Тогда было воистину холодное лето.

Где-то через час или два я все-таки дополз домой. Мои, и без того далеко не новые штанины, не выдержали слишком частых встреч с землей (я скорее путешествовал на четвереньках, чем на своих двух) и, как я и ожидал, были порваны в районе колен. Теперь вместо колен у меня были раны, как, если бы штанины были кожей, и я казался дворовым псом, у которого даже хозяина не было. Зашить их было делом пяти или семи минут, и я отчетливо знал это, потому и не переживал. Я вполз в свой дом, сразу же валясь на кровать. Усталость, казалось бы, пожирала меня изнутри, отбирая все самые лакомые кусочки себе. Я морщился, у меня кружилась голова, а тело... А тело было будто и не мое. Хотелось свежести. Как, знаете, бывает свежесть океанской волны. Чувствовать аквамаринового цвета воду на своих запястьях, вдыхать запах океана и изредка морщиться, когда сильная волна разбивается о огромные морские камни, на которых я бы сидел, на сотни капелек. Чайки бы летали над моей головой, а я бы удивлялся, мол, откуда они здесь взялись вдруг? На берегу бы не было песка, были бы лишь камни. И ты идешь по этим камням, неудобно, твои ноги не привыкли к неровной поверхности, ты морщишься, но не останавливаешься, потому что впереди океан. Впереди будто целый мир, который принадлежит лишь тебе одному. И пусть здесь нет тени, даже немного жарко от солнца, но ты всегда можешь зайти в эту необъятную воду по самые плечи. Ты сможешь чувствовать океан и его резкую свежесть, соль его девственных волн, которые впервые касаются человеческих плеч. И тебе не захочется больше уходить отсюда. Ты ныряешь с головой, чувствуя эту божественную воду и эту дурманящую рассудок и тело прохладу. Тело будет дрожать, безусловно, но разве есть что-то величественнее этого момента? Когда ты зависаешь на глубине, будто тебя охватил океан, и ты слышишь шум волн, шум, который не сравнить ни с чем. Разве что только руки матери будут дороже этого светлого чувства. И ты раскрываешь глаза, словно заглядывая в душу океану, а он бьет холодной водой по твоим глазам, будто не готовый раскрыться тебе. Воздух заканчивается и ты выныриваешь, вдыхая и насыщая свои легкие кислородом. Плечи дрожат, а ты даже и не думаешь выходить. Здесь ты и твой океан, который хоть как-то, но принял тебя, даже не подразумевая порвать тебя в клочья своей силой. Он нежно ласкает тебя своими холодными руками, словно оберегая. Тепла нет, есть холод, о котором я сейчас так мечтаю. Есть свежесть, которая всегда дурманила мои мысли, захватывала мое воображение, и я постоянно по ночам мечтал об этом океане. Когда-нибудь оказаться там и смочить свою рубашку его водами. Было бы прекрасно, не правда ли? Я лежу и непроизвольно чувствую в носу эту свежесть. Мое воображение - страшная штука, должен доложить. Оно так же может меня уничтожить, если я начну всерьез думать об этом. Хорошо, помечтали, и будет. Сажусь на кровать, открывая стоящую рядом тумбочку и ищу в ней свой блокнот для записей. Так, куда же он делся? Помнится, или во втором ящике, или в третьем... Открываю второй - нет его там. Третий? Да, скорее всего третий. Нашел, наконец-таки. Беру перо и чернила, хмуря брови и надумывая первую строчку. Запись длится одиннадцать страниц кривым почерком. Достаточно мелким, нужно сказать, почерком. Готово. Кладу мой измученный блокнот вместе с пером обратно на тумбочку, вздыхая и массируя виски. Ничего удивительного в том, что я достаточно спокоен, нет. Хотя, уже то, что я не отражаюсь в зеркале, не прибавляло мне особой храбрости. Неужели, я стал ведьмаком? Ха, да глупости все это. Льюис? Ведьмак? Да на кол меня посадите, но быть такого не может! Вот если бы мне сказали, что я выиграл миллион золотых, я бы и то охотнее поверил. Тусклая лучина освещала слегка треснутые стены, иногда почти затухая, а я сидел и думал о своей жизни. Чего я добился, существуя? У меня даже семьи нет, у меня нет детей, я жалок, Господи Иисусе! У меня лишь мой скверный характер, который поди попробуй измени. У меня лишь ветхое домишко и потертые колени. Мне больше тридцати и я не жду никого в своей жизни. Я жду чего-то заоблачного, не делая при этом абсолютно ничего... Я не интересуюсь ни чем. Даже у самой мелкой букашки жизнь в сто раз интереснее моей. Словно время идет по магистрали, минуя мою остановку, и я даже не замечаю, когда же оно прошло, какое оно, это время, как жить дальше? Жить так, как живется? Где же тогда смысл, если я буду давиться серым цветом, смотреть на серые цветы и серое небо над головой? Мир же не такой, каким я его сейчас описываю. Он чрезвычайно прекрасен своим сочетанием красок, этими горами, этой палитрой, этими холстами, на которых только успевай рисовать, успевай творить и вселять в душу свою жизнь! Как же тогда жить, если твоя душа, словно одинокий и сухой ягель в выжженной тундре, ищет покоя у небес? И ни один луч Солнца не обратит ни малейшего внимания на твою скудную листву. И как же жить, если твои корни больше не могут тянуться вниз, в глубь почвы, ища каплю влаги? Растения не могут путешествовать - в этом единственное отличие. А если бы могли, то были бы еще прекрасней? Их цветы были бы еще краше прежнего? Постойте-ка... Путешествия? Вот оно. Если я вяну здесь, то буду ли вянуть где-то еще? Думаю, что стоит попробовать. Путешествуем, ну же! Кому есть дело до проклятия, если... Если меня ждет океан? Никому до него дела нет. Утром я уже был готов покинуть свой дом и спешить навстречу миру. Я заштопал свои дырявые штанины, собрал все деньги, что были у меня, взял с собой пару яблок, и уже собирался выйти за порог, как... Как в стену моего дома врезалось нечто. Это что еще за подарки судьбы? Поспешно выбегаю, а глаза поднимаются на лоб. Кучер кареты, которая торчала в стене моего дома, что-то истерично визжал, собиралась толпа зевак вокруг этого зрелища. Всем же интересно, как и что. — Извините, сэр, лошади совсем сошли с ума! Я и думать не смею, что на них нашло! — возбужденно тараторил кучер, махая руками и стараясь разогнать людей, которые тут же отходили, гордо хмыкая, кто куда. — Вы куда-то ехали, мисье? — ни намека на злость в моем голосе. Кучер может услышать лишь тихий вздох с моей стороны. — Подвезете? — перевожу взгляд на тройку лошадей, которые фыркают, будто бы чем-то недовольны. — П-подвезти? — а вот он удивился, видно. — Куда же я вас подвезу, сэр? — Куда угодно, не важно, — пожимаю плечами. — Я езжу вдоль реки по дороге. В объезд, сэр. — Давайте-ка вытащим эту карету из моего дома, мисье? — добродушно усмехаюсь. Говорят, что ничего случайного не бывает, и жизнь никогда не стоит на месте, подкидывая вам кого-то нового. А вы уже должны понять, как же распорядиться этим вашим «новым».