Пусто в башке.

Одна половина моего лица напоминала китайца, потому что я сидела, подперев щеку рукой. Опера. Балкон, первый ряд, 11 место. Нога на ногу. Во рту сухо, а вот в мозгу водичка подкипает. Я не любила оперу никогда. Слишком нудно, затянуто. Я не умею сосредотачиваться и наслаждаться. Так же и с классической музыкой. Дома слушать люблю, а на концертах так и тянет дать храпа. Все эта величественность.. как будто деланная, ненастоящая, искусственная. Хочется встать, сказать, что все это ложь и дешевка. Гребанная дешёвка, которая вводит людей в заблуждение. Или это я слишком простушка для такого искусства? Даже сейчас, смотря на костюмы певцом, на их раскрас, который виден даже с последнего ряда, на моём лице появляется гримаса отвращения к этому всему. Нет, определённо не моё. Никогда не понимала и не пойму, что люди находят в этом. «Жрать охота» - думаю я и вздыхаю, понимая, что ближайшие пару часов мне не светит ничего, кроме канопешки на банкете после представления. Хотя, так ведь хочется какой-нибудь огромный бургер из Макдональдса. Неисполнимое желание на сегодня. - Сядь ровно, Сакура, вечно нужно говорить тебе! – шипит моя мачеха. Я лениво поворачиваю голову в ее сторону и смотрю взглядом «че?». А потом понимаю, что не стоило. Не люблю смотреть на нее, если честно. Тошнит. Ей уже лет 45, кожа подвисла, нос вздернутый. Шарпея напоминает. Только этих собачек я люблю, а вот на неё иногда так и хочется нацепить намордник. «Что отец в ней нашел?» - мысль, мелькающая во мне каждый божий день, стоит мне только обратить на неё внимание. И так уже на протяжении года. Кстати, об отце. Я смотрю в его сторону. Папа с таким вниманием смотрит оперу «Свадьба Фигаро», что во мне иногда закрадывается сомнение, а он нормальный вообще? Как мужик, сидящий слева от меня, мог полюбить женщину справа от меня, да еще и так фанатично любить оперу? Чем старше я становилась, тем четче ощущала наши различия, взгляды на жизнь. Если бы не наше внешнее сходство, эти зеленые глаза, этот прямой, чуть вздернутый нос, губы, скулы, то я бы начала сомневаться, мой ли это отец вообще, тот ли он, за кого себя выдает раз в неделю, спрашивая о моей успеваемости в школе? Иногда я думаю, как сейчас, как моя мама полюбила столь закрытого, черствого человека… При воспоминании о ней в груди появилась небольшая тяжесть. Еще и эта Графиня Розина Альмавива со своим сопрано... В какой-то момент, вечер стух и стал тяжело выносимым. «Кисленько…» Но у папы день рождения, мне нельзя грустить, к сожалению. Да, хоть и наши отношения не эталон, но какой-то внутренний долг перед ним не даёт мне ворчать в этот день, бунтовать и качать свои права. Он слишком много работает и слишком много мне дал, чтобы в благодарность увидеть мою кислую мину в свой вечер. Непозволительная роскошь. По крайней мере, на сегодня. Чертова совесть, которая не позволила мне послать все к черту и не идти сегодня сюда. Я собираюсь с мыслями, выпрямляю спину, слегка улыбаюсь и смотрю на сцену. Но всё идёт как будто мимо. Я вообще не понимаю, что происходит. Этот воет, эта ноет. Смотрю на свои часы. До конца еще полтора часа. Оглядываюсь. Везде золото, красные шторы, женщины с веерами. Скучающий шик, что тут еще скажешь.

***

Конец приближался мучительно. Слишком. И даже в туалет не выйти, все будут коситься как на единорога под берёзой. Мол, бесстыжая, как я смею уходить по нужде, когда чуть ли не восьмое чудо представлено на сцене. Мрак какой-то. «О, шампусик!» Я беру бокальчик с подноса у официанта, благодарю и делаю большой глоток. Мои глаза пристально осматривают зал. Одни снобы вокруг, аж тошно. Даже не с кем нормально поговорить, все так себя ведут, будто лично знакомы с королевой Англии. Допиваю. Залпом. «Хм, еще парочка бокальчиков и будет уже не так кисленько». Принимаюсь за следующий бокал, оглядываясь по сторонам, ища свою семейку. Отец разрешает выпить, но не слишком много. Один бокал. Но сегодня не тот день, когда можно ограничиться таким количеством. Если что, то я всегда могу сказать, что это всё мой первый бокал. Припиздёхивать в этой жизни никто не запрещает же. Поэтому я принимаюсь за третий. О да, я сегодня в ударе, это точно. Но в какой-то миг ловлю в себе чувство, что мне 30, а не 17. Стою, пью в одиночестве, осматривая всех с презрением и с каким-то… то ли непонятным знанием этой жизни, то ли юношеским максимализмом. Пока не понятно, нужен еще один бокал. Так что я быстренько допиваю свой третий и иду в туалет «попудрить носик». По пути мне попадаются некоторые мои ровесники и знакомые, с которыми я перекидываюсь обыденным «привет» и не более. Нет желания разговаривать с кем-то из них. Разговоры поверхностны, глупы и скучны, как все это сборище. Наверное, им же я кажусь какой-то чокнутой, замкнутой и «себе на уме». Я бы на их месте так про себя и думала бы. И вот, наконец-то, я в царстве белых тронов. Вы вообще представляете, как тяжело ходить в туалет, когда у тебя платье в пол, каблук 12 см, но садиться на крышку унитаза ты не хочешь? Ну, вот вам лучше и не знать, если никогда с таким не сталкивались. Да, я брезгливая. Иду мыть руки и параллельно смотрю на себя в зеркало. Невольно появляется улыбка на лице, и я начинаю корчить рожи. Верный признак того, что надо либо поесть, либо закончить пить. Выбираю, естественно, первое. Сушу свои лапки и поправляю волосы, которые собраны в воздушный пучок, а парочка выбившихся прядок обрамляют мое лицо. Люблю свои волосы. Раньше ненавидела, потому что слишком часто дразнили из-за них. Но, когда умерла мама… Я их полюбила, потому что это единственное, что мне от неё осталось. Нежно-розовый оттенок, который я никогда не перекрашу, который я буду обожать всегда, ценить, холить и лелеять. Хм, прозвучало, как свадебная клятва. Хотя, с нынешним контингентом мужского пола, я бы и не прочь жениться на своей копне волос. Ну а что? По-моему, прекрасное решение. Я бы сказала, самое лучшее за мои 17 лет жизни. Или так решил за меня шампусик? «Так, макияж вроде еще держится», - подумала я, вытянув лицо и убрав немного осыпавшуюся тушь из-под глаз. Потом повернулась к зеркалу чуть спиной и осмотрела себя всю. На мне было изумрудное обтягивающее платье с открытой спиной до пятой точки. Вообще, люблю более практичную одежду, но и ходячим сексом иногда побыть приятно, тем более в такой день, когда джинсы явно были бы не в тему среди этих людей. Вдоволь полюбовавшись собой, я выхожу из туалета, прохожу несколько этажей вниз и застаю не самый отличный момент вечера. Танцы. Нужно разбиться по парочкам и пытаться не отдавить себе ноги. Чистый кайф. Я уже поворачиваюсь, чтобы обратно зарыться в туалет на это время, потому что танцы вообще не моё. Моя грация на уровне медвежьей, а само умение танцевать оставляет желать лучшего. Но, видимо, у этой вселенной были совсем другие планы на меня в этот вечер. Кто-то легонько взял меня за кисть. Если бы не длинный рукав, то можно было заметить, как светлые волоски встали дыбом, а меня саму всю передернуло. Какой-то вопрос, я не расслышала. - Что, простите? – переспрашиваю я. Да-да, шампусик, давай, продемонстрируй все самые тупые части мои мозга, а так же глухоту на оба уха. - Не хотели бы потанцевать со мной? – чуть более раздраженно повторил молодой человек, как будто и первый раз сказать было для него трудом и подвигом. - Ну-у-у… ладно, - соглашаюсь, делая при этом ненароком туповатое лицо, типа, какого черта он так раздражается. Хотя, было бы забавно переспросить еще разочек. Идя с ним под руку, я заметила кучу глаз. И ладно бы мужских и направленных на меня, так нет же! Девушки и женщины просто испепелили меня взглядом, в то время, как его вознесли до уровня Бога. Мерзость. Я уже сто раз пожалела, что согласилась с ним танцевать. Когда он обнял меня за талию и мы оказались лицом к лицом, то представилась возможность его разглядеть. Ну, да, красивый. Ну и что? Не он первый, не он последний. Единственное, что сосредоточило мой пьяненький взор, так это копна его огненно-рыжих волос. Такая густая… Пальцы так и тянулись к ней, хотелось потрогать, проверить, какие они на ощупь. А его глаза… Светло-карие с золотистым отливом. Я залипла. - Вы что караулили меня? – выпаливаю я, делая туповатую лыбу. От моего вопроса его бровь поползла вверх, да и вообще он слегка замешкался. Я что попала в яблочко? - Нет, я не наблюдал за вами - сквозь зубы отвечает он. - Ох, можете на «ты», я еще не старая курица, - смеюсь я. Мои щеки горят. Слишком веселая, слишком раскрепощенная. Всего «чересчур» и «слишком». - Может, тогда и ты будешь так ко мне обращаться? - Ох не, язык не поворачивается как-то, господин…? - Сасори. Сасори но Данна. - Что-что? Сосать не дано? - переспрашиваю я с серьезным лицом, будто я спросила про погоду, сколько лет. Но спустя доли секунды, я понимаю, что вылетело из моего пьяного рта. Сказать, что я горела от стыда – ничего не сказать. Сказать такое незнакомому человеку. Молодец Сакура, возьми с полки леденец. Заслужила. Твой юмор за триста прекрасен. Брависсимо! Хорошо, что в этот момент, я не видела его лица. Тогда я вообще бы сквозь землю провалилась… - Сосать не дано, это точно. Раз не хотите ко мне на «ты», то и я буду звать на «вы», - серьезным тоном отвечает он мне. – Молчание. - Вам что стыдно? – усмехнулся он, а я снова посмотрела на него. Такой красивый… Но уже и не мальчик. На вид я бы дала ему лет 25-26. От этого мне становиться еще стыдливее. Покрываюсь вся красным цветом до кончиков пальцев. Не люблю себя так чувствовать. - Совсем каплю, - вру я, делая непринужденный вид. Опять молчание. Боже мой, зачем было звать, если его желание разговаривать со мной сводится к нулю? Ах да, я же всё испортила в самом начале, точно, совсем из головы вылетело. - В зале столько желающих с вами потанцевать, я думаю вам следовала бы выбрать более подходящую партнершу. - А зачем вы тогда согласилась? – в ответ парировал он. Лицо вроде спокойное, но в глазах какие-то искры веселья, насмешки. Я смешна? Я что клоун ему для развлечения? Решил подшутить, позвав на танец и выставив дурочкой? Нет, стоять Сакура, ты слишком много думаешь. Ты пьяна и ты баба. Угомонись. Я смотрю на него своим пытливым взглядом. А я вот знаю, зачем я согласилась? От неожиданности. От шока. От туалета. От парапета. Не знаю. Боже, надо было всё-таки поесть… Издаю легкий смешок. - Что-то не так? - хмуриться мой партнер. - Нет, что вы, всё в порядке, Сасори. Просто вы такой хороший танцор, а я совсем не умею танцевать, - улыбаюсь, стараюсь не отставать от него. Я хорошо знаю эту мелодию, дальше темп должен ускоряться. - Просто думаю, почему вы меня позвали и не более. - Вы слишком много думаете, Сакура. «В точку!» Музыка такая красивая. Мне даже неприятна мысль, что я под нее танцую, как медведь в цирке. Или это лишь мои предрассудки? Нотки мелодии пронизывают каждую жилку моего тела, в какой-то момент я расслабляюсь полностью, давая надо мной власть. Он ведет, а я лишь вода. Податливо, послушно следую за ним. На нас смотрят, но я не обращаю внимания. Лишь только его руки, которые ведут меня куда-то в страну радости и эйфории. Я никогда не испытывала такого чувства при танце. Мне понравилось танцевать. Впервые в жизни. Я не заметила, как мои глаза закрылись, как губы улыбались от уха до уха, как тело стало пушинкой. Моё сердце слишком быстро стучит. Но музыка громкая. Это хорошо, я не хочу, чтобы кто-то слышал его стук. Этот быстрый стук восторга и непонятного мне волнения. Дело в алкоголе? - Спасибо за танец. Вы прекрасно танцуете. Я открываю глаза. Музыка закончилась, а с ней улетучилась моя легкость. Я снова почувствовала себя каким-то мешком, навалилась тяжесть. Нет, нет, нет. Черт, я хочу еще. - Откуда вы знаете, как меня зовут? – Я действительно не понимаю. Я не представлялась. Уж что-что, а это я помню точно. - По-моему, в этом зале все знают дочь одного из самых крупных магнатов Японии. Не лично, так заочно. И я не исключение. - О, так, вы танцевали со мной только поэтому? – ехидно усмехнулась я. Черт. Раздражает. Мать твою. В груди кипит. Почему все воспринимают меня как дочь одного из самых влиятельных и богатых людей Японии. Как будто я не человек, а его домашнее животное. Мужской пол лишь ведется на меня, потому что у отца состояние, положение. Всем нужно только это. – Может вас вообще мой отец попросил? - А вы смешная, - улыбается Сасори. Первая улыбка за все это время. Ему так идет даже больше, чем серьезное лицо. «Черт, Боже, о чем ты думаешь, Сакура, успокойся, ты не одна из этих профурсеток, что ведутся на внешность. Нет и еще раз нет!» - Я танцевал с вами, потому что мне показалось, что вы чувствуете себя здесь одиноко, так же как и я. Знаете ли, не люблю такие сборища. - Очень мило с вашей стороны, - сдержанно отвечаю я. Нет, своими душевными словечками он меня не проведет. Нужно быть холодной и неприступной. – И вам спасибо за танец, Сасори. Было приятно познакомиться. До встречи. «Блин, зачем я это сказала?» - Надеюсь, что до скорой, - спокойно и так же холодно говорит он мне в спину. Я чувствовала каждым позвонком, как он буравит меня своими глазами. Я уже шла к столу, чтобы хоть что-то закинуть в рот, иначе я свалюсь в голодный обморок.

***

И вот, я лежу в кровати. Алкоголь отпустил, желудок полон всего, что только было в холодильники, когда мы приехали с этого ужасного вечера. Или он был не таким уж и ужасным? Нет, сто процентов, кошмар наяву. Эта опера, эти люди. И он… Самое ужасное, что весь оставшийся вечер я вечно старалась найти его глазами, выискивала, когда находила, то следила, когда видела, что он поворачивается в мою сторону, то делала вид, будто не вижу его и вообще мне плевать. Как дурочка. Как малолетка. Где-то в глубине души, я даже хотела, чтобы он снова подошёл ко мне, заговорил, пошутил, улыбнулся. Да хоть раком встал передо мной, я была бы уже и этому счастлива. Счастлива? Всё, прекрати, Сакура, выкинь эту бяку из головы. Фу, фу, фу. Но его глаза… Я чувствовала в них что-то до боли знакомое. Сейчас, на трезвую голову я вспоминаю их и много думаю над этим. Хотелось сказать «Ты тоже это чувствуешь?» Чувствуешь эту показуху, этих продажных женщин и толстосумов, эти человеческие маски, эту пустоту, не смотря на полный зал? Может, его слова об одиночестве были не такие уж и показушные?