P.S.Мы вернёмся

От лица Перси: Внутри всё перевернулось. Я перестал замечать происходящее вокруг. Меч опустился. Щит тоже. В ушах стучало сердце. А потом — хоп — пустота, тишина. Я узнал, как, оказывается, замирает сердце. Я снова падал В Тартар. Опять. Только сейчас ветер не свистел, и я летел с гораздо большей скоростью. Она упала. Они грохнулись в унисон. Одинаково раненые разными ножами. В другой любой момент я бы помчался, сломя голову, к ней. Но не сейчас. Сейчас я боялся. Я боялся, что мои предположения подтвердятся. Ко мне уже спешил паренёк из банды, точно собираясь меня убить. Но подбежал поближе остановился. Заглянул мне в глаза. Я сделал первый шаг. Навстречу к безумству. Второй. Разрушен я. Третий. Всё мои победы и сражения — жалкое ничтожество по сравнению с этим. Они стёрты клинком, который пронзил её. Четвёртый. Я не готов потерять её. И никогда не буду готов. Пятый. Я в жизни так не боялся. Все люди, стоявшие около ворот лагеря, расступаются передо мной. Они лежат параллельно. Он и Она. Только он мёртв, а она... Ещё шаг. И ещё. Руки трясутся. Я словно во сне — не могу ускорить время. А может, не хочу? Я стою над ней. Над моей Аннабет. Не решаясь. Наклоняюсь. Я не ищу пульс. Не знаю почему, но нет. Берусь за рукоятку клинка и резко тяну на себя... Рана кровоточит. Аннабет дышит. Она без сознания. От облегчения по щекам текут слёзы. Они падают на спину Аннабет и немного заживляют рану. Нож в её крови отброшен далеко в песок. Его пыльная рукоятка торчит кверху в напоминание. Я отрываю ленту материи от своей футболки, поднимаю куртку и запачканную тунику Аннабет — громко хлюпает кровь. Её белая спина не сочетается с тёмно красной кровью. Противоречит ей. "Она будет жить. Я вылечу её." — проносится у меня в голове. Моя жена должна жить. А я буду жить ради неё. Она — мой луч света в тёмном Тартаре. — Аннабет, — её имя вырывается у меня с хрипом. — Аннабет... Я перевязываю её талию куском футболки. Вытираю кровь с пальцев о джинсы. Поднимаюсь с колен. Анаклузмос, сверкая на ярком-ярком солнце, лежит рядом с девушкой. Я не собираюсь его брать. Бороться больше не с кем. Полубоги, те, что ещё недавно готовы были запросто убить меня, сейчас убрали оружие. Мечи, кинжалы, копья... Они стоят и молча наблюдают. За мной, за Аннабет. Они всё видели, всё поняли... Забрав с собой бездыханное тело товарища, они просто ушли. Развернулись и скрылись за деревьями, пылью и временем. А всё потому, что мы все люди. Они не боги и не титаны. Они не чудовища. Они люди. Как и мы. Подняв Анн на руки, я аккуратно побрёл к проливу Лонг-Айленда. Миновав нетронутый защитный барьер, я встретил взволнованного Криса, но, не в силах рассказывать и пояснять, я попросил, чтобы они с Клариссой не подпускали к Аннабет наш милый Хвостик. Дойдя до пролива я осторожно опустил Аннабет в воду и сам зашёл, придерживая её. Коснувшись рукой её раны, я начал исцелять её и исцелять себя. У меня почти не было ран, одни ушибы да царапины, но с девушкой было всё плохо. Её ногу я вылечил почти сразу, а вот спину придётся лечить целителям. Поэтому, выйдя из прохладной, успокаивающей синевы, я направился в лазарет, там, около коек сидела и болтала о чём-то с болеющим полукровкой нимфа,жена нашего "босса" — тренера Хеджа. Вокруг них прыгал и резвился маленький карапуз-сатирёнок с крохотный дубинкой. — Весь в папочку! — восхищённо восклицала она, не замечая меня с драгоценной ношей. Всплыл образ покрасневшего и орущего на нас с Аннабет сатира за то, что мы случайно заснули на полу Арго ІІ. Я выкинул этот позорный момент из головы и направился к свободной койке. Уложил туда Анн и, закрыв хлопковые занавески от солнца и посторонних, я пошёл разыскивать Уилла Соласа, главного в лазарете и сильного в медицине. Я застыл. На меня смотрел Аполлон, бог, обладающий голливудской улыбкой, которая сразит наповал всех девушек и женщин кроме трёх: Аннабет,Талии и Клариссы. Уж у этих троих хоть Зевс предложение будет на коленях вымаливать — они не согласятся. — Что ты тут делаешь?! — спросил я. — Э-э-э... Пришёл... — Аполлон смолк, так как сзади его тыкнула в спину грозного вида женщина. — Богиня Афина? — ошарашенно вымолвил я.