Я верну твоё сердце к жизни

– Ох, мне начинает казаться, что эта прерия никогда не закончится. – Да, безумно утомительно. – Такое чувство, что мы нарочно так медленно тащимся. – И не говорите. Похоже, проводники просто развлекаются, глядя на наши страдания. Подобные разговоры длились уже два дня. Собственно говоря, сие не было чем-то из ряда вон выходящим. Вполне обыденная ситуация. Торговый караван находился в пути уже порядка четырёх дней. Большую его часть составляли путники, что направлялись из одного города в другой. Естественно, были и люди, в заботу которых входила охрана каравана, причём, что ни для кого не являлось секретом, в большей степени не путников, а именно товара. Места эти не были густо заселены, из одного города в другой приходилось добираться верхом по несколько суток. И это по дороге, где на многие мили нет ни единого жилища, пищи и воды. Но, как говорится, никто не заставляет отправляться в путешествие, а раз решился, то и нечего пенять на неудобства. Следует также отметить, что путешествие из одного города в другой было делом довольно прибыльным для тех, кто оказывался в качестве наёмных охранников. Дело в том, что на необъятных равнинах, в диких лесах, что столь густо произрастали в этих местах, жило много аборигенов, которым далеко не по душе был тот факт, что чужаки, бежавшие с другого континента в поисках лучшей для себя жизни, смеют вторгаться в их владения, отбирать земли, уничтожать животных. Но не только этим ограничивалось недовольство местных жителей. Пришельцы убивали тех, кто отказывался уходить с исконных земель, отдавать пищу. Вырезали целые племена, не щадили ни детей, ни стариков, ни женщин. И вроде бы нет причин для войн, ведь озёра и реки просто кишат косяками разнообразной рыбы, в лесах полно животных и птиц, плодородная почва полей изобилует урожаями. Но тем, кто прибыл в эти земли с другого континента, хотелось всего сразу, словно это принадлежало им по праву, при этом считая вполне нормальным убивать и обращать в рабство тех, кто испокон веков жил в данных краях. Что же, нет ничего удивительного в том, что местные жители озлобились на пришельцев, тут и там вспыхивали сражения. Но аборигены не были столь кровожадны, как переселенцы, что послужило им далеко не добрую службу. Индейцы вступали в схватки лишь с целью защитить людей своего племени, земли. Никогда не нападали первыми. Переселенцы же наоборот пытались всеми доступными им путями уничтожить аборигенов, вырезать племена до единого человека, даже младенца. И их не волновало, что племя мирное, никому зла никогда не причиняло. Да, переселенцы руководствовались лишь единым принципом, основанном на собственном их желании и самомнении. Они полагали, что являются главными в этом мире, всё лишь для них, а остальные обязаны исчезнуть с их пути. Что-то вроде: «У меня есть дети, их нужно кормить, мне тоже нужно где-то жить и что-то есть, во что-то всем необходимо одеваться, так что моя семья важнее, чем жизни сотни неповинных людей, что жили тут испокон веков. Я пришёл сюда, я величайший, а вы проваливайте». Конечно, кто-то не согласится с данным утверждением, будет с пеной у рта доказывать, что ничего подобного, индейцы злые и беспощадные… Но не суть важно, в какие громкие, по вашему мнению, слова вы будете облекать попытку выгородить кровавые деяния тех, кто с садистским удовлетворением наблюдал за тем, как истекают кровью люди, что ранее отдали в знак дружбы практически всё, что было в и без того бедном племени, как корчатся в муках изнасилованные женщины, которых впоследствии порежут ещё живыми на куски, как стонут в своём последнем вздохе дети, отданные на растерзание псам... Ладно, кто не желает верить, видеть истину, тому всё равно ничего невозможно объяснить. Как бы то ни было, индейцы первое время не сопротивлялись пришельцам, пытаясь миролюбием доказать, что не являются для них злом. Ничего не вышло, племена уничтожались одно за другим. В итоге к нескольким племенам, которые и ранее вели несколько более воинственный образ жизни, что решили не уступать свои владения и жизни пришельцам, присоединялись и более миролюбивые их собратья, которые устали от кровопролитного террора захватчиков. Пусть индейцев и оттеснили силой далеко в прерии, заставив пи помощи огнестрельного оружия уйти с плодородных земель, они то и дело совершали вылазки, когда кто-то из переселенцев осмеливался вторгнуться в очередные не принадлежащие пришельцам земли. Вот по этой-то причине караваны и сопровождали вооружённые люди. Нет, индейцам было абсолютно всё равно на побрякушки, камни, золото, ткани, что везли купцы из одного города в другой. В данном случае, когда тут и там вспыхивали сражения, важным было лишь оружие, которым можно было обороняться от захватчиков, и провизия. О том, что на самом деле происходит между колонистами и индейцами, знали лишь те, кто участвовал в сражениях, и те, кто оказывался в непосредственной близости к живущим по соседству племенам. Эти люди могли очень многое поведать, но никто их не слушал. Всех интересовала лишь собственная выгода, свои интересы. Верить в то, что индейцы являются жертвами произвола переселенцев, а далеко не агрессорами, как их пытались показать в рассказах, никому не хотелось, ведь подобное было бы равносильно признанию себя убийцей или пособником убийц. Естественно, все считали себя праведными и непогрешимыми, сваливая всё на тех, кто был не на их стороне. Так вот, естественно, что те, кто путешествовал в данный момент совместно с торговым караваном, не входили в число желающих заступиться за индейцев, как и вообще за кого бы то ни было, кроме самих себя. Они выказывали недовольство не только в адрес исконных жителей данных мест, но и тех, кто вырвал кровавой резнёй переселенцам место для постройки дома, кто защищал их от смерти. – Не понимаю ваших претензий, – заявил один из путников, чем заслужил полные недовольства взгляды в свой адрес. – Вы все прекрасно знали, что путь долог. – А то Вам доставляет удовольствие трястись в душном экипаже по этим прериям, – протянула язвительно одна из женщин. Остальные поддержали её слова одобрительными кивками и довольными ухмылками. – Тут Вы правы, – заявил мужчина. – Путешествие в экипаже мне абсолютно не доставляет удовольствия. Я бы предпочёл верхом добраться до нужного мне места, но, к сожалению, обстоятельства не позволяют. Какое-то время ещё продолжался разговор, в котором попутчики вовсю пытались очернить посмевшего вступить в спор с ними мужчину, но затем, получив от оппонента несколько витиеватых выражений, они осознали, что переспорить его не удастся, поэтому, принявшись откровенно игнорировать мужчину, продолжили болтать о том, какие ужасные у них охранники, как медленно двигается караван, как душно в экипаже и прочее. Всё это время сидящая подле мужчины девушка не участвовала в дискуссии, вообще старалась не смотреть на тех, с кем ей волей судьбы приходилось путешествовать. Она лишь задумчивым взором глядела в окно, за которым медленно проплывал унылый пейзаж: пожухлая трава, изредка попадались деревья и кусты, где-то вдалеке виднелись скалистые возвышения. Дорога, по которой двигался караван, проходила в стороне от скалистых ущелий. Слишком опасно было соваться туда, где с лёгкостью может поджидать засада. Путь по прерии длиннее, но всё же безопаснее. Но и тут можно попасть в западню, при этом расставленную более хитроумно, нежели в ущельях. Спустя три часа, когда солнце уже намеревалось скрыться за горизонтом, окрасив небо в багровые оттенки, на горизонте показался небольшой городок. Да и городом, собственно говоря, это поселение можно было назвать лишь с огромным трудом. Скорее это было местом, где путники могли бы отдохнуть, провести время с удовольствием… Своего рода перевалочный пункт. В общем, жилых домов, как таковых, в городке не было, зато вдоволь салунов, кабаков и гостиниц. Таких вот городков было несколько на различных направлениях. Их основали предприимчивые дельцы, дабы иметь хороший барыш с путников и торговых караванов. Путь из одного города в другой занимает массу времени, люди устают, так что подобные городки являются для многих чем-то сродни оазиса в пустыне. Можно и переночевать, причём не всегда и в одиночку, в постели, а не на земле, выпить горячительного для любителей спиртного, а не довольствоваться водою, развлечься по желанию… Конечно, в таких городках не было никого из законников. Сюда стекались не только караваны, путники, но и шайки бандитов, которым вполне вольготно жилось в таких местах. Так что вполне логично предположить, что в данных городках частенько случались потасовки, оканчивающиеся для кого-то последним днём в их жизни, грабежи, изнасилования. Приходилось держать ухо востро, дабы не оказаться вовлечённым в какие-либо разборки и прочие неприятности. Лучше вообще не задерживаться более одного дня, не попадаться никому на глаза, а тихо и мирно дожидаться в номере гостиницы часа, когда отправишься дальше своей дорогой. В данном городке караван разделился. Из этого места вели две дороги в разные города. Поскольку продолжать путь предстояло лишь послезавтра, то надлежало хорошенько отдохнуть. Выбрав гостиницу, мужчина снял две комнаты, а затем, велев девушке никуда не выходить, ложиться спать, удалился куда-то. Весь следующий день он старательно следил, чтобы девушка не попала в неприятности. Да и сам старался избегать излишнего появления в кабаках и на улице. Когда же они вновь двинулись через день в путь, то среди их попутчиков оказалось лишь двое мужчин из тех, с кем был проделан предыдущий путь, а также присоединились женщина и мужчина из каравана, прибывшего в городок днём ранее. Что же, хоть путь и предстоял дальний, но знакомиться, как и ранее, никто особо не желал. Да и зачем? Всё равно вряд ли они ещё когда-либо увидятся. Всего в данном караване на этот момент насчитывалось пять повозок. Охраны не наблюдалось, поскольку торговцев на этот раз не было, а простые путники не желали раскошеливаться на вооружённых охранников, полагая, что им всё равно ничего не грозит, скорее охрана их и обчистит при первом же удобном случае. Оружие было и у самих путников, в данных землях без этого ни один колонист не обходился, но далеко не факт, что кто-то из них действительно умел им пользоваться. – Зачем мы нанимали повозку? – протянула скучающим тоном девушка, взглянув на своего спутника. – А ты планировала пешком прогуляться? – улыбнулся мужчина ей в ответ. – Можно было взять пару лошадей. – Нанять повозку оказалось дешевле, – проговорил её спутник, окинув взглядом окрестности, – нежели выкупить коня. – С каких пор? – пробурчала девушка, негодуя по поводу сказанного. – Так выгоднее тем, – сказал мужчина, – кто осуществляет перевозки. Выкупи мы лошадей, так и на этом бы их прибыль окончилась. А тут нас за плату довезут в одно место, там возьмут других путников, отвезут в другое место… Согласись, моя дорогая, что это прибыльнее, нежели закупать лошадей, а затем и перепродавать каждому желающему. – Ну, так-то верно говоришь, – вздохнула девушка. На время вновь воцарилось молчание. Каждый размышлял о чём-то своём. Девушка сперва вновь оглядела пейзаж, пытаясь вообразить, как в этих местах можно жить, охотиться, а затем взглянула на своего спутника. Мужчина выглядел довольно беззаботным, слегка улыбался каким-то там своим мыслям, но девушка хорошо его знала, чтобы не понять, что за данной маской кроются совершенно иные чувства. – Что-то случилось? – поинтересовалась она вполголоса. – С чего ты взяла? – ответил вопросом на вопрос её спутник. – Перестань. Ты чем-то озабочен. Мужчина отвёл взгляд, словно размышляя, стоит ли говорить то, что терзало его с того момента, как они покинули городок, а затем, всё же приняв решение, вздохнув, он проговорил полушёпотом: – Мне не особо нравятся наши спутники. – Почему? – спросила девушка. – Полагаешь, они преступники? – Дорогая моя, – вздохнул мужчина, – поверь, худшие преступники не те, кто наставляют на тебя оружие и пытаются выудить деньги, а те, кто заставляют это вот оружие применить. – Хочешь сказать… – Я ничего не хочу сказать. Но то, что я слышал ранее, дало пищу для размышлений. Сама знаешь, дочь, что данные места довольно опасны, я тебе говорил об этом ещё до нашего отъезда. И мне не особо хочется находиться рядом с теми, кто способствует разжиганию вражды. – И кто же они, отец? – спросила девушка. – Ну, можно сказать, – проговорил мужчина, взглянув на движущийся впереди экипаж, в котором ехали мужчина и женщина, – что они обычные переселенцы. – И почему тогда ты сделал такие выводы на их счёт? Мужчина смерил девушку долгим взглядом, а затем произнёс: – Они хвастали, что приобрели недавно землю в одном местечке. Кое-кто сказал, что ранее там жили другие люди. – И что? Могли продать им. – Да, могли. Только вот о прежних хозяевах нет более вестей. Но дело не в этом. Они заявляли, что собираются в скором времени приобрести ещё один участок, а сейчас их, как они выразились, друзья работают над этим. Девушка нахмурилась, не совсем улавливая суть, но затем, обдумав всё хорошенько, она поняла, что именно хочет донести до неё отец. – То есть они наняли кого-то, кто избавится от владельцев того участка. – Да, – кивнул мужчина. – Но я опасаюсь не того, что происходят распри между переселенцами. Кое-кто шепнул в городке, что в этом месте, которое они хотят приобрести в своё пользование, живёт племя индейцев. И они как раз сейчас направляются проведать свои, как их уже окрестили, владения. Девушка испуганно огляделась, словно ожидала вокруг себя увидеть мёртвые тела тех, кого вот-вот должны были убить, если уже не изничтожили. Находиться рядом с теми, кто способен на столь чудовищные поступки, хотелось ещё меньше, нежели повстречать разъярённых индейцев на своём пути. – Не волнуйся, – попытался приободрить её отец, – всё будет хорошо. Но всё же девушка не могла успокоиться, выбросить из головы всё то, что узнала. Она постоянно нервно озиралась по сторонам, то и дело ловила себя на мысли, что ей отвратительно даже смотреть на пару, о которой отец и вёл речь. Девушка просто не могла себе представить, как они вообще улыбаются, зная о том, что сотворили. В течение двух дней она пребывала в постоянном нервном напряжении, хотя отец всячески старался её успокоить. Ей казалось, что вот-вот появятся индейцы, желая отомстить обидчикам. Конечно, данные мысли крайне надуманы, ведь откуда индейцам узнать о заказчиках истребления племени. И всё же нервозность не покидала девушку до того момента, как их небольшой караван достиг одного ранчо. Девушка видела, что её отец не желает тут останавливаться, но деваться было некуда. Да и им лишь надобно было только переночевать, пополнить запасы провизии, а затем поутру двинуться в путь. Быстренько поужинав, девушка удалилась в выделенную ей комнатку. Следует отметить, что ей совершенно не нравились как владельцы ранчо, так и те, кто в данный момент в этом месте находились. То ли помощники, то ли знакомые владельца, то ли ещё кто, эти люди бросали на неё странные взгляды, неприятно перешёптывались за спиною девушки, да и вообще вели себя далеко не так, как она привыкла. Но это всё мелочи. Эти люди живут в глуши, мало видят кого-то из крупных городов. Тут изредка проезжают путники, среди которых крайне мало женщин, ещё и молодых. А она выросла в городе, где совсем иное отношение к женщине. Нет, культуру общения и вежливость никто нигде не отменял, но всё же есть огромная разница, когда общаешься в большом городе с каким-либо франтом, что только и думает, как прельстить девушку деньгами родителей, или когда в таких вот отдалённых местечках встречаешь обычных людей, которым далеко не до придумывания изнеженным барышням комплиментов. До полуночи с улицы доносились громкие голоса, пьяный смех, музыка. Собравшиеся резвились по полной программе. Что именно они праздновали, девушка даже знать не желала. Когда же все расползлись по койкам, она всё равно никак не могла сомкнуть глаз. Ночь была необычайно тиха, даже цикады, казалось, не желали своими трелями портить такую редкую идиллию. Почему-то девушке на фоне нервозности казалось, что это всё лишь затишье перед бурей. Поутру девушка готовилась к отъезду, складывая в корзину провизию. Её отец тем временем беседовал о чём-то с владельцем ранчо. Оставалось совсем немного потерпеть, и скоро они достигнут города, в который и направлялись. Но почему-то всегда, стоит приблизиться к цели, как время словно замедляет свой бег, ожидание становится ужасно утомительным. Покончив с разговорами, отец девушки водрузил съестные припасы в повозку, а затем направился звать возницу. Девушка же осталась ждать около повозки возвращения мужчин. Вскоре из дома вышел тот, о ком она и думать не хотела. Его спутницы не наблюдалось, да и к лучшему. Девушка не желала вообще вспоминать об этих людях. Делая вид, что её безумно интересует поле, девушка отвернулась от мужчины, устремив взор на переливающиеся в лучах солнца золотые волны пшеницы. Странный звук послышался позади, но она не обратила на это внимания. Мало ли что кто из мужчин там делает, её это не касается. Но затем внимание девушки привлёк отец, который по какой-то неведомой для неё причине не шёл, а бежал к повозке. Он махал руками и кричал ей что-то, но девушка не могла разобрать. Когда же он приблизился, девушка услышала его крик: – Карин, прячься! Девушка не успела понять, что вообще происходит, когда позади неё послышались быстрые шаги и крик одного из товарищей владельца ранчо: – Индейцы! Карин резко обернулась, испуганно вскрикнув. Один из мужчин, что пребывал на ранчо к их приезду, стоял подле раскрытой двери, но был мёртв. Его пригвоздила к деревянной поверхности стрела, что была выпущена умелым лучником, пробив череп прямо между бровей. Вот и выяснилась причина странного звука, что ранее и слышала девушка. Очередной крик отца вывел Карин из оцепенения. Послышались выстрелы. Нужно спрятаться. Но куда? В дом? Если индейцы ворвутся туда, то ей даже нечем оказать сопротивление. А если они подожгут дом? Да, такой вариант более всего возможен. Можно было отвязать от упряжи лошадей и попытаться ускакать, но Карин не могла бросить отца одного. Да и не факт, что её не подстрелят при попытке удрать верхом. – В сарай! – крикнул владелец ранчо, подбегая к девушке. Он грубо схватил её за предплечье и толкнул в строну сарая. Карин заметила, как в строение тем временем прошмыгнула спутница одного из мужчин. Поскольку поделать девушка уже всё равно ничего не могла, она побежала к сараю, надеясь, что всё вот-вот разрешится, её отец не пострадает. Под канонаду выстрелов Карин вбежала в сарай, принявшись оглядываться. Повсюду ящики, мешки, бочки. Куда тут можно спрятаться? Если только внутрь чего-либо влезть. И куда же спряталась та женщина? Да не столь уж и важно было сейчас рассуждать об этом, надлежало самой схорониться. Карин и понятия не имела, что индейцы могут с нею сделать, если поймают, а проверять как-то не особо хотелось. Перевернув несколько мешком и раскрыв пару ящиков, девушка так и не смогла отыскать, куда ей можно было бы спрятаться. Всё было либо слишком тяжёлым, чтобы она могла выбросить содержимое тех же ящиков, либо слишком маленькие мешки. Но всё же удача улыбнулась Карин, когда она отыскала ящик, в котором лежало немного кукурузы. Места должно было хватить. Девушка выгребла несколько початков, кое-как влезла в ящик, а затем вновь собрала кукурузу, прикрыла крышку и попыталась устроиться так, чтобы оказаться заваленной початками. Было безумно тесно, кукурузные початки то и дело больно давили. Карин благодарила судьбу, что была весьма гибкой, иначе попросту бы не смогла так изогнуться в небольшом ящике, ещё и набитом кукурузой. Знать бы ещё, сколько ей придётся ещё вот так тут просидеть. Постепенно выстрелы становились всё реже и реже, и Карин не знала, что же и думать по данному поводу. Стреляют реже, поскольку индейцев стало меньше? Или же попросту нападавшие перебили почти всех, кто был на ранчо, вот и стрелков не осталось? О последнем девушка боялась даже помыслить без жуткого страха. Внезапно всё стихло. Карин замерла, не зная, что и ожидать. Она надеялась, что нападавшие отступили, но в следующий миг тишину разорвал жуткий, леденящий кровь крик индейцев. Девушку едва не затрясло. Неужели это их победный клич? Значит, все, кто был на ранчо, мертвы? И её отец мёртв? Карин пыталась подавить подступающую истерику, но с каждым разом, когда слышала голоса, звуки чего-то подающего, то едва не срывалась, заливаясь слезами. Индейцы обыскивали ранчо, в этом не стоило и сомневаться. Если бы остался кто-то из тех, кто и был на ранчо, то просто позвали бы её и ту женщину. Девушку затрясло от панического страха, стоило ей услышать, как скрипнули слегка петли, когда отворились двери сарая. Карин казалось, что от дрожи, что сейчас пробирала её тело, ящик, в котором она спряталась, должен был едва ли не до потолка подпрыгивать. Вот бы дивное зрелище предстало индейцам. Где ещё они такое чудо увидят? Пляшущие ящики каждый день не повстречаешь. Шагов слышно не было, поэтому Карин терялась в догадках относительно численности индейцев и их месте нахождения. Тишина давила на нервы с неимоверной жестокостью. Карин считала, что уж лучше слышать крики, чем эту душераздирающую тишину, когда не знаешь, что тебя ждёт. Пусть лучше бы индейцы сразу её сыскали, оборвав страдания, нежели вот такое выносить. – Пусти, гад! Карин зажмурилась от страха. Они нашли ту женщину. Было слышно, как её тащат по дощатому полу, как она пытается вырваться. Послышались два мужских голоса, индейцы о чём-то переговаривались, не обращая внимания на крики женщины. Потом, на удивление Карин, она услышала знакомую речь: – Советую поменьше оскорблений в наш адрес сыпать. Индеец обращался к женщине, призывая её замолчать, при этом разговаривал без акцента. Если бы Карин не была безумно испугана, то сей факт бы её несколько удивил, ведь переселенцы полагали, что индейцы не разговаривают на других языках, лишь единицы, да и то ломано. – Да лучше бы вы все передохли! – крикнула женщина. – Я знаю, что ты причастна ко всему. – Докажи, урод краснокожий! – Тебе я ничего не обязан доказывать, – сказал мужчина, не обращая внимания, казалось, на её крики. – Всё, что нам было нужно, мы уже узнали. Ты и твой муж заплатите за содеянное. – Это вы все заплатите, если тронете хоть волос на моей голове! – кричала женщина. – Когда станет известно о бойне, что вы тут устроили, вас всех вырежут, ваши поганые шкуры пустят на подстилки псам! Послышался звук пощёчины и вскрик женщины. Видимо, индейцу, что понимал и говорил на языке переселенцев, всё же надоело выслушивать от неё оскорбления, поэтому он ударил женщину. – Посмотрим, – проговорил он, а затем сказал что-то своим товарищам, но Карин не могла разобрать. Судя по крикам женщины, её поволокли из сарая на улицу. Немного погодя, решив, что все ушли, Карин попыталась выглянуть из своего убежища. Странно было осознавать, что индейцы не обыскали сарай. Могли ведь решить, что тут есть ещё кто-то, даже просто еды набрать. Но не суть важно, по какой причине ей повезло. Главным для девушки сейчас было выбираться отсюда поскорее, ведь индейцы могли запросто поджечь всё ранчо. И сарай, естественно, тоже. Карин не спешила выскакивать из ящика, а постаралась слегка приподнять крышку, дабы попытаться осмотреть сарай. Вышло далеко не сразу, поскольку сперва предстояло осторожно вылезти из-под початков кукурузы. Когда же Карин приподняла чуточку крышку ящика и выглянула наружу, то её сердце едва не остановилось. Буквально в нескольких метрах от её убежища стоял высокий мужчина. Карин не могла толком рассмотреть его, поскольку индеец стоял спиною ко входу, тем самым его лицо скрывала тень, да и боевая раскраска выглядела устрашающей маской, но зато отчётливо осознавала, что в данный момент мужчина смотрит прямо на неё. Она сама себя обнаружила, когда пошевелилась, теперь ей конец. Его торс был обнажён, а смуглую кожу покрывали непонятные рисунки. Длинные тёмные волосы украшали несколько перьев какой-то птицы и бусины. Из одежды на нём были лишь мокасины, кожаные брюки и набедренная повязка из ярко-красного материала. На поясе в ножнах висел кинжал. Но индеец по какой-то причине не торопился подбегать и вытаскивать девушку из ящика, снимать с неё скальп... Или что там он должен был с нею сделать. Он просто стоял и смотрел в сторону её убежища, и Карин было понадеялась, что мужчина на самом деле её не видит, а просто взглядом осматривает содержимое сарая, раздумывая о чём-то своём. И только все чаяния Карин на благополучный исход испарились в следующий момент. Девушка испытала настолько всепоглощающий ужас, когда мужчина улыбнулся, что едва не потеряла сознание. Он знал, что она в ящике, и только что вполне красноречиво продемонстрировал ей свою осведомлённость. Измучив хорошенько неведением несчастную девушку, индеец поднял руку, вытянув в направлении Карин, сжав кулак таким образом, как обычно маленькие мальчики в играх изображают оружие, а затем, проговорив нечто похожее на «бах» и сделав жест рукою, словно выстрелил, ухмыльнулся, развернулся и направился прочь из сарая. Карин же едва не взвыла в голос. Теперь её ждёт только смерть, никто ей уже не поможет. Сейчас индейцы просто спалят ранчо, она живьём сгорит в этом сарае. Оставалось либо покорно ожидать своей участи, либо пойти и упросить индейцев умертвить её поскорее. Девушка решила выбрать второй вариант, поэтому, выбравшись спустя некоторое время из ящика, едва владея телом, которое категорически отказывалось слушаться, пошла на улицу.