И в горе, и в радости

Захаров сразу снял трубку, но по телефону разговаривать не стал. «Приезжай». В просторном кабинете было солнечно и свежо. Китель с генеральскими погонами висел на спинке стула, на столе дымилась чашка чая. «Где она? В какой больнице?» «Ирина мне как дочь. И ты знаешь это. Я не думаю, что ей нужно видеть тебя. Я хочу, чтобы у нее все было хорошо. Поэтому предлагаю тебе перевестись в другой отдел и не попадаться ей больше на глаза. Никогда.» «Вы не имеете права» Права то он имел, но и я никуда уходить не собирался. После часа беседы Захаров признался, что через три дня Ира выходит на работу, а завтра вечером прилетает из отпуска. «Время и номер рейса?» «Если с ней опять что-то случится ты у меня простым пэпээсником работать будешь!». Я не сразу нашел ее в толпе людей. Все перемешалось – пассажиры, чемоданы, сумки, орущие дети, цветы, тележки, рюкзаки. А вот и она. Сердце сжалось, внутренности затопили нежность и жалость. Она неторопливо шла, дергая за собой небольшой чемодан на колесиках. Волосы собраны в хвостик, в свободных джинсах, белой рубашке, загорелая и очень очень худая. «Ирка моя. Иришка». Я только сейчас понял, как соскучился. Что я не видел ее долгих четыре месяца. Последний раз в тот вечер во дворе отдела, когда умчался в морг на опознание тела Анны. Я уже начал забывать Анну, уже забыл, осталась лишь горечь, словно от чего-то непоправимого. И тут я понял, что эта горечь была не от нелепой смерти женщины, которую я едва успел узнать, а от добровольной потери Ирки, моей Ирки, которая была всем для меня. И перед которой я так виноват. Которая столько перенесла из-за меня. Я шел за ней почти шаг в шаг, пока она вдруг резко не остановилась, так что я почти налетел на нее. А потом она обернулась. Она почувствовала. Иначе и быть не могло. Я крепко прижимал ее к себе. Долго. Нас толкали люди. Кто-то ворчал, кто-то улыбался. А я все обнимал и обнимал мою Ирку. Потом взял чемодан, и мы пошли к машине. Она молчала в дороге, и когда мы поднялись в мою квартиру. «Ира, ну скажи хоть что-нибудь». Я встал на колени и обхватил ее за ноги. «Прости меня. Пожалуйста, прости. Я очень люблю тебя. Только страх потерять тебя заставил меня это понять так ясно. Ирка… Я идиот. Прости меня». Уткнулся в ее живот. Совсем рядом ее кожа, через тонкую ткань. Это сводило с ума. Очень скоро я ласкал ее обнаженную, задыхался от желания и твердил, что люблю. После всего она стянула простыню, обернулась в нее, оставив меня полностью голым, и села напротив. Провела ладошкой по новым шрамам на моем теле. И глядя в ее глаза, я понял, что новых потрясений моя сильная женщина больше не выдержит. Но их больше и не будет. Только не у нас.