Чёртова мельница

Белль постепенно переставала бояться Голда, и это был огромный прогресс. Главный страх, что для Белль проклятие превратит каждый день в особняке мэра в череду страха и ожидания домогательств, не оправдался. Теперь и он начал отличать один день от другого не только датой на календаре. Но как же тяжело ему давалась каждая такая победа. Первый месяц мистер Голд из кожи вон лез, чтобы заново заслужить доверие своей красавицы, но пока до этого ещё было очень далеко. Он не пытался купить её любовь дорогими подарками. Единственный кулон из лунного камня, что он ей подарил, — по мнению Голда, бижутерия, не стоящая и цента, — так и лежал в футляре на столике перед зеркалом, ни разу не надетый. Она каждую ночь исправно запирала комнату на ключ, который Голд сам ей и выдал. Нет, он не проверял нарочно, сам понимая, как бы это выглядело со стороны, но прекрасно слышал из своей спальни, как поздно вечером проворачивается ключ в замочной скважине. Белль по-прежнему убегала от него в книжные миры. И вздрагивала, когда замечала его появление. Она не стремилась заговорить с ним первой, но, если Голд начинал беседу, охотно её поддерживала. И так же, как и в первые дни, больше доверяла свои мысли суетливой горничной, чем ему. На второй месяц она перестала закрываться на ключ. И пришла в его спальню. Самоубийственно отважная и уверенная, что именно этого он и ждал от неё всё это время. Только притворялся добреньким. Вот тогда он и сорвался. Кричал, что ему не нужны подачки. Что, если бы захотел её взять, то сделал бы это в первый же день и не играл бы с ней в кошки-мышки. И больше всего он сейчас разочарован в ней самой, потому что не думал, что она окажется настолько глупой, чтобы не понимать этого. Он почти превратился в себя прежнего — саркастичного Тёмного с дёргаными жестами и жутковатой мимикой. Опомнился, только когда увидел, как подрагивают от всхлипов её плечи. Хотел успокоить, обнять, но заметив, как она вздрогнула при его приближении, разозлился ещё больше и выставил вон. Не хотелось наговорить ещё чего-нибудь, за что потом придётся заплатить дороже. К утру вся эта ситуация показалась ему ещё более тяжёлой. Встречаться глазами с Белль было одновременно стыдно и страшно. С одной стороны, она нарушила соглашение, придя в его спальню. Если бы она действительно этого хотела! Но она пришла из страха, и это ломало всё. А с другой стороны, он всё равно не должен был на неё кричать. Поэтому утром он встал пораньше и сбежал в город. *** В Сторибруке в тот день, как и в любой другой, стояла приятная погода, не жаркая, но и не холодная. Голд пришёл в парк уже в конце дня, потому что в мэрии его снова одолел секретарь, а в квартире было слишком тихо и слишком большой соблазн напиться. Он занял свободную скамейку и стал бездумно разглядывать пейзаж и редких прохожих. Многих из них он знал по Зачарованному Лесу, с некоторыми заключал сделки. Но здесь они знали его только как мэра города, а потому лишь приветствовали быстрыми кивками и ускоряли шаг. Мимо прошёл Арчи Хоппер со своим далматином на поводке, но идиотскую идею записаться на приём к мозгоправу Голд отмёл сразу же. Просить совета у того, кто в своё время не смог разобраться с собственной семейкой? Того, кто вырастил осиротевшего по его же вине мальчика в одинокого бездетного старика — и тот, в свою очередь, так и не смог обзавестись семьёй, и ему пришлось вырезать себе сына из дерева? Ну уж нет! Да и как бы это выглядело? «Здравствуйте, мистер Хоппер! Я тут на днях купил себе в борделе стриптизёршу! Только понимаете, в чём проблема, у неё ретроградная амнезия и она боится меня, как чумы! Что вы мне посоветуете?» Да и не только в Арчи было дело. Голд в принципе ни с кем не мог поговорить о том, что его терзало. Не было ни одного человека, которому он мог бы довериться. В общем-то, как и всегда. Только враги или временные союзники, которых он сам же и предавал с завидной лёгкостью. «Поэтому тебе придётся решать свои проблемы самому, Румпельштильцхен. Как всегда». Вообще-то, он собирался хотя бы сегодня отвлечься от мыслей о Белль, но они упорно его не отпускали. Само это желание — забыть о ней — казалось ему малодушным, ведь он должен был заботиться о своей красавице и беречь, по крайней мере, пока не сойдёт проклятие, и она не вспомнит. А что он сделал? Мало того, что разбушевался, чем напугал её до дрожи, так ещё и оставил дома совершенно одну. Что ещё она способна вообразить себе, ожидая его? Возможные варианты ещё больше убедили его в том, что нужно скорее возвращаться. *** Когда Голд пришёл домой, Белль встретила его весьма взволнованная, отводила взгляд, и в ответ на все попытки извиниться за ночной концерт умоляла не вспоминать об этом. — Мне самой стыдно. И он с радостью на это согласился. Это решение оказалось самым приемлемым для них обоих. Разве нет? Но после этой истории Белль действительно перестала его бояться. Стала реже прятаться за книжными страницами и всё больше проводила время, прогуливаясь в окрестностях особняка. Мистер Голд позволил ей гулять одной, но предостерёг уходить далеко. Да Белль и не стремилась уйти за границу его владений. Она буквально окопалась в заросшем саду, о существовании которого не подозревал даже он сам. — Неужели там что-то растёт, кроме сорняков? — спросил он как-то, за ужином. Белль после земледельческих работ всё ещё сидела в джинсовом комбинезоне, в пятнах от земли и травы, и с аппетитом поедала жаркое, которое перед уходом приготовила Молли. — Вчера мне удалось найти чудные ромашки, но, к сожалению, только лекарственные. Поэтому клумбу из них не соорудишь и букет не составишь, — пожаловалась она. — А вот сегодня я нашла кое-что интересное, но образцы пока только предстоит опознать, — Белль кивнула на несколько ростков в бумажных пакетах вместе с землёй, и ставший уже настольной книгой ботанический атлас. — Мне кажется, что вон те справа — анютины глазки, но я пока не буду загадывать. — Ты перестала читать приключенческие романы, — заметил он. — Да. Просто поняла, что не смогу вечно прятаться в книгах, — призналась она. — В «Чёртовой мельнице» это ещё спасало, потому что выхода особенно никакого и не было. А теперь у меня вдруг появился шанс. Да и последняя книга оказалось слишком уж правдоподобной. — Что за книга? — спросил Голд, в очередной раз подумав о том, что Белль так отчаянно стремится покинуть его дом. — Сказка. Про заколдованную мельницу, — с мрачной улыбкой ответила она. — Главный герой становится учеником чародея. Мастера. Он учит своих учеников чёрной магии и заставляет работать на мельнице. А раз в год убивает одного из них, чтобы продлить себе жизнь. И не уйти, не убежать с этой мельницы. Всё равно будешь возвращаться обратно… — И чем же закончилась эта страшная сказка? — Голду действительно было интересно узнать. — Всё закончилось хорошо, — Белль мягко улыбнулась своим мыслям. — Девушка из деревни спасла его. Она пришла к чародею и прошла испытание. Мастер не знал её имени, а потому не смог зачаровать. Она без проблем угадала вслепую своего возлюбленного среди других учеников. Мельница сгорела, колдун умер, а всем обитателям удалось убежать, но колдовать они уже больше не могли… — И что же правдоподобного в этой истории? — Ну, вы ведь тоже вслепую выбрали меня среди других танцовщиц. Хотя и не искали именно меня. Но я всё равно благодарна вам. Если бы не вы, я, наверное, сошла бы с ума в этом клубе… — Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт, что только что сравнила меня с безымянной девушкой-селянкой? — попытался обернуть всё в шутку Голд. Белль не должна была его благодарить за это. Именно он был виноват, что его красавица угодила в лапы Регины. — Действительно, — хихикнула Белль, — я подумала и теперь мне тоже кажется это нелепым. Хотя с другой стороны, мадам Миллс я сравнила с одноглазым злым колдуном. Это ещё более нелепо. — Не могу с тобой согласиться, — Голд только фыркнул. — Регине невероятно пошла бы повязка на глаз. Ещё через месяц Голд решился и вывез Белль на экскурсию в город. Оказалось, что она совершенно не помнила Сторибрук, только ту улицу, что была видна из окон «Чёртовой мельницы». Удручающе мало. Голд с готовностью решил восполнить этот пробел. Они гуляли по городу, заходили в магазины, в полдень перекусили в кафе «У Бабушки». До «Чёртовой мельницы», показавшейся в тупике главной улицы, они не дошли и, не сговариваясь, повернули обратно. К концу прогулки Белль сделала вывод, что совсем немного потеряла, если бы и дальше не знала этого города. Голд был вынужден с ней согласиться. Гулять по лесу Белль понравилось значительно больше. — Я бы, наверное, всю жизнь могла вот так идти по узкой тропинке, если бы этот лес никогда не заканчивался, — призналась она. — Я читала один рассказ, в нём лес покрывал всю планету. Представляете? Нескончаемый лес! — Представляю, — шепнул он себе под нос. — Тебе всё равно когда-нибудь наскучило бы это однообразие. — Может быть, — не стала спорить Белль. — Наверное, было бы ещё интересней в итоге куда-то попасть. — И куда бы ты хотела прийти? — спросил он, ожидая фантазий о дальних странах и великих подвигах. — Не знаю. Наверное, домой, — пожала она плечами и ускорила шаг. Каждый раз, когда она вот так сбегала от него, в голове разворачивалась холодная скользкая змея и шептала голосом Регины: «Она никогда тебя не полюбит. Никогда». Нужно только дождаться прихода спасительницы, напоминал себе Голд. Тогда Белль всё вспомнит и поймёт. Она останется с ним, он сделает всё возможное для этого. Пока оставалось терпеть и стараться сделать их сосуществование если не идеальным, то терпимым. Он продолжал вытаскивать Белль на прогулки, иногда в город, но чаще в лес. В городе Белль не нравилось. Она говорила, что он пугает её. Будто всё застыло. Теперь и Голда пугал этот город. И осознание — Белль понимает. Понимает, что здесь что-то не так. Проклятие не застит ей глаза, она чувствует движение времени. Она каждый день читает разные книги, готовит разные завтраки, находит новые цветы в заброшенном саду, ищет новых впечатлений. Прошёл ещё один месяц. Белль наконец-то расчистила сад от сорняков и непролазных зарослей. Теперь там гармонично пестрели анютины глазки, лоскутные коврики аптечной ромашки и весёлые огоньки календулы, а вокруг дома образовались теперь аккуратно подстриженные кусты дикого шиповника. На этом Белль охладела к садоводству. Она снова вернулась к книгам, теперь отдавая предпочтение образовательной литературе. История, анатомия, философия, языки, в частности латынь и почему-то немецкий. Она на целый день могла запереться в библиотеке с термосом чая и бутербродами и выходила хорошо, если к полуночи. К концу месяца Белль превратилась в бледный призрак с синяками под глазами. Голд совсем перестал её видеть вне библиотеки, и ему это не нравилось. Такое упорство его пугало. В конце концов, он не выдержал, ворвался в библиотеку и буквально волоком потащил её в комнату. Заставил лечь на кровать и сам устало сел с краю. Переусердствовал, теперь больное колено снова разнылось. Но сейчас его сильнее волновало поведение Белль. Нужно было разобраться с этим сейчас. — Не думал, что когда-нибудь буду говорить это тебе, но меня пугает, что ты так маниакально погрузилась в чтение! — устало заговорил он. — Я никогда не запрещал тебе читать, но зачем глотать книги в таких количествах? Они никуда от тебя не денутся! — Книги не денутся, но время идёт! — обиженно ответила она, удобней усаживаясь на кровати. — Я же не буду вечно сидеть в вашем особняке! Мне нужно будет пойти учиться, выбрать своё призвание! А я ведь даже своего прошлого не знаю. Не помню, кем мечтала стать, когда была маленькой… Белль замолчала, разглядывая узор на покрывале. — Тебе настолько плохо в моём доме, что ты так отчаянно рвёшься поскорее уйти, — проговорил он, глядя в сторону. — Дело не в этом. Мне нравится ваш дом! — поторопилась заверить его Белль. — И вы очень добры ко мне, и невероятно терпеливы. Когда вы привезли меня сюда, я и подумать не могла, что всё так обернётся. Что мне повезёт, и вдруг появится шанс на будущее… — Ну да, — ехидно заметил Голд. — В свете моей репутации это то ещё везение. А я ведь мог запудрить мозги и грязно воспользоваться. Голд запоздало подумал, что обещал не напоминать о том случае, но слова были уже произнесены. Он ожидал, что Белль снова замкнётся в себе, но она отреагировала удивительно спокойно. — Первое время я так и думала, — неловко призналась она. — Вы производили впечатление опасного человека. — Значит, сейчас ты так уже не думаешь? — Голд изобразил наигранную обиду. — Я думаю, что вы чего-то ждёте от нашего соглашения. И очень боитесь всё испортить. Я… — Белль… — Не говорите, пожалуйста! Не надо, — Белль закрыла уши, как делают дети, и быстро проговорила, будто боялась, что её прервут. — Поймите, я не хочу быть просто красивой куклой. Мне хочется быть полезной, нужной… Мордашка, — она с отвращением провела рукой над своим лицом, — это не навсегда… Она уронила руки на покрывало, будто они ей вовсе не принадлежали. — Девушки в клубе больше всего боялись состариться, — снова заговорила Белль, — потому что тогда они потеряют товарный вид и окажутся на улице. А всё, что умеешь после клуба — это танцевать у шеста и раздвигать ноги, кому это нужно, когда ты старуха? Я тоже этого боюсь. Наверное, ещё больше, чем остальные девушки. Они помнят, кем были, у кого-то есть родственники, какие-то знакомые… А у меня за спиной только «Мельница», и ничего больше. Белль запнулась и замолчала, осторожно пошевелила пальцами, неосознанно поглаживая покрывало, будто только сейчас научилась ими двигать. — Понимаете? — тихо спросила она. — Я понимаю, — ответил он, хотя и не хотел. Когда-то он думал, что Белль всегда будет рядом с ним, и это никогда не изменится. В таком раскладе Белль не нужно было становиться ещё кем-то, ей достаточно было оставаться его красавицей, хозяйкой его дома, его семьёй. Теперь это казалось смехотворным. — Я говорил, что приму любой твой выбор и не стану тебе перечить. Так оно и будет. — Спасибо, — кивнула она. — Только пообещай, что не переусердствуешь в своём стремлении. Будешь иногда выбираться на улицу и… составлять мне компанию хотя бы за ужином. — Ох, конечно! — с облегчением ответила она. После чего неловко подползла к нему по кровати и обняла, уткнувшись носом в ворот рубашки. — Я обещаю! — Вот и славно, — он обнял её в ответ и почти счастливо улыбнулся. После этого они снова возобновили прогулки по лесу. В город Белль теперь ходила в компании Молли. Один раз она удрала тайком вместе с ней за продуктами в супермаркет, и сказала об этом только вечером за ужином. Мистер Голд минут на пятнадцать разразился бранью. — О чём ты только думала? Пойти в город одной! — Я была с Молли! — Эта девчонка себя защитить не в состоянии! Вы могли столкнуться с Региной! Могло случиться всё, что угодно! — взвился он. — Мы были осторожны! Только зашли в супермаркет и обратно! Ничего же не случилось! Я вернулась, целая и невредимая! — защищалась она. — Ты не предупредила меня! — Но ты бы не разрешил! — Вот именно! Ты больше не будешь общаться с ней! — Хорошо. Тихий ответ прозвучал громче, чем все их крики до этого. Голд закрыл глаза и попытался успокоиться. — Прости. Я просто волнуюсь за тебя. Регине нельзя доверять. Эта женщина способна на всё. Она уже один раз похитила тебя, и что из этого вышло?.. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Пообещай, что будете осторожны. И Молли. Она головой за тебя отвечает. — Я не помню свою маму, но вы, мистер Голд, создали полное ощущение того, что она у меня есть, — ответила она с интонацией обиженного ребёнка. — Белль, мне не до шуток, — Голд поморщился от её сравнения, как от кислого яблочка. Когда-то Бей вот так же возмущался его запретам. Хорошо, хоть при этом о матери не вспоминал. Вот уж кого меньше всего на свете заботил собственный сын. Белль встала из-за стола, осторожно подошла к нему и присела на корточки. — Не сердитесь, — Белль дурашливо улыбалась, заглядывала ему в глаза. — Я обещаю, что буду осторожна! — Больше всего на свете я не хочу на тебя сердиться, — он протянул к ней руку, чтобы погладить по щеке, и Белль подалась навстречу ласке. Голд почти не дышал, пока гладил её по тёплой коже, по мягким волнистым прядям. Провёл пальцами по виску и скользнул за ухо. Кто знает, как далеко он мог бы сейчас зайти, если бы Белль позволила ему. Но этого не случилось. Белль, опомнившись, сорвалась с места и убежала прочь с кухни. *** Пора было уже уяснить, что мистеру Голду категорически вредно чувствовать себя счастливым. После этого случая Белль какое-то время избегала его, но довольно быстро сдалась и сама предложила пойти вместе на прогулку. Всё это время Голд был почти счастлив. Почти верил, что Белль всё-таки полюбит его снова и всё будет хорошо. И вот, когда он почти с удовольствием просматривал смету расходов на восстановление древней часовни, которую упорные строители восстанавливали уже двадцать семь лет, в его кабинет в мэрии без предупреждения секретаря очаровательной змеёй вошла Регина Миллс. «Я уволю этого мальчишку», — по-доброму пообещал себе мистер Голд. Когда-то он и за меньшее мог развеять в пыль. Секретарь ворвался следом и с ужасом залепетал: — Мистер Голд! Простите! Она сама… я хотел! — Уволен! Секретарь исчез, как будто его и впрямь развеяло по ветру. — За что же вы так с мальчиком? Такое милое создание, что он мог поделать против моих чар? Не будьте к нему так жестоки… — Какими судьбами, мадам Миллс? — проигнорировал он её слова. — Я пришла полюбопытствовать о судьбе своей подопечной. — Вы? — Мистер Голд, если я содержу публичный дом, это не значит, что я не волнуюсь о своих работницах! — лицемерная улыбка играла всеми красками на лице Регины. — Как поживает моя крошка? Ещё не надоело развлекаться с ней? — Думаю, после того, как крошка перестала числиться у вас в штате, вас не должна заботить её судьба. Даже если я разрезал её на части, сварил и съел. — Кем-кем, а людоедом, мэр, вы никогда не были, — Регина ухмыльнулась и собралась уходить. — Что ж, вижу, моя девочка вам пока угождает. Большего мне знать и не нужно. Она уже стояла в дверях, и Голд готов был вздохнуть с облегчением, когда Регина снова обернулась. — Забыла сказать, мистер Голд, вы очень рискованный человек. Отпускать свою крошку. Одну в город… Никогда бы не подумала, что вы будете так беспечны… Только Голд знал, чего ему стоило не сорваться с места, чтобы прямо сейчас не схватить Регину и не вытрясти из неё, что она сделала с Белль. Только после того, как мадам Миллс покинула мэрию, он набрал номер телефона Молли. — Где Белль? — спросил он без обиняков. — Дома, мистер Голд. Мы занесли вещи в химчистку, а потом мне нужно было в больницу, а Белль сказала, что устала и пошла домой. — Ты оставила её одну? — Я дала ей свой велосипед… Голд не дослушал. Он уже выезжал с парковки, а в голове проносились картины — одна ужасней другой. Её могли избить, Регина могла просто наговорить ей всякого. Если он не обнаружит её дома, то окончательно сойдёт с ума, ещё больше Джефферсона. А два безумца для одного маленького города — это уже перебор. Он заметил брошенный на дороге велосипед, подъезжая к особняку, и остановил машину. Какова вероятность, что велосипед лежит в пыли из-за того, что Белль похитили, а не потому, что она сама бросила чужое имущество на дороге? Голд вышел из машины, забыв взять трость, и спотыкаясь на каждом шагу, пошёл в дом. Дверь оказалась заперта. Внутри было тихо. Он не помнил, как открыл дверь и как переходил от одной комнаты к другой, крича имя Белль. Просто в один момент он очутился в саду. Белль занималась прополкой своего цветника, но внутри что-то скручивалось в тугой узел от этого зрелища. Она стояла на коленях, одетая в белую блузку с коротким рукавом и свою любимую синюю юбку-солнце. Рядом с ней лежала куча из травы вперемешку с цветами. Глядя перед собой, Белль зарывалась пальцами глубоко в сырую после дождя землю, вытаскивая росток вместе с корнем, клала его сбоку от себя и принималась за следующий. Вся её юбка была в земле. «Почему она в босоножках?» — почему-то подумал он, прежде чем опомниться и осторожно приблизиться к ней. — Белль, что ты делаешь? — осторожно спросил он. — Я запустила сад, — безразлично ответила она, продолжая упорно копаться в земле, вырывая уже чёрные комья и складывая на кучи травы. — Всё заросло. Я просто пропалываю. Всё в порядке. Голд понимал, что случилось что-то ужасное, но никак не мог понять, с какой стороны подойти к Белль, чтобы выяснить. — Что случилось, Белль? — Я не хочу говорить об этом, — задушенно прошептала она. — Ты встретила Регину? Она наговорила тебе гадостей, да? Я убью её!.. — Нет, — Белль отрицательно покачала головой, движение получилось каким-то механическим. — Я видела папу. — Почему же ты расстроена? Ты ведь так хотела с ним встретиться, — Голд хотел дотронуться до неё, но отдёрнул руку в миллиметре от светлых волос. — Я думала, что если увижу его, смогу вспомнить своё прошлое, но ничего не вышло. Я просто смотрела на него и не узнавала. А он плакал и просил вернуться домой. Говорил, что больше не будет занимать в долг… — Белль неожиданно всхлипнула. — Я пошла с ним. Видела дом и цветочную лавку. Там было столько цветов… Я хотела его вспомнить. Так хотела… — Ты вспомнишь, — он всё же погладил её по голове. — Обязательно. Только пойдём в дом, я… — Я ненавижу этот дом! Этот город! — Белль вскочила на ноги и с ненавистью уставилась на него. — Здесь всё ненастоящее! Время не движется! Разве ты не замечаешь? Эта вспышка была настолько неожиданной, что Голду сделалось страшно. — Белль, успокойся. Пожалуйста, ты меня пугаешь… — как можно более спокойно попросил он, но это ещё больше её разозлило, а Голд не представлял, что ещё можно сделать? Будь это горничная вроде Молли, он бы просто хорошенько её встряхнул. Он почти собирался так сделать, когда Белль снова заговорила. — А знаешь, что сказал мне о тебе отец? Он сказал, что это ты похитил меня и продал мамочке Миллс! — Ложь! — прошептал он, сам понимая, насколько жалко это прозвучало. Его плечи сжались, он сам попятился от неё. — Он умолял меня не возвращаться к тебе! Кричал, что ты монстр! Что это ты виноват во всех несправедливостях, что творятся в городе! — гневно продолжила Белль. — Это тоже ложь? — Белль, я ведь обещал тебе, что только год… — попытался он напомнить ей о договоре. Больнее всего было слышать всё это именно от Белль, от той, которую он любил. — Ты специально загадал этот срок, потому что знал, что этот год никогда не пройдёт! — прокричала она обвинительно. Её била самая настоящая истерика. Всё напряжение, что накопилось за эти месяцы, сейчас рвалось из неё, сметая всё на своём пути. Её отпустил страх, ей было плевать на последствия. Наверное, она даже ожидала от мистера Голда, что вот сейчас он снова накричит, даже ударит, придумает жуткое наказание, покажет своё истинное лицо чудовища, о котором шепчутся по углам жители Сторибрука. Такой исход показался бы ей самым нормальным. — Здесь каждый день похож на предыдущий! Время не движется! Даже Молли этого не замечает! Она изо дня в день делает одно и то же и не видит этого! Все жители как марионетки, как мертвецы! И я скоро стану такой же! Я вечно буду привязана к твоему особняку, как к той чёртовой мельнице! Это никогда не кончится! — Белль!.. — он потянулся к ней, чтобы обнять, успокоить. — Это не моё имя! — она наотмашь ударила его по рукам и снова отбежала, как маленький озлобленный зверёк. — Ты его мне дал! А я вообще не знаю, кто я такая! А ты всё знаешь! Знаешь! Это твой город! Ты всё продумал! Ты же сам сказал, чего хочешь! Хочешь, я станцую для тебя? Хочешь?! Ты ведь для этого меня купил у мамочки Миллс! Белль начала остервенело срывать с себя одежду, ещё больше пачкая её в земле. Пуговицы на блузке брызнули и потерялись в траве, юбка оказалась сброшена под ноги и окончательно затоптана. Она застряла на лифчике, раньше застёжки были спереди, и Голд воспользовался заминкой, подошёл и крепко прижал её к себе. Белль застыла в его руках напряжённая, как струна, готовая в любой момент снова сопротивляться. — Послушай меня. Пожалуйста, только послушай, — зашептал он ей, не переставая поглаживать по затылку. — Скоро всё закончится. Этот год не будет длиться вечно. Нужно потерпеть всего чуть-чуть. Ты права. Этот город стал таким по моей вине. Но это не навсегда. Осталось совсем немного, и всё пройдёт. Тогда же у тебя появится выбор, и знаешь почему? Белль дрожала в его объятиях, как в лихорадке, но напряжение постепенно отпускало её. — Потому что ты вспомнишь, кто ты есть. — Ты меня обманываешь, — охрипшим голосом ответила она. — Нет, милая моя, хорошая, это правда. Только поверь мне. Всё будет хорошо. У нас… у тебя всё будет хорошо. Голд не знал, сколько времени они вот так простояли в саду. Становилось прохладно, а Белль по-прежнему была только в нижнем белье. Он заглянул ей в лицо. — Ты в порядке? Она пожала плечами. — Пойдем внутрь? — спросил он. Белль в ответ кивнула. — Плохая тебе попалась содержанка. Истеричка… — Самая лучшая. *** Вечером того же дня они расположились в гостиной. Голд задумчиво размешивал кофе в маленькой чашечке, а Белль после душа сидела на диване, завёрнутая в плед, с огромной кружкой мятного чая в руках. Голду нравилось просто сидеть в тишине и ни о чём не думать. Появлялась иллюзия, что у них всё в порядке, и нет никаких проблем. После хлещущих через край эмоций прошедшего дня эта иллюзия казалась настоящим спасением. — А что будет с твоим городом? Всё так и останется? Голд неохотно отставил чашку на журнальный столик и нахмурился. Кажется, этот день не закончится никогда. Может статься, Белль вернулась ему в наказание? Чтобы он тоже страдал, как другие жители. — Нет. Сторибрук тоже ждут сильные изменения. И думаю, не в лучшую сторону, — признался он, ожидая волну новых обвинений. Несмотря на это, больше не хотелось увиливать или скрывать что-то. Никаких сил на это не осталось. — Почему ты так жесток с горожанами? — А почему ты так печёшься об этом проклятом городишке? — ворчливо спросил он. — Какое тебе дело до этих людей? Они сами виноваты в своих бедах! Они заслужили! — Чем они это заслужили? — Да какая разница? Никто из них и пальцем не пошевелит, если с тобой случится беда. Почему ты, и уж тем более, я, должны о них заботиться? Белль нахмурилась, глядя в чашку, как будто могла увидеть там ответ. — Почему бы и нет? — наконец ответила она, пожав плечами. Голос у неё всё ещё был тихим и чуть охрипшим. — Я видела, что ты можешь быть добрым, щедрым и просто невероятно терпеливым. — Это когда же? — Со мной, — Белль стрельнула глазами в его сторону, покраснела и снова уставилась в чашку. — И ещё с некоторыми людьми. — Что-то я не помню таких, — Голд сложил пальцы в замок. Белль говорила какие-то странные вещи. — Ну как же. Ты помогаешь Молли. Она сама говорила мне, что ты периодически переплачиваешь ей, хотя она считает, что ты просто рассеянный. Не думаю, что это так. — Молли — моя домработница, и я адекватно оцениваю её работу. Вот и всё, — раздражённо объяснил Голд, стараясь не выходить из себя, хотя, чем спокойней говорила Белль, тем больше ему самому хотелось повысить голос. — И ты помогал с повышением пенсии для её отца. — Чего ты добиваешься?! У мистера Голда было странное чувство. Как будто Белль вспоминала не его заслуги, а наоборот, вытаскивала на поверхность какие-то мерзкие грешки. Может быть, ощущение не проходило от того, что он уже привык быть именно таким ублюдком, от которого не ждёшь ничего хорошего? — Ты столько можешь сделать для этого города. Почему тебе хотя бы иногда не проявлять великодушие? — Великодушие? — переспросил он, взяв в руки чашку с уже остывшим кофе. — Ну да. Просто потому, что это в твоих силах. Кто, если не ты? Может быть, ты и совершал когда-то страшные вещи, не мне судить, но почему-то кажется, что делал ты их из лучших побуждений. А это не пустяки! Раньше я бы ни за что не решилась говорить с тобой на такие темы, но ты способен быть лучше, чем думаешь о себе. Ну и, я не только о горожанах забочусь. Мне тоже скоро предстоит жить в этом городе и мне бы не хотелось, чтобы… — Мне кажется, ты перечитала учебников по психологии, — перебил он её, залпом выпил кофе и направился к лестнице. — Но мистер Голд!… — Мы оба сегодня устали. Спокойной ночи. — Спокойно ночи, — эхом отозвалась красавица и шумно отхлебнула свой чай. Он снова бежал от неё, как от проклятия. Чёртов трус. Но что-то в её словах заставляло его сердце сжиматься от боли, и он не понимал, почему. Только времени разбираться в этом уже не оставалось. До конца срока Белль оставался месяц — и считанные дни до прихода спасительницы.