Vultus est index animi

      Просто не верю своим глазам! Я так давно не был дома, так давно не был здесь, так давно… Я внимательно вглядываюсь в каждого игрока, найдя среди них самого важного. Вот он, в синей форме, стоит в воротах и укоризненно смотрит вслед защитникам, которые не выручили его в какой-то шальной шайбе. С одной стороны доносится противный недовольный гул, а с другой какой-то мужичок критикует того голкипера, причём довольно необоснованно. На меня нахлынула очередная порция злости и я со всей силы пнул того болельщика по ноге и закричал:       — Не смей так говорить! Это мой отец!       Он больше ни произнёс ни слова, лишь вытаращив на меня свои маленькие яростные глаза и сопя. А я продолжил смотреть игру. После окончания матча я словно ошпаренный побежал к той ограде, мимо которой проходили хоккеисты «Торпедо». Хоккеисты дружелюбно поглядывали на меня, помахивая руками. Последним со льда всегда уходил папа. С восторженным трепетом я жду, когда он подойдёт ко мне. Отец тихонько потрепал рукой волосы, и сквозь решётки чёрного шлема я разглядел мудрые улыбающиеся глаза. Сейчас я вновь убеждаюсь, что смотрю на него будто в зеркало. Мы с ним — как две капли воды. Только отец был более худощав и высок, а взгляд его всегда был орлиным, нежели постоянное солнце в моих глазах.       Я всегда знал, что вне льда у нас была обыкновенная семья. Любящая и заботливая мама. Папа — душа компании, всегда любил собирать вечерами всю наше дружное семейство. Он был очень рад, что я пошёл по его стопам, хотя папа и просил меня сто раз подумать, переживая за моё здоровье. Мне было интереснее играть в воротах, мне очень нравилась моя экипировка.       У меня, когда рос, не было другой мечты, кроме той, чтобы меня уважали, как отца       Даже когда я ходил на тренировки, быть наравне с остальными было намного проще. Мысль о том, что твой тренер — родитель, лишь смущала и отвлекала. Мне нравилось быть обычным мальчишкой, который любит хоккей и хочет добиться в нём чего-то стоящего. Каждый вечер я, мой друг детства Виталик Еремеев и ещё несколько мальчишек собиралась на льду, делились на команды и играли друг против друга. Несмотря на то, что это наше свободное время.       А ныне мне пятнадцать лет. Возраст, когда на мир смотришь другими глазами. Когда воспринимаешь девушек не только как помощников на время контрольных работ в классе, а спутниц на неопределённое время. Когда смотришь в зеркало и видишь гадкого утёнка, но формирование внешности — вопрос времени. Какими только словами не опишешь взросление!       А у меня очередная игра. Я слишком быстро торопился на лёд, толком не проверив экипировку. Проклятый шлем в самый неподходящий момент упал с моей головы после того, как я нечаянно споткнулся об полевого. Боль миллионами острых игр промчалась по всему телу, начиная с головы. Из глаз посыпались искры, я лишь успел охнуть, прежде чем потерять сознание. Более-менее я пришёл в себя, когда оказался под тяжестью одеял и ощущения больничной палаты, чьи стены давно пропахли лекарствами. Последнее что я слышал, были слова о амнезии.       Возможно, мой бравый вратарь захотел мне напомнить, через что я прошёл перед триумфом в московском Динамо, драфтом Национальной лиги и отъездом в Америку.