Вышивка

Поздняя ночь. Закрытая таверна, из которой выставили последних пьяниц. Стукает о полку вымытая кружка, Тика обмахивает стойку тряпкой, оглядывается. Все хорошо. Тихо, чисто, и даже осталось время до того, как пора будет ложиться спать. В Утехе ей всегда было уютно, и в детстве, и потом, когда она возвращалась в город наравне с другими героями, и теперь, когда стала хозяйкой таверны и женой. Сейчас Карамон ушел помогать сумасшедшей влюбленной жрице, и, честно говоря, стало еще уютнее. Нет, Тика любит Карамона. Конечно, любит. Он такой надежный, такой красивый... И вовсе не стоит думать, что надежным и красивым он перестал быть несколько лет назад, когда ушел Рейстлин. Этот маг все делает хуже! Из-за него Карамон проводил с ней меньше времени, чем мог. Из-за него он начал пить. Из-за него сейчас ушел. Из-за него... Тика вздыхает, качая головой. Достает вышивание, садится у окна. На белой салфетке многоцветье фигур — человек в блестящих доспехах, стриженая женщина, золотоволосая девушка, гном, кендер... Почти закончены стоящие спиной к спине широкоплечий воин и маг, чье лицо — отражение лица брата, только вышито дорогими золотыми нитками. Если присмотреться, заметно, с каким старанием вышивалось это лицо, и тем страннее выглядит неряшливый контур мантии. Тика вдевает черную шелковую нить, хмурится, втыкает иглу почти со злостью. Ну почему ты нас предал тогда? Почему не предупредил, что это твой хитрый план?.. Вспоминается худой нескладный мальчишка, зыркавший исподлобья, будто зверек, и ее собственные щеки, вспыхивавшие, как маки. Она тогда и сама думала, что краснеет из-за влюбленных взглядов Карамона... Тика вздыхает, вышивая мантию, смирившись с тем, что она черная. Тихо напевает сочиненную одним таким вечером песню. Ведь черный волшебник — это не всегда зло? И качает головой, сама себе не веря. Ах, Карамон, Карамон, ты такой хороший, жалко только, что вас с братом нельзя сложить и поделить, ему — твою доброту, тебе — его ум. Может быть, тогда Тике и в самом деле не о чем было бы сожалеть. Может быть, тогда не было бы так обжигающе завидно при взгляде на глупенькую светлую жрицу. Тика вышивает картину гладью и поет. Она любит Карамона. А о том, что Рейстлина она любит тоже, никто и никогда не узнает.