Our new roles

Когда я возвращаюсь домой с Конвенции, я устало стягиваю с себя платье и иду в душ. Холодные капли стекают по моему телу, избавляя от зноя Лос-Анджелеса и отвлекая от мыслей. Впрочем, не ото всех. Мое сердце все равно продолжает пульсировать в груди, и я чувствую ставшее уже привычным тепло от воспоминаний о низким голосе и широкой улыбке. Когда это могло произойти? Когда я разрешила себе влюбиться в него? Я уже не говорю себе «нет» всякий раз, когда в голове проскальзывает мысль о том, что мы могли бы быть вместе. Я не запрещаю себе думать о нем и без тени стыда прокручиваю в голове воспоминания: поцелуи в бассейне, когда прохладная вода, переливающаяся яркими огнями, плескалась о наши тела и запах хлорки резал ноздри; манящая близость его губ в ночном клубе; взгляд его быстро пробегающих по моему телу темно-карих глаз и руки, скользящие по талии. Я была счастлива в эти моменты и, прокручивая в голове любой из них, я чувствую сладкое послевкусие этого счастья. Я надеваю джинсовые шорты и майку, сушу волосы феном и заказываю в номер бутылку красного вина. День был трудным: бесконечные вопросы, фото с фанатами, автографы, и теперь я заслужила немного выпить. Его приносят через несколько минут и наполняют мой бокал. Я со скучающим видом лежу в своей кровати, машинально перелистывая каналы телевизора, и не найдя ничего, что могло бы захватить мое внимание, выключаю его. Я слишком устала от всей этой телевизионной шумихи в своей жизни, чтоб тратить на нее и свободное время. Осушаю уже сбилась-со-счета-какой бокал, когда доносится назойливый писк, и на экране моего телефона высвечивается сообщение. «Я у твоего номера. Скажи, что ты не спишь» Б.М. Моя бровь взлетает вверх. Он сумасшедший? Уже так поздно. «С тобой, Боб, заснешь…» Э.Т. «После той пьянки ты спала как миленькая и не жаловалась. Открывай уже.» Б.М. Я улыбаюсь, встаю с кровати и на секунду застываю перед зеркалом, поправляя волосы. Впрочем, неважно, Боб видел меня и растрепанной, и со швабро-волосами, и всю в грязи — хуже уже не будет. Открываю дверь и вижу темноту его глаз, в которую я так влюблена. Его глаза — мой персональный ад, и черти там пляшут ежесекундно. Он выглядит хмурым и уставшим, а потом понимающе ухмыляется, глядя на полупустой бокал на столе. -Не так-то и просто быть Принцессой, правильно? Королем тоже нелегко. Морли берет бокал и допивает оставшуюся половину горько-сладкой жидкости, притупляющей боль. Он облизывает языком нижнюю губу и смотрит на меня, и в этот момент мои глаза растворяются в его. -Зачем ты пришел? -перескакиваю я. -Я хотел увидеть тебя, но, кажется, сейчас не слишком подходящее время. Он разворачивается и собирается уйти, но я ловлю его ладонь своей и крепко держу ее. Если раньше мне казалось трудным признать это даже в мыслях, сейчас я могу произнести то, что думаю, вслух. -Сейчас самое время. И каждый раз, когда ты приходишь, то самое время. Ты прав: когда мы счастливы ничего не имеет значения, а я счастлива с тобой, что бы это не значило и какие последствия бы не имело. Я прислоняюсь к нему, сжимая в руках ткань его рубашки, и касаюсь кончиками пальцев твердых мускулов. Мне кажутся не важными моя работа, принципы и предрассудки. -Поцелуй меня. Сейчас или никогда больше, -прошу я, поднимая на него глаза, в которых застыли слезы. Он секунду колеблется, но целует. Меня окутывает временное помешательство на его губах, будто кроме них и нет ничего больше. Наши языки сплетаются, и я закрываю глаза, мы падаем на кровать, сминая простынь. Морли кусает мою губу и медленно опускается ниже, оттягивает пальцами бретельки майки, чтобы коснуться губами ключиц, оставляя там эпицентры ожогов. Одурманивающе близко и до изнеможения приятно. Сколько, Тейлор, у тебя не было парня? Месяца три? Не удивительно, что у тебя проблемы с самоконтролем. Пальцы Боба сжимают мои ягодицы, я тяжело выдыхаю. Внезапно он отрывается и застывает, продолжая смотреть на меня. -Ты пьяна, -констатирует он.-Сейчас не время. В приглушенном свете комнаты я вижу только очертания его лица, но замечаю, что он смотрит на меня не так, как обычно. Это не повседневный взгляд Боба Морли: властный, сексуальный и самоуверенный. Такой взгляд, как сейчас, обычно бывает у людей, которые только что осознали что-то важное — они выглядят немного потерянными и даже грустными. Он будто сомневается. Это кажется мне странным, но, в общем-то, вся мои отношения с ним кажутся мне странными. Я снимаю с себя майку и с удовлетворение замечаю, что тень сомнения в омуте его глаз пропадает. -Какая нахуй разница, -отвечаю я, толкаю в грудь и сажусь сверху, нетерпеливо расстегивая пуговицы рубашки, -я хочу тебя. Откидываю волосы за спину и припадаю влажными губами к шее, чувствуя солоноватый вкус, провожу указательным пальцем по загорелой коже и замираю, сгорая от желания. Мое тело просит покончить с этим как можно скорее, каждая клетка тела ноет от ощущения его близости. Запах, терпкий мужской запах пота и одеколона, сбивает все мои радары. Боб снимает мою майку и сжимает рукой грудь, ухмыляясь, когда с губ срывается тихий стон. Его большой палец невесомо касается моей нижней губы, оттопыривая ее, требовательно проникает в рот, и я посасываю его. Глаза, лукавые, сосредоточенные на моем лице, похожи на глаза хищника, наблюдающего за беспомощной жертвой. Черт, он понимает, какую власть имеет надо мной, и это его еще сильнее заводит. Наклоняюсь и впиваюсь в его губы. Страстно, жадно, грубо вымещаю в борьбе наших языков всю ту боль, что он причинил мне. Все сомнения и страхи тонут в рваном поцелуе, запускаю руки в копну темных спутанных волос, он прижимает меня к себе. Соски трутся о горячую кожу, в одну секунду он переворачивает меня, оказываясь сверху, но я не уступаю ему инициативу. Скидываю с себя шорты и вновь усаживаюсь верхом, расстегивая ремень брюк. К черту эти брюки, как и остальную одежду. -Упрямая, -произносит он с улыбкой на лице, и от низкого тембра его голоса меня знобит. Не могу больше ждать, да и не хочу. Сажусь на член и слышу низкий рык Морли, подогревающий меня продолжать. Закусываю губу от этого восхитительного ощущения целостности, от бури впечатлений, застилающих взор. Большие ладони ложатся на мою талию, помогая двигаться, я выдыхаю воздух с громким стоном. Прогибаю поясницу и наращиваю темп, закрываю глаза, целиком отдаваясь одурманивающим чувствам. Боб перекладывает руки на мои бедра, поднимает меня и опрокидывает на кровать, ухитряясь нависнуть надо мной. -Ты еще упрямее, -на сбитом дыхании шепчу я. Обхватываю его плечи руками и вцепляюсь в них ногтями, когда он до боли медленно двигается во мне, заставляя в нетерпении царапать широкую мускулистую спину. Он припадает к моей шее губами, слегка покусывая, по-хозяйски посасывая кожу оставляет синеватые отметки. Руки нежно скользят по телу, лаская меня, и впервые эта нежность выводит из себя. Пусть он и хочет казаться спокойным, пусть и хочет контролировать все, я-то чувствую, как Морли напряжен и сгорает от желания не меньше меня. Капельки пота на его лбу блестят в свете лампы, я глажу ладонями мускулистые плечи. Он дразнит меня, маринует каждой секундой томительного ожидания, но, по-видимому, не выдерживая сам, ускоряется. Резкие толчки отзываются взрывом эндорфинов в моей голове, Боб снова рывком входит в меня во всю длину, подаюсь бедрами навстречу и скрещиваю лодыжки за спиной, чтобы он смог войти еще глубже. Он толкается снова и снова, я уже вскрикиваю, не сдерживая себя, и слышу его низкие стоны тоже. Проваливаюсь в пучину наслаждения, взор мутнеет перед глазами, и я вот-вот получу свой оргазм. Я — натянутая струна, содрогающаяся от малейшего прикосновения. Зажмуриваю глаза, светлые пряди волос разметались по постели. Карие глаза, накрытые пеленой возбуждения, не отрываются от моих голубых. Мы одновременно кончаем. Тепло разливается по телу, заполняя всю меня ярким, ослепляющим наслаждением. Хватаю ртом воздух, а Морли смотрит на меня, довольно облизывая припухшие от грубых поцелуев губы. -Ты что-то хотел сказать, когда пришел, кажется? -разрываю неловкую тишину, когда восстанавливаю дыхание. -Неважно, -сквозь смех отвечает он хрипловатым голосом, -уже неважно. Сильные руки прижимают меня к себе, и я кладу голову на его грудь, чувствуя себя защищенной. Спустя несколько секунд он с полуулыбкой подает голос: -Ну, мой зад в жизни также хорош, как и в «Грузовике»? Я заливаюсь краской, будто мы и не трахались только что. -Заткнись, -с вырывающимся смешком бурчу я и шутливо толкаю его, -и все-таки ты придурок, Морли. -А ты влюбилась в придур… Я закатываю глаза и целую его, чтобы заткнуть, обнимаю и проваливаюсь в сладкий сон, уткнувшись в изгиб шеи. Проснувшись утром, я тихо, чтобы не разбудить Элайзу, встаю с кровати и одеваюсь. Я до сих пор не верю, что провел с ней ночь, которую вряд ли смогу когда-нибудь забыть. Ночи, как и эта, имеют свойство стирать границы и выводить на поверхность проблемы. Я должен был сказать, что все кончено, когда вошел. Мне надо было разбить ей сердце, пока все не зашло слишком далеко. Всего два слова. «Все кончено». Отдаляющие, холодные, рушащие. Я актер, и играть — моя профессия, я смог бы обмануть ее, если бы хотел. Скажи я ей это вчера, Элайзе было бы больно, она снова возненавидела бы меня, но справилась бы. А я готов терпеть ненависть ради нее. Но сейчас я нахожусь так близко к ней, что не раню, а изорву душу в клочья. Я же вижу, как она смотрит на меня — так, будто весь мир сузился до моего лица. И самое хреновое, что я смотрю на нее в ответ точно также. «Одно доказательство ваших с Элайзой отношений, просочившееся в СМИ — и ты лишаешься карьеры, Боб.» Голос Ротенберга звучит в голове эхом, я вспоминаю мысли, мечущиеся в голове с бешеной скоростью. «Сотня» — лучший проект за всю мою жизнь, и я должен держаться за эту работу. Помню дрожащие руки, когда набирал ей сообщение и решимость покончить с этим, которая оставалась во мне ровно до того момента, когда она открыла дверь. Чуть взлохмаченные волосы и приветливая улыбка, топящие мое сердце. Полупустой бокал стоит на столике, и я понимаю, что она пила, чтобы ей стало хоть немного легче. Разве я мог тогда сказать ей, что все кончено, и смогу ли вообще когда-то это сказать? "Ты должен расстаться с ней, и прямо сейчас. Если у тебя правда есть какие-то чувства к ней, ты сделаешь правильный выбор и не станешь рушить ваши карьеры." Это несправедливо. Несправедливо, что из-за рейтингов и популярности мы никогда не сможем быть счастливы вместе. Единственное, что есть у нас - клочки воспоминаний, поцелуи украдкой и ночи, о которых никто никогда не узнает. -Доброе утро,-шепчет Элайза, трет глаза руками и натягивает одеяло. Я ложусь рядом и впиваюсь в ее губы сладким поцелуем, позволяя себе забыть о том, что скоро или поздно мне все-таки придется разбить ей сердце. Я только откладываю на потом неизбежное, и с каждым новым поцелуем сделать это будет еще труднее. -Я люблю тебя,-искренность в ее голосе ударяет меня поддых, убираю золотистую прядь с ее щеки и бережно заправляю ее за ухо. Не знаю что ответить, просто смотрю на нее со смесью удивления и нерешительности. Элайза теряется, ее глаза бегают по моему лицу,-прости, я зря сказала это. Я касаюсь губами ее лба, и понимаю, что не могу потерять.