Strange Birds

Клинт битый час топчется под ее дверью, терпеливо дожидаясь пока вместо красного огонька над замочной скважиной загорится зеленый. Бартон уверен, что Наташа слышит постоянные шаги возле ее двери и знает, что это он. Так продолжается уже несколько недель. Он терпеливо ждет пока Романофф откроет дверь и они поговорят. Клинт пытается достучаться до нее, но Наташа, словно специально изводит его, заставляя ждать и надеяться. Только вот его терпение не резиновое, и с каждой прожданной минутой, ему все сильнее хочется выбить эту гребанную дверь и устроить шпионке хорошую взбучку. Да, он виноват, но, черт возьми, она выжила! Это главное. Значит все можно исправить. Только вот, похоже, верит в это лишь он один. *** Она ни с кем не разговаривает, ничего не ест, не выходит выезжает из своей комнаты. Наташа заперлась в своем собственном депрессивном мире во всех смыслах этого слова. Даже доктор МакКолл больше не пытается вернуть ее в реальность. Дни летят слишком быстро, и Романофф перестает замечать, что-либо кроме вечного шума за дверью, чьих-то шагов. Его шагов. Он не отстанет, и она ненавидит его за это. Теперь она ненавидит весь мир. Ненавидит себя за глупую наивность и мысли о том, что все может измениться; ненавидит Щ.И.Т которому всегда до всего есть дело; ненавидит Бартона, который привел ее сюда, подарил надежду, заставил довериться себе, а потом… Пусть сидит там, она не впустит его. Пусть сидит и винит во всем себя. А она выкинет очередной букет синих астр в урну возле кровати. Таких красивых синих астр. Ее любимых. Через несколько дней она снова услышит, как он постукивает пальцами по стене, дожидаясь пока она откроет. Он напевает себе под нос какой-то мотив, но она не может разобрать какой именно. Звукоизоляция в комнате ужасная и в тот момент Наташе захотелось, чтобы она стала еще хуже. Он поет громче и Романофф умудряется разобрать что-то о доверии и солдатах. I know you don't believe it, But I said it and I still mean it, When you heard what I told you, When you get worried I'll be your soldier.* Клинт поет, а Наташа беситься, ведь он знает, что она это слышит. - Да пошел ты, сукин сын, - она переходит на русский и вспоминает все матерные слова, которые знает. Проталкивает коляску в ванную, закрывает дверь и включает воду. Клинт приходит снова и снова, и Наташа сама не замечает, как начинает принимать это как должное. Будто так и должно быть. Будто он должен сидеть у нее под дверью постоянно. Пока однажды не слышит, как он бьет кулаком о стену, поднимается на ноги и уходит, больше не возвращаясь. Бартону надоело. Терпение кончилось, и он просто не выдержал – истерично ударил кулаком о стену и ушел. Не стоило. Он больше не хочет ждать, пока на нее сойдет снисхождение. С него хватит. *** Очередное задание не приносит ничего кроме кучи синяков и вывихнутого плеча. Словно побитая собака, Бартон пытается дойти до своей комнаты и лечь спать. Только вот ноги сами несут его туда же, куда и раньше. Это уже привычка. Ничего не поделаешь. Клинт приходит и видит ту же закрытую дверь и горящую лампочку. Только вот лампочка горит зеленым. Бартон улыбается и открывает дверь.