Я верну твоё сердце к жизни

Карин думала лишь о том, что ни в коем случае нельзя обнаруживать своё присутствие. Логично предположить, ежели в доме никого нет, то и нечего опасаться вторжения. Или всё же ей стоит поостеречься? Нет, глупости, с нею всё будет хорошо, ну, в физическом плане уж точно, а вот про моральную сторону девушка даже мысленно не желала заикаться, поскольку догадывалась об ответе. Черноокая красавица вздрогнула, заслышав тихий стук каблуков по крыльцу, затем зажмурилась и прижалась спиной к двери, когда дверная ручка опустилась вниз. Щеколда прочно удерживала дверь запертой. – Карин. Девушка закусила губу, услышав своё имя. Последние надежды на то, что он не знает о том, кто живёт в этом доме, рассеялись. Но всё же оставался ещё крохотный шанс на то, что он уйдёт, осознав, что дом пуст, временно необитаем. – Карин, я знаю, что ты дома. Я видел тебя в окне. Черноокая красавица едва не застонала в голос. Вот откуда он такой глазастый выискался? И всё же Карин не могла понять, откуда он узнал, что она здесь. Таблички с её именем явно не было на заборе. Хотя, ежели вспомнить кое-что, то вполне логично можно предположить, что есть некто, кто мог бы ему обо всём рассказать. Ну, пусть и не обо всём, но намекнуть как-то, где её искать. Но для чего всё это? Можно подумать, что он просто подошёл к кому-то там и спросил, не знает ли кто о том, где сыскать такую-то девицу. Пусть и смехотворно звучит, но ведь он здесь, отыскал её, знает точно, что она в этом доме живёт. – Я привёз тебе продукты, твой отец просил передать. А вот от подобной лицемерной лжи Карин едва не задохнулась от возмущения. Да как этот гад смеет подобное ей говорить? За кого он её принимает? Более не в силах терпеть нарастающую злость, вызванную нахлынувшими на неё эмоциями, девушка, из последних сил сдерживаясь, чтобы не закричать, прорычала: – Убирайся к чёрту, мерзавец, или я пущу тебе в лоб пулю. Я не настолько тупа, чтобы поверить в твои бредни. – Выгляни в окно, я покажу тебе сумку. – Я сказала тебе убираться прочь. Отец в жизни с тобою не связался бы, не отправил сюда. Ну, тут девушка откровенно лгала, причём именно самой себе. Иссин не только мог, он именно в своё время с этим типом и связался, когда просил найти свою потерянную дочь. Вполне логично можно предположить, что он зачем-то приехал в город, каким-то образом столкнулся с её отцом, поистине непонятным образом выведал у Иссина о том, где живёт Карин, втёрся к нему в доверие настолько, что тот даже, хотя и маловероятно, попросил отвезти ей продукты. Но только зачем это всё? Какие цели этот невыносимый тип преследует на сей раз? Что он задумал? Что ожидать несчастной девушке? – Карин, я хотел поговорить. Девушка едва с толикой истерики не засмеялась в голос. Поговорить он захотел. Нет, вы только поглядите на него. – Ещё не всё мне высказал? – протянула Карин. – Вспомнил нечто, что обязательно до меня необходимо донести? – Карин… – Я тебе сказала убираться отсюда, – огрызнулась брюнетка. – Если думаешь, что я не выстрелю в тебя при необходимости, то глубоко заблуждаешься. – И не думал, – ответил ей Тоширо. – Могу своё оружие отдать. – Да, конечно, – язвительно произнесла девушка, – как я могла позабыть, что тебя и дюжина вооружённых мужчин не испугает, что уж говорить о глупой девчонке, с которой ты и одним мизинцем управишься. Весело там явно от мыслей, будто я тут пытаюсь тебе якобы угрожать. Карин услышала, как у двери что-то тяжёлое, в котором слегка что-то звякнуло, опустили на дощатый пол. Неужели он действительно привёз ей продукты от отца? Пусть так, сие ничего не меняло, девушка не собиралась отворять дверь и впускать этого человека в дом. Конечно, брюнетка прекрасно отдавала себе отчёт в том, что, пожелай он, его ничто не остановит, особенно какая-то щеколда на двери, но покуда он не проявлял прямой угрозы, так что девушка надеялась на благополучный исход. Вновь послышались шаги, и Карин было понадеялась, что мужчина уйдёт, но вскоре осознала, что он просто подошёл к небольшой скамеечке на веранде, усевшись на неё. Скамейка стояла в непосредственной близости от окна кухни, створка которого была немного приоткрыта, так что черноокая красавица отчётливо слышала голос мужчины, когда он проговорил: – Карин, я пришёл, чтобы объясниться. – Мне и даром не сдались твои байки. – Ты можешь мне не верить, но умоляю хотя бы выслушать. – Благодарю покорнейше за дозволение, – огрызнулась девушка. – Проваливай отсюда. Или ты оглох? – Карин… – Скоро вернётся муж, я не собираюсь выслушивать от него претензии относительно нахождения тут посторонних личностей. Девушка выпалила сие на автомате, не задумываясь особо над последствиями, рассудив так, что хотя бы возможность появления другого мужчины должна как-то воздействовать на Тоширо. Конечно, глупо ожидать от него позорного бегства, но девушка надеялась, что блондин войдёт в её положение и уйдёт, оставив в покое, когда осознает, что тут ему более нечего ловить, обижать её безнаказанно не получится. Только вот молчание как-то затягивалось, и Карин не могла даже помыслить о том, о чём же сейчас думает Тоширо, какие планы строит. Уж не вздумает ли он, покуда девушка тут одна, воспользоваться ситуацией в своих целях, какими бы они ни были? Нет, он ведь не такой. Или такой? Что вообще она о нём знает, ежели отбросить её фантазии и догадки? – Ты вышла замуж? – услышала Карин тихий голос блондина. – А это запрещено? Твоего согласия не испросила? Ох, прости, видимо, письмо моё затерялось в прерии. – Он из этого города? – Да. Дальше что? – И чем занимается? Карин слишком поздно сообразила, что излишне много болтает. Тоширо не так просто задавал вопросы, он ведь запросто может наведаться в город и разузнать всё необходимое. Тон голоса мужчины не оставлял сомнений в том, что он что-то задумал. Но отступать было поздно, поэтому Карин спешно пришлось выдумывать профессию для своего мнимого супруга, причём такую, чтобы Тоширо не вздумалось разыскивать этого человека. Зачем ему это нужно? Да кто же знает, что творится в его голове, особенно сейчас. – Он из людей шерифа, – ответила девушка. – Вернётся уставший, так что проваливай поскорее, не желаю, чтобы вы с ним тут столкнулись. И мне ещё нужно приготовить ему поесть, а ты отвлекаешь. Карин, затаив дыхание, ожидала дальнейших действий Тоширо. Несколько минут оба молчали, думая каждый о своём, а затем девушка услышала вновь стук каблуков по дощатому полу крыльца. Карин чувствовала, как по щекам текут слёзы. Ей так хотелось броситься за ним, остановить, сказать, что она солгала, но не могла, понимая, что должна перебороть себя, свои чувства, что блондин разбередил вновь своим приездом, их надлежало запереть на замок, иначе будет только хуже. Вот зачем он вернулся? Сколько будет нервы ей трепать? Она только стала потихоньку привыкать к мыслям о том, что будет жить одна, возможно, попытается забыть его, воспитает малыша. Но стоило увидеть Тоширо, услышать его голос, как вся выдержка полетела ко всем чертям, девушка осознала, что вряд ли сможет когда-либо его забыть, смириться с потерей. Да, она сама виновата, никто не заставлял её влюбляться настолько сильно. Но теперь уже ничего не попишешь, придётся смириться с не самой завидной участью и жить с этим дальше. Слегка отворив аккуратно входную дверь, Карин увидела большую сумку. Видимо, Тоширо не солгал, он действительно что-то привёз ей, возможно, даже от отца. Интересно, ежели они на самом деле встречались, о чём говорили? Да какая уже разница. Быть может, когда отец приедет в следующий раз, она попробует аккуратно его расспросить, ежели сам не заведёт данную тему. Быстро затащив сумку в дом, девушка вновь заперла дверь, принявшись копаться в её содержимом. Тут были молоко, хлеб, мясо, овощи, крупа и орехи. Похоже, это всё действительно от её отца. Карин осмелилась выглянуть в окно лишь спустя почти полтора часа. Естественно, никого она не увидела. Он уехал, вновь, на этот раз явно навсегда. Девушке было как никогда плохо. Вот почему рядом нет хотя бы отца, невозможно никому излить душу, никто не поддержит в трудный час? Карин оставалось надеяться, что она вскоре успокоится, вновь придёт в себя. Она справится, должна быть сильной не для себя, а ради своего малыша. Черноокой красавице было настолько плохо морально, что она остаток дня пролежала в постели. Воспоминания вновь захватили её, девушка даже ужин себе не готовила, доела только пирог, хотя и весьма много воды выпила, видимо, от нервного перенапряжения. Благо, что утром она обильно покормила коня и оставила дверцу в вольер открытой, чтобы он мог выйти и немного прогуляться, попастись, в поилке было вдоволь свежей воды, иначе несчастное животное было бы голодным. Ночь тоже не принесла желаемого облегчения. Во сне Карин вновь и вновь проживала те несколько дней, что была счастлива. Тоширо был рядом, обнимал её, целовал, говорил, что всегда будет рядом, всё будет хорошо. Поутру же девушке хотелось выть подобно раненому зверю от осознания собственной тяжкой судьбы. Кое-как взяв себя в руки и поднявшись с постели, Карин поплелась готовить себе завтрак. Вновь выглянув в окно, девушка глубоко и удручённо вздохнула, огляделась по сторонам, после чего решила всё же сперва заняться конём, а уже потом и собою. Есть ей особо и не хотелось, но брюнетка понимала, что малышу её на пользу не пойдёт, ежели она будет изнурять себя голодом. Накинув большую пуховую шаль, взяв ведро, Карин направилась к колодцу, по пути подмечая, что надо бы поскорее сделать над ним навес. А ещё лучше, ежели соорудить пристройку прямо к конюшне. В дом вода поступает через насос, а вот животным приходится носить вручную. Пока на ранчо только конь Карин, но ведь в будущем она хоть немного живности заведёт, да и огород нужно будет поливать. Конечно, на всю обширную территорию ранчо так легко она не соорудит оросительную систему, но хотя бы на небольшой участок покуда. Как же плохо, когда в доме нет мужчины, но ничего, она справится уж как-нибудь своими силами. – Маленькая лгунишка. Карин, выронив ведро из рук, резко обернулась на голос. Это же надо было такой глупой оказаться, чтобы выйти из дома и не оглянуться по сторонам. Брюнетка была готова сама себя сейчас удавить. На лавочке на веранде сидел светловолосый мужчина и взирал на ошарашенную его внезапным появлением девушку. Он был здесь всё это время, никуда не уезжал. На скамейке лежало походное одеяло, так что сомнений не возникало в том, что именно здесь мужчина и провёл ночь. Карин понимала, что путь в дом ей отрезан, а более скрыться негде. Тоширо сие тоже прекрасно осознавал, поэтому, медленно поднявшись, направился неспешным шагом к Карин, которая принялась пятиться назад. Сие отступление продолжалось не шибко долго, довольно скоро черноокая красавица упёрлась спиною в изгородь. Карин чувствовала, что начинает дрожать, вот-вот грозила нахлынуть паника. Тоширо, видимо, это тоже отчётливо видел, поскольку проговорил: – Не смотри на меня глазами затравленного зверька. Я тебя не обижу. – Не подходи, – пискнула брюнетка. Лицо Тоширо всё это время было несколько скрыто за полями шляпы, но в следующий миг, когда он приблизился, Карин позабыла о том, что только что дрожала от страха, не зная, куда ей и деваться. Заметив её реакцию, блондин тотчас склонил голову, пряча лицо, но девушка, не задумываясь, сделала несколько шагов в его сторону, проговорив, протягивая к мужчине руку: – Что с тобою случилось? – Ничего, – пробурчал Тоширо, отступив назад, пытаясь избежать прикосновений девушки. – Что это значит? – начала злиться Карин, быстро сократив расстояние между ними и, ухватившись за рубашку, чтобы не отворачивался, взглянула на мужчину с нескрываемым волнением. – У тебя всё лицо разбито. Что произошло? Ты столкнулся с бандитами? Ну, последнее весьма сомнительно, Карин это осознавала, ведь вряд ли бандиты и Тоширо принялись бы махать кулаками, скорее просто перестреляли бы друг друга. Да и сам блондин выглядел так, будто участвовал в побоище, где было против него как минимум десяток мужчин с дубинками. – Не было никаких бандитов, – сказал Тоширо. – Успокойся. Предчувствуя неладное, Карин принялась расстёгивать его рубашку. Мужчина попытался отстраниться, но ничего у него не вышло, поскольку девушка, минуя его сопротивление, попросту оторвала несколько пуговиц, распахнув рубашку, а затем в шоке уставилась на тело блондина. – Да что же это такое, – пробормотала она, глядя на кровоподтёки и большие синяки. – Я не для этого сюда пришёл, – с недовольством заявил Тоширо, пытаясь застегнуть рубашку на оставшиеся пуговицы. Карин чувствовала, что вот-вот сорвётся, обрушив весь гнев на Тоширо, который так кстати подвернулся. Он весь изранен, а ни словом не обмолвился, когда приехал. Она могла бы ему помочь, вымыла бы, перевязала, наложила мазь. Ну, это, конечно, сильно сказано, вчера Карин явно бы не поверила Тоширо, заверь он её даже в том, будто весь испещрён кинжалами и пулями, но всё же мысль, что любимый мужчина столько времени провёл без помощи, сидя у её двери, а сейчас строит из себя бессмертного героя, выводила брюнетку из себя. – Ты вообще каким местом думаешь? – накинулась на него с упрёками черноокая красавица. – А если у тебя что-то из костей сломано? А ежели какой орган повреждён? Плевать на голову, у тебя там не может случиться сотрясения, тем более мозга. А тело? Нужно осмотреть тебя. – Да ты дашь мне сказать? – рыкнул Тоширо. – Не смей мне указывать, – не уступала Карин, а затем, обойдя мужчину, направилась в дом со словами: – Где-то у меня была мазь специальная. Нужно ещё шерифу сообщить, пусть разбирается. Где это видано, чтобы у него под носом такое происходило. В том, что сие произошло буквально намедни, Карин не сомневалась, стоило ей лишь взглянуть на синяки и кровоподтёки на теле и лице Тоширо. Значит, он ввязался в драку либо в городе, либо где-то неподалёку. Вот пусть шериф и ищет участников сей потасовки, ежели они вообще ещё живы. Хотя кое-что всерьёз беспокоило девушку, но она никак за волнениями не могла уловить эту мысль. – Ни с кем я не дрался, угомонись уже, – заявил блондин. – С папашей твоим только поговорил. Карин замерла на месте, ошарашенная услышанным. Медленно обернувшись к мужчине, она, сжав кулаки, двинулась на Тоширо, который принялся отступать. – Что ты сделал? – прошипела обуреваемая гневом черноокая красавица. – Ты, сволочь, посмел тронуть моего отца? – Успокойся, – попытался угомонить её Тоширо, попутно уворачиваясь от кулаков девушки. – Я тебя сейчас убью. – Да это он меня бил, – сказал блондин, сгребая девушку в охапку и прижимая крепко к себе, чтобы она более не имела возможности его колотить. – Я его и пальцем не тронул. – Думаешь, я тебе поверю, мерзавец? – рыкнула Карин. – Молись, чтобы я у отца не нашла на теле ни одного даже крохотного синяка, иначе сгною тебя за решёткой. – Хватит уже на меня орать, – вновь попытался взять слово Тоширо. – Вот увидишься с папочкой своим, так и узнаешь всё. Нечего меня обвинять чёрт знает в чём. Меня избили, а я ещё и виноват. Потрясающе. Теперь черноокая красавица поняла, что именно её смущало ранее. На руках Тоширо не было никаких повреждений. Участвуй он в драке, кулаки имели бы на костяшках соответствующие следы. В данном же случае мужчина выглядел так, словно был в роли боксёрской груши, сам при этом не удосужился и разок даже кого-либо ударить. Но Тоширо ведь не стал бы сносить безропотно подобное, а выходило как раз так на деле. Да что тут вообще происходит? – Отпусти меня, – сказала Карин. – Скажи, что не будешь меня бить. – Отпусти. Тоширо медленно разжал объятия, отступив на шаг. Карин же сперва поправила на себе одежду, а затем внезапно ударила кулаком мужчину в плечо. Блондин рыкнул, отойдя ещё на пару шагов от девушки, при этом внимательно на неё глядя, дабы не упустить очередной момент вероломного нападения. – Угомонилась? – пробурчал он. – Пошёл вон, пока я тебя вообще не пристрелила, – рыкнула Карин. В следующий же момент девушка невольно вздрогнула и отпрянула на шаг назад, потому что Тоширо достал из кобуры револьвер, а затем, развернув рукояткой к девушке, взявшись за дуло, проговорил: – Бери и стреляй. Он заряжен. Если не веришь, проверь. – Ты совсем рехнулся? – едва не взвизгнула девушка. – Убери оружие. – Как скажешь, – сказал блондин, убирая револьвер обратно в кобуру. – От слов не отказываюсь, можешь в любой момент его взять и пустить в дело. – С кем я связалась, – выдохнула Карин. – Ты же псих. – Довольно обо мне, давай займёмся твоей ложью, – Карин хотела было возразить ему что-то, но Тоширо не дал ей такой возможности, продолжив свою речь: – Намедни ты заявила мне, что замужем, должен вот-вот приехать домой твой дражайший муженёк. – И что дальше? Он частенько задерживается по делам, может отсутствовать и неделю. – Хватит лгать мне, – нахмурился мужчина. – Эти байки расскажи кому другому. Я не совсем полный кретин, чтобы в это поверить. Сперва я всерьёз думал, что ты говоришь правду, вот и решил дождаться твоего якобы мужа, пусть не поговорить, хотя бы посмотреть на того, кто же стал твоим избранником. Мне было скучно, поэтому я немного побродил по ранчо и округе. Хотя и одного взгляда достаточно, чтобы понять, что мужчины тут появляются редко, явно лишь твой отец и кто-то ещё, кто изредка помогает тебе обжиться тут. Карин едва подавила в себе желание закатить глаза и разочарованно застонать. Как же она могла позабыть о том, что пред нею один из лучших следопытов, о которых она только слышала, а один раз даже могла воочию убедиться в его феноменальных способностях. Кто же знал, что этот поганец решит рыскать по территории ранчо, а не уберётся восвояси. – Новый дом, отчётливо видно, что построен совершенно недавно на месте снесённого старого, – продолжал тем временем Тоширо. – Все следы практически от грузовых повозок, причём к дому ведут более глубокие борозды, нежели обратно, значит, сюда сравнительно недавно привозили мебель, ещё что-то тяжёлое. Имеются следы верховых лошадей, но самую малость. В конюшне, так сказать, используется лишь один загон, в котором и стоит твой конь. Время от времени появляется ещё лошадь, но всего на несколько часов. Полагаю, твой отец тебя частенько навещает. Кстати, не переживай, коня я накормил и напоил твоего. Ты сама ездишь не верхом, а в повозке. Уж не знаю причин, но весьма интересно. Землёю тут особо никто не занимается, разве что поддерживали, чтобы совсем не заросло сорняками всё. Видимо, это делали старые хозяева ранчо до продажи. Мне продолжить? – Что б ты провалился, – огрызнулась Карин и, развернувшись, направилась в дом. – Куда собралась? – услышала она голос Тоширо, а затем и его шаги позади. – Мы не договорили. Я желаю знать, почему ты мне солгала. – А кто ты такой, чтобы я пред тобою отчитывалась? – бросила, не оборачиваясь, черноокая красавица. – Я велела тебе убираться с моего ранчо. Войдя в дом, Карин захлопнула дверь, направившись в кухню, где в одном из ящичков хранила необходимые лекарства. Достав нужную ей нынче мазь, девушка наполнила миску водой, после чего из стопки чистых полотенец взяла пару, как услышала голос Тоширо, который явно вновь устроился на скамейке подле окна: – Карин, помнишь, ты мне стихотворение одно читала. – Дальше что? – пробурчала девушка. – Ну, из меня поэт, что из бревна балерина, но я честно старался. Хочешь, прочту тебе то, что удалось сочинить? – Сейчас разрыдаюсь от умиления.

В прошлом, глядя в небесную высь, Мечтал я прослыть великим героем. С тех пор лишь частично желанья сбылись. Стал вполне себе сносный я воин. Всё представлял, как мчусь на коне я к закату По прерии, врагов поразив страшный сонм. Красавицы мне вслед вздыхают, плачут… Для них останусь я навеки сладким сном. То были лишь мечты обычного мальчишки, Который видел всё сквозь сотню ярких призм. Ведь о таких героях часто пишут книжки. И каждый видит в сказках некий романтизм. Судьба же в жизнь внесла свои поправки, Разрушив в прах надежды детства и мечты. И не бахвальства ради применяются таланты, А чтобы не покрыли землю мрачные кресты. А можно ль что-то противопоставить подлости, Натуре гнилой, лживой, отсутствию души? И вот прям на глазах из-за людской жестокости Разрушен жизни смысл, лишь пустота внутри. А дальше только мрак, погони, кровь и слёзы. И колесо судьбы уж вспять не повернуть. И облегченья даже не приносят грёзы. Душа стенает, пронзает болью грудь. И кажется, что больше не за что бороться. Ночами стонешь, мечешься от криков в голове. Да, месть сладка, но сердце всё ж не бьётся. Желанье лишь одно – уснуть навек во мгле. Но, видимо, судьба иначе вновь решила. И я почувствовал забытое тепло. Горда, добра и до безумия красива… И как мне было в миг сей тяжело. Нельзя, я понимал, к ней приближаться. Но ощущал порыв души я всё сильней. Лишь мог на расстоянье восторгаться. Гнал мысли прочь, что нет её важней. Как упустил момент, когда покорным стал? Когда проникла в сердце, душу подчинила? Неужто я всю жизнь только её искал? Какими чарами меня заворожила? И отчего так сладостно трепещет сердце? И почему исчезли боль и мрак в душе? Я верить не хочу… Но всё же с упоением Ночами грежу лишь о ней, забыв о тьме. И что мне делать, подскажите? Погибаю. Боюсь я боли, изведать вновь утрату. Ведь знаю, её навеки вскоре потеряю. Бросаюсь прочь… Но вновь иду на плаху. Нет сил уж более сносить терзания. Я должен положить сему конец. Иль даст она ответ, мои уняв страдания. Иль упокоит уж навек меня свинец.

– Знаю, с рифмой я не дружу. Можешь смеяться, разрешаю. Может, для кого-то данное стихотворение покажется сумбурным и нелепым, но Карин знала суть. Тем вечером, когда она прибыла в город, отыскав отца, Иссин рассказал дочери о том, что случилось в тот злополучный день, когда судьба их разлучила. Индейцы не так просто напали на то ранчо, они жаждали мести. Мести тем людям, ежели их можно вообще так назвать, которые вырезали целое племя, женщин и детей, пока мужчины, способные держать в руках оружие, отсутствовали. Иссин рассказал, что это всё началось давно, с самого начала вторжения колонистов на континент. Аборигенов нещадно убивали, причём порой довольно жестоко, чтобы завладеть их землями под свои нужды. Колонистов не волновало, что перед ними мирное население, женщины и дети, они убивали всех без разбору, считая всерьёз, что только им до́лжно быть хозяевами этих земель, а остальные вообще не имеют никакого права на существование. За каждого убитого индейца выплачивалась определённая сумма. Естественно, желающих обогатиться было просто огромное количество. А как доказать, что ты убил, скажем, три десятка индейцев, а не двоих всего? Правильно, ты должен предъявить доказательства. А где их взять? Таскать с собою кучу тел весьма хлопотно и накладно. Вот и придумали колонисты снимать скальпы. Это потом уже аборигены переняли у них этот ритуал, так сказать, око за око. И вот так случилось, что Иссин и Карин оказались в одном экипаже с теми, кто в течение последних пяти лет нещадно истреблял индейцев, втираясь в доверие, а затем вырезая изнутри целыми племенами. И делалось это в те моменты, когда воины уходили либо на охоту, либо их целенаправленно дезинформировали, чтобы удалить подальше от стоянки, а потом зверски убить беззащитных детей, стариков и женщин. Эти двое, мужчина и женщина, что следовали с Иссином и Карин, только первые два года лично участвовали в вылазках со своими подельниками, затем же просто нанимали головорезов, которые за определённую плату делали это гнусное дело. Плодородные земли потом уходили на продажу под строительство поселений. Переселенцы знали, какой ценой получены эти угодья, но им было плевать, они думали лишь о себе. И вот буквально за три месяца до приезда Иссина с дочерью в эти края произошло убийство очередного племени. Следующие с господином Куросаки мужчина и женщина знали, слышали, что многих из их подельников уже нет в живых, кто-то бесследно исчез, но не считали, что им самим грозит опасность. Они всерьёз полагали, что те либо друг друга перебили, что-то не поделив, либо с кем-то поссорились, вооружённые стычки весьма частое явление в этих краях даже из-за одного лишь взгляда в сторону. В тот день эти двое поплатились за свои злодеяния, когда оставшиеся в живых индейцы из погубленного племени напали на ранчо. За ними давно следили, как и за другими членами шайки, иными убийцами, что промышляют подобными кровавыми расправами над мирным местным населением. Эти мужчина и женщина были взяты живыми, дабы сполна искупить свою вину впоследствии под гнётом пыток. Смерть за подобные злодеяния быстрой и лёгкой не бывает. Как выяснила у отца Карин, в разговоре с индейцами он узнал, что Тоширо с юных лет жил в одном племени, воспитывался наравне с их мальчиками. Он остался сиротой, когда бандиты напали на караван, в котором ехали в одно из поселений его родители. Мальчик чудом остался жив, его и подобрали индейцы, вырастили, воспитали. Благодаря своей внешности, Тоширо мог с лёгкостью передвигаться из одного города в другой, выведывать нужную информацию. Да, за последние годы появилось много метисов, которые помогали индейцам, что весьма пугало тех, кто нажил себе врагов среди аборигенов, но Тоширо не походил по внешним признакам ни на тех, ни на других, так что подозрений не вызывал. Тоширо следил за путниками задолго до их прибытия на то злополучное ранчо. Это Карин его не видела, а блондин её отлично рассмотрел. Иссин в тот день пострадал совершенно случайно, причём именно, так сказать, от белых, а не от рук индейцев. Когда нужные люди были захвачены, индейцы забрали с собою и раненого Иссина, оставлять его с такими тяжёлыми травмами было крайне опасно. Тоширо хотел вернуться за Карин, проводить её в селение, куда потом бы доставили её отца, но к тому времени мимо ранчо проезжал другой караван, что и подобрал девушку. Тоширо обещал господину Куросаки отыскать его дочь, но сперва было не до того, надлежало решить иные вопросы, а потом след Карин на некоторое время затерялся. Но Карин сейчас интересовало другое, всё её внимание было приковано именно к последней части стихотворения. Она то и дело прокручивала в памяти слова, которые повествовали о некой особе, которая, не стоит и сомневаться и покорила сердце Тоширо. А ведь он во время путешествия ей говорил о том, что влюблён. Значит, сие не было ложью, ведь мужчина вновь упомянул о данной женщине, причём ещё и в стихах, такими словами. Ревность буквально заволокла разум черноокой красавицы, мешая логически размышлять. – Прекрасно, – заявила, едва сдерживая ярость, Карин. Девушка в этот момент вышла на улицу, подошла к Тоширо и поставила на лавочку миску с водой, положила полотенца рядом, небольшое зеркальце и мазь. – Твоей возлюбленной понравится. Всё, сторонний слушатель оценил, закончишь, можешь идти. Умойся, потом нанеси немного мази. – Благодарю за заботу, – протянул Тоширо. – Нужен ты мне больно. Не придумывай себе того, что не существует. Просто не хочу отчитываться перед шерифом, ежели ты тут окочуришься. Ещё обвинят меня в избиении тебя до смерти или платить заставят за лечение. Да и возиться с захоронением твоей туши не горю желанием. Кстати, напоследок хотя бы имя своей возлюбленной не подскажешь? Я так просто интересуюсь, всё же столько уже о ней слышала, да и немного завидую той, кому стихи посвящают. Ежели не хочешь, так не говори. – Глупая ты, – вздохнул Тоширо, а затем зашипел от боли, поскольку Карин стукнула его кулаком в грудь. – Свинья, – рыкнула девушка, направившись в дом. – Карин, дай мне объяснить всё. – Проваливай к своим бабам, им и вешай лапшу. Я устала от тебя. – Нет у меня никаких баб, причём давно, – протянул блондин. – Тогда катись к своей зазнобе, – продолжала рычать Карин. – Прикатился, – раздражённо бросил ей в ответ Тоширо. – Только вот эта зараза и рта не даёт мне открыть, не слушает ничего, перевирая всё на своё лад, выставляя меня виновным во всех смертных грехах. – И ты припёрся ко мне, поскольку везде тебе дали от ворот поворот, а меня считаешь полной дурой. А что не к Момо своей? Уж она явно с распростёртыми объятиями примет. – Карин, – едва не захныкал от осознания своего бедственного положения Тоширо, – пожалуйста, позволь мне объясниться, а потом будешь уже орать. – Не… – Закрой рот и слушай! – рявкнул блондин, когда девушка вновь попыталась ему что-то возразить. Затем же, пару раз глубоко вздохнув, пытаясь немного успокоиться и собраться с мыслями и силами, Тоширо проговорил: – Итак, начну, пожалуй, с того момента, как увидел тебя. Я следил за вашим экипажем с того момента, как ты и твой отец оказались в одной компании с теми, кого мы разыскивали за уничтожение не только нашего племени, но и других. В течение нескольких дней я шёл за вами. Полагаю, твой отец рассказал тебе историю нашего с ним знакомства, то, что повлекло набег на ранчо, поэтому не стану вновь вдаваться в эти детали, ежели сама не пожелаешь. Так вот, истеричка ненормальная, – рыкнул Тоширо, – о тебе и шла речь в стихотворении, тебя я имел в виду, когда говорил, что влюбился. Но не мог же я к тебе приблизиться, – уже более спокойным, даже грустным тоном продолжил он. – Напугал на ранчо я тебя для того, чтобы ты не выходила раньше времени, не смотрела на побоище, заодно не видела, в какую сторону мы уехали, ведь могла либо последовать за нами, что было для тебя опасно, либо сдала бы нас законникам или вообще бандитам. Мы выходили твоего отца, рана была не особо серьёзная, но крови много он потерял. Когда я вернулся за тобою, уже без парика и грима, оказалось, тебя подобрали проезжавшие мимо путники. Я обещал твоему отцу отыскать тебя, но, когда нашёл, не знал, как подступиться к тебе. Карин, прислонившись спиной к стене у окна, прикрыв глаза, слушала рассказ мужчины. Да, всё это она прекрасно помнила, как и то, что Тоширо, время от времени появляясь в том городке, останавливаясь в гостинице, где она некоторое время после случая на ранчо жила, вёл себя весьма странно. Он, вроде как, был отстранённым, пугал её своими хищными повадками, взглядом, но в то же время девушке казалось, что чем-то притягивает, при этом будто хочет о чём-то попросить, но в силу неких обстоятельств не осмеливается. – Когда я вернулся к своим, чтобы передать твоему отцу, что отыскал тебя, – продолжал тем временем Тоширо, – оказалось, что он уехал. Я пытался его найти, но твой отец сменил за короткое время несколько поселений. Нет, я нашёл его, но к тому времени эгоистично не желал отдавать тебя, даже родному отцу. Я то и дело крутился вокруг тебя, но не мог ничего придумать, понять, как мне поступить. И тут ты сама подошла, заявив, что тебе нужен провожатый. Естественно, я не мог позволить тебе отправиться в путь с кем бы то ни было, поэтому согласился. Но было кое-что, что грозило мне огромными неприятностями, с чем мне пришлось бороться. Я решил попробовать настроить тебя против себя. Карин грустно усмехнулась, вспоминая прошлое. Да, сперва девушка всерьёз опасалась, что связалась с психопатом, но затем, когда она немного пригляделась к мужчине, его поступкам, осознала, что он целенаправленно её пытался вывести из себя, разозлить, заставить видеть в нём угрозу. И когда Карин обнаружила конец нити клубка, который планировала распутать, дабы докопаться до истины, которая с невероятной силой своей тайной её притягивала, Тоширо, чувствуя, что его план трещит по швам, ничего из его задумки не удаётся воплотить в жизнь, злился и огрызался на неё. – Знаю, – промолвила черноокая красавица, когда мужчина умолк на пару мгновений. – Актёр из тебя весьма посредственный. Я быстро усомнилась в подлинности твоих действий, было заметно, что ты нарочно пытаешься меня настроить против себя. А когда твои попытки я успешно отбивала, ты злился, словно маленький мальчик, у которого отобрали любимую игрушку. Но только мне никак не удавалось понять цель этого твоего не особо одарённого спектакля. – Всё настолько просто, что ты будешь смеяться, – сказал Тоширо. – Предположим, я попытался бы всерьёз за тобою ухаживать. И что в итоге? Я никто, у меня нет ни дома, ни имущества. Я просто бродяга. Что я мог тебе предложить? Но и так просто избавиться от чувств, что ты во мне вызывала, я был не в состоянии, с каждым днём словно сильнее увязал в зависимости от твоего взгляда. Мне казалось, что без этого я уже и дышать не в силах. Это как глоток воды для изнурённого жаждой путника. – Значит, ты решил, что лучшим средством будет заставить меня тебя ненавидеть. И как бы это повлияло на твои чувства? – Никак. Поскольку нам было всё равно суждено расстаться, мне казалось, что лучшим выходом будет для меня осознание того, что я тебе до тошноты противен, ты ненавидишь меня. Мне было бы проще уйти навсегда, зная, что не к кому вернуться, нет ни капли надежды на мои мечты. А потом, когда ты… Проклятье, – зарычал мужчина, и Карин даже представила, как в этот момент он явно запустил пальцы в свои волосы и с силой сжал, – что мне оставалось, кроме как откровенно тебя напугать? Всё пошло наперекосяк с самого начала. Я и без того держался лишь на одном честном слове, а тут ещё и ты со своими выходками. – А что тебе не нравится? – несколько ядовитым тоном протянула Карин. – Мне казалось, что всё было прекрасно. Услышав рык мужчины, черноокая красавица довольно улыбнулась. Карин не могла избавиться от мыслей, что сейчас, пусть и злится, безумно счастлива была слышать эти слова. Она не могла не думать о том, что он любит её. Её, а не кого-то там, какую-то непонятную женщину. А ведь столько времени брюнетка изводила, истязала себя мыслями, что он принадлежит другой, с нею лишь по причине обстоятельств, а затем вновь вернётся в объятия иной женщины. – По заднице давно не получала? – Давно, – ухмыльнулась девушка на нотки угрозы в голосе мужчины. – Хочешь исправить сие упущение? – Прекрати это, я серьёзно хочу поговорить, – рыкнул Тоширо. – Серьёзно? Неужели. И на что же ты рассчитывал, приехав сюда? Разве всё прошло не так, как ты планировал? Мы расстались на весьма агрессивной ноте. Так для чего ты вновь появляешься, третируешь меня? – Я не смог, – проговорил тихим голосом спустя некоторое время Тоширо. – Я честно пытался, но с каждым днём меня словно изнутри разрывало. Если бы не последняя твоя выходка, быть может, я бы ещё как-то и смог смириться со своей незавидной судьбой, но после наших совместных ночей мне начало казаться, что небезразличен тебе. Я старался сам себя убедить, что это лишь плод моих фантазий, но… Именно с этой целью я и вернулся, хочу, чтобы ты мне честно ответила, испытываешь ко мне что-либо или нет. Мне нужно знать только это, ни о чём более не прошу. Не думай, вмешиваться в твою жизнь не стану. Только ответь. Карин и понятия не имела, что же ей теперь делать. Сердце требовало сказать ему правду, объяснить, что она не может без него жить, что он нужен ей больше, нежели воздух, в то время как разум упорно твердил, что нельзя вновь опрометчиво бросаться с головою в омут, ведь один раз она уже так поступила, теперь же расхлёбывает последствия. При этом черноокую красавицу трясло от осознания неприятного факта, что сделает Тоширо, ежели она ему откажет. Конечно, в стихотворении мужчина явно использовал лишь метафору, для рифмы избрал последние слова, но Карин словно сердцем чувствовала, что это правда, он на самом деле может себя убить, ведь терять ему, в сущности, нечего. – Ответь ты мне сперва, – попросила Карин. – Где ты был всё это время? У этой Момо? Брюнетка и сама не могла понять, зачем ей нужно это, но чувствовала, что должна знать правду. Ежели Тоширо последние месяцы коротал в объятиях той женщины, тогда и вердикт будет иной. Да даже не суть важно, с кем он был из женщин, Карин было важно услышать правдивый ответ. Конечно, ему ничего не стоило ей солгать, но девушка надеялась, что этого не произойдёт. – Бродил по прерии, – произнёс, вздохнув, Тоширо. – Некоторое время провёл в одной из стоянок одного знакомого племени. Я тебе уже много раз говорил, что у меня давно никого нет, существуешь только ты одна. А насчёт Момо… Она мертва. Я убил её в тот день, когда вернул тебя в город после похищения. За последние годы в различных поселениях у меня наметился определённый, так сказать, штат соглядатаев, от которых я и получал долю необходимой мне информации. В вечер твоего исчезновения мне сообщили, что некие мужчины прибыли к гостинице, где повстречались с Момо. По их описанию мне не составило труда догадаться, что это те типы, что следовали с нами параллельно. Момо явно намеревалась заработать на них и провести время, но, видимо, они у неё поинтересовались, не видела ли она тут девушку с описанием твоей внешности. Она и рассказала о тебе, при этом, желая избавиться от конкурентки, решила помочь им, поэтому отвлекла хозяйку гостиницы, а эти типы, вломившись в твой номер, схватили тебя и увезли. Один из них остался, направившись с Момо. Мне указали направление, в котором тебя увезли, я и направился на поиски. Когда вернул тебя в город, специально ушёл, заявив, будто нужно с лошадьми разобраться, а сам направился на поиски Момо и последнего негодяя, ведь не зря пораньше торопился воротиться, чтобы их отловить. Мне сказали, где их искать, да я и сам сие знал. Я убил их обоих, а затем вернулся в гостиницу, где ты мирно спала. Карин чувствовала, что вот-вот осядет на пол. Услышанное повергло её в шок. Нет, дело было вовсе не в том, что Момо, которая вызывала в Карин сплошной негатив и отвращение, больше нет на свете. Девушку поразило то спокойствие, с которым Тоширо преподнёс ей данное известие. С одной стороны, нужно было радоваться, что ему плевать на эту женщину. С другой же стороны... Черноокая красавица и ранее замечала, что Тоширо весьма расчётлив в этом плане и хладнокровен, хотя и без надобности никого не убьёт, но всё же в её нынешнем состоянии девушка была чрезмерно чувствительная ко всему, поэтому оказалась немного напугана. Нет, о себе Карин не переживала, полагая, что её Тоширо вряд ли тронет, но сие вовсе не распространялось на отца девушки. Он ведь сам ей сказал, что Иссин его избил. А не отомстит ли Тоширо теперь её отцу, ежели услышит нечто, что ему не понравится? – Карин, пусти меня в дом, – услышала девушка несколько взволнованный голос Тоширо. За своими размышлениями Карин не сразу сообразила, что происходит, вздрогнув, когда услышала знакомый голос: – Что, проворонил, не успел спрятаться? Выглянув в окно, удостоверившись, что ей не померещилось, Карин помчалась к входной двери. Тоширо тем временем уже направлялся к прибывшему мужчине, который, спешившись, двинулся навстречу блондину. Карин так и замерла на крыльце, испуганно глядя на них. – Я дал тебе сутки на всё про всё, если ты не забыл. И вот я здесь, чтобы лично во всём удостовериться. – Я почти со всем разобрался. Нельзя было ещё немного обождать? – Нет. Итак, – Иссин взглянул на взволнованную дочь, – что ты решила, милая? Вы поговорили? Мне оставить это существо в живых? Или ты желаешь, чтобы я его выпотрошил? – Папочка, не нужно крайностей, – проговорила девушка. – Господин Куросаки, дайте нам спокойно договорить, – сказал Тоширо. – Мы уже кое-что оговорили, осталась самая малость. – Тебе кто-то слово давал? – протянул Иссин, взгляну на блондина. – Не смей прерывать мой разговор с дочерью. – Вы всерьёз думаете, что я и дальше буду терпеть подобное обращение к себе? – раздражённо выпалил Тоширо. – Скоро ты вообще уже ничего делать не будешь, мёртвым сие не нужно. – Это мы ещё поглядим. Карин с ужасом смотрела на то, как два самых дорогих человека для неё на свете вот-вот были готовы разорвать друг друга на куски. И девушка была убеждена, что на этот раз Тоширо не станет покорно терпеть избиения, а в этом случае её отец точно проиграет. Тоширо банально возьмёт тем, что он молод, силён, более подвижен, ловок и вынослив. Девушка почувствовала, что у неё начинает сильно кружиться голова, в ушах шумела кровь, в глазах потемнело, заплясали яркие вспышки. Карин медленно опустилась на дощатый пол крыльца, ухватившись рукой за перила. Черноокая красавица не сразу даже сообразила, как кто-то её окликнул, а спустя несколько мгновений её подхватили на руки и понесли в дом, уложив на диван. – Это всё твоя вина, паразит, – рыкнул Иссин, и Карин услышала лёгкий звон чашки и плеск воды. – Вечно из-за тебя моя малышка страдает. – Я её и пальцем не коснулся, – ответил Тоширо, держа руку Карин в своей, крепко сжимая. – Знаю, как ты её не касался. – Умоляю, перестаньте, – едва слышно протянула девушка. – Вот, солнышко, выпей, – сказал Иссин, поднося к устам дочери чашку с водою, когда Тоширо немного приподнял её голову. – Не ругайтесь. – Да и не ругались мы, просто общаемся. Верно я излагаю, белобрысый? – Хватит меня оскорблять, лучше дочерью займитесь, – зашипел Тоширо, а затем обратился к девушке: – Карин, всё хорошо, не переживай. Как ты, где болит? – Она просто переволновалась, – заявил Иссин, хмуро поглядывая на Тоширо. – Попробуй догадаться, кто виной сему. – Пока Вы не заявились, с нею всё было хорошо. – С нею было всё хорошо до твоего появления в её жизни. – Я же просила, – произнесла Карин, пытаясь при этом подняться. – Папа, это правда, что вы подрались? – Это он тебе сказал такое? Ничего подобного, милая, я лишь с ним побеседовал немного. Кстати, ты ему сказала? – Что она должна была мне сказать? – нахмурился Тоширо. – Нет, – протянула, склонив голову, Карин. – Я не уверена, что вообще нужно. Это всё из-за этого? – Он заслужил, – заявил Иссин. – Мне кто-нибудь объяснит, что тут вообще происходит? – вновь попытался быть услышанным Тоширо. – Вы явно оба знаете причину того, за что из меня едва отбивную не сделали, но упорно умалчиваете. Сперва я решил, что Вы, господин Куросаки, были злы на меня из-за чего-то, что рассказала Вам дочь, возможно, она упомянула о нашей с нею близости. Но вот теперь я убеждён, что дело далеко не в этом. Нет, это, конечно, тоже играло роль, но что-то иное подвигло Вас на такую агрессию. – Да тебя вообще нужно в прах обратить, – рыкнул Иссин. На несколько минут в зале повисло молчание. Карин раздумывала о чём-то там своём, а мужчины, не желая нервировать лишний раз девушку, молча прожигали друг друга взглядами. Причём, что поразило девушку, когда она пару раз мельком взглянула на них, складывалось неподдельное ощущение, будто Иссин и Тоширо словно телепатически общаются, поскольку, Карин была убеждена, великолепно понимали друг друга даже без слов. – Папочка, оставь нас ненадолго, пожалуйста, – проговорила черноокая красавица. – Ты хорошо подумала, родная? – спросил Иссин. – Точно уверена? – Да. – Я рядом, так что не переживай, – сказал мужчина, направляясь на выход, а затем, обернувшись, обратился к Тоширо: – Дверь оставлю открытой, будет всё слышно, так что посмей только обидеть мою девочку. Карин не спешила с началом разговора, пытаясь собраться с мыслями. Тоширо и не торопил её, стоя на коленях подле дивана напротив девушки. Глубоко вздохнув, всё же решив, что нет смысла более тянуть, раз уж дошло до такого, нужно идти до конца, черноокая красавица тихим голосом изрекла: – Знаешь, я ведь не просто так переехала в этот дом, ведь могла спокойно жить с отцом, купить небольшой домик в городе. Я хотела быть подальше от чужих взглядов, хотя, поскольку, не скрою, вокруг меня крутилось несколько мужчин, могла бы воспользоваться этим в своих целях, но не желала. Один особо мне проходу не давал, однажды даже затащил в переулок и насильно поцеловал. – Имя! – рыкнул Тоширо. – Не успеешь, сопляк, он мой! – раздался из-за двери голос Иссин. – Да замолчите вы оба, – заявила раздражённо Карин. – Мешаете только. Я сказала это лишь для того, чтобы ты понял, что у меня было множество отличных вариантов сделать так, чтобы никто ничего не заподозрил, никаких косых взглядов не было бы, – девушка ненадолго умолкла, а затем тихо спросила: – Всё, что ты ранее говорил, правда? Ну, что любишь меня, всё такое. – Да, – ответил Тоширо, взяв её руки в свои и поцеловав. – Я безумно тебя люблю. – Я не просто так затащила тебя тогда в постель, – почти прошептала Карин, надеясь, что отец не услышит. Ей и так было безумно стыдно и страшно, не хватало ещё и этого. – Я знала, что ты, вернув меня отцу, уйдёшь, поэтому… Не знаю, в какой момент это произошло, но с приближением окончания пути я стала отчётливо замечать, что ты мне очень дорог. Я долго думала, придя к выводу, что хочу… как бы это выразиться более понятно… почувствовать, что значит быть с возлюбленным. Я не думала даже, что этим как-то удержу тебя, нет, не настолько глупа и наивна. Мне просто хотелось почувствовать себя желанной, узнать, каково это, когда тебя целует и обнимает любимый. Карин умолкла на несколько мгновений, пытаясь перевести дыхание. На Тоширо же она опасалась даже взглянуть. Мужчина молчал, чем ещё пуще заставлял девушку изнывать от переживаний. – А потом… В общем, сперва я думала, что простыла, отца отвлекать и волновать не хотела, но недомогание не проходило. Повторюсь, у меня имелась масса возможностей выйти замуж, тогда всё оказалось бы куда проще, но меня тошнило от одной лишь мысли, что кто-то другой будет всё время рядом, станет меня касаться. Когда же я поняла, что это вовсе не простуда… В общем, отец всё прекрасно видел, понимал, одним вечером пришёл ко мне с разговором. Нет, я ни словом ему не обмолвилась, что это ты, никогда за всё время твоего имени не упоминала. Я не знаю, как он догадался. Карин замолчала, не в силах поднять взор на Тоширо. Тот же тоже не спешил что-либо говорить, чем безумно нервировал девушку. Черноокая красавица уже отчаялась, готовясь услышать в свой адрес бурю негатива, что ему это всё и даром не нужно, она вообще лжёт, пытаясь на него повесить всю ответственность, как мужчина едва слышно прошептал: – Ребёнок. Мой. Не могу поверить. – Да кто ж виноват, что ты такой тупой, – послышался из-за двери голос Иссина. – Ладно, я добрый, потом прочту тебе лекцию о половом воспитании. Пусть и поздно, но лучше, чем совсем ничего. Ума не приложу, как моя девочка теперь будет с двумя спиногрызами. Ты на себя-то погляди, оболтус великовозрастный. У тебя ведь ума меньше, чем у обугленной головешки в камине. Ничего, я её в беде не брошу, не то что некоторые. Но ни Карин, ни Тоширо не отреагировали на откровенную издёвку господина Куросаки. Им было совершенно не до этого. – Карин, ты ведь не обманываешь меня? – протянул взволнованно Тоширо. – Ты действительно меня любишь? На самом деле ждёшь нашего малыша? – Нет, вы поглядите только на него. Ещё смеет заявлять, будто моя малышка обманщица. Карин, врежь ему промеж… глаз. – Всё так на самом деле, – ответила девушка. – Нет, я бы на твоём месте ему так вмазал, чтобы… – Папочка, прошу тебя. – Молчу, молчу, – пробубнил Иссин. – Так вот из-за чего твой отец меня отметелил, когда я пришёл к нему, чтобы увидеться с тобою, – протянул Тоширо, покачав головою. – А я ещё голову ломал, пытаясь понять, чем вызвал такую агрессию. Видимо, он прекрасно догадался обо всём. – Правильно, поумнее некоторых буду. Могу тебе твою пустую башку вообще оторвать, – вновь вмешался Иссин. – Толку от неё, всё равно не пользуешься. Мало я тебе в тот раз врезал, нужно было получше уму-разуму обучить, да только опасался, что расстрою мою любимую дочурку. – Папа… – начала было Карин, но Тоширо не дал ей более ни слова вымолвить, крепко обняв и поцеловав. Иссин, решив проверить, почему внезапно на продолжительное время стало так тихо, заглянул в дом, а затем, ухмыльнувшись и покачав головою, махнул рукой и направился к лавочке, присев на неё. – У вас пять минут, – громко проговорил господин Куросаки, взглянув на проплывающие по небу облака. – Затем, поганец, мы уезжаем. – Как? – вздохнула испуганно Карин, отстранившись от Тоширо, который не растерялся, принявшись покрывать поцелуями шею возлюбленной. – Куда это вы собрались? – В город, – заявил Иссин. – Хотя… нет, пожалуй, лучше через пару дней, когда физиономия этого чучела заживёт немного, чтобы людей не пугал особо. Но у вас всё равно уже четыре минуты, потом я вернусь в дом, не позволю более развратничать. – Я не понимаю, – протянула Карин, пытаясь не потерять разум под ласками возлюбленного, который, казалось, совершенно не обращал ни на что, кроме неё, внимания. – А на что вы жить собрались? – усмехнулся господин Куросаки. – А малыша как растить планируете? Но вам повезло, твой отец, милая, дальновидный, умный, добрый и отзывчивый человек, готов протянуть руку помощи даже такому негодяю, как этот белобрысый хмырь. Поскольку у меня всё же есть кое-какие знакомства, попробую твоего упыря пристроить куда-нибудь на работу. – Папочка, ты самый лучший. – Что бы вы без меня делали. Да, белобрысый, не надейся, это лишь ради моей любимой дочурки и внука, к тебе моя доброта не имеет никакого отношения. – Может, выберем домик чуточку подальше? – прошептал Тоширо. – Ну, на другом, к примеру, континенте. – Сдаётся мне, – вновь послышался голо Иссина, – этот паразит что-то против меня там затевает. – Нет, папочка, – поспешила заверить отца Карин. – Всё, время на исходе, закругляйтесь, я вхожу в дом. – Я люблю тебя, – прошептал Тоширо на ушко Карин. – И я тебя люблю, – ответила ему девушка. Иссин уехал ближе к вечеру. Он всё же планировал забрать с собою и Тоширо, но Карин упросила отца не трогать его, поэтому господин Куросаки, поддавшись на уговоры дочери, велел своему будущему зятю явиться спустя два дня к нему, иначе хуже будет. Спорить с тестем Тоширо не собирался по данному вопросу, ему действительно надлежало как-то подыскать себе работёнку, ведь не будет же до конца своих дней скитаться по прерии подобно бандиту, дабы раздобыть немного средств к существованию супруги и ребёнка. Господин Куросаки пристроил Тоширо не просто куда бы то ни было, а к самому шерифу в помощники. Карин и понятия не имела, что наобещал и наговорил её отец шерифу, чтобы её возлюбленного взяли без проблем на такую должность, но была безмерно рада, что всё прошло благополучно. В сущности, ежели закрыть глаза на прошлое Тоширо, то есть на тот факт, что воспитывался и рос он среди индейцев, ничего плохого за ним не значилось, доказать причастность его к убийствам некоторых личностей практически невозможно, свидетелей нет, так что и не нужно было сильно переживать, коли кто-то что-либо каким-то чудом всё же разведает о подобном. Нет, Карин вовсе не забыла так просто проделки своего возлюбленного, Тоширо ещё весьма длительный срок вымаливал у неё прощение. А сколько нервов он истратил, пытаясь убедить девушку выйти за него замуж, лучше и не заикаться вовсе. Иссин даже, смеясь, заявил ему как-то, любуясь хмурой физиономией зятя, что, не обладай Тоширо от рождения светлым оттенком волос, он бы уже давно поседел, пока Карин испытывала его нервы и терпение на прочность. Постепенно Тоширо, так сказать, облагородил немного ранчо, подстроив под нужды Карин и свои, они завели небольшое хозяйство. При этом черноокая красавица буквально проходу супругу не давала, требуя, чтобы он нашёл своих товарищей и привёл их сюда, чтобы она могла с ними познакомиться. Тоширо пытался её убедить, что не особо и умно так поступать, индейцам опасно приближаться к крупным городам, но девушка не желала ничего слушать, заявляя, что он может их прекрасно провести сюда и вывести отсюда незаметно, либо встречу можно устроить в каком-нибудь индейском поселении. В итоге переубедить супругу Тоширо не удалось, поэтому ему пришлось согласиться с нею, пообещать, он постарается найти своих товарищей, а затем уже и будет смотреть по обстоятельствам. С соседями у молодых людей сложились весьма дружеские отношения, хотя первое время Тоширо несколько холодно, даже грубо отзывался о каждом, кто появлялся в пределах видимости. Карин понимала, что ему тяжело, поэтому старалась не давить на супруга, осторожно пытаясь заверить его, что никакой опасности нет, не нужно в каждом видеть врага. Постепенно блондин немного, как казалось девушке, подружился с одним мужчиной с соседнего ранчо, а также ещё с двумя из города, один из которых также был из людей шерифа. Когда срок у Карин подошёл к восьмому месяцу, Иссин забрал дочь к себе, чтобы она всегда была под его присмотром. Тоширо то и дело забегал в свободное время в течение дня домой к господину Куросаки, дабы узнать о самочувствии супруги. Карин родила Тоширо сына, который оказался точной копией отца, что не преминул заметить и Иссин, заявив о том, что и ранее догадывался, будто Тоширо ничего нельзя доверить, всё испоганит, а малыш, похоже, единственное благо, которое удалось на славу. Но Карин и Тоширо прекрасно знали, что господин Куросаки лишь из вредности продолжал огрызаться порою на зятя, а на деле безумно любил его и внука. Иссин не позволял никому обижать Тоширо, это было лишь его личной отдушиной, когда они вместе пускались время от времени в словесные баталии. Спустя полтора года Карин подарила супругу ещё одного сына, но на этот раз мальчик собрал в себе внешность обоих родителей: жгучий брюнет с лазурного оттенка большими глазами. А спустя ещё время у пары родилась дочка, которая была похожа на мать. Иссин к тому времени тоже уже женился на женщине, о которой он как-то рассказывал Карин. Тоширо же благодаря своим способностям дослужился до старшего помощника шерифа, а когда сам шериф покинул свой пост, удалившись на заслуженный отдых, занял его место. С товарищами Тоширо Карин встретилась на дне рождения первенца, когда мальчику исполнился год. Индейцы не особо хорошо говорили на понятном девушке языке, но Тоширо быстро всё переводил, так что никаких проблем в общении не возникло. Впоследствии они встречались, когда была возможность, несколько раз в год, иногда Карин и Тоширо с детьми отправлялись в назначенное заранее место, где останавливалось племя, к которому и примкнули друзья блондина. Карин несколько нервничала, что сыновья не найдут общий язык с детьми из племени, но оказалось, что её страхи напрасны, малыши словно общались на какой-то своей волне, довольно быстро сдружившись. Время шло вперёд, всё менялось. Дети росли, и Карин очень надеялась, что в будущем у них всё будет хорошо. Тоширо обучал их всему, что знал сам. Мальчики, повзрослев, частенько отлучались из дома, чем заставляли мать переживать, хотя они и знала, что они ходят в гости к известному племени и их друзьям. Последние годы в этих краях на аборигенов не столь сильно, как ранее, шла травля, поэтому брюнетка надеялась, что в будущем не будет ужасных последствий от конфликтов. Сейчас же все были счастливы, именно это и надлежало сохранить всеми силами. А будущее знать не дано никому, хотя и есть надежда своими поступками не дать его очернить.