Анархия III. Осознание

Я всегда любил пить что-то красное. Вино, гранатовый или томатный сок… Нет, пожалуй, больше всего на свете я любил каркаде – чай из сушёных прицветников цветиков суданской розы. Это напиток фараонов – живых богов. И я возомнил себя кем-то вроде них. Имел ли я на это право? Конечно, да, иначе к чему всё это? Зачем всё то, что я затевал? В пластиковом стаканчике на столе стояла засохшая розовая роза. Мой последний подарок для неё. Я хранил её уже давно. С тех пор, как она ушла, прошло немало времени. Я не знал, что с ней, пока не увидел её по телевизору. На этой чёртовой конференции. Она сидела там… Вся такая элегантная. Такая безупречная. Чёрная, как микрофон, в который говорила. Только синие предательские глаза жгли меня через расстояние. Я хотел разбить телевизор, но сдержался. Меня впервые бросила девушка. Не думал, что когда-нибудь такое случится. Я жил с девчонками-на-одну-ночь, не заботясь о том, что с ними потом будет. А потом случайно влюбился в метро. Она стояла, держась за поручень. Я тогда не подумал о том, что это могло быть любовью – очередная страсть. Но я знал себя – если не добьюсь её, не смогу спокойно жить. Я подошёл к ней и захотел познакомиться, но она сказала, что ей нужно выходить. Я наплевал на свой распорядок и сошёл на станции вместе с девушкой. - Хочу узнать тебя, - сказал я. Я думал, она просто даст мне свой номер и отпустит, но она оказалась не такой простой. Она испытующе глядела на меня, потом соизволила сказать: - В том доме, - она указала на мрачную пятиэтажку, - я живу. Дом был похож на неё саму. Она была одета во всё чёрное, потому сначала я решил, что в ней нет жизни. - Возвращаюсь я около восьми вечера. Если хочешь меня увидеть, попытайся поймать, - она оставила меня одного на улице. Так всё и началось. Мы просто виделись. Я приезжал в половине восьмого на её станцию и шёл к её дому, ожидая, когда она появится там. Мы практически не разговаривали, потому что она постоянно ссылалась на усталость. Она уходила, а я оставался на лавочке у подъезда, думая о ней. Я разглядел её голубые глаза – самую яркую частичку в ней. В чём бы она ни появлялась, ей очень шло. От старых джинсов до каких-то платьев, от кроссовок до туфель на высоких каблуках. Я не просился подняться на этаж с ней, боясь получить отказ. Я впервые в жизни боялся получить отказ. То есть, я в принципе никогда не думал, что девушка может не ответить мне «да». А с ней выходило иначе. Я терялся. Я стал жить от вечера до вечера. Друзья косо смотрели на меня, замечая безумные перемены в моём настроении. Прошло два месяца. Практически 60 дней я просто ждал, когда увижу её. Может, она даже ничего и не скажет, просто кивнёт и зайдёт в подъезд. 60 дней я жил этим. - Давай завтра сходим куда-нибудь поужинать? – так она начала диалог, подойдя ко мне. Я опешил. Я думал, мне придётся жить этим всю свою жизнь. Не сказал бы, что я обрадовался её предложению. Нет. Я был просто в невероятном восторге! Я был счастлив! - Да, я встречу тебя здесь? – спросил я, не сумев скрыть улыбку. Я и не желал скрывать. - Точно, тут недалеко есть моё любимое кафе, - ответила она и зашла в подъезд. До полуночи я прокатался в метро, думая о своей чёрной кошке. Я больше всего на свете хотел быть рядом с ней. Я испугался, что не смогу поддержать разговор с ней, мне стало не по себе. Я придумал даже несколько тем, на которые можно перейти, если воцарится молчание. В общем, подготовился. Я купил ей букет розовых роз – первые цветы, которые я ей дарил. - Больше всего в этом мире я люблю их, - сказала она, когда я подарил ей его. Я обрадовался. Эта радость была чем-то вроде… Когда маленький мальчик рисует своей избраннице какую-то незатейливую картинку (хотя, сами понимаете, для него это тот ещё труд), а она с удовольствием принимает его подарок и даже хвалит. Мы проговорили весь вечер. Я не вспомню, о чём. Потому что это не было чем-то содержательным. Я ничего не знал о ней, а она – обо мне. Темы были отвлечёнными. Мы много шутили, много смеялись. Я позволил себе накрыть её ладонь своей, а она не оттолкнула меня. Это привело меня в полнейший восторг. В итоге, вечер стал подходить к концу. Я вызвался проводить мою даму до подъезда. Интересно, что она так и не назвала тогда своего имени. - Увидимся? – спросил я, надумав уходить. Она смотрела на меня, улыбаясь. Затем подошла ближе и поцеловала. Я думал, что умру на месте. Сердце чуть было не выпрыгнуло из груди. Знаете, говорят, если взять воробушка в руки, то он может умереть от разрыва сердца. Я думаю, я чуть не стал таким птенчиком. - Хочешь зайти? – спросила она, потянув меня за собой. Я не отказался. У меня никогда не было серьёзных отношений. И когда они ворвались в мою жизнь, я почувствовал себя самым счастливым человеком на планете. Вскоре моя дорогая Елизавета переехала ко мне. Когда я приходил с работы, она встречала меня, а когда я уходил, она провожала меня. Она стала работать дома. Я дарил ей подарки: конфеты, цветы (только розовые розы), игрушки, билеты в театр, кино, всякое такое прочее. Зимой мы катались на коньках и санках. Я возил её за собой, мы смеялись. Нам было так хорошо вместе! Сочетание красного и чёрного – наше любимое. Она была моей ночью, я был её алым закатом. - Я люблю тебя, - говорил я ей. - И я люблю тебя, - отвечала она мне. А потом она стала отдаляться. Я не знал, что произошло. Она поставила пароль на ноутбуке. Когда я видел её с ним, она всё время висела в какой-то беседе. Это напрягало меня. И я отважился поговорить с ней на свой страх и риск. Мне очень не хотелось разрушать наши отношения, длившиеся два года. А на годовщину я планировал сделать ей предложение. Я купил кольцо с гагатом (так называемым «чёрным янтарём»). - Что ты прячешь от меня? – прошептал я, садясь с ней рядом. Она просто посмотрела на меня и сказала: - Не могу, - это всё, что я получил. Было ясно, что Лизу надо спасать. Завтра уже этот знаменательный день. Я отважился и лёг спать, надеясь, что завтра будет лучше. Она пожелала мне спокойной ночи, поцеловав. Я был рад этому проявлению нежности с её стороны. Я очень любил её. Любил больше всех на свете. С утра я достал коробочку с кольцом из кармана брюк, которые висели на плечиках, и пошёл искать её по квартире. Всё было чисто – она убралась. Видимо, её не было дома. На столе меня ждал завтрак. Я подумал, что она ушла в магазин и скоро вернётся. Но она не вернулась. Никогда: ни вечером, ни на следующий день, ни через неделю. Её вещи напоминали мне о ней. Повсюду я чувствовал её запах. Я думал о ней. О наших днях. Обо всём. Мы ни разу не поругались. Она была идеальной для меня, а я старался стать идеальным для неё. Когда она ушла, я перестал заботиться обо всём. Пил водку и смотрел тупую программу по ящику, которую крутили изо дня в день. Однажды я включил новости, а там увидел её. Всю такую мою. Ту, которую и любил. И люблю. Я захотел расквитаться с людьми, отобравшими её у меня. Но не знал, как. Вскоре было объявлено ЧП. Я пробирался к верхам и встретился с Братством. Меня принял один из почитаемых людей, Виктор. Он пожал мне руку. - Ты отчаянно продвигался сюда. В чём дело? – он пригласил меня присесть. Я нехотя смотрел на него, хоть и жаждал говорить. Я никому не рассказывал о Елизавете, о том, что произошло. Он принял мою историю и спросил: - Каково твоё желание? – его злые глаза впивались в меня. - Я хочу отомстить ей, - ответил я. Сглотнул. Стало не по себе. Боже, что я творю?! Отомстить той, которую люблю? Да разве же это честно?.. - Скажи, почему именно? – когда Виктор задал мне этот вопрос, я понял, почему. Я узнал ответ на этот вопрос давным-давно, просто скрывал от себя и от всех. - Потому что она выбрала не меня, - во мне жил эгоист. И он вылез наружу. Виктор дал мне нож и кое-что рассказал. Он поведал мне о том, с кем теперь водится моя, МОЯ, Елизавета. Захотелось плакать. А потом меня обожгло ревностью. Гордыня взяла верх. Я встретил её у магазина. Она собирала бутылки воды для… Да, впрочем, неважно, для кого. Когда она увидела меня, она вздрогнула – я точно знал. - Почему? – спросил я, как спросил меня Виктор. Я практически плакал. Она смотрела на меня, не отрываясь. - Так надо было, - ответила она. - Ты не подумала, - сказал я. Прежде, чем она успела что-то проговорить, я подбежал к ней и вонзил ей в живот нож, заключив в последние объятия. А потом изрешетил её им. Я плакал. А она уже не могла.