Снега до небес

*** … Сон был странным и муторным. В какой-то момент ей начало сниться, что она вместе с отцом на корабле, и что у нее приступ морской болезни. Это было странно — Скалли качка не беспокоила даже в детстве, и плавание всегда доставляло ей удовольствие, правда, случалось это нечасто. Скалли пыталась проснуться — так иногда бывает, когда спишь и осознаешь, что спишь, но она словно проваливалась в мягкую липкую темноту и была не в силах выплыть на поверхность. Потом сон снова навалился на нее холодной, душной тяжестью, и она провалилась еще глубже, уже не осознавая и не пытаясь выбраться… А потом все кончилось. Скалли медленно просыпалась, снова начиная чувствовать. Сначала пришло осознание, что она одна. Потом — что она лежит на постели под толстым одеялом, что на ней не те вещи, в которых спят дома — тонкий свитер и леггинсы, потом она вспомнила, что это не просто свитер, а комплект термобелья. А потом она поняла, что должна находиться не в постели под одеялом, а в палатке в спальном мешке. Скалли вздрогнула, открыла глаза и рывком села. — Доброе утро, — услышала она смутно знакомый голос и отчетливый запах сигарет. — Если вам мешает табачный дым, то я могу не курить, по крайней мере, пока. Скалли обернулась. Он сидел за столом возле окна. На столе был сервирован завтрак на двоих, там же лежали стопка газет и начатый сигаретный блок. За окном Скалли увидела снег, высокие кедры, а вдалеке — ровную озерную гладь. Справа склон заметно поднимался вверх. — Кто дал вам право? — хрипло спросила она и закашлялась. Непроходящая легкая тошнота говорила о том, что ее, видимо, чем-то одурманили, чтобы переместить сюда. Масочный наркоз? Иньекция? Господи, что же сейчас с Малдером… И со всеми остальными? — А я ни у кого не спрашиваю, агент Скалли, — человек у окна протянул руку и приоткрыл фрамугу, чтобы сигаретный дым уносило наружу. — Дана. Сейчас вентиляция начнет работать, я включил. Я знаю, что вы не курите. — Спасибо за заботу, но я бы предпочла вернуться туда, откуда вы меня забрали, — ответила Скалли. — Я знаю, кто вы, и мне не о чем с вами разговаривать. Хотя бы потому, что на вопросы, интересующие меня, вы вряд ли станете отвечать. — Вы не сможете вернуться туда, — спокойно ответил Спендер. — По крайней мере, сейчас. Потому что мне хотелось бы поговорить с вами, и я хотел бы, чтобы это… чтобы вы не рассматривали это, как насилие над личностью, — улыбнулся он. — Что же тогда, по-вашему, насилие, если забрать человека против его воли и утащить в неизвестном направлении можно таковым не считать? — Это философский вопрос, — Спендер включил электрический чайник. — Садитесь. Ничего особенного, разумеется — всего лишь хлеб, масло, черешневый джем, чай, кофе, свежие яйца и немного сливок. Еще есть яблоки. Все свежее, между прочим. — Что вам нужно от меня? — спросила Скалли. Она села на кровати, спустив ноги, но к столу не подошла. — Я не любитель ходить вокруг да около, — Спендер взял нож, разрезал пополам булку и стал намазывать ее маслом. — Сотрудничество. — Это что, шутка? — спросила Скалли. — Не слишком удачная. — Вы полагаете, что я в такой момент способен шутить? Не разочаровывайте меня, Дана, я искренне считаю вас умным человеком. Впрочем, вы еще не отошли от наркоза, я буду снисходителен. Скалли закашлялась. — Воды? — Спендер протянул руку, взял стеклянный кувшин и налил воды в небольшую прозрачную кружку. — Это не отрава, даю вам слово. — Чего стоит ваше слово? — хрипло спросила Скалли, поднялась и взяла воду. В конце концов, он прав — если бы он поставил себе задачу убить ее, он бы уже это сделал. Но это сейчас явно не было целью. Она медленно выпила воду, поставила кружку обратно и села возле стола, напротив Спендера. К еде не притронулась. — Мое слово стоит очень многого, — Спендер протянул руку к сигаретному блоку, вынул свежую пачку и стал вертеть ее в пальцах. — Но я очень редко его даю. Итак, я предлагаю вам сотрудничество. Вам не приходило в голову, что наши с вами цели на самом деле очень близки? — Неужели? Я прекрасно помню, где и когда увидела вас впервые, сэр, — холодно ответила Скалли. — Да, я тоже помню. Вы были очаровательно скептически настроены, и я возлагал на вас большие надежды. Вы их, с одной стороны, не оправдали: вместо того, чтобы развенчать начинания и устремления агента Малдера, вы ими прониклись. Но с другой стороны… Пожалуй, на самом деле я и ожидал чего-то подобного. Возьмите, — Спендер придвинул тарелку. — Очень свежие булочки. Скалли продолжала сидеть, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула. — Откровенность за откровенность, агент Скалли… Дана. Если вы скажете мне, что вы нашли в его начинаниях и устремлениях, что побудило вас проникнуться ими, я скажу вам, что мне нужно от вас. — Я не думаю, — с усилием проговорила Скалли, — Что могу дать вам то, что вам от меня нужно. Что бы это ни было. Вы не тот человек, с которым стоит сотрудничать. — Вы ошибаетесь, Дана. Я, наверное, один из немногих людей, с которыми и возможно такое сотрудничество: если я заключаю с кем-то договор, что, надо сказать, я делаю крайне редко, я неукоснительно выполняю его до тех пор, пока его выполняет другая сторона. — Неужели вам мало тех, кто и так стоит на вашей стороне? — Скалли подняла на него взгляд. — С вашими возможностями и методами убеждения вы не должны испытывать недостаток… в соратниках. Спендер налил себе кофе, сделал глоток, машинально вынул сигарету из пачки и вопросительно посмотрел на Скалли. Она пожала плечами: — Это ваш дом, насколько я понимаю. — Но сейчас мне не хочется, чтобы вы испытывали дискомфорт, — сказал Спендер, сделав ударение на слове «сейчас». — Сейчас ни вам, ни Малдеру ничего не угрожает. И у вас есть время и возможность подумать и принять правильное решение. Проблема в том, Дана, что обзавестись исполнителями, которые способны четко выполнять поставленные задачи потому, что им за это платят, или потому, что они испытывают страх, или потому, что им есть, что терять — не так уж и сложно. Но есть нюанс… — Им могут заплатить больше, актуальность страха может утратиться, или потеря может состояться и тогда бояться потерять будет уже нечего, — закончила Скалли. — Именно. — Мне остается только посочувствовать вам. Тяжело вершить великие дела, когда вокруг только те, кто тебя боится. — Мне лестно, что вы мне сочувствуете, — Спендер улыбнулся. — Я даже не намекаю вам, что хотел бы видеть вас… Хорошо, такого человека, как вы, в числе своих соратников. Люди, способные на такую преданность, в наше время на вес золота. Но если бы я предполагал, что вы способны на предательство, то вы не имели бы для меня никакой ценности. Поэтому, когда я говорю о сотрудничестве, я не имею в виду переход на мою сторону. Я слишком хорошо понимаю, что вы скорее умрете, чем предадите его, не так ли? — он смотрел Скалли в глаза. Она спокойно встретила его взгляд. Какое-то время они смотрели друг на друга, не моргая, и Спендер опустил глаза первым: — Сегодня слишком яркое солнце. Имейте в виду, Дана, что возможно, вам снова придется сделать этот выбор, и тогда смерть действительно может оказаться единственным выходом. — Если такое случится, значит, так тому и быть, — холодно ответила Скалли. — Вам не приходило в голову, что, возможно, в вашем окружении нет искренне преданных вам людей не потому, что те, кто вокруг вас, способны работать только за страх или деньги, а потому, что вы не слишком заслуживаете того, чтобы вам были преданны? — Не им судить о том, чего я заслуживаю, — сухо ответил Спендер. — Я просто хочу понять. Его преданность идее? Я предан своим идеям столько лет, пожалуй, сколько ваш Малдер живет на свете. Его несгибаемость и способность подниматься и идти даже тогда, когда он потерял все? Или почти все? Я потерял все, что имело для меня ценность, много лет назад. Это не сломило меня и не заставило отказаться от того, чему я служу. Так в чем разница между нами, Дана? Вы работаете с ним много лет. Вы очень хорошо знаете его. Вы очень близки с ним… — он внимательно посмотрел на нее и увидел, как едва заметный румянец тронул ее скулы, и добавил: — Вы знаете его, как никто другой. Подозреваю, что вы на самом деле… Она вскинула подбородок так, что Спендер осекся. Он не знал точно, насколько он прав в своих предположениях о чувствах, которые эти двое испытывали друг к другу, но благодаря некоторым достижениям современной науки, техники и электроники был почти уверен в том, что они не спали друг с другом. По крайней мере, пока. — Я мог бы принудить вас к сотрудничеству, — сказал Спендер. Он так и не закурил, и продолжал крутить сигарету в руках. — Потому что вы очень уязвимы, Дана. Я мог бы поступить вот так, — спокойно сказал он, и его пальцы, мявшие и скручивающие сигарету, напряглись на одно краткое мгновение. Спендер раскрыл ладонь: от сигареты остались только жалкие лохматые обрывки. Крошки табака просыпались на стол. Спендер не глядя смел их со стола и как ни в чем ни бывало продолжил: — Любой человек уязвим. Любого можно смять, скрутить, уничтожить так, что останутся только кровавые ошметки. Но это не входит сейчас в мои цели и не является задачей. Есть и другие пути. У вас ведь есть мать, братья, племянники. У вас есть память о вашем отце, на которую тоже можно было бы вылить не одно ведро грязи, если поставить себе такую задачу. В конце концов, у вас есть сам Малдер, полагаю, что его жизнь и благополучие вы цените достаточно высоко, чтобы это заставило вас крепко задуматься. Но я предпочитаю вербовать людей не отрицательной, а положительной мотивацией. Лучше, когда тебя боготворят или тебе хотя бы благодарны, а не ненавидят втихую. Меньше шансов однажды проснуться с перерезанным горлом или на взлете положенной в машину бомбы. Мои возможности велики, Дана. Они почти безграничны. Я не хочу угрожать вам. — Тогда зачем я здесь? — спросила Скалли. — Только для того, чтобы сказать вам, почему у вас нет человека, способного пойти за вами на край света? Готового отдать за вас свою жизнь? Готового поступиться своей жизнью и судьбой ради ваших идей и начинаний? Хорошо, я скажу вам это, потому что ответ очевиден. — Я внимательно слушаю вас, Дана, — Спендер отодвинул чашку с кофе. — Потому что вы сами в принципе не способны на это, — спокойно сказала она. — Не способны ни на любовь, ни на искреннюю привязанность, ни на преданность, ни на то, чтобы поступиться своими интересами ради чьих-то еще. — Вы кое-чего не знаете обо мне, — спокойным голосом сказал Спендер. — Впрочем, это не ваша вина. Вам неоткуда знать это. В домике было тепло, но Скалли показалось, что от Спендера веет стужей так, словно он был Снежной Королевой. — А вы уверены, что за тем, чего я не знаю о вас, скрывается не что-то другое? Вам оно кажется способностью к искренней привязанности, а чем оно является на самом деле? Спендер молчал. Перед его глазами стояло лицо Тины Малдер — такое, каким оно было сорок лет назад. Ему действительно было доступно все. Или почти все. Но только та женщина, которая действительно имела для него значение, оказалась недосягаема. Она любила другого, ее сердце принадлежало другому, ее тело любил другой. Другому она родила сына. Его, Спендера, сына. — Агент Скалли, вы никогда не думали о том, что сделали уже достаточно? Что вы слишком много отдали, чтобы продолжать отдавать дальше? — спросил Спендер. — Что вы хотите этим сказать? Решать о том, достаточно я отдала или нет, могу только я, — сказала Скалли. Ее все еще подташнивало от наркоза, которым ее, видимо, усыпили при перевозке, но при взгляде на этого самодовольного человека, вершителя судеб и миров, тошнота только усиливалась. Поэтому даже смотреть на булки или яблоки было невозможно. Скалли потянулась за кувшином и налила еще воды. — Агент Скалли… Дана. Я мог бы дать вам то, что вам действительно нужно, — мягко улыбнулся Спендер. — То, что вам не даст никто и никогда. Скалли подняла правую бровь: — Вы полагаете, вы первый, кто предлагает деньги за предательство? Этим и две тысячи лет назад успешно промышляли. — Что вы, речь не о деньгах. Разве я осмелился бы предложить деньги вам? Это было бы почти непристойно. Нет, речь не о деньгах. Благодаря тому, что я могу дать вам, Дана, вы сможете исполнить свою мечту. Оставить работу в Секретных Материалах и ФБР. Вы сможете снова стать врачом, или кем вам угодно. Я не прошу вас даже прекратить общение с Малдером, просто вы сами поймете, что я имею ввиду. Работать вместе с ним вы не будете даже не потому, что я попрошу вас об этом. А просто потому, что иначе станет невозможно. — Вы не господь Бог, — сухо сказала Скалли, внутренне холодея и почти догадываясь, что он ей сейчас предложит. — У вас нет возможности и полномочий распоряжаться человеческими судьбами. — Полномочий — не уверен. Но возможность точно есть, — Спендер взял яблоко и с хрустом разломил его пополам. Одними руками. «Сложи из ледяных осколков слово «вечность», и ты получишь во владение полмира и новые коньки в придачу», — с болью подумала Скалли. — Я знаю, Дана, о том, что является вашей давней мечтой, вашим тайным глубоким желанием. Мне известно и о девочке Эмили Сим, которая являлась вашей биологической дочерью, и о ваших попытках вылечиться от бесплодия. Скалли побелела как мел, а потом кровь бросилась ей в лицо, и ей стоило больших трудов сохранить хотя бы видимость спокойствия. Она видела, что Спендер наблюдает за ее лицом, и закусила губу с внутренней стороны почти до крови. — Вы, — сказала она, с трудом подбирая слова, — Скажите еще, что это не ваша… заслуга. — Не моя, — Спендер соврал легко, но уже после того, как он это сказал, он с удивление понял, что его охватило давно забытое чувство. Стыд. Скалли закрыла глаза, сглотнула, и сжала кулаки так, что ногти впились в ладони до синяков. Это было больно. Она знала, что он лжет, и знала, что он ей сейчас предложит. То, что у нее забрали. Возможность родить ребенка. Променять Малдера на давнюю мечту, с которой она срослась, которая стала привычной, неизменной, с неисполнимостью которой она почти смирилась. Это было по-настоящему жестоко: что бы она ни выбрала, она в любом случае будет знать, сколько она потеряла, и потеря будет казаться невосполнимой. Скалли позволила себе ровно одну минуту жить с этой мечтой так, словно она уже реализована. Позволила себе представить младенца, которого она кормит, с которым гуляет за ручку, которого нянчит на руках бабушка, который гоняет в мяч вместе с двоюродными братьями… — Вы не просто искуситель, — сказала она наконец. — Вы очень жестокий искуситель. И я действительно отдала бы все, что у меня есть, за такую возможность. Все. Кроме одного. Спендер с хрустом надкусил яблоко и мысленно поставил еще одну галочку в таблице. И в который раз мучительно позавидовал этому неслыханному долбодятлу по имени Фокс Малдер. Он, Спендер, тоже отдал бы все, чтобы в определенном смысле оказаться на его месте. Не на самом месте Малдера, а на месте человека, у которого есть такой человек… Способный отказаться от исполнения мечты. И он, Спендер, отдал бы ради этого действительно все — у него не было ничего такого, что стоило бы не отдавать. «Вы сами не имеете глубоких привязанностей. Вы сами не преданы никому». Глупости. — Неужели Малдер столько значит для вас? — усмехнулся Спендер. — Жаль. Мне придется отдать указание уничтожить тот материал, который был забран у вас. Чтобы никто и никогда не смог больше искушать вас. Вы должны быть мне благодарны за то, что я избавляю вас от необходимости снова делать такой мучительный выбор. Скалли задохнулась так, словно ее ударили по лицу. Словно мечту не просто вырвали, а бросили в грязь и растоптали в пыль, смешали с прахом. Картинка вздрогнула и осыпалась. Скалли сжала губы, и почувствовала, как глаза жгут невольные слезы. Но она знала, что Спендер смотрит прямо на нее, и продолжала сидеть неподвижно, глубоко дыша и думая только о том, чтобы он не увидел, чего ей стоил этот выбор. — Мне нужно вернуться, — сказала Скалли. — Спасибо за ваше гостеприимство. Не смею больше мешать вам наслаждаться властью и одиночеством. — Вы что же, — усмехнулся Спендер, — пойдете отсюда в термобелье и носках? За стеной минус пятнадцать, между прочим. — У меня нет выбора. А задерживаться здесь нет ни малейшего желания, — сказала Скалли.— Скажите… Смутные воспоминания крутились у нее в голове. — Я ведь была не одна здесь? Что стало с теми, с кем вы забрали меня? Там была девушка, Линда. И молодой человек, Ричард. Где они? Спендер взял еще одно яблоко и с хрустом разломил. Яблоко смялось под его пальцами, потому что в середине оказалось большое прогнившее пятно. — Видите ли, агент Скалли… Каждый выбирает по себе. У каждого человека есть либо цена, либо ценность. Установить цену вам мне не удалось. К сожалению, молодому человеку тоже. Он попытался остановить моих людей, когда они пришли за вами — спасибо милой Линде Рул, благодаря которой я знал, где вас искать. Она долго не соглашалась помочь, пока я не предложил ей то, что ей было нужно. Я предложил ей жизнь, агент Скалли. Неплохая цена, мне кажется. — Вы угрожали ей смертью? — спросила Скалли. Этот человек не вызывал у нее даже ненависти. Только презрение. — Нет. Как раз это случилось бы и без моего участия через три-четыре месяца. А я предложил ей жизнь, агент Скалли. Между прочим, вы вот живы сейчас только благодаря тому, что я в свое время позволил агенту Малдеру уйти живым и вынести то, что спасло вас. И, между прочим, сделал это просто так, исключительно от сентиментальности. Видимо, старею. — Какой же вы все-таки… — Скалли осеклась, не в силах подобрать слов. — Мерзавец? — Спендер усмехнулся. — Это еще почти комплимент. — Вы так поступили не из сентиментальности, — тихо сказала Скалли. — Вы побоялись, что если Малдеру будет нечего… и некого терять, то он убьет вас. — Возможно, и так, — легко согласился Спендер. — Линда очень хочет жить, агент Скалли, и ее желание тоже исполнится. На некоторое время. До тех пор, пока одному секретному проекту не потребуется следующая партия материалов. Тогда Линда сделает так, что они снова придут туда, куда потребуется. И можете передать агенту Малдеру, что он ничего не найдет. Группа ребят заблудилась ночью в горах, влезла в пещеру переночевать, пещеру засыпало, ребята отравились испарениями без доступа кислорода, а потом замерзли. То, что у части из них взяли немного крови, спермы и кожные пробы, ничего и никому не докажет. И они уже никому не расскажут о том, что видели. Считайте, что они видели только горы, снега до небес, ночь и холод, которые приютили их навсегда. Тех, кого они не найдут, пусть не ищут. Даю слово, это бессмысленная трата денег честных налогоплательщиков. Слышите, агент Скалли? Даю слово. — Вы даже не мерзавец, — тихо сказала Скалли. — Это вам нравится больше всего, не так ли? Чувствовать себя властелином мира. Хочу — казню, хочу — милую. Хочу — даю шанс, хочу — отнимаю. — Вы свой шанс упустили, Дана. Впрочем, вы сами сделали свой выбор. В шкафу возле выхода для вас приготовлена парка, шапка, штаны и ботинки. Все вашего размера. В кармане карта и компас. Имейте ввиду, агент Скалли. Я не прощаюсь. У меня, как и у всякого живого человека, есть маленькие слабости. Например, я люблю поговорить с умными людьми, которых я ценю. — Что случилось с Ричардом? — упрямо спросила Скалли. — С мальчишкой-то? То же, что со всеми, кто встает у меня на пути. Я же сказал, что он попытался остановить моих людей. Он мертв, вот и все. Больше с ним ничего не случилось. Парку все-таки возьмите, и ботинки. Это не подкуп, уверяю вас. Расценивайте это, как дружеский жест. Мне будет очень неудобно, если вы простынете или не дай Боги, замерзнете. Агент Малдер мне этого не простит. Скалли отвернулась к двери и наклонилась, завязывая шнурок. По ее лицу бежали слезы. *** Малдер, Крис и Тим вынесли последнее тело положили неподалеку от расселины. Импровизированные носилки уже были готовы: на них планировалось уложить по два тела, чтобы транспортировать их до того места, где вертолет сможет их забрать. Полицейский вертолет был уже в пути. Уитмон и Льюис демонтировали лебедку. — Их всех обыскивали, — сказал Крис, уложив последнее тело. — Я не знаю, отчего они умерли, но возможно, от отравления газом. Такое иногда бывает в пещерах. — Как вы себе это представляете? — спросил Малдер. Его голос был спокойным, но по тому, как двигались его скулы, можно было точно сказать, что он полон чего угодно, только не спокойствия. Больше всего его сейчас убивало бессилие, невозможность что-то сделать, невозможность броситься на поиски самому. Он был готов руками срыть эти горы и перевернуть в них каждый камень, но объективно понимал, что это невозможно. Поэтому пока оставалось только ждать, и он был готов сгрызть себе руки до локтей, настолько мучительным было это ожидание. — Не знаю. Возможно, здесь начиналась буря, и они решили переждать в той расселине… — А потом попрыгали в расселину? — усмехнулся Малдер. — Не говорите чушь. — Ладно, полиция разберется… — А обыскивал их кто? Горные медведи? У них у всех расстегнута верхняя одежда. В фотоаппаратах нет пленок. Отснятых пленок нет тоже. Они что-то видели, Крис, и теперь уже никто не сможет узнать, что именно. И боюсь, что где последние две девушки, тоже никто не узнает. Кого не хватает? — Фредерики Калверс и Терезы Данвилл, — ответил Крис. — Бедный Джонни. — Агент Малдер! Агент Малдер! Шериф спустился с пригорка, размахивая рацией. — Что случилось? — Малдер вскочил, не смея надеяться на чудо и безумно боясь, что шериф сейчас сообщит ему, что найдено тело. — Вы нашли ее? — Лесная служба! Они только что связались со мной, агент Малдер! Они делали облет территории по нашему указанию, и обнаружили агента Скалли на горной тропе в десяти милях отсюда, немного выше по склону. С ней все в порядке, но что случилось, она отказалась им пояснить. Сейчас они летят сразу на базу, — шериф, запыхавшись от быстрого бега, сел рядом с Малдером. — Когда Джон и Льюис закончат, уложим этих бедолаг и можно отправляться. Я от холода уже почти ног не чувствую. И ветрище еще усиливается, чувствуете? К ночи будет буря, нам нужно успеть… Малдер кивнул. Он встал и подставил лицо ветру, чтобы никто не видел, как ветер высушивает его лицо. *** Когда поздно вечером полицейский вертолет приземлился на посадочной площадке базы «Тимберлейн», там уже ждала полиция и коронеры. Тела должны были переправить в полицейский участок, чтобы завершить расследование. Погода испортилась окончательно, пошел мокрый снег, поднялся ветер, и пилоту стоило немалых трудов завершить перелет благополучно. Шериф тут же отправился с судмэдэкспертом и коронерами осматривать тела, а Малдер, едва выбравшись из вертолета, отыскал во встречающей их толпе Скалли. Она шагнула ему навстречу, и он обнял ее так, словно только что сам вывел с того света. — Где ты была? — спросил Малдер, глубоко, до боли в легких вдыхая запах ее волос. — Господи, я … Я успел придумать нового Дуэйна Бэрри. — Нет, — Скалли спрятала лицо у него на груди. — Я всего лишь была во дворце Снежного Короля, и мне предложили Вечность и новые коньки. — И ты отказалась? — спросил Малдер, взяв в ладони ее лицо и вглядываясь в ее глаза. — Отказалась, — с горечью ответила Скалли. — Почему? — спросил Малдер. — Бойтесь данайцев, дары приносящих. Потому что это был наш старый прокуренный друг, ты понимаешь, о ком я говорю. Нам настоятельно порекомендовали удовольствоваться тем, что эти тела найдены, и не искать других. И считать все произошедшие результатом естественных событий, — сказал Скалли. — А Линда и Дик? — Боюсь, что их никто и никогда больше не увидит, Малдер, — ответила Скалли и тихо добавила: — От того, что у этого человека действительно не существует никаких преград для его мыслей, желаний и возможностей, мне иногда страшно. — Что это были за коньки? — спросил Малдер, глядя ей в глаза. — Неважно, Малдер. — Скажи мне, пожалуйста. Я должен знать. — Нет. — Скажи… Пожалуйста, Скалли, — прошептал Малдер. Снег падал вокруг них уже почти сплошной стеной, люди разошлись с площадки, тела погрузили в две машины, на которых приехали коронеры, и увезли в городской морг, а они все стояли под этим снегопадом и смотрели друг на друга. — Я отказалась, Малдер. Какая разница, что это было. Я все равно отказалась. Правда, поиску истины в этом деле мой отказ не поможет. — Завтра утром мы поедем в городской морг, — сказал Малдер. — Я уже договорился с шерифом. Возможно, удастся получить хоть какие-то доказательства тому, что эти ребята погибли хотя бы не там, где их нашли. — Боюсь, нам ничего не удастся доказать, Малдер, даже если удастся что-то выяснить, — сказала Скалли, глядя на него снизу вверх. — Одно присутствие Спендера в радиусе десяти миль от этого дела сводит на нет подобную вероятность. И вернется все на круги своя… — Значит, мы продолжим поиски дальше, — упрямо сказал Малдер. — Пойдем. У нас завтра длинный день. А этот закончился… Скалли кивнула. У нее не хватило смелости сказать Малдеру, от чего она отказалась. Лучше ему не знать этого. — Да, — прошептала она, — Закончился. Малдер наклонился и поцеловал ее в лоб, а потом — мягко и осторожно — в губы. — Я не знаю, между чем тебе пришлось выбирать, Скалли, но… Я безумно рад, что ты вернулась. — Я тоже, — сказала она. — Я не хочу… уезжать на случайном поезде. Это будет не моя дорога. Спокойной ночи, Малдер, — прошептала Скалли, обнимая его за талию и пряча лицо у него на груди. — Спокойной ночи, Скалли. *** Си Джи Би Спендер делал очередной обход генетического хранилища и лабораторий. — Как идут дела? — спросил он у хмурого человека в белом лабораторном халате, который копался в настройках хитроумного хирургического аппарата. — По большому счету неплохо, — сказал тот. — Среди последней партии оказалось сразу двое «меченых». Мы их обеих забрали, вон они. Второй и третий боксы. Процесс накопления и созревания клеток запущен, через две недели будем собирать урожай. Спендер подошел к стеклянной двери бокса. Там, за тройным слоем свинцового стекла, на хирургическом столе под бестеневой лампой лежала девушка. Она была полностью обнажена, ее голову закрывал шлем для стереотаксического облучения, подсоединенный проводами к спецустановке. На соседнем столе лежала еще одна девушка, в таком же виде. — Отлично, отлично. Программа усилена? — Да, по последней разработке. Правда, она дает много побочных эффектов. У этих альтернативная ДНК внедрена очень давно, еще с подросткового возраста, так что результат должен быть удовлетворительный. — Очень хорошо, — кивнул Спендер. — Продолжайте. По достижении результата отчитаетесь. Эта база была одной из самых больших и успешно работающих. Было бы очень обидно ее лишиться, а эта компания тинейджеров-переростков умудрилась обнаружить открытый выход именно в тот редкий момент, когда он не был замаскирован. Они прошли довольно глубоко в пещеру, прежде чем их обнаружили, и умудрились добраться даже до хранилища материалов. У современных туристов здравомыслия в голове значительно меньше, чем пленки в фотоаппаратах. Они пробрались в тот отсек, где проводились изучения материалов медблоков, а один, который в группе был старшим, даже что-то отковырял на память. Пройдя в пещеру, они все подписали себе приговор, хотя изначально в планах было забрать только двоих. Ну что ж… Горы, токсичные газы, травмы… В горах ежегодно погибает очень много людей. Такая жалость… Спендер прошел все помещения лабораторий и хирургических боксов, потом генетическую лабораторию, и наконец добрался до генетического хранилища. Отыскал шкаф с литерой «S». Быстро пробегая взглядом закрытые боксы, нашел нужный. Вынул карту доступа, прижал к считывающему устройству на блоке управления, активировал доступ. Нажал утопленную в гладкий холодный металл кнопку. Бокс щелкнул, открылся, и Спендер увидел стройный ряд пробирок, в которых в жидком азоте хранились яйцеклетки. Пока он сюда шел, он был полон решимости уничтожить все содержимое бокса. Но теперь почему-то усмехнулся и аккуратно задвинул бокс обратно. Хочу — казню. Хочу — ставлю запятую в другом месте. Именно это больше всего он ценил в своей жизни. Возможность поступать так, как ему действительно хотелось. Спендер вышел из хранилища и аккуратно запер за собой дверь. Они еще вернутся к этому разговору. Непременно. *** Постскриптум. Исследования шести тел, извлеченных из горной расселины, выявил отравление токсичными газами, обморожения и у некоторых туристов — несущественные травмы и порезы. Никаких данных, доказывающих пребывание их в условиях невесомости, получить не удалось. Отсутствие части имущества — фотоаппаратов — было расценено, как мародерство, но виновные обнаружены не были. Обследование склона, где агентом Малдером был найден фрагмент парки одного из туристов, ничего не дал — никаких тайных пещер обнаружено не было. Базам альпинистов было рекомендовано строже следить за соблюдением техники безопасности и инструктажем сотрудников и туристов. Тела Ричарда Вильямса, Фредерики Калверс, Терезы Данвилл найдены не были. Линда Рул и Питер Салливан были признаны пропавшими без вести. Позднее в одной из лабораторий города неподалеку от базы «Тимберлейн» удалось обнаружить образец крови: незадолго до исчезновения Фридерика Калверс сдавала кровь на анализ для исключения беременности. В крови был выявлен высокий уровень хорионического гонадотропина человека и группы аномальных белков, происхождение которых в настоящий момент не установлено. Их изучение будет продолжено. Конец.