелителя морей было двойственное чувство. С одной стороны ему хотелось наконец-то уделать враждующую с ним богиню: с того самого спора за звание покровителя Афин он постоянно искал различные способы ее поддеть. Что ж, с Медузой у них это однажды славно получилось, несмотря на последствия. С другой стороны, как бы Посейдон ни был зол на мудрую женщину, он понимал, что в ее словах есть здравое зерно.       – Так помоги ей, – тихо проговорил Посейдон, неотрывно смотря в большие грозовые глаза. – Скажи, что она его так не найдет.       – Ты себя-то слышишь? Как я это сделаю?       Черты богини дрогнули и на мгновение она предстала в более свободном образе: красной фланелевой рубашке и джинсах, а темные волосы рассыпались по плечам. Однако новое амплуа принесло женщине лишь дичайший приступ мигрени. Она тут же схватилась за голову и вернула свой прежний облик.       – Аннабет приходится общаться с моей римской ипостасью. Ты хоть понимаешь, как это унизительно?       Мужчину самого передернуло, когда он наблюдал смену лиц Афины. Его тоже время от времени мучила греко-римская борьба ипостасей. И в результате этого сражения воды нередко выходили из-под контроля, нанося ущерб мореплавателям и прибрежным зонам.       – В облике Минервы я могу думать только о мести, – недовольно проговорила женщина.       – Теперь понятно, почему Немезида в последнее время такая довольная.       – Не делай вид, будто тебя это не касается, – богиня мудрости повысила голос. – Ты ведь из-за пропажи Ники аналогично не можешь себя адекватно вести в мире смертных.       – Вот ты и ответила на свой первый вопрос, – поднял брови мужчина в полуулыбке.       Крылья носа Афины затрепетали, а в глазах читалось явное раздражение.       – А что касается второго? – проговорила женщина, сдерживая себя одной силой воли, чтобы в ее руках тут же не материализовались копье и Эгида. Обычно ее было трудно вывести из себя, но именно повелитель морей раздражал Афину больше остальных.       – Твоя дочь может плыть спокойно, – вздохнул Посейдон. – Я не буду топить ее судно.       – И никакие морские существа ее не потревожат? – уточнила шатенка.       – Вероятно.       Богиня вновь сложила руки на груди и вперила строгий взгляд в Посейдона. Он решил объясниться.       – За Кимополею не ручаюсь. Я отправлял к ней своего посланца, чтобы пригласить на нашу сторону, но ответа так и не пришло. Как и посланца. Скорее всего, она перешла в стан нашего врага.       Афина поджала губы.       – Открытку она не прислала, – развел руками мужчина.       – Отлично, – надменным тоном проговорила богиня. – Вновь придется действовать самой.       Женщина развернулась на каблуках и зашагала в сторону парадных дверей.       – Ты думаешь, если б я имел возможность, то не помог бы? – прогромыхал Посейдон ей во след. Афина остановилась. – Или меня не волнует судьба твоей дочери в последнем пророчестве Аполлона?       В памяти бога морей, как живая картинка, всплыло воспоминание полугодовой давности.       "Дети властителей древних земель       Вместе сойдут под богов колыбель.       Жертвою станут волею судеб,       Кровью Олимпа землю пробудят"       Это были последние вещие слова покровителя Дельф, прежде, чем он бесследно покинул Олимп. Зевс был единственным, кто не слышал пророчества, отыскивая пропавшую на тот момент Геру. Оттого, пожалуй, еще и не испепелил сына Посейдона и дочь Афины.       – И я не меньше твоего хочу, чтобы мой сын не стал причиной пробуждения нашего общего врага! – высказался мужчина в спину своей соперницы.       – Только вот похоже, что чужие дети тебя не волнуют, – бросила богиня через плечо.       – У них есть свои родители, – хмуро ответил Посейдон. – И можно подумать, ты печешься о других полукровках.       – Они все ценны, – процедила сквозь зубы женщина, обернувшись. – У каждого есть свой потенциал, свой талант. А тебе, признайся, просто не из кого выбирать.       Афина в расстроенных чувствах, которые всеми силами пыталась скрыть, покинула зал. Посейдон ее прекрасно понимал, поэтому не стал цепляться к обвинениям, сказанным в сердцах. Обоим в голову пришла одна и та же мысль: как все-таки тяжело быть рядом со своим ребенком и не иметь возможности ему помочь.       – Мы не скоро увидимся, – сказал Посейдон, вновь обращаясь к сфере. – Но я всегда приду к тебе на помощь. Верь в это.       Мужчина приложил ладонь к зачарованному стеклу. Офиотавр уткнулся лбом в это место, и лицо Посейдона озарилось грустной улыбкой.       – Удачи тебе в поиске, – сказал он, а потом еле слышно добавил. – И не сомневайся: ты – мой любимый сын.       Бог морей развернулся и зашагал к выходу, рассыпавшись по пути тысячей маленьких брызг. Тронный зал вздохнул освежающим морским бризом.       Офиотавр крутанулся в своей сфере. Взору пустых тронов олимпийцев открылся еще один обитатель зачарованного аквариума, изо рта которого взвивалась вверх цепочка маленьких пузырьков. Змеебык стал медленно курсировать вокруг темноволосого юноши, мирно спящего под водой.       На следующий день Персею Джексону было суждено покинуть тронный зал на Олимпе.