Перелётная птица

Осенний воздух приятно ударил мне в нос. Сегодняшний день для меня особенно волнительный. Сегодня я возвращаюсь домой. И я не знаю, что меня здесь ждёт. Или лучше спросить: ждёт ли? Я ступаю на родную землю и чувствую, как сухая трава хрустит под моими ногами. Меня не было здесь пять лет. Пять лет я усердно трудился, чтобы сюда приехать. Я позаботился о том, чтобы никто не был в курсе моего приезда, так как не хотел, чтобы кто-то меня встречал. Хотя, по сути, встречать меня все равно было не кому. Китнисс три года, как помолвлена с Гейлом. Признаюсь, это здорово подкосило меня, но я всегда помнил свое обещание: я дал слово, что вернусь. И я никогда никого не обманывал. Я иду по заросшей тропе – нынче построили новые дороги – и все в этом Дистрикте напоминает мне о ней. Когда-то именно по этой дороге она шла меня провожать. Она не обещала, что дождётся, но понимала, что просто исчезнуть не могла. Тогда также было пасмурно, тогда также над моей головой проносился косяк перелётных птиц. Я продолжаю идти, считаю свои шаги, пытаюсь заглушить волнение. Я никогда не умел её понимать, я так и не научился предугадывать её поступки. Так же было и сейчас. Я просто шел по тропе и пытался предвидеть поведение Китнисс. Представить, что меня может ждать. Я не надеялся на тёплый прием, исключал возможность холодной ненависти. Но больше всего я боялся увидеть пустоту в её глазах. Ту самую пустоту, которую я увидел в тот день, когда все то, что мы отстраивали по крупицам, рухнуло у меня на глазах. Ту пустоту… я никогда не забуду, как она смотрела на меня тогда. Этот равнодушный взгляд. Думаю, она тогда уже решила, что нашим отношениям был положен конец. Это я всегда был оптимистичен, а Китнисс всю жизнь смотрела правде в глаза. Её образы вставали передо мной всю дорогу. Я пытался отогнать их от себя: то напевал незатейливую мелодию, то вспоминал свое лечение в больнице. Больше всего мне нравилось вспоминать наши терапии. Они до сих пор производят на меня успокаивающий эффект. Я вспоминаю, как отвечал на вопросы доктора, пытался сложить все по частям. И только так, тогда и сейчас, я мог продержаться в этом мире. Только так я дошёл до Деревни Победителей. Перед самыми воротами мое сердце схватила в тиски глубокая тоска. Эти ворота… когда-то они были для меня символом дома. В моей жизни так много было связано с ними. И вот теперь, я чувствую себя перед ними чужим. Что же сделали со мной эти годы? Как я стал таким? Одиноким неудачником, продолжающим бороться за здравый ум, слепо хранящий надежду получить сердце Китнисс, даже когда она обвенчалась с другим. Я питал себя мыслями о том, что она не была уверена в том, что я вернусь. Просто не поверила в мои силы. А я докажу ей обратное. И у нас снова все будет хорошо. Вот только в это мне верится с каждой секундой все меньше. Я иду по дорожке, пронизывающей всю Деревню. Смотрю, как сквозь сумерки прорываются огни жилых домов. Я замираю, когда вижу свет в доме Китнисс. Кажется, мое сердце покинуло меня. Больше всего мне хотелось бы оказаться рядом. Я хотел бы вновь прижаться к ней. Я снёс бы с петель эти хлипкие двери, я бы наверстал все, что я упустил за эти долгие пять лет. Я бы извинялся перед ней целую вечность, я бы пал к её ногам. Но мысль о том, что уже поздно, и о том, что, возможно, Китнисс готовится ко сну, заставила меня отступить от своих желаний. И я уныло свернул с дорожки, направляясь к себе домой. Я иду по тропе, а волнение в груди все нарастает. Больше всего я боялся ступить на этот порог. Снова и снова видеть происшествия той далёкой ночи, снова корить себя во всем. Но я научился бороть свои страхи. Я стал силен. Я теперь смел. Но я застываю, когда чувствую, как под моим весом прогибается отсыревшая ступень. Этот звук… до боли знакомый. Раньше он всегда возвещал мне о приходе гостей. Он всегда давал мне знак, что на пороге моего дома стоит Китнисс. Но теперь её нет. И я начинаю привыкать к этой скребущей боли, к этой необъятной тоске. Я поднимаюсь выше и захожу на крыльцо. Только сейчас замечаю, каким же пыльным стал мой дом. Перил давно никто не касался, на ступенях не было грязных следов. Меня не ждали. Хотя, я с этим смирился уже давно. Я присаживаюсь на крылечко и не отказываю себе в удовольствии заглянуть в противоположное окно. Я достаю сигарету – на нервах приобрел привычку курить – и устремляю свой взгляд в дом. Вот на первом этаже гаснет свет. Вот через несколько мгновений, светится её спальня на втором. Я вижу её хрупкую фигуру, и глубокой затяжкой вдыхаю сигаретный дым. Стройная, красивая, мне кажется, даже с такого расстояния я вижу всю её в мелочах. Её волосы, заплетённые в крепкую косу, её руки, ловко расправляющие кровать. Для меня все это кажется таким домашним, и я с грустью вспоминаю, когда она расстилала постель для меня. Как она выгоняла меня с кровати, чтобы снять залежалое постельное белье. А я постоянно противился, потому что очень любил, когда она строго смотрела на меня. Любил её хмурую складочку между аккуратных бровей, любил её напущено сердитый голос, когда она ругалась па меня. Любил… и продолжаю любить. Буду любить всю жизнь. Я поглощаю её образ. Я впитываю её в себя. Она снимает со своих волос резинку и садится к зеркалу у противоположной стены. Отсюда мне видно её превосходно, я как знал, передвинул её зеркальце туда. Китнисс садится на стул прямо и долго-долго рассматривает себя. Она гладит свое милое личико, обводит контуры своих пухлых губ. Интересно, о чем она думает сейчас? Может быть, вспоминает те времена, когда мы были вместе? От этой мысли мне становится тепло. И я даже выбрасываю осыпавшуюся сигарету, как вдруг вижу, как другая фигура появляется в дверях. Я наблюдаю, как Гейл подходит к Китнисс, как обхватывает её за плечи и что-то ласково шепчет у нее волосах. Китнисс размякает под его руками. Китнисс становится легко. Она разворачивается к мужу лицом, но успевает получить нежный поцелуй в шею, и говорит что-то ему. И через несколько секунд свет в их спальне гаснет. Я ещё помню, как дышать? Это прогресс. Потому что сам я забыл, что значит, вдыхать в себя воздух. Наверное, не было способа ударить меня сильнее, чем показать мне то, что я увидел сейчас. Мне остается только предполагать, чем они занимаются сейчас, но это и так понятно. Потому что Китнисс научилась жить без меня. А я нет. Я всегда был зависим. Остаюсь зависимым и сейчас. Она выбрала того, кто помог ей выжить. Я начинаю все по заученной схеме: просто продолжаю все вспоминать. Те разговоры с Аврелием, те сеансы арт-терапии перед холстом. Я вдыхаю морозный воздух и чувствую, как мое горло начинает саднить. Это отличный повод зайти домой, не позволить своему горю разлиться прямо здесь, на этом отсыревшем крыльце. Я открываю дверь с характерным скрипом и тут же со всей силы зажмуриваю глаза. Снова воспоминания. Снова глупые видения о ней. Как эта дверь скрипела под её хрупкими руками, как она сотни раз открывала её. Помню, как она радостно вбежала в этот дом, когда впервые после войны подстрелила оленя, и такой же скрип эхом отражался от этих стен. Помню, как она приходила ко мне ночью, чтобы не видеть кошмаров по ночам. Помню, как она приходила, когда жаждала моего тепла, и такие приходы связывались в моей жизни с самыми приятными моментами. А ещё я помню, как она пришла ко мне тогда, и эта дверь скрипела точно также. Шум в ушах появляется ниоткуда. По-моему, сегодня ночью я окончательно сойду с ума. И я не хочу, чтобы у меня опять приключился приступ, и мне хватает сил, только чтобы, не включая свет, найти свою кровать. Я на ощупь обнаруживаю свое пыльное ложе и укладываюсь, не расправляя кровать. Сегодня мне пришлось очень трудно, и мне не дает заснуть головная боль. Я мог бы выпить таблетки, но, думаю, что это не сможет мне помочь. В этот раз, моя боль спрятана намного глубже. И она не уйдёт до тех пор, пока я не увижу её. Мне приходится долго елозить, прежде чем понять: сегодня мне будет не до сна. И только тогда я подымаюсь с кровати. Я включаю лампу и принимаюсь читать, чтение помогает мне забыться. Вымышленные герои, воображаемый мир… книги отвлекают от реальности. И сейчас мне необходимо это, как никогда. Я прочитываю эту книгу от начала до конца, и удивляюсь, как далеко зашла моя техника чтения. И тут я понимаю, почему я не могу сомкнуть глаз. Я забыл открыть окно. Я встаю с кресла и, не выключая свет, подхожу к окну. Я дергаю за рычажок и тут же упиваюсь любимыми звуками. Природа живет. А значит, смогу жить и я. Я вдыхаю родной аромат полной грудью, и блаженная улыбка сама собой расцветает на моих губах. Я опираюсь локтем на открытую раму форточки и смотрю по сторонам. Многие жители Деревни уже легли спать, но в паре домов ещё осталось несколько светящихся окон. Я рассматриваю эти аккуратные домики, опять-таки, впитываю их в себя. Я стараюсь избегать взглядом дом Китнисс, но глаза не произвольно тянутся к нему. Я смотрю на трещину, прошедшую прямо посередине здания, замечаю мох, отросший на углу. Я собираюсь снова лечь спать, как вдруг вижу в её доме едва заметное шевеление штор. Луна доносит свой свет сквозь тучи, и я могу увидеть любимое лицо. Она смотрит прямо на меня, наверняка её привлёк свет моей настольной лампы, но она на протяжении долгого времени продолжает рассматривать меня. Мои чувства перемешались, я уже не могу понять сам себя. Но я знаю точно: больше всего на свете я хочу сейчас докоснуться до нее. Я хочу тронуть её нежную кожу, почувствовать её тепло. Я хочу быть ближе, чем несколько десятков метров. Я хочу поцеловать её. Я не могу разглядеть её взгляда, её лицо слишком далеко находится от меня. Но я вижу, как она встряхивает голову, будто прогоняя ненужные мысли из головы, и в следующую секунду скрывается за плотной шторой. А мне так и не удалось спокойно заснуть.