Стоит ли злить Ведьму?

Ночь прошла тихо, где-то вдалеке ухающий филин не беспокоил путников. Опытные военные, закаленные в боях, сменяя на часах друг друга, успели и отдохнуть, и приготовиться к дальнейшему путешествию, забрав с собой всю еду, что не съели за ужином. Милена, паломница церкви, которую практически насильно накормили рагу из кролика и приготовленной на костре птицей сейчас, свернувшись клубочком, счастливо сопела, при этом, не желая отпускать деревянную ложку. Оливер дремал, закутавшись в походный плащ Ведьмы – в обнимку с трофейным мечом. Сама же Оливия сосредоточенно водила точильным камнем по острию ножа, старательно выравнивая застарелую зазубрину. Меч, которым она не так давно отправила в лучший мир нескольких головорезов, покоился на её коленях, готовый в любую секунду оказаться в руках своего владельца. ***************************************************************************** - Оливия, вот так встреча... Сколько же лет прошло, семь, восемь? А, не важно. Я своим ушам не поверил, когда мне сказали, что ты идешь в мое заведение. В комнате была непроглядная тьма. Хриплый голос доносился откуда-то из глубины помещения, в которое вошли путники. От неожиданности Милена вжалась в стену и быстро начала шептать какую-то молитву, но её голос при этом предательски дрожал. Оливер встал прямо перед ней, с твердым намерением защищать монашку, которая боязливо выглядывала из-за его плеча, стараясь что-то рассмотреть во мраке. Следопыт и Кот стояли сразу за спиной Ведьмы, прикрывая с фланга, по легкому шуршанию было понятно, что Кот потянул свой меч из ножен. - Ну, что вы, в самом деле? Право, я не хотел вас напугать... Голос начал перемещаться ближе к путникам, и в четырех-пяти шагах от Ведьмы в темноте вспыхнули два ярко-красных огонька ¬– глаза. А еще через секунду загорелась лампа, тускло осветив часть помещения и самого владельца. При виде этого человека, Милена тоненько пискнула и зашептала громче свою мантру. Её испуг был, в общем-то, оправдан. Владелец корчмы был горбат, длинные жилистые руки покрывала мерзкая облезлая шерсть, некрасивое вытянутое лицо сильно напоминало крысиную морду с грязными взъерошенными остатками волос. Когда он пытался улыбаться, показывались длинные кривые острые зубы, делая его еще более похожим на животное, которое внезапно встало на две ноги и научилось говорить. При этом он постоянно боязливо косился на Оливию и заискивающе улыбался. Ведьма внимательно следила за всеми манипуляциями и ужимками хозяина корчмы и наконец, заговорила. Тон её голоса был дружелюбный, ласковый, почти нежный, от чего корчмаря бросило в холодный пот, который он поминутно смахивал с лица. - Макс, мой старинный друг, неужели ты взялся за старое? Мне напомнить тебе о нашем уговоре? Корчмарь мелко закивал и быстро-быстро заговорил: – Постой, постой, у меня все по закону... Ну почти все, но без криминала! Клянусь тебе всем, что у меня есть... Ты же знаешь, я держу слово, я завязал, совсем завязал... Ведьма еще какое-то время буравила корчмаря взглядом, и под прицелом серых глаз бедняга, казалось, сгорбился еще сильнее, после чего хлопнула того по плечу и промолвила: – Ладно, верю, – после чего повернулась к своим спутникам со словами, – Вариантов у нас не много, погода совсем испортилась, и двигаться дальше по тракту сейчас – верх идиотизма. Останемся здесь, пока погода не улучшится и двинемся в путь. Очень надеюсь, что никто никуда не спешит. Сказав это, Ведьма обвела взглядом своих спутников. Кот и Следопыт были с ней абсолютно солидарны, Оливер тоже ей доверял в вопросах безопасности, Милене ничего не оставалось кроме как согласиться с большинством, хотя на мордашке и читалось недовольство. Максимилиан уже куда-то улизнул, и в глубине зала слышалась возня. Ведьма не стала обращать на это внимание и, кивнув на ближайшую лавку, предложила расположиться пока тут. Сама же, взяв фонарь, отправилась делать то, что, видимо, ленился сам хозяин - зажигать огни в зале. Через минуту довольно большая зала приобрела более-менее жилой вид. Лампы, развешенные по стенам, были зажжены и неплохо освещали помещение. Макс возился с очагом, безуспешно стараясь его растопить. Свечи с трудом справлялись с сумраком в помещении, заставленным стеллажами с пыльными фолиантами. Старейшина Организации, склонившись над пергаментом, что-то старательно на нем начертал. В тишине отчетливо слышался скрип пера и тяжелое дыхание старика. Выведя последний символ, старик отложил свой инструмент и откинулся на спинку стула, закрыв глаза, и расслабился, стараясь сбросить напряжение. Так он просидел несколько минут, после чего его скрипучий голос разнесся по комнате: «Мэлвин, хватит испытывать мое терпение!» При звуках голоса старика, тень дрогнула, и из неё вышел высокий стройный человек, аристократической внешности. Темные длинные волосы, собранные на затылке в хвостик скрепляла шелковая лента, а рубаха под расшитым серебром камзолом слегка оттеняла бледность лица. Мэлвин не торопился приближаться к старику, который быстро свернул послание и, запечатав его, протянул гостю со словами: «У тебя есть месяц, что бы все приготовить, потом будет поздно». Аристократ принял пергамент из рук старца и, выполнив полупоклон головой в ответ, вновь словно растворился в сумраке. Старейшина, как и меньше, чем минуту назад, откинулся на стуле, но на этот раз на его усталом лице была улыбка, жестокая и не добрая. Покинувший покои Старейшины аристократ, оказавшись на улице, обернулся сквозь туман и понесся по направлению к своему особняку. Высшему вампиру совсем не нравилось, что им помыкают, как пешкой в какой-то большой игре, но спорить со столь могущественным союзником он не хотел, тем более, что их цели совпадали. Пока что совпадали...