Врач сказал, что это не опасно.
Но врач сказал, что бегом заниматься нельзя.
Что же вы имели в виду, сенсей?
Кёске не понимал, в чем опасность, если опасности нет. По его мнению, доктор сам себе противоречил. Родители восприняли это как должное. Мать вообще редко позволяла себе волноваться, и она тут была скорее медсестрой, а не родительницей, заламывающей руки из-за сына. Отцу позвонили на работу, прямо в гостиницу, он переживал до тех пор, пока не переговорил с врачом. И его эти странные слова утешили.
- Кость не повреждена, это хорошо, - мурлыкал себе под нос сенсей, ощупывая ногу Шизумы. На коже виднелось синее пятно, это был ушиб. Посмотрев на брата, Кёске увидел, что тот зажмурился; да, он боялся врачей, потому что они все время делали больно. Кёске внимательно следил за происходящим, чтобы доктор не касался синяка. - Но меня беспокоят связки... - Он осторожно провел ладонью в перчатке по оцарапанной коже ниже ушиба и, взяв ногу в руки, слегка повел в сторону, проверяя определенные мышцы. - Ну, как?
Шизума вздрогнул и ничего не ответил. Сенсей сдавленно вздохнул и отпустил его ногу, отправившись к шкафчику за бинтом. По пути он засыпал мать сложными взрослыми словами. Воспользовавшись тем, что никто на них не смотрит, Кёске проскользнул от двери к койке, на которой сидел брат.
- Он сделал тебе больно? - спросил мальчик, глядя в сторону врача.
- Д... нет, что ты, - быстро ответил Шизума, отвернувшись. Врал он плохо, поэтому старался не врать. - Даже синяк не трогал.
- Это я виноват, - заключил Кёске, опираясь ладонями о жесткую поверхность койки. Нужно было бегать меньше. Нужно было заниматься этим самому, а не втягивать брата. Нужно было... да много чего пошло не так.
- Вот только не надо! - Шизума привычно толкнул его локтем в бок. - Моя идея была... И я же там споткнулся, а не ты...
- Я не хочу бегать без тебя, Шизу.
Брат долго смотрел на него светлыми бездонными глазами, серьезными и заботливыми, как у взрослого. Потом он медленно сказал:
- А вот это обидно.
Кёске дёрнулся, как от сильного удара, и молча приоткрыл рот. Что он не так сказал? Именно сейчас? Именно в этих словах? Шизу редко на него обижался, да он вообще редко обижался на кого-либо. Нужно было извиниться, но он не понимал, за что.
- Ты о себе думаешь, - объяснил Шизума. - Надо - о других.
- Я о тебе... - тихо сказал Кёске, все еще не понимая, что он сделал неправильно.
- О себе! Ты сказал, что не хочешь бегать без меня. А я хочу, чтобы ты бегал. Неужели не исполнишь мое желание? - Глядя куда-то в сторону, Шизу быстро говорил: - Ну, это я так... неважно... Я тоже хочу бегать с тобой, но, кажется, нельзя. Значит, кто-то один из нас должен это сделать. Я всё равно найду способ, как быть ближе к страйду, я это уже решил - еще с утра...
"Это из-за Рейджи, - мелькнула мысль у Кёске. - Всё из-за этого Рейджи".
- Ты и... и тот парень... Ради вас я придумаю способ, обещаю.
Шмыгнув носом, он отвернулся. Лица не было видно за волной чуть отросших светлых волос. Кёске сидел рядом неподвижно. Ему хотелось подойти к взрослым и ударить врача под коленку, чтобы он изменил диагноз и извинился перед Шизу за то, что ему больно. Но это ничем не поможет, ему только достанется дома от отца.
- Не надо, - попросил Кёске. Шизума не ответил, энергично помотав головой, потом повернулся к нему лицом и заплакал навзрыд, уткнувшись лицом в плечо брата. Взрослые засуетились, но Кёске никому из них не верил - ни врачу, ни матери. Буквально отогнав их взглядом, он стиснул Шизуму в объятиях, так сильно, как только мог. Через всхлипы он расслышал только несколько слов:
- Мне же так понравилось... за что?..
***
В четырнадцать лет Кёске ушёл из дома. Всё было готово - письмо-прощание, документы для академии с доступным общежитием, придуманная фамилия в голове.
Когда они пошли в первый класс младшей школы, родители взяли в семью ребенка из детдома. Оказалось, что та бабушка, которая однажды уронила свои вещи в парке, была хозяйкой детского дома, и она тогда запомнила Шизуму. Их нового брата звали Асума. Вопреки своей первоначальной застенчивости, этот парень прижился быстро и через неделю уже чувствовал себя как дома. Нет, вёл он себя прилично, но Кёске никак не мог привыкнуть к новому источнику шума в их доме.
Шизума, напротив, привязался к Асуме и вскоре заботился о нём так же, как об остальных. Равнодушная мать с годами вовсе потеряла к ним интерес, а отец пропадал на работе в гостинице днями и ночами, так что Шизума заменял обоих. Ему это нравилось, но Кёске первым подумал о том, что когда они вырастут, то брату будет очень сложно совмещать трудную учебу с домашними делами. Образумить бы мать, да разговаривать с ней не хочется. Облегчить брату жизнь - еще один повод уйти.
Страйд набирал обороты. Шизума всерьез был нацелен стать связующим. Академия, с которую он поступил, была очень крута, испытания длились едва ли не два месяца подряд - как он в это время успевал бывать дома, вообще загадка. Кёске знал, что туда же поступил Рейджи. Кёске знал, что туда же собирается Асума. И что ему самому там не место.
Шизу красил длинные волосы в слабо-фиалковый цвет, и кончики прядей завивались с особой тщательностью. Он уже выглядел как настоящий айдол, сошедший со сцены.
Кёске убирал длинные волосы в хвост; он не хотел что-то делать с их цветом, даже не беспокоился о своей внешности. Однажды он поддался секундному порыву и представил себя на сцене - эта фантазия напоминала кошмар. Он твердо решил, что никогда не будет выступать.
С Асумой он почти не разговаривал.
***
После полуфинального забега с Сайсэй все участники неожиданно слепились в одну большую обнимающуюся горку: кто-то плакал, кто-то смеялся. Кёске не различал лиц, кроме одного. Поздравляя друг друга с победой и обещая бывшим соперникам выиграть ради них, все ходили от одного человека к другому. Нана и Асума - там, где Рику. Рейджи - там, где Такеру и Хис.
Они остались вдвоём впервые за несколько лет и не могли вымолвить ни слова. Совместной тренировки в спорткомплексе Сайсэй как будто и не было.
Улыбка Шизумы совсем не изменилась.
Кёске был рад улыбаться вместе с ним.
Другие никак не могли понять, почему эти двое, так странно показавшиеся похожими друг на друга, стоят рядом молча и никак не хотят уходить.
