Чёртова мельница

Когда в Сторибрук приехала Эмма Свон, всё только усложнилось. Её приезду Голд был обязан стараниям Генри. Тому удалось сбежать из Сторибрука и найти свою непутёвую мать, а уж заманить её в город оказалось проще всего. Генри не пришлось рассказывать всю эту сомнительную историю с проклятием. Ему было достаточно сообщить, что его приёмная мать — хозяйка борделя, чтобы мисс Свон прямо посреди ночи сорвалась и поехала в Сторибрук. Голд ликовал. Эмма осаждала «Чёртову мельницу», заставила Дэвида Нолана подобрать слюни, ведь он, чёрт побери, шериф этого города! Затребовала копии документов на усыновление. И всё это за один день. К вечеру стрелки часов над городской ратушей, которые неподвижно стояли вот уже двадцать восемь лет, сдвинулись с места, отмеряя полночь, и ради этого стоило открыть бутылку шампанского. Когда до Регины дошло, что такими темпами Эмма отсудит у неё своего сына, она пришла к Голду требовать обещанную услугу. — Я хочу, чтобы эта проныра Свон убралась из Сторибрука! — заявила она с порога, придя в его городскую квартиру, где он поселился на время пребывания в городе Эммы. — Мадам Миллс, вы не ошиблись адресом? Мне кажется, вам необходимы услуги гипнотизёра, — ответствовал Голд с ядовитым смешком. — Из города мисс Свон уедет только вместе со своим сыном. Вы готовы пожертвовать Генри? — А ты готов пожертвовать своей красавицей? Не прикидывайся, Румпель, — прошипела она сквозь зубы. — Ты выполнишь мою маленькую просьбу, иначе навсегда лишишься своей миленькой содержанки! Я не шучу. — Я тоже не шучу, Регина. Но я выполню свою часть сделки, и ты больше никогда не тронешь Белль и пальцем. Голд не привык отступать, и Эмма действительно уехала из города. Но ненадолго. Уже через неделю она триумфально въехала в город на байке в компании Августа Бута. Если бы в квартиру Голда снова ворвалась разъярённая Регина с претензиями: «Какого чёрта, Голд?», он бы, не моргнув глазом, ответил: — Но ты же ничего не говорила о том, чтобы она не возвращалась! Однако Регина ограничилась лишь смс-сообщением. «Ты ещё пожалеешь об этом, Румпель». Веселье продолжалось. Мисс Свон всё-таки добилась опеки над Генри, но этого ей показалось мало. Всё-таки она успела завязать знакомства и привязаться к многим жителям городка. Она добилась закрытия «Чёртовой мельницы» и свободы для всех её работниц. Всё шло более чем прекрасно, и Голд совершенно не понимал, а почему это он должен о чём-то жалеть? Проклятие должно было вот-вот разрушиться, оставалось только подтолкнуть действующих лиц к решительным действиям. Всё это время Голд мало виделся с Белль, приходилось большую часть времени проводить в городе, чтобы контролировать процесс, а вот финал этой затянувшейся пьесы он решил пропустить, согласившись на прогулку по лесу в компании со своей красавицей. Когда проклятие падёт, ему нужно быть рядом с ней. — Ты уже месяц появляешься в доме только под вечер и запрещаешь мне выбираться в город, — попеняла она, — если бы не учебники, я бы умерла со скуки. — Прости, в последнее время произошло слишком много перемен. Ты сама скоро всё увидишь, а пока давай прогуляемся. Я покажу тебе одно место. Они шли, не торопясь. Белль сорвала сухую ветку и поворошила ею листья в подлеске. — Послезавтра заканчивается мой срок у тебя, — заметила она. — Я помню, — неохотно кивнул Голд. — Знаешь, пока тебя не было, я успела всё хорошенько обдумать и разложить по полочкам. Я перееду в город. Я уже договорилась с Молли. Если что, первое время поживу у неё. Найду подработку и буду продолжать подготовку к поступлению, — беззаботно рассказывала она. — Я просмотрела несколько сайтов университетов. На следующий год попробую поступать. Так волнуюсь… даже страшно немного. — Думаю, тебе не стоит из-за этого переживать, — задумчиво ответил Голд, уже приметив издалека знакомый колодец. Когда его Белль всё вспомнит, ей не захочется поступать ни в какой университет и уж тем более уезжать из Сторибрука. Голд был уверен в этом, как никогда. — Ух ты! — Белль тоже увидела колодец. — Почему ты раньше меня сюда не приводил? Это волшебный колодец, да? Здесь можно загадывать желания? И тут он почувствовал эту волну. Мощный поток магии прошёл сквозь него, сообщая о том, что проклятие пало. — Ты загадал желание? — спросила она. — Да, — кивнул Голд. — Чтобы к тебе вернулась память. — Зачем ты сказал? — Белль шутливо толкнула его в плечо. — Теперь оно не исполнится! — Исполнится, — уверенно сказал он. Голд медленно склонился к ней и поцеловал. Господи, как он раньше боялся её поцелуя, как желал, чтобы поцелуй снова совершил чудо. Белль оттолкнула его и отвернулась. — Белль… — Мистер Голд, не делайте так больше, — холодно попросила она. — Я не хочу к вам привязываться. А всё идёт именно к этому. Вы неплохой человек, но я не хочу больше ни от кого зависеть. Я хочу сама решать, куда мне пойти, а с вами я не смогу быть свободной. Простите. Она пошла обратно к дому, не оборачиваясь, а у Голда в голове уже не змея шипела, а отбойными молотками гремело: «Никогда не полюбит! Никогда не полюбит! Не любит — не любит — не любит!» «Она ничего не вспомнила, — снова размышлял он, пытаясь найти выход, хватаясь за последнюю соломинку, — но проклятие пало, сейчас каждый житель города корчится в своей персональной агонии из воспоминаний о прошлой жизни. Так почему Белль всё ещё ничего не помнит?» — Регина! Он еле дождался ночи, чтобы наведаться в участок, где сидела в заключении Злая Королева. — Румпель! Какая встреча! — при появлении Голда Регина приветственно подалась вперёд и опёрлась о решётку. — Помнится, перед тем, как началась вся эта заварушка, мы тоже встречались с тобой при похожих обстоятельствах. Только за решёткой в тот раз был ты. — Что ты сделала с Белль? — оборвал он её разглагольствования. — Неправильный вопрос, Тёмный! Что ты сделал со своей домработницей?! — издевательски улыбнулась Ренина. — Не передёргивай! Ты что-то сделала с ней, потому что она всё ещё не может вспомнить! — Она и не вспомнит. Почему это она должна вспоминать то, чего не должна? — фальшиво изумилась заключённая королева. — Что, чёрт возьми, ты сделала? — Голд схватил Регину за волосы и насильно притянул её лицо к решётке. — Говори сейчас же, или у тебя не останется даже твоего милого личика! — Эта девушка, с которой ты веселился весь этот год в своём доме, не Белль. Я нашла её через интернет года два назад. Милая девочка-студентка. Её и в проекте не было, когда здесь появился Сторибрук. Голд тут же отпустил Регину и в каком-то отупении продолжал слушать. — Очень похожа на твою красавицу, только волосы светлые! — продолжала Регина, будто хвастаясь. — Я заплатила кому нужно, чтобы её похитили и привезли сюда. Ну а чтобы почистить ей память, мне даже магия не понадобилась. Местные препараты просто творят чудеса! Целый год она у меня проработала танцовщицей, а ты и не видел. Если бы тебя Джефферсон носом не ткнул, ты бы и дальше наслаждался прелестями милашки Агат. — Зачем ты это сделала? — Хотела причинить боль? Посмотреть на твою реакцию? Узнать, что ты предпримешь? Даже и не знаю, что из этого. Наверное, всё вместе. Да и что скрывать — мне хотелось выручить для себя услугу. Но как выяснилось, с некоторых пор твои сделки ничего не стоят. — Где настоящая Белль? — А ты не помнишь? — фыркнула она. Голд продолжал, молча ждать ответа. — Ты не помнишь! — с каким-то ужасающим пониманием проговорила Регина. — Ты действительно не помнишь! А я-то думала, что ты настолько сильно погряз в разврате, что повторно повёлся на ту же мордашку! Господи, ты и впрямь всё позабыл! — О чём ты? Что я мог забыть? — Ты ведь убил свою служанку, чтобы создать это проклятие! Ты сам! — Нет! Ты лжёшь! Ты всё это говоришь, чтобы запутать меня! — Да куда уж мне! Ты сам себя проклял! Кто лучше тебя мог всё это провернуть? — Я не верю тебе. — Тогда наполни этот город магией Зачарованного Леса! Напейся отравленных воспоминаний! Я говорила, Румпель, что ты пожалеешь, что не избавился от Свон, и ты пожалеешь! Регина смеялась. *** Он снова оказался у того самого колодца. В руке был флакон с зельем. Голда всё ещё снедали сомнения. Но он и без того собирался наполнить Сторибрук магией, что с этого получит Регина? Она не получит прежних сил, и даже выберись она из камеры, куда ей идти в городе, где все её ненавидят? Голд до последнего не хотел верить, что в словах Регины была хотя бы капля правды. Он не мог сделать такое с Белль. Только не с ней. «Даже ради сына?» — издевательски прозвучал в голове вопрос голосом Регины. Вот сейчас он и узнает, кто лжёт, а кто обманывается. Голд вылил зелье в колодец, и магия хлынула душными клубами пурпурного тумана, которого ему так не хватало. Хлынула, заполоняя всё вокруг, пропитывая и наполняя. Его самого затопила магия вместе с потоком воспоминаний. Он захлёбывался этой памятью, как утопающий в океане. Воспоминаний, так же, как и воды, было много — и больно. Румпельштильцхен уже знал, что произойдёт, когда будто со стороны видел последние события перед проклятием. Те события, которые надёжно стёр из своей памяти. Он был там, где и должен был находиться — в тюрьме Белоснежки, когда к нему пожаловала Регина. — Твоё проклятие не сработало, — заявила она. — Позволь узнать, каков был твой последний ингредиент? — Сердце самого дорогого мне существа. — И? Кого же ты принесла в жертву, дорогуша? — Моего коня… — Идиотка! Если ты думала обойтись сердцем жалкой зверюшки, ты сильно ошиблась! Сердца коня недостаточно! Это великое проклятие! Проклятие из проклятий! Великая сила требует великой жертвы! Сердце, которое ты пожертвуешь, должно принадлежать существу куда более ценному! — шипел он ей прямо в лицо. — У меня больше никого не осталось, Румпель. Тот, кого я любила, умер из-за Белоснежки. Мой отец не пережил моей несостоявшейся казни. И теперь я ещё больше хочу отомстить Белоснежке! С первого дня знакомства с этой мерзавкой она приносит мне только несчастья! — Ты бесполезна! Ты неспособна даже на месть! — он не смог сдержать разочарования. Большая ошибка показывать свои эмоции. — Сдаётся мне, Румпель, тебе это проклятие нужно больше, чем мне. Почему ты сам не воспользуешься им? — По той же причине, что и ты, дорогуша! — прошипел Рупельштильцхен. — У меня не осталось никого, кем я мог бы пожертвовать! Регина с минуту о чём-то раздумывала. — А если я тебе скажу, что кое-кто всё-таки есть? Твоя служанка… — Но ведь она прыгнула с башни! — И ты так легко поверил моим словам? И вот тогда, в сырой темнице дворца Белоснежки мистер Голд и заключил самую выгодную сделку в своей жизни и теперь пожинал её плоды. Он принесёт в жертву сердце своей возлюбленной, а Регина получит шанс отыграться на тех, кто ей не угодил. Все оказываются в выигрыше. Все ли? — Это проклятие нелегко даётся, — перед уходом заметила Регина. — Готов ли ты, Румпель? — Мёртвые есть мёртвые, — ощерил он зубы в безжизненной улыбке, — просто теперь она умрёт окончательно. О, Румпельштильцхен больше всего на свете хотел верить лживым словам Регины, когда она убеждала его в кончине его служанки. Он прогнал Белль не только из-за того, что её поцелуй мог лишить его магии. Его пугало совсем другое: слишком заманчиво было воспользоваться ею для достижения своей цели. Любящее сердце своей служанки, к которой он так неосмотрительно сам успел привязаться. Когда Регина, злорадствуя, рассказала о смерти его красавицы, он был в гневе, но позже только вздохнул с облегчением. Пускай ему осталась после неё только надколотая чашка. И вот теперь Регина говорила, что его красавица жива и томится в подземелье её замка. В любом случае, ей было там не место. В тот же день он сам выбрался из застенков дворца Белоснежки и вызволил из заточения Белль. Она так ему обрадовалась. Бросилась в объятия, расплакалась, говорила что-то. А Румпельштильцхен всё думал, как теперь он сделает то, что собирался? Пути назад уже не было. Проклятие нужно было завершить сегодня, в день рождения спасительницы. Он это предвидел. Только не угадал, что проклятие всё-таки придётся наложить ему самому. Румпельштильцхен перенёс их на то место, где Злая Королева начала творить ритуал. Основные ингредиенты были уже внесены, в том числе пряди волос самых тёмных и отвратительных существ этого мира — удивительно, что его не было среди них. Серые обломки скал кривыми зубьями чудовища торчали из земли. Ощетинившиеся острые голые ветви мёртвых деревьев составляли им достойную компанию. И посреди всего этого ещё тлеющий в центре огонь незавершённого проклятия. Утренний туман уже начинал сходить, но сейчас это место, освещённое прозрачными лучами зари, казалось ещё более зловещим, чем тёмной ночью. — Зачем мы здесь? — спросила Белль, зябко обхватив себя за плечи. — Дурное место, — прошептал он. — Здесь я вырву твоё сердце и принесу в жертву. — Что? — только и спросила она, думая, что это одна из его мрачных шуток. Вот сейчас он засмеётся, сделает что-нибудь волшебное и безумное и они вернутся в его дом. И всё будет как прежде. — Мне нужно твоё сердце, что здесь непонятного?! — раздражённо повторил он и двинулся к ней. Белль смотрела на него, всё ещё не понимая, когда рыцарь в сияющих доспехах, что так героически вызволил её из плена, вдруг превратился в безжалостное чудовище, которое собиралось её убить. Тёмный не шутил. — Ты не можешь так со мной поступить! — Белль наотмашь ударила его по протянутой руке, сама испугавшись своего поступка. — Мы заключили сделку, ты помнишь? — он схватил её за запястье и притянул к себе, лицом к лицу. — Ты, как и твоё сердце, принадлежишь мне! На веки вечные! А тёмные ритуалы такой мощи требуют особенных ингредиентов, дорогуша! Любящее сердце! Только отдельно от тебя, конечно же! Она вырвалась из его хватки и попятилась. Румпельштильцхен двинулся к ней — нужно было покончить с этим как можно быстрее. Белль инстинктивно закрыла руками грудь, как будто это могло помешать магу вырвать её трепещущее от ужаса сердце. — Зачем ты это делаешь? — сглотнув, спросила она, боясь расплакаться. — Я думала, что ты любишь меня… — Я делаю всё это именно из-за проклятой любви! — с омерзением выплюнул он последнее слово. — Я предвидел, что меня полюбит отважная красавица, сердце которой я вырву из груди для могущественного заклятия! Из-за любви на этом свете происходят все самые отвратительные вещи, любовь моя! Румпельштильцхен не хотел оправдываться перед ней, не хотел ничего объяснять. Он боялся, что после этого уж точно не сможет завершить ритуал, и потому намеренно говорил все эти жестокие слова. Не хотел, чтобы она хоть на секунду хорошо думала о нём перед смертью. Он не достоин её прощения. Такое не прощают. — Румпель, пожалуйста… — Белль всё же всхлипнула, и по щекам покатились слёзы. Отступать уже было некуда, она упёрлась спиной в холодную каменную скалу. — Умолять меня бесполезно, милая. Можешь не смотреть так жалобно. — Он стоял к ней вплотную и сам почти был готов умолять её, чтобы она закрыла глаза. — Что тебе даст это проклятие? — спросила она, всхлипывая. — Хотя бы на это я имею право — узнать, прежде чем ты… «Оно вернёт тебе сына. Сына, помни об этом, Румпель. Это ради него ты делал все эти мерзости, устраивал войны, отбирал детей у их матерей, убивал, заключал бесчестные сделки, ломал чужие судьбы». — Проклятие даст мне шанс найти то, что я давным-давно потерял, — наконец ответил он, сам не заметив, как долго медлил с ответом. — Это стоит моей смерти? Белль уже не плакала, но на её щеках всё ещё блестели слёзы. Она смотрела на него смело и решительно, как будто это ещё не конец и у неё был шанс победить. Румпельштильцхен не ответил, только сильнее сжал челюсти и отвёл в стороны ладони, которые Белль всё ещё прижимала к груди. Его рука ужасающе легко проникла в грудную клетку, вырывая из неё саму жизнь. Вот оно, сердце в его руке! Сердце той, которую он так любит. Какое кощунство — использовать его для столь низкого проклятия. — Я люблю тебя, Румпель. Зачем она это сказала? Тёмный бы всё равно не остановился. Поздно уже было идти на попятный. Сейчас или никогда. Румпельштильцхен не бросил, а почти уронил сердце в тлеющий огонь проклятия. Белль в тот же момент как подкошенная упала на землю, по которой щупальцами змеились пурпурные потоки колдовского тумана. — Обещай, что найдёшь то, что ищешь, — из последних сил прошептала Белль. — Обязательно найди. Не хочу умирать напрасно… Горло будто сдавило в тисках. Румпельштильцхен жалко заскулил, оседая наземь, и пополз, как червяк, в сторону своей мёртвой возлюбленной. Глаза её всё ещё были открыты и смотрели с укором на своего убийцу. Так ему казалось. Один раз он уже смирился с её смертью, второй раз будет легче, ведь так? Но легче не становилось. «Не хочу умирать напрасно». Дрожащими пальцами он осторожно сомкнул её веки и только после этого осторожно поцеловал в лоб. И запоздало заметил, как проклятое колдовство постепенно обволакивает его мёртвую возлюбленную. Он как безумный стал отгонять этот туман, но магия не замечала его усилий. Он с ужасом заметил, как его пальцы проходят сквозь её тело, оно стало зыбким, будто растворилось в колдовском потоке, уносилось вместе с ним, стало им. Румпельштильцхен до последнего смотрел, пока её образ полностью не исчез, пока в глазах не начало рябить от мельтешения этого кровавого марева. Даже тела ему не осталось, чтобы похоронить. Вот и всё. Проклятье расползается по Зачарованному Лесу. Солдаты Злой Королевы уже несутся во дворец Белоснежки, где с минуты на минуту должна появиться на свет их будущая спасительница. Принц Чарминг будет до последнего защищать свою семью, только всё напрасно. Проклятие изменит их всех. Они забудут эту жизнь. Все, кроме Румпельштильцхена. Каждую секунду он будет помнить. Невыносимо. Почему он должен страдать в одиночку? Пусть они тоже страдают! Потеряют своих близких, не смогут быть вместе со своими любимыми! Они заслужили! Они все! Пока ещё было время, он переместился в Тёмный особняк и выпил зелье, ставшее для него спасением хотя бы на эти двадцать восемь лет. Он ничего не помнил о своей истинной роли в проклятии и придумал для себя удобный исход этой страшной сказки. И до сих пор верил в него. *** Когда Голд вынырнул из потока воспоминаний, то ещё долго стоял у колодца в каком-то отупении, не в силах что-то сделать. Мысли путались. Его как будто разделило надвое. Один голос убеждал, что это ещё не конец, что его поступок ничего не изменил, умолял завершить начатое, ведь нужно найти Бея… Обладатель этого голоса умел только унижаться и вымаливать. Он был достоин презрения. Другой же голос равнодушно советовал вручить свой кинжал первому встречному и напороться на него — желательно тем местом, где у хороших людей обычно располагается сердце, и надеяться, что и этот его поступок не принесёт ещё больше вреда. Так думал сегодняшний мистер Голд, жестокий мэр города. Вспомнилась та страшная сказка. «Нет, милая, это я всё время был злым колдуном, а чёртовой мельницей был весь этот проклятый городок». Он жалко заскулил, оседая на землю, как давным-давно на каменный пол места для жертвоприношения. Вот и он завыл волком. *** Целый день Голд бродил по городу, будто сомнамбула. Возвращаться домой после всего того, что он узнал, не хотелось. Там его ждала незнакомка с лицом Белль, живое напоминание его преступления. Права была Королева, она никогда его не полюбит. Злая насмешка над старым монстром — подсунуть ему девушку, так похожую на ту, что он убил! Достойное наказание. Вокруг творился хаос. Жители, вспомнившие о своём прошлом, оказались в смятении. Они не знали, как им жить дальше. Феи разрозненно прятались по городу, потерянные и обесчещенные, и при встречах старались не смотреть друг другу в глаза. Да ещё, как на грех, выяснилось, что, выйдя за черту Сторибрука, можно потерять память о своей прошлой жизни. И потому многие рвались к черте города, как к волшебной реликвии, избавляющей от боли. Не помнить, какими они были в Зачарованном Лесу, чтобы не с чем было сравнить жизнь настоящую — слишком заманчиво. Забытье приносило только лишнюю путаницу и хаос. Эмме с родителями пришлось загородить выезд из города, а пока участок пустовал, Регина сбежала из камеры и окопалась в опустевшей «Чёртовой мельнице», угрожая поджарить любого, кто попытается туда проникнуть. Но на фоне всего этого безумия до неё никому не было дела. Чарминг и Снежка наконец-то были вместе, только радость в их глазах сильно меркла перед старыми воспоминаниями. Как Голд и ожидал, после снятия проклятия этот город стал во стократ несчастнее, чем был. Он бродил по улицам, пока не разболелась нога, и остановился в какой-то подворотне, уселся прямо на выброшенный кем-то старый телевизор. Мимо него, зябко кутаясь в явно чужое, мешком висевшее на ней пальто, прошла милашка Агат. Он узнал бы её, даже надень она паранджу, и не смог сдержаться, просвистел ей вслед, отчего Агат невольно вздрогнула и почти сорвалась на бег. «И не повесилась ещё», — отстранённо подумал он. Старое желание отыграться на пронырливой фее уже не казалось таким заманчивым. Впервые в жизни ему ничего не хотелось. Он грёбаный Тёмный маг. Он вполне может позволить себе всю свою бессмертную жизнь просидеть на этом телевизоре, и пусть этот город хоть сгорит в адском огне. Плевать на город! Плевать на людишек! Пускай они мучаются так же, как он. Они заслужили это! «Чем они это заслужили?» — спросил кто-то голосом Белль, и Голд вздрогнул. На секунду ему показалось, что этот кто-то спросил его вслух. Послесловие Покидая Сторибрук, Голд не сомневался, что поступает правильно. Хватит с него этого города, он слишком много на себя взвалил. Теперь всё будет хорошо. Он сделал всё, чтобы исправить свои ошибки. По крайней мере, те, которые ещё можно было исправить. ~ — Тебя снова не было весь день. Опять беспорядки в городе? — Белль встретила его ещё у ворот и теперь шла рядом по направлению к дому. — Мне звонила Молли. Говорила, что она никакая не Молли, а Мулан, и что знает меня. Потом она начала говорить полную чепуху, и я повесила трубку. Мистер Голд, что происходит? — Белль… — он погладил её по волосам. Он был настолько слеп и занят своим планом, что даже не заметил, что её светлые волосы не окрашены, а на самом деле — светлые, как солома. Как её называть теперь, Голд не знал. Наверное, стоило спросить у Регины, как зовут эту девушку и откуда она. — Мне нужно рассказать тебе кое-что. Они покидали этот городок вместе, как беглые преступники. Вместе убирали заградительные сооружения, вместе на секунду зажмурились, выезжая за пределы города. Голд не потерял память оттого, что с самого начала был хозяином этого проклятия. Если бы он не стёр последние воспоминания, он сразу бы отправился на поиски Бея. И сейчас он покидал этот город, чтобы выполнить последнее желание Белль. Она задолжал ей. Белль тоже не потеряла память, потому что никогда не была его красавицей и не принадлежала его городу. А ещё она так ничего и не вспомнила. — Меня зовут Нэнси, — она сидела на пассажирском месте рядом с ним и жадно вчитывалась в строчки своего досье. Уже не в первый раз за этот день. ~ Ещё перед отъездом мистер Голд всё-таки наведался в «Чёртову мельницу» и затребовал у ощетинившейся Регины информацию на девушку. — Что я получу за это? — Я не отдам тебя на растерзание горожанам, например? — Ты не посмеешь! Ты виноват не меньше! Дал мне отомстить, сделав хозяйкой борделя. Как издевательство! Это на тебя должна быть объявлена охота! Тебя они должны ненавидеть и презирать! — Можешь открыть им глаза, мне всё равно. Я уезжаю из города. — Напакостил и сбегаешь? Как это на тебя похоже, Румпель, — скривила губы Регина. — Я уже говорила этим недоумкам, что проклятие — твоих рук дело, но мне не поверили. — Можешь не волноваться, это безумие продлится недолго. Так ты отдашь мне документы? Её имя было совершенно обычным. Она родилась через семь лет после наложения проклятия, в маленьком городке сродни Сторибруку в штате Кентукки, окончила школу и училась в колледже. Она возвращалась на съёмную квартиру с подработки в кафетерии, когда на неё напали, и началась её новая жизнь в качестве стриптизёрши. В августе ей должно было исполниться двадцать один. Вот и всё. Никакой личной информации, сухие факты. ~ — Вот мы и познакомились, Нэнси, — ответил он, сворачивая автомобиль на главное шоссе. — Мы едем домой, да? — спросила она. — Да, я ведь обещал тебе. — А ты? Что будет с тобой? — Я отправлюсь на поиски своего сына. — Ты знаешь, где его искать? — Нет, но думаю, кое-кто мне поможет в этом. ~ После визита к Регине Голд отправился к Эмме. — Вы собираетесь уезжать, — заметил он, заходя в номер Эммы, где она жила с тех пор, как приехала в город. — Не рады новым приключениям и новой семье? — Как вы вошли? — вместо ответа спросила она. — У вас двери не заперты. Так вы уезжаете? — Здесь всё чужое. И странное, — кажется, Эмма сама была сбита с толку происходящим и до сих пор не хотела мириться с обстоятельствами. — И мне кажется, что в Сторибруке мне не будет покоя. Да ещё Август куда-то подевался… Чёрт побери, Голд, в подвале этого борделя на меня напал дракон! Самый настоящий дракон! Я с многим сталкивалась в своей жизни, но это… И мои родители… Я не виню их и не презираю, но это дико, что моя мать почти ровесница мне. Они смотрят на меня, как на чудо, а мне кажется, что без меня им будет куда лучше. Зачем я вам всё это говорю? Поэтому сегодня мы уезжаем. Я и Генри. — И Генри согласен с вашим решением? — Он думает, что мы едем забрать мои вещи. Я потом ему скажу… — Мне очень жаль это слышать от вас. Вы могли хотя бы дать шанс своей семье… — Какое вам дело до моей семьи, мистер Голд? — Эмма окинула его недоверчивым взглядом. — И зачем вы пришли? — Хотел попросить вас об одном одолжении, но раз вы уезжаете… — Голд развёл руками. — Впрочем, можно вашу визитку? Эмма дала ему этот прямоугольник картона со своим телефоном, и он собирался воспользоваться её помощью. В конце концов, искать людей было её профессией. ~ — А что будет с городом? — снова спросила Нэнси. — С городом всё будет хорошо. Я позаботился об этом. ~ Он нашёл Голубую фею в одном из баров — она топила воспоминания в стакане виски. Вид её был жалок, хотя Голду облик светящихся, как гнилушки на болоте, фей никогда особенно и не нравился. Но теперь Голубая фея была более всего на свете достойна жалости. — Пришёл позлорадствовать? — подобралась она сразу же, как заметила Тёмного перед своим столиком. — Мало всего остального? — Не кипятись, дорогуша, — Голд сел перед ней, порадовавшись, что утром бар пустовал. — Своё я получил сполна. Тебя должно заинтересовать моё предложение. — Мне ничего от тебя не нужно, Тёмный, — категорично заявила она. — Моему сыну тоже когда-то давно совершенно не нужна была твоя помощь, но ты влезла, куда тебя не просили! — рассерженно ударил он по столу. — Оказывается, вы, феи, на редкость слабые существа. С крыльями и пыльцой указываете, кому что делать, а стоит макнуть вас в грязь, опускаете руки. Жалкое зрелище. Так что, изволь теперь принять помощь от меня, дорогуша! Или тебе хочется до конца своих дней прозябать над стаканом и жалеть свою поруганную честь? — Что ты предлагаешь? — неохотно спросила она. Похоже, быть в должниках у Тёмного казалось для неё намного унизительней, чем обслуживать его в постели. — Сегодня в полночь найди колодец в лесу. Брось вот это зелье и прочти заклинание. Твоей силы вполне должно хватить, чтобы всё сработало. — Для чего оно? — спросила Агат, просматривая свиток на древнем языке. — Заклинание переместит город обратно, а зелье изменит воспоминания. Вы все забудете о том, что было в Сторибруке. — Почему ты сам не сделаешь этого, Тёмный? — Я остаюсь здесь, в этом мире. Нужно закончить одно дело, но тебе достаточно знать только то, что ты больше меня не увидишь и не вспомнишь о наших чудесных ночах, проведённых в комнатах «Чёртовой мельницы». И чтобы всё это действительно оказалось так, после ритуала тебе лучше вернуться домой и покрепче уснуть. Утром вы проснётесь уже в Зачарованном Лесу. Голд протянул руку, чтобы закрепить сделку. Наверное, в этот момент над баром должна была разверзнуться крыша, а в них обоих — ударить молния, но ничего этого не произошло, и добрая фея беспрепятственно заключила сделку с тёмным магом. ~ Нэнси, наконец, отложила папку на заднее сидение и с интересом разглядывала мелькающие за окном фары автомобилей. — Надеюсь, когда я увижу родных, они будут мне рады. — Я тоже. Автомобиль выехал на оживлённую трассу и смешался с потоком других машин. Где-то часы пробили полночь, а в небе над спящим Сторибруком вспыхнула ослепительным светом вырвавшаяся из колодца магия, бесследно унося чужой этому миру город обратно.