Святое табу

      День был слишком тяжёлым для предстоящего серьёзного разговора, о котором его предупредила мать. Золотов до победного сидел в своей аудитории, смотря на пустые столы ровно так же, будто они были заполнены студентами. Вечность подобного состояния для него была не так страшна, как осознание того, о чём зайдёт разговор. Дмитрий знал, к чему могло всё привести, поэтому и не понимал, куда податься, где спрятаться. Маленькая стрелка на серебряных часах вырисовывала половину девятого — нужно было идти к матери как можно быстрее, но что-то до сих удерживало на месте, будто он был приклеен к стулу.       Ещё минута. Вторая. Она снова звонит ему в надежде получить ответ, даже и не подозревая, где ходит сынок в столь поздний вечер пятницы. Дима обречённо закидывает телефон в дальний карман бардачка и, попытавшись взять себя в руки, принимает решение, поставив на кон чувства. Через четверть часа он уже вышел из института, удивив вахтёра своим поздним уходом, и медленно направился к дому матери, придумывая причину опоздания, хотя, наверное, она не будет нужна, когда он скажет о своём решении, всплывшем в голове от безысходности.       Прохладный вечер расстилал повсюду тихую отстранённость. Повсюду стояла беспросветная темнота, стало так быстро темнеть, но Дима даже и не пытался ускорить шаг, делая это как раньше ради того, чтобы не беспокоилась мать. В этом году ему стукнуло двадцать шесть лет, и впервые в жизни он так себя ведёт, впервые в жизни не спешит, а двигается в такт осеннему ветру, дыша гораздо глубже, чем раньше, испытывая новые ощущения и пытаясь уговорить себя сойти с заданного пути. Просто взять себя в руки и начать жить самостоятельно, перестать жить мнением близким, но что-то не давало, категорично мешало переступить черту, к которой он уже вплотную подошёл.       На дне сумки завибрировал телефон, он вновь не взял трубку, уставившись на окно третьего этажа и мечтая увидеть выключенный свет, но всё складывалось больше, чем плохо. Паршивое угнетенное состояние вернулось, и медленно Золотов побрёл домой, будоража память острыми воспоминаниями.             — Дима! — воскликнула женщина, находясь где-то за пределами тесной прихожей, когда он переступил порог и хлопнул дверью. — Где тебя носило?       Из-за стены показалась полноватая фигура женщины пятидесяти лет в строгом однотонном халатике и с вилкой в руке. На её недовольном лице вырисовывалась злоба, смешанная с недовольством и беспокойством о своём чаде, которую она никогда не пыталась скрыть.             — Зашёл к Руслану, не кричи, — безразлично сказал он, попутно сняв с себя ботинки.             — Да что с тобой не так? — разочарованно сказала Марина вслед идущему на кухню парню, попутно приводя в порядок свои растрепавшиеся каштановые волосы. — Я тебя не узнаю.             — Я просто немного устал, — сказал он, не оборачиваясь, как вдруг заметил в центре стола выпечку, лежащую в красивой цветастой тарелке с церковным орнаментом. — О, в честь чего пироги?             — Марта заходила, — укоризненно сказала женщина, встав рядом с сыном и пронаблюдав за тем, как он положил кусок пирога на место, будто не имея аппетита. — Спрашивала о тебе.             — Да? И что же? Мы созванивались на днях вроде как, — Дима посмотрел на мать, не показывая ни единой эмоции, которые крылись внутри.             — А она сказала, что вы как раз-таки теряете связь, попросила меня с тобой поговорить и спросить, что случилось.       С минуту он однозначно смотрел на неё. Дима понял, что хрупкое равновесие было нарушено и о неполадках в отношениях с Мартой, что хотелось скрыть, уже давно известно матери. Позади послышалось глухое шипение и лёгкий запах подгоревшего мяса, из-за чего женщина тут же встрепенулась и подбежала к плите с целью перевернуть подарившие кусочки вилкой, что дало Золотову время. Время, в которое он мог выдохнуть и продолжить.       Почему-то когда мать стояла спиной, язык сам захотел продолжить разговор, дабы быстрее высказать всё.             — Всё в порядке, я просто немного… — она обернулась, показав все изменения произошедшее внутри.             — Не надо говорить мне, что ты устал! — перебила Марина своего сына, повысив тон и начав злиться. — Твоё отношение ко всему этому отвратительно! Сколько девушка ещё должна ждать твоего предложения? Когда вы, наконец, поговорите и перестанете играть в детские игры?!             — Мама, то, что было обещано в подростковом возрасте уже давно позабыто! Неужели ты не понимаешь, что сложно сохранить те чувства? Я ведь даже сейчас и не уверен, что они были…             — Молчи! — закричала она, прервав сына на последних словах и впервые ударив кулаком по столу. Сильный секундный удар, казалось, глухим эхом раздался где-то в душе, затронув её захолустье. — Не смей произносить такие низкие слова во всеуслышание про свою будущую невесту, каждое твоё слово может материализоваться! Ты представляешь, что ты говоришь?       Они оба молчали, наблюдая за каждым действием друг друга и пытаясь навязать сильными взглядами своё мнение. Но в итоге женщина не выдержала, зная, что сын не станет перечить в такой ситуации.             — Сынок, — продолжила она более мягко, пытаясь уменьшить напряжение и тут же загладить вину. — Я прекрасно понимаю твои страхи. Каждый мужчина боится потерять свою свободу, но ты справишься с этим, я уверена. Нужно лишь взять себя в руки и собраться с мыслями, а потом пойти и предложить Марте руку и сердце, это ведь так свято: пронести свои чувства сквозь время, — продолжала она, смотря на сына и пытаясь понять его желания, но не получалось, её слова больше не зарождали искр в его глазах. — Ты понимаешь, ваша любовь прошла через многие жизненные трудности, и сейчас, когда наступил кризис, вы должны пройти через него вместе. Всё пройдёт… И молодость и мимолётные знакомства, а любящая жена будет рядом всегда, каким бы ты ни был и куда бы ты ни пошёл.       Он смотрел на свою мать и видел лишь глубокое отчаяние в её глазах. Такое чувство, что больше ничего кроме этого она испытывать не может. Никакого поддельного счастья тут не было, даже если бы он и женился на Марте, мать почувствовала лишь облегчение, которое не является положительным, она всё равно будет также несчастна, погрязнув в своих заморочках.             — Может быть ты и права, — тянул медленно он слова, смотря куда-то за женщиной и думая о всех ошибках, которые совершил.             — Конечно, я права! Я целую жизнь прожила и знаю, что к чему.             — В любом случае мне нужно время, мам, — сказал Дмитрий, устремив на неё решительный взгляд, но в этот раз Марина имела смелость идти до последнего.             — Ты мне это уже сотню раз говорил! — разочарованно воскликнула она, усилив хватку зелёными глубокими глазами. — Пообещай, что в ближайшую неделю ты разберёшься с этим.       Минуту он думал. Целую минуту соизмерял причины и действия, которым не было оправдания. И, больше не выдержав стальной хватки, он тихо сказал:             — Да, мама, я обещаю, — и взял в руки душистую выпечку Марты, напоминающую далёкое детство…

***

      Из тёмного закутка вышел он. Мягкий свет тут же приятным оттенком лёг на его пиджак и выбелил и без того белоснежную рубашку. Чёрные начищенные ботинки в такт классической музыке щёлкали тонкими каблуками по паркету, и многие женщины непроизвольно поднимали взгляды, осматривая лёгкую щетину, придающую мужественность, широкие плечи, грациозно распрямленные в стороны, мечтая посмотреть на то, что скрывалось за чёрным жакетом.       Только вот Злата одна в упор глядела на Забегалова и не мечтала раздеть его до гола, зная, что там ничего интересного нет. Абсолютно. Пройденный этап.       И больше всего удивлял тот факт, что каким-то нереальном образом что-то или кто-то заставило его надеть этот костюм. Забегалов смотрелся крайне смешно в официальном виде, потому что Злата помнила все его спортивные трико и маечки, отличающиеся только цветами, но не фасонами.       То, что за барным стулом плохо видно, Злата поняла, когда Виталик скрылся, а потом уже, собственно говоря, пришлось встать, но уже с долей аккуратности, дабы не быть застигнутой ненужными людьми. Кое-кто, конечно, не смог не обратить внимания на тяжёлое падение, но, благо, из-за неотступающего шока Крупицына даже и вскрикнуть не успела.       С долей смущения она посмотрела по сторонам, сдержав в себе рвение попросить всех отвернуться, а потом перевела взгляд в дальний угол, рассматривая спину девушки в чёрном, при этом не видя Виталика, притаившегося за высоким развесистым живым деревом.       Любопытство распирало все внутренности огромной силой, хотелось послать какого-нибудь официанта подслушать хоть часть разговора Сони и Забегалова. Не могла же ведь она пойти и сделать это сама. Теоретически могла, а фактически пришлось бы надеть костюм клоуна. Только вот такого тут явно не оценят, первый рабочий день закончится в итоге плачевно.       Злата от страха быть вызванной на обслуживание новоиспечённой парочки тут же перекрестилась, впервые заметив в себе такое нездоровое рвение верить. Наверное, именно поэтому закон подлости дал сбой, и администратор, с интересом пройдя мимо девушки, лишь легко улыбнулся, как это делал любой другой человек, входящий в состав персонала.       Скрыв смятённую мину, Злата скинула с себя фартук официантки. Побродила по кухне, поспрашивала вновь свободных официантов о том, как здесь всё работает, как устроена раздача по заказам, а потом, после истечения часа, поспешила предупредить бармена о её походе в туалет, якобы серьёзные женские проблемы появились. Её ничуть не смутило даже то, что парень от неудобства покраснел, ей нужно было скрыться немедленно и засесть на дно на ближайшие полчаса, а какими методами можно провернуть желаемое — неважно.       От волнения и правда начал болеть живот, а мысли уже давно заплыли не в то русло. Что, как, зачем и почему это происходило, было непонятно. Только сотни домыслов сводили к десятку устрашающих теорий. А что можно было от них двоих ожидать? Предатель-друг и бывший парень — комбо, которое неприятно видеть в любом образе. Благо, уже прошло достаточно времени, и они должны были исчезнуть из привилегированного ресторана.       Крупицына вышла из тёмной кабинки в освещённую комнату уборной, и тут же почувствовала, что ком подступил к горлу. Знакомый голос послышался у зеркал, прямо через две туалетный двери. Первых слов ей не удалось услышать, потому что потом Соня вдруг начала истерично смеяться, оглушив на минуту помутнённое сознание девушки, а потом вдруг замолчала, будто собеседник исчез.       Набравшись сил, Злата выглянула за угол и увидела фигуру девушки, облокотившуюся на холодную плитку и держащую телефон у уха. Она умудрялась ещё и подкрашивать свои губы ярко-алой помадой, хотя они и без того были чересчур выделяющимися. Конечно, в этом не было ничего сверхъестественного, разговаривать в туалете никто не запрещает, но Злата напряглась тут же после следующих слов, сказанных на долю тише и с каплей довольствования. — Конечно, за всё заплатит, — девушка вновь засмеялась. — Я уже знаю, что буду делать, удалось обо всём договориться. Кстати, Кэти, забери меня через десять минут отсюда, я не выдержу этого придурка больше ни секунды.       Сзади послышалось невнятное трескание, из дальней кабинки вышла немолодая женщина в золотистом платье и с открытым удивлением взглянула на Злату, стоящую подобно загнанной запуганной мыши около двери.             — Девушка, вам помочь? — спросила она, и тут же стало понятно, что эта женщина обладает слишком громким и звонким тембром, отчего захотелось повесить её в ту же секунду.             — Я похожа на человека, которому нужна помощь? — выпалила она, тут же поспешив к зеркалам и не оглядываясь вплотную прижалась к Кузнецовой, якобы случайно, на что та возмущённо фыркнула и отодвинулась подальше, выставив руки вперёд и огородившись ими в ту же секунду. Крупицына лишь смахнула волосы в сторону и демонстрационно выдохнула, приметив маленькую Сонину оплошность. — Какое сексапильное платье, из него почти выпала твоя поролоновая грудь.       Невиданная смелость сказать это так. Громко, отчётливо, во всеуслышание, при всём ещё и врезаться в ранимое загорелое тельце Сони.       — Тебе какая разница? На себя посмотри сначала, — сказала Соня тоном верхних слоёв человечества, кажется, её платье и правда стоило огромный денег. — Что ты тут вообще делаешь?             — За тобой слежу, — сказала Злата и тут же ехидно улыбнулась с видом всезнайки, после чего обогнула замешкавшуюся девушку и перед тем, как дверь закрылась, услышала от старой женщины «Невоспитанная, вот поколение пошло!».       Крупицына была уверена, что Соня не могла не согласиться со старой женщиной, но ей, по правде говоря, самой уже становилось тошно от ситуации. Зачем прятаться, когда есть возможность? Соня не заслуживала того, чтобы её в страхе избегали и подслушивали за углом каждый вздох. Слишком много чести для одного человека. Она не имеет ни сил, ни средств как-то навредить Злате. Она действительно верит в это.       И только через четверть часа, когда Злату, наконец, отпустили домой, у самого края ресторана девушка заметила чёрное блестящее платьице, садящееся в дорогую иномарку, которая на высокой скорости пронеслась мимо.       В тот момент к Злате вернулся ярый интерес к противной для неё персоне. Человек, с которым Соня разговаривала, названный Кэти, был парнем, который явно не может тронуться с места без привлечения внимания, оставив после себя ужасный рёв от скрипа шин.       И почему этот парень говорит с Кузнецовой на такие странные темы?.. Это был новый вопрос, возбудившийся в больной голове и занявший первое место в списке нерешаемых загадок.

***

      Два дня пролетели по щелчку пальцев, и вот пришло очередное воскресенье, в которое можно было выспаться, весь день лежать в кровати, не краситься и вообще быть самым счастливым человеком на планете. Но одним из правил хорошего настроения Златы был хороший сон, вследствие которого уже можно было прожить остаток дня. Но в это воскресное утро сон настиг её только к пяти часам, а будильник радостно решил будить хозяйку ровно через два часа. Что она делала, можно подумать… Крупицына сама ещё до конца не поняла, как потратила целую ночь, посещая страницы интернета, причём чаще всего это были бесполезные профайлы людей в социальных сетях.       Намёка на солнце и предстоящего благополучного дня не было, тучи заполонили всё небо, тяжело зависнув посреди города — никаких прочих детских радостей не было. Было только настоящее раздражение из-за всего, что окружало, что имело право существовать вокруг неё. Злата даже больше уже и не удивлялась тому, что перед каждым важным днём что-то шло не так.       Это давно стало привычкой, нормой отроду.       Каждое значительное мероприятие сопровождалось чем-то плохим, чем-то, что противостояло всему и срубало надежды одним словом.       После третьего повтора будильника Крупицына в глубоком унынии поднялась с кровати и направилась принимать душ, в который так и не удосужилась сходить.       За полчаса до встречи с преподавателем она уже вышла из дома, так как ехать нужно было в другой конец города. Удивительно, но на самом краю цивилизации находилась самая большая и озолочённая церковь, к которой ей нужно было подойти за пять минут до начала ради того, чтобы не ворваться на Божескую церемонию позже назначенного, хоть это даже и не воспрещалось самим уставом. Но разве можно было опоздать теперь? Пары по истории и утренняя воскресная служба — разные вещи. Второе явно требовало в тот момент больше внимание, чем все занятия вместе взятые.       Благо, Крупицына не опоздала. Более того, она подошла немного раньше и растерянно смотрела вокруг, наблюдая за бедными женщинами, которые вымаливали деньги у прохожих. Вид был не из самых приятных, такое, конечно, Злата встречала, но долгое время лицезреть не приходилось.       Время уже близилось к началу, а Золотова не было. Тихое перешёптывание слышалось за спиной, пока сердце постепенно увеличивало темп работы. Ярко-бордовая церковь с золотыми куполами казалась единственным не серым окружением. Нервы были на пределе, это можно было понять по дрожащим онемевавшим рукам и зацикленному лицу, опечаленно уставленному вдаль.             — Девушка, вы кого-то ждёте? — послышался из-за спины самодовольный голос, и невесомо рука дотронулась до плеча девушки.             — Почему. Так. Долго.       Она развернулась на носках и попыталась вложить во взгляд максимум злости и растерянности, но не смогла, потому что самодовольное личико Золотова заполонило мельтешащее рядом обеспокоенное лицо парня, который явно был не самым жизнелюбивым человеком. Либо ему просто не понравилась Крупицына. Да, этот вариант был самым навязчивым.             — Ещё есть полминутки до начала, — сказал счастливо Дима, продолжая улыбаться и привлекать к себе сбившееся внимание Златы. — Это мой лучший друг Руслан. Он сегодня пойдёт в церковь с нами.