***
Крупицына проспала. Это звучало так смешно в её голове, что, стоя перед зеркалом с зубной пастой на губах, она даже не спешила её смывать, дурачась и дивясь своему заспанному виду. Отчего-то ей захотелось увидеть выражение лица Золотова при виде невовремя пришедшей Златы, наверняка он будет вновь чертовски недоволен, а ей так хотелось позлить его, нарушить его правила, как маленькой девочке, которую обидели друзья. Пускай это было поразительно глупо и по-детски наивно, потому что, как говорится, хуже она сделает только себе от всего этого, но Злата видела в этом для себя истинное удовольствие, которое смешалось с воспоминаниями о запретных губах Золотова. Абсолютно наплевав на время и закинув телефон с часами на самое дно сумки, Крупицына блуждала по улицам, идя к институту обходными путями, понимая, что вообще может такими темпами опоздать не только на первую пару, но и на вторую. Вот и пусть довольствуется тем, что её нет, красиво вычерчивая в журнале знак пропуска. Злата шла по привычному лестничному пролёту, при виде которого что-то в душе передёрнуло от воспоминаний. В её планы явно не входила эта бессмысленная дрожь и нервная лихорадочность от осознания того, что кабинет был близок. Как только Крупицына остановилась, рассмотрев внимательно дверь аудитории, так оттуда поспешно вылетела раскрасневшаяся девушка, в которой она узнала свою подругу Соню, с которой в последнее время общалась исключительно по учёбе. И только взъерошенный вид девушки Злату выводил из себя, автоматически начали крутиться в голове предположения о происходящем ранее за дверью, и ничего хорошего толком не складывалось. Радовало только то, что за дверью кроме Сони была ещё куча людей, значит, особо ничего за рамки выходящего произойти не могло. — О, Златка, привет! А тебя почему на первой паре не было? — Я уже иду, как видишь, — грубее, чем следовало, сказала Крупицына, — Были очень важные неотложные дела. — Ты на время-то смотрела? — Злата перевела машинально глаза на правую руку, но тут же осознала, что часы сняла по доброй воле сама ранним утром, — А пара уже как минут десять закончилась. — А что тогда ты там делала всё это время? Пусть Соня думает, что хочет, относительно её любопытства, это было бы слишком большой пыткой, не спросить, что произошло за дверьми без ведома Крупицыной. — Я брала тему для реферата. Злату ошпарило, все мышцы на животе свело, и она начала вдруг неестественно улыбаться, обидчиво сверкая глазами. — И он тебе дал? — Да, конечно, он всем раздаёт ведь. Не всем, уж пусть поверит горькому опыту Крупицыной. С чего вдруг такое отделение? С какой такой великой радости он так поступает со Златой? Девушка молчала, уткнувшись взглядом в чёрные кудри подруги, видимо, это мода теперь такая: завивать волосы на пары историка, иначе не получишь тему для реферата. Наверное, поэтому Дима так по-идиотски поступил с ней. Было даже не то что обидно, всё внутри горело от ярости, Злате хотелось закричать от такого явного презрения историком её скромной персоны. Он. Даёт. Всем. А ей нет. И вряд ли Злата особенная, это больше похоже на избегание контакта из-за отвращения. Одним словом: раздражает. Раздражает до нервной дрожи во всех частях тела и ненависти, распространяющейся с кровью по всему телу. — Так что, пойдём на социологию? Можно прогулять, если честно, там сегодня не столь важная тема, — Злата молчала, и, наконец, размывчатое состояние подруги было замечено Соней. — Ты в порядке? — Да. Всё просто превосходно! — громче нужного сказала Злата и уже направилась к кабинету Золотова. — Ты внизу тогда меня подожди, я зайду за темой к историку. — Но он будет не в восторге от того, что тебя не было на первой паре! Эй! Но Крупицына уже не слушала её, громко хлопнув дверью и зайдя в кабинет. Она планировала сейчас растерзать Дмитрия, налететь на него, как леопард на оленя, и довольствоваться своим долгожданным обедом. И такой эффектный вход Златы, конечно, не смог не заметить и сам Золотов. Он был заметно удивлён при виде девушки, которую планировал увидеть на паре. — Я так понимаю, ты уже… Но Злата пронесла мимо ушей все его слова, всё его присутствие и его мысли. Нужно было только всё высказать немедленно, чтобы успокоиться. Она буквально подлетела к столу, за котором изначально сидел Золотов. Теперь же он уже стоял, моментально поднявшись со стула с быстрым приближением девушки. — Знаешь, что, ты меня достал! — она тыкнула пальцем ему в грудь, на краю сознания ощутив все те чувства к нему, которые начали стремительно подступать. — Имей, в конце концов, совесть. Ко всем своим обучающимся нужно относиться одинаково! С какой стати мне нельзя брать дополнительное задание, а другим можно? — Должен признать, я думал, что ты придёшь хотя бы после обеда, твоя скоростная реакция поразительна, Крупицына. — Отлично! А ты только и умеешь издавать шуточки своими ненормальными губами! Ненормальными губами. Она действительно это сказала, с чем последовала неумолимо быстрая реакция Димы на вызывающие слова. Злата неосознанно отступила на шаг от него, вжавшись в доску, потому что ощутила на себе этот непозволительно жаждущий взгляд, которого ждала неделями. Отчего-то ей даже стало чуть-чуть страшно, но это чувство пропало, когда он резко приблизился к ней, прижавшись всем телом, расставив по обе стороны от Златы руки и впечатавшись в губы откровенным поцелуем. Всепоглощающим страстным поцелуем, на который девушка хранила силы целый месяц, ожидая и грезя такими моментами вечерами. Она уже представляла эту картину миллионы раз, рассматривала дальнейший исход событий и сейчас без ума от происходящего полностью отдалась своим инстинктам. Кто знал, что Золотов вечерами думал о том же самом, может, даже и более хлёстком? Злата прочувствовала руками его спину, изучила каждую частичку локтей над рубашкой, однозначно мечтая её снять, прижаться к нему самой, такой же абсолютно обнажённой. Но отчего-то этого не произошло, его губы по его же желанию оторвались от неё, и Злата по инерции потянулась за новой порцией, но не получила желаемого в ответ, резко обжёгшись. — Что? — абсолютно не понимая ситуации, произнесла Злата, пытаясь отдышаться. Её руки всё ещё висели на его бёдрах, абсолютно не желая отпускать столь желанное тело, а сам Золотов уже отстранился, как-то загнанно посмотрев на девушку. — Ты ведь этого хотела? — грубо сказал он, отчего Крупицына вновь перестала дышать. — А ты нет? — он улыбнулся, посмотрев на неё, как на самую настоящую дурочку, Злате действительно так казалось. Мир начал рушиться, земля поменялась местами с небом, все законы физики перестали быть оправданными, — Но что… — Я специально всё это сделал, не надо так смотреть на меня, — с естественной отчуждённостью сказал Золотов, и у Златы вдруг подогнулись ноги, а глаза уже начали лихорадочно блестеть. — Все ошибаются. — Ошибаются? — она начала кричать, — Ты хочешь сказать, что это ошибка? — Прости. Но ведь его тело говорило об обратном… — Ты паршивый извращенец, Золотов! Ей хотелось влепить ему пощёчину, но мозгов для этого не хватило, поэтому Злата только грубо оттолкнула его от себя в сторону стола так, что он действительно нехило отлетел, чуть не потеряв равновесие. Вот только теперь это мало интересовало её. Все мечты о сильном неприступном характере Золотова разрушились, свалившись тяжёлой ношей на плечи. Еле сдержав слёзы, Злата убежала из аудитории, поймав сбивчивый взгляд Забегалова, так ещё и в общую кучу удивлённые взоры студентов. Благо, туалет ближайший был за углом, и Злата, пытаясь сдержать слёзы, побежала к нему. Никому верить нельзя. Все совершают необдуманные поступки, ей нельзя было допустить такого, нельзя было позволить подойти так близко, нельзя было терять контроль. Но что делать, если всем телом и душой ей даже сейчас хотелось вернуться к нему? Ни-че-го. Добро пожаловать в мир, где все лгут, не ценят любимых и используют близких!Верить (не)льзя.
27 марта 2016 г. в 20:18
Раньше проблем с историей у Златы не было, она всегда находила какой-нибудь обходной путь, чтобы сдать зачёт на приемлемую оценку, но сейчас всё шло под откос. Удивительно, но осознала она только теперь, что её коэффициент знаний по всеобщей истории равен нулю, большому и категоричному. И никогда бы такого вывода не возникло в светлой голове, пока на место старого историка не пришёл новый.
Обычный, без особых внешних выразительных качеств, неприятный внешне, трудно запоминающийся, да и нудный к тому же. Да, было бы неплохо, да что уж там, было бы восхитительно, если бы Валерьянович обладал хотя бы одной из этих черт, но всё, как назло, складывалось нестерпимо плохо. С каждой новой парой необыкновенная скрытность преподавателя притягивала всё больше и, кажется, не только Злату, но и многих других девушек института. Порой хотелось совершить какую-нибудь очередную глупость, но Злата вовремя ловила себя на преступных мыслях и соскакивала с них, пулей вылетая из аудитории. И больше всего раздражало во всей этой ситуации то, что он молчал. Нет, он, конечно, не потерял дар речи, продолжал жить типичной жизнью среднестатистического историка, зато вот его чувства, лишённые всего живого, молчали, заткнулись, их будто не существовало. Злате казалось, что, каждый раз попадая в поле его зрения, она смешивалась с другими, словно капля белой краски в чёрном море. И кто такая эта Крупицына, Валерьянович, видимо, знать, не знал.
Это неумолимо шаткое сдерживание продолжалось бы целую вечность, если бы не тот факт, что приближается лето, а с ним и сдача курсовых и сессии. И в гущу всех этих чудеснейших событий добавлялось то, что историк внёс некие свои «положительные» моменты в систему сдачи зачётов, усложнив всё и подняв на неимоверно высокую планку. Молодому Золотову явно не сидится на месте, и из него так и льётся фонтан накопившихся знаний. Энтузиазма Дмитрию явно занимать не надо, он каждую пару досконально опрашивает всех по ступенчатому принципу болтающие-идиоты-оставшаяся часть. А ещё у него каждый мог получить дополнительное задание, дабы повыситься в глазах всезнайки, написав так называемый реферат, который все на курсе прозвали «дипломной».
Злата думала о защите перефразированной дипломной уже много раз, потому что считала, что сможет хоть как-то таким образом завладеть его вниманием, ну, и соответственно показать свои искрящиеся незнанием знания. До летней сессии остались ещё какие-то жалкие две с половиной недельки, за которые нужно было рвать ежедневно пятую точку, иначе неуд, пересдача, провал, жизнь в прозябающей нищете.
Очевидно, надо было что-то делать, так как история являлась одним из основных предметов её курса, и выход был представлен в виде получения темы для реферата. Времени, конечно, в обрез, но очень уж хотелось подняться выше плинтуса в глазах несравненного преподавателя.
После последней пары в соседнем корпусе Злата с радостью побежала в близлежащее здание, осознав, что с каждым шагом гнёт по собственным противоречивым чувствам увеличивается. Раз уж собралась, то необходимо сделать это. Крупицына медленно поднималась по лестнице, думая о том, как правильно вести себя с ним. Конечно, в первую очередь необходимо быть сдержанной, не стоит много смеяться или хуже этого — начинать флиртовать. Надо сконцентрировать свои мысли на чём-то другом, чтобы часть мозговой деятельности была абсолютно в другом мире.
Вот только этот другой мир для обдумывания Злата не успела придумать, потому что на последнем пустом пролёте она столкнулась с ним, идущим в противоположную сторону, врезавшись в грудь историка и моментально ощутив его руки, придерживающие её за спину.
— Боже мой, Крупицына, когда ходишь по лестнице стоит смотреть по сторонам! Я облететь не могу тебя, уж поверь.
Она остановилась рядом с ним, разделив одну ступеньку и почувствовав, что земля под ногами становится едва ощутимой. Его вид делал это с ней, со всем её существом, и ничего здравого сказать в ответ не получилось, хотелось повеситься ему на шею и не отпускать, более полно ощутив и изучив статность и рельефность фигуры историка. Интересно, многие ли имели шанс так висеть на нём? И кем была, например, его последняя девушка? Все ли его бывшие так смотрели на Золотова, как Злата? Теряли ли самообладания от одного только моргания его глаз или поворота головы?
— Дмитрий Валерьянович, вы уж меня простите, но вы сами не смотрите по сторонам, раз столкнулись со мной!
Он поднял и изогнул бровь, внимательно осмотрев часто моргающую девушку напротив. У Златы появилось такое ощущение, что он не расслышал её слов, потому что на его лице весь сарказм стёрся, а во взгляде читалось что-то совершенно незнакомое и непонятное. Крупицына явно отдала бы без сомнений за вечность такого момента свою жизнь. За его удивительный пёстрый цвет глаз, который становился ещё ярче, за нежный розоватый цвет губ, словно прокрашенный, так удивительно совместимо контрастировавший с глазами.
Она оглядела его с ног до головы за такой столь короткий период, даже не заметив, что он сделал то же самое, только в разы сдержаннее и аккуратнее. Золотову в голову вдруг ударило время молчания, которое уже становилось немного неприемлемым в данной ситуации, и он ослабил хватку взглядом, переключив внимание на конец лестницы.
— Ладно, убедила, — он вновь вернулся к очертаниям её лица, вновь изучил её неровности кожи, зачем-то пытаясь запомнить всё, не понимая своего дикого поступка, — Так ты что-то хотела?
Да, я хотела вас. И сейчас эта нужда в разы выше, чем прежде, если вы не против, уважаемый историк, то пройдёмте же скорее со мной в ваш кабинет, там я смогу вам разложить по полочкам причину моего столкновения с вами.
— Я хотела спросить насчёт реферата. Я могу взять тему?
— Нет, — спокойно ответил он, стараясь привести сбивчивое дыхание в норму, — Уже поздно, я раздал все темы ещё на прошлой неделе.
— Но мне нужно! Я бы хотела получить ваш совет и рекомендации по истории, — и не только, — А ещё у меня действительно низкий уровень знаний для четвёртого курса, мне хотелось бы посетить какие-нибудь занятия.
Золотов молчал, внимательно слушая свою собеседницу и продолжая откровенно гулять глазами по её телу, но через долю секунды, когда Крупицына закончила с ошибочными словами о своей глупости, до Димы дошло, что происходит.
— Крупицына, не могу ничем помочь, — строго отчеканил он и, пожав плечами, начал спускаться в своём направлении.
— Но я бы хотела посетить курсы, вы их разве не проводите?
— Мне кажется, ты ещё не понимаешь причины своей страсти к истории, Злата. Наш институт проводит набор на занятия в течение следующей недели, ты можешь ходить туда, они к тому же и недорогие, а у меня слишком много забот, — он вновь продолжил своё движение и за секунду до того, как скрыться, добавил, — В общем, удачи, завтра история первой парой, не опаздывай!
Злата вновь впала в ступор, прилипнув к полу за одну секунду. Правильно ли она поняла его? Золотов видит страсть в ней не к истории, а к себе… А как же сдержанность, к которой себя подготавливала она, почему он видит её насквозь, читает как открытую книгу, а она этого сделать не может?
Раз он обо всём уже догадался, то в принципе и терять больше нечего, скрываться смысла тоже нет, тем более что отказом он не ответил, но и обратного не было. Если бы она ему нравилась, то он сам бы мог проявить интерес, тогда в чём дело? Злата боялась, что чувства оказались абсолютно невзаимными, но ещё больший страх она испытывала при мысли о том, что она похожа на влюблённую дурочку, над которой все усмехаются из-за наивности чувств.
Золотов ушёл, оставив за собой Злату, которая спустя некоторое время всё же пошла вслед за ним и вышла из института, даже больше не пытаясь представить иной исход событий для всего произошедшего с ним.
Она пообещала себе, что прекратит думать о нём и, кажется, этим вечером у Златы получилось отвлечься, ей даже показалось, что всё сошло с мёртвой точки. Впервые ей удалось самой повысить своё настроение в лучшую сторону, впервые она не думала о том, что будет делать завтра, когда придёт на пару. К нему.