Мой путь озарён рассветом

      Проснувшись следующим утром, я долго лежала в кровати, наслаждаясь тем, что за эту спокойную и долгую ночь бушевавшие давеча в моей голове мысли успокоились. Я больше не сходила с ума от разрывающих меня противоречивых эмоций и могла позволить себе похихикать над вдруг всплывшим в памяти сновидением, в котором Рия, из плеч которой торчали аппетитные жареные куриные крылья, убегала от меня и умоляла не есть её, а я гонялась за ней и кричала, что питаюсь исключительно крыльями таких, как она. Короче говоря, я была абсолютно счастлива.       Острой потребности выговориться я уже не испытывала, и, более того, наши отношения с Крисом вдруг показались мне чем-то особенно прекрасным и личным, чем-то, куда не стоило впутывать других людей так долго, как это будет возможно. Впрочем, когда Сона и Диса пришли и мы устроились на военный совет в моей комнате, я честно попыталась им рассказать. Попыталась, но не смогла, потому что каждую мою попытку поделиться с подругами замечательной новостью пресекали приступы бешеного хохота.       Да, я была счастлива и мне было весело, настолько, что Сона тоже начала смеяться, видимо, над моим смехом. Диса смотрела очень многозначительно, скептически приподняв брови. Пару раз она пыталась спросить, что со мной не так, но мои похожие на всхлипы смешки не давали говорить никому вообще.       Кое-как успокоившись, я утёрла выступившие на глазах слёзы и не без труда поведала, что Крис предложил возобновить тренировки, а я согласилась. Едва только последнее слово сорвалось с моих губ, я расхохоталась снова, сложилась пополам, уткнувшись лбом в свои колени, и замерла, подрагивая от рвущегося наружу счастливого смеха.       Когда я наконец смогла выпрямиться, в глазах подруг я различила странное понимание.       — Удачи! — с чувством пожелала хихикавшая вместе со мной Сона, и Диса присоединилась к ней:       — Не помри.       — Спасибо! — радостно отозвалась я. — Я постараюсь!       Едва ли они догадались, что случилось на самом деле и насколько я влипла. То, что мы с Крисом теперь, вроде как, стали парой, всё ещё казалось мне этаким самоубийственным приключением, вроде пробежки по вражескому городу и прыжку в водопад, и я была этому рада.       Мои размышления прервал вопрос нетерпеливо ёрзающей Соны:       — Так о чём ты хотела поговорить?       Настал момент истины. Вчера, засыпая, я успела многое обдумать, и теперь у меня был вполне адекватный ответ на этот вопрос, не имеющий никакого отношения к Крису. То есть почти никакого. Глубоко вздохнув, я торжественно ответила:       — О нашей армии и её целях. Всё-таки без Рии всё как-то не так.       Сона пожала плечами.       — Что-нибудь придумаем, — оптимистично предложила она.       — Без Рии, конечно, не так, но мы что, без нашей птички неперелётной не справимся? — поддержала охотницу Диса. — Знаете, кого я вчера встретила на улице? Кто, вместо того, чтобы просто пройти мимо, начал приставать ко мне с нелепыми придирками? Правильно, Петра.       Чувствуя, как меня покидает веселье, я неуверенно повела хвостом. Такого настроя я почему-то не ожидала, но отступать было слишком поздно.       — Я больше не хочу воевать с ними, — сообщила я.       Подруги уставились на меня с одинаковым удивлением в глазах.       — Чего?..       — А что так?       Я смущённо развела руками. Я не могла объяснить им, что теперь, когда я оказалась однозначной победительницей, ссоры с Малисаной стали казаться мне особенно бесчестными. Ученица Слышащей больше ничего не могла мне сделать, а я имела массу возможностей навредить ей одним только словом, единственным жестом. Такая борьба не могла принести удовольствия. Это была не борьба даже, а какое-то избиение младенцев.       — Ты что, сдаёшься? — нахмурилась Диса, и я поспешила выдать наспех придуманное объяснение:       — Нет, просто я... Я больше не хочу нападать первой. Я хочу быть, не знаю, как Валмирана, что ли, по отношению к ним. Не нападать, но всегда иметь силы, чтобы себя защитить.       Диса становилась всё мрачнее, похоже, моё решение задело её куда больше, чем я могла предположить, Соне же как будто было всё равно. Более того, после моих последних слов она вдруг дёрнула ушами и заулыбалась, показывая на мой хвост:       — Смотри, ты только что из горной рыси стала лисой! Первый раз вижу, как у человека меняется зверь.       Бросив быстрый взгляд вбок, я увидела, что лежавший рядом со мной хвост в самом деле был рыжим и пушистым.       — Привет, лиса, — негромко сказала я ему и снова повернулась к подругам. — Я не сдаюсь. Я просто больше не хочу нападать первой на тех, кто не нападает на меня. Вы сами можете делать что хотите, просто без моей помощи, что ли. Против Малисаны, по крайней мере.       — Ты нас кидаешь? — резко спросила Диса, и я невольно прижала уши к голове.       — Если на вас будут нападать, я, конечно же, встану на вашу сторону. Но помогать нападать первыми не буду. Простите, что так получилось, но я правда больше не хочу в этом участвовать.       Может быть, это было и нечестно: бросать общее дело, как только оно перестало быть выгодным лично мне, но вести нелепые ссоры с Малисаной, Петрой и Хельмером мне теперь хотелось не больше, чем общаться с детьми после тех треклятых игр.       Сона легко приняла мои слова.       — Ладно, — согласилась она, поглядывая на Дису, которая тоже выглядела теперь совсем безразличной.       Вот только этот сорт безразличия Дисы мне был слишком хорошо знаком. Такое выражение её лицо приобретало всегда, когда она прятала свои истинные чувства от чужих ей людей, и это меня задело.       — Диса, если Петра продолжит тебя донимать, я с ней поговорю, — пообещала я подруге, но та только покачала головой:       — Да не надо, я с этим сама справлюсь. Если не хочешь — не связывайся. Я поняла тебя.       Мы посидели ещё немного, и Диса вскоре в самом деле оттаяла. Когда мы прощались, я почти убедилась в том, что она не затаила обиды на меня.       А вот мне удалось утаить то, что я хотела. Я была счастлива и взволнована, и эти счастье и волнение принадлежали только мне, ну и, может быть, Крису тоже. Я даже не особенно огорчилась, когда Призрак забежал ко мне, чтобы сообщить, что тренировки сегодня не получится, и назначить встречу на следующий день.       — Завтра я полдня помогаю Марике, — напомнила я ему.       — Тогда вторая половина дня — моя, — решил Крис, и я расплылась в неприлично счастливой улыбке.       Следующим утром я проторчала у зеркала целую вечность, пытаясь придумать, что надеть и куда деть волосы, чтобы было и красиво, и удобно, и обитатели Главного Дома ничего не заподозрили. В конце концов я остановилась на излюбленных косах и обычной одежде.       Рыжие с чёрными кончиками лисьи уши торчали над моей головой, немало меня смущая. Два моих зверя менялись, как хотели, а Марика так и не научила меня это контролировать. Наставница говорила, что этому научить нельзя, что я сама всё пойму, когда разберусь в себе. Но разобраться в себе она мне тоже давно не помогала. Это я помогала Слышащей разбираться в бумагах.       Надеясь раздразнить наставницу вестями о том, что я буду учиться дальше у другого, я рассказала ей про тренировки с Крисом, но Марика восприняла эту новость до обидного безразлично.       — Не перенапрягайся слишком сильно, в этот раз никакой дух не залечит тебе убитое тело, — посоветовала Слышащая, не поднимая взгляда от разложенных перед ней списков. — Вот это мне нужно в пяти экземплярах, учитывая то, что дописано ниже.       Без особого восторга принимая из рук Марики бумаги, я отправилась в печатную комнату. Дисы сегодня не было, а на её месте сидела как всегда агрессивная, но молчаливая Малисана. Она проводила меня испепеляющим взглядом, но мне было всё равно.       Бездумно стуча клавишами, я набирала текст, толком не вникая в то, что переписываю, и надеясь не наляпать ошибок. Смысл попавшего мне в руки документа дошёл до меня лишь после того, как я напечатала почти половину страницы. Чувствуя, как становится дыбом шерсть на моём хвосте, я схватила оригинал и дважды перечитала его, а потом бегло проглядела остальные.       Не веря своим глазам, я выскочила в коридор, промчалась мимо наградившей меня очень возмущённым взглядом Малисаны и ворвалась в кабинет к Марике. Наставница встретила меня достойным Малисаны взглядом и недовольно спросила:       — И что теперь?       Вместо ответа я хлопнула по её столу ладонью с выданным мне для переписывания документом и спросила:       — Это правда?       Брови Марики сердито изогнулись.       — Что? Разумеется. Мне нужно передать Совету копии, будь добра...       Задыхаясь от приступа бешеной ярости, я уточнила, нависая над столом:       — То есть твой Совет ещё не знает, что ты нас продала?..       Слышащая вздохнула и откинулась в своём кресле, сложив на коленях руки. Она посмотрела на меня с печальным осуждением, и я, вдруг устыдившись своей выходки, поспешила встать ровно и убрать со стола руки.       — Я никого не продавала, — объяснила мне Марика. — Разумеется, Совет знает об этом, нужны лишь дополнительные копии бумаг. И, если бы ты внимательно прочитала всё, что я тебе дала, ты могла бы заметить, что речь идёт только о воинах и только о добровольцах.       В недоумении вглядываясь в длинный список имён, я покачала головой.       — Все они — добровольцы?       Марика кивнула. Теперь я вглядывалась в имена более внимательно, узнавая в них знакомые.       — Никто никого не принуждал, — объясняла мне тем временем Слышащая. — Но клан всё ещё в непростом положении. Несмотря на все усилия наших охотников и торговцев, если мы хотим жить полноценной жизнью, нам придётся влезть в огромные долги. И знаешь, что я увидела в этом предложении? Замечательный выход из ситуации. Каждый доброволец получит хорошие деньги, и город тоже получит доход за каждого добровольца. Ты же знаешь, валмиранцы не любят воевать, с добровольцами у них туговато. А наши... Многие сами заплатили бы за возможность хоть немного укусить Эйноматрин. Ты ведь понимаешь, о чём я, правда?       В списке имён я нашла имя отца Онни. Я понимала, о чём говорит Марика, прекрасно понимала. Не я ли сразу после разрушения деревни побежала мстить? И всё-таки теперь, когда мы нашли надёжный дом за стенами Валмираны, это казалось мне странным.       Вздохнув, я без приглашения опустилась на стул напротив стола Слышащей.       — И всё-таки почему Валмирана идёт на такое ради шиикаров? Сначала флот, а теперь и бойцов...       — За нами тоже приплыли корабли и солдаты-добровольцы, — напомнила мне Марика. — Мы тоже были в состоянии войны на тот момент.       — Но мы уже заключили соглашение с Валмираной! А шиикары? Они заключили?       Насколько я знала, не заключили, и, как утверждала Рия, ни за что не заключат.       Очевидно, я была права, потому что Марика едва заметно помрачнела.       — Судя по новостям, которые доходят до меня с севера, у них просто не будет другого выбора. Валмиранскому Духу нужны шиикары, как и раски, а шиикарам будет некуда пойти. Три их города уже выжгли до основания.       До меня такие новости не доходили. Я поёжилась, вспоминая крылатых людей, веселившихся на своём празднике и укоризненно глядящих на Рию. Выходило, что я сильно ошиблась, считая, что основной причиной отъезда моей подруги был именно Морено.       — Если страна примет целый народ не слишком хорошо относящихся к этому людей, разве это поможет Духу? — с сомнением спросила я, но Слышащая лишь пожала плечами.       — Это не нам решать и не нам об этом тревожиться.       Я возмущённо фыркнула и снова шлёпнула по столу недочитанным списком.       — Как же не нам, если мы отправляем к шиикарам почти всех воинов клана? Откуда вообще взялось столько добровольцев, откуда они узнали?       — Три дня назад Малисана и Диса разносили объявления по адресам, — пояснила Марика. — Прекрати вести себя как истеричка и подумай головой. Воины сейчас практически бесполезны, они ничего не могут сделать для города, и многие из них потеряли близких из-за эйноматринцев. Работа под началом представителей валмиранской армии принесёт им не только удовольствие, облегчение и долгожданную месть, но и даст шанс найти своё место и в клане, и в стране. Кроме того, этот поход принесёт и им, и клану хорошие деньги. А ты иди и принеси мне мои пять копий этих бумаг и не отвлекай меня от работы.       «Не отвлекай меня от работы». Я возмущённо фыркнула и покинула кабинет женщины, которая явно больше не могла быть моей наставницей.       Впрочем, её позиция теперь была мне вполне понятна и больше не казалась неправильной. Объединённый флот Валмираны и Южного Союза, получив особое разрешение от оадоинов, отправлялся на север, чтобы помочь попавшему в беду птичьему народу. Корабли южан выступили несколько дней назад, прихватив с собой Рию, валмиранцам же, чьи регулярные войска не покидали внешних стен без крайней нужды, попросту не хватало воинов.       Судя по имевшимся у меня в руках спискам, немалая часть воинов будет обладать звериными хвостами. Я угрюмо рассматривала имена, злясь на Марику за то, что до сегодняшнего дня я даже не знала о наборе. А другие знали. И Крис наверняка тоже.       Лишь только подумав об этом, я поняла, что так сильно напугало меня на самом деле. Что если Крис тоже уплывёт защищать собратьев Рии от эйноматринцев? Вдруг он бросит меня здесь совсем одну и тоже уплывёт навстречу настоящей войне, оставив меня грызться с Малисаной? Я искала имя Криса Энтхейма в списках, боясь найти, и не нашла, но облегчения не почувствовала. В самом конце бумаги от руки было приписано несколько новых имён, видимо, тех, кто принял решение совсем недавно. Среди этих имён красовалось имя Дисы Дубовой.       Я бы подумала, что это какая-нибудь другая Диса, если бы в своё время не выслушала от подруги тонну ворчания, посвящённого странному выбору её отца, который этой фамилией хотел подчеркнуть несгибаемую силу семьи.       «Что она творит?» — возмущённо думала я, с силой тыкая на клавиши печатной машинки. Да, формально Диса проходила воинское обучение, но она сама многократно признавалась, что ни она, ни её семья не видели её воительницей. Мою подругу готовили к роли стратега, дистанционного управителя, а не солдата.       На встречу с Крисом я шла, полная тревожных чувств, впрочем, все они поспешили сгинуть, едва только я увидела Призрака. Он стоял посреди заваленного ночным снегопадом поля за оградой города, того самого поля, где проходил Круг Охоты, а потом начали заниматься школьники. Впрочем, сейчас здесь не было никаких школьников, только Крис, рядом с которым из сугроба многообещающе торчали лук и стрелы.       — Я пришла, — зачем-то сообщила я.       Я ожидала, что Призрак, как это было всегда, сунет мне в руки лук и короткой фразой даст задание, но он неожиданно оказался совсем рядом и быстро поцеловал меня в лоб. Я замерла, чувствуя, как заливаюсь краской. Казалось, подо мной сейчас должен начать таять снег.       — Я победил, — заметил Крис.       Я что-то бессвязно буркнула и дёрнула хвостом, а в следующий момент мне в руки сунули лук.       — Стреляй в мишень. Посмотрим, не разучилась ли ты стрелять.       Я растерянно завертела головой, пытаясь найти мишень, но не нашла ничего интереснее новеньких сугробов. С такими снегопадами не было ничего удивительного, что школьники проводили учебное время в помещении, зато я даже не сомневалась, что после занятий их сгонят сюда, расчищать.       — А что должно считаться мишенью? — уточнила я, так и не найдя ничего подходящего.       Вместо ответа Призрак указал мне на что-то вдали, и я, приглядевшись, поняла, что на другом конце немаленького поля в самом деле стоит более чем на половину засыпанная снегом круглая мишень для стрельбы с выцветшей разметкой. Я медленно повернулась к Крису, хмуря брови.       — Ты серьёзно?       — Вполне.       — Отсюда?..       — Да.       — У неё центр засыпан!       — Представь, что ты стреляешь во врага, которая прячется за сугробом, и стреляй.       — Но...       — И ты должна убить его с первого выстрела.       — Что?!       — Иначе он убьёт тебя. Давай. Ты должна поспешить, другого шанса не будет.       Призрак явно наслаждался моим недоумением и довольно щурился.       — Вот ведь... Я почти забыла, какой ты всё-таки злодей, — проворчала я, для пробы натягивая лук.       Лук оказался отвратительно тугим, ну, или я ослабела за последнее время. Чуть склонив голову вбок, я оценивающе осмотрела мишень, пытаясь представить на её месте кого-нибудь, в кого мне действительно хотелось засадить стрелой, и с удивлением обнаружила, что таких нет. Пришлось мысленно воскрешать толстяка Рэфьела, чтобы убить его снова. В душе таким родным теплом зашевелилась чёрная ярость, и натягивать лук стало легче.       — Локоть, — негромко напомнил мне Крис.       Я вздрогнула, и непослушная тетива вылетела из пальцев, стукнув по левой руке. Стрела жизнерадостно пролетела мимо мишени.       — Кажется, я мертва, — с наигранной печалью в голосе проговорила я.       Призрак дёрнул ушами.       — Нет. Ты настолько промазала, что враг ничего не заметил.       Мне оставалось только вздыхать.       — Лук слишком тугой.       И тут Крис удивился. Удивился по-настоящему, без всяких шуток.       — Этот? Тугой?       — Тугой, — подтвердила я.       — Это детская игрушка по сравнению с тем, из чего ты стреляла год назад.       — Быть не может!       Теперь я тоже с удивлением разглядывала оружие в своих руках. Я стала куда сильнее и крепче, чем была год назад, но этот лук оказался для меня настоящей проблемой.       — Может, ты перепутал?       Призрак посмотрел на меня очень скептически. Я вздохнула. Он явно ничего не путал, это я ослабла. Проворчав что-то о вреде бумажной работы, я взяла новую стрелу и, не забыв поставить локоть куда надо, выстретила снова.       Моё тело прекрасно помнило, что и как надо делать, не считая, увы, местоположения правого локтя. Я знала, как и куда нужно целиться, стреляя на разной дистанции. Несколько месяцев назад у меня получалось очень даже хорошо, но теперь я смогла попасть только в край мишени.       — Вот теперь ты мертва, — подтвердил Крис.       Вызов был брошен. Испепеляя мишень взглядом, я потянулась за следующей стрелой, но Призрак остановил меня и забрал лук.       Я поспешила заверить его:       — Я смогу! Дай мне несколько попыток, я просто очень давно ничего не делала!       Но Крис лишь покачал головой.       — Не этим.       Другого оружия я на поляне не видела.       — А чем?       И Призрак указал на мою левую руку. Несколько секунд я непонимающе смотрела на неё, пока не поняла: он слишком хорошо меня знает, чтобы допустить, что сейчас на моём запястье не надет скрытый за курткой лёгкий деревянный браслет — посох киирина.       — Ладно, — растерянно согласилась я, снимая его с руки и заставляя стать луком, точной копией того, из которого я стреляла только что, но менее тугим.       — Ты хоть на ночь его снимаешь? — осведомился наблюдавший за мной Крис.       Я замялась. Посох давно стал для меня чем-то вроде ещё одной части тела, он нисколько не мешал, а без него я чувствовала себя неуютно и не могла заснуть, вот только я не имела ни малейшего понятия, как это объяснить.       — Ты знаешь, что киирину приходится тратить немало сил на поддержания формы посоха?       — Э...       Я задумалась. Марика упоминала о подобном, да и сам Призрак говорил, что ему больше нравится, когда его оружие в виде посоха стоит дома. Пожав плечами, я неуверенно проговорила:       — Да мне, вроде, и не сложно совсем. Никакой усталости.       — А как насчёт того, что превращать посох во что-то, что ты много раз видела и хорошо знаешь, во много раз проще, чем придавать ему абстрактные формы?       Мне оставалось только развести руками. Крис внимательно пронаблюдал этот жест, усмехнулся и продолжил:       — Поддерживать его деревянным легче, чем заставлять сменить материал. Чем больше сил ты тратишь на поддержание формы, тем труднее тебе будет не давать ему убивать. Как выглядел твой посох, когда ты била Малисану?       Вспоминать о том случае при Призраке мне было неловко, но я всё-таки смогла заставить себя в деталях вспомнить тот вечер. Лук в моих руках затрепетал, словно призывая меня повторить этот случай, но я сердито сжала его, и он утих.       — Вроде бы просто посохом, но пару раз он загибался. К чему ты это?       — Ты удивительно хорошо его контролируешь, — ответил Крис. — Если бы на твоём месте был я, Малисана была бы мертва. А через день пути с посохом в виде деревянного браслета на руке я едва стоял на ногах.       Во время нашего путешествия я не замечала, чтобы Призрак уставал больше обычного, хотя посох он всегда откладывал с очевидной охотой.       — А это плохо, что ли? — не поняла я. — Может, у меня талант. Великий дар и всё такое.       Крис сощурился.       — Может быть. А может быть, ты платишь ему большую цену, чем ты сама замечаешь. Попробуй выстрелить.       Из созданного специально для меня лука стрелять было проще и приятнее, и я не особенно удивилась, когда выпущенная мною стрела глубоко застряла в самом центре мишени. Немного поразглядывав её забавно торчащее из снега оперение, я повернулась к Призраку, ожидая если не похвалы, то хотя бы довольного взгляда, но наткнулась на мрачное лицо.       — Я так и думал.       — Лук не был таким тугим, — начала объяснять я, но под скептическим взглядом Криса осеклась.       — Ты опять забыла про локоть.       — Но попала же!       — Вот именно, а не должна была.       Я покосилась на лук в своей руке. Он выглядел самым обычным оружием, простым неодушевлённым предметом, и всё-таки под моим взглядом он вновь на мгновение ожил. Посох словно спрашивал меня: «Ты довольна, хозяйка?»       — Он помогает мне, — негромко проговорила я, и Призрак кивнул.       — А теперь отложи его и выстрели обычным.       Я неохотно подчинилась. Посох не хотел расставаться со мной, не хотел, чтобы я отпускала его, и в этом я была с ним солидарна. Оторвать пальцы от его поверхности было почти физически больно, но я смогла. Впрочем, от этого мне не стало легче. Меня тянуло назад, туда, где лежал мой посох, а выпущенная мною из обычного лука стрела благополучно воткнулась в снег в паре шагов от меня. Так криво я стреляла разве что на первых тренировках.       — Ладно, возьми, — нехотя разрешил мне Крис. — И стреляй дальше. Обычным.       Когда я поднимала посох со снега, мне показалось, будто он сам прыгнул в мою руку, едва я только потянулась к нему пальцами. Когда браслет вернулся на место, я почувствовала себя лучше и продолжила тренировку. Через пару часов страданий я со странным удовольствием отметила, что мои плечи и спина болят совсем как в старые добрые времена, а средний палец правой руки онемел, несмотря на перчатку. К счастью для меня, солнце неумолимо стремилось к горизонту, а небо начало темнеть, и когда Призрак объявил, что тренировка окончена, я мысленно возблагодарила зиму за короткие дни.       После того, как я немного пристрелялась, но до того, как окончательно выдохлась, у меня стало получаться весьма неплохо, и Крис с неудовольствием сделал вывод, что дело было не в посохе киирина. Я в самом деле неприлично ослабла.       — Марика обещала меня учить, а сама усадила за бумаги, — ворчала я, пытаясь вытащить из мишени крепко застрявшую в ней стрелу. — То есть я понимаю, она теперь Слышащая, глава клана и всё такое, а я сама напросилась помогать, но всё равно как-то обидно вышло.       Призрак слушал молча и насмешливо щурился. «Ох сейчас он мне задаст», — испугалась я и на всякий случай уточнила:       — И что, это точно всё?       — В каком смысле? — переспросил Крис, отодвигая меня в сторону и лёгким движением руки выдёргивая из деревянного щита стрелу, которая так и не поддалась мне.       — Никаких пробежек? Никаких падений в сугробы?       Призрак смерил меня оценивающим взглядом и усмехнулся.       — Ты завтра не встанешь.       — Раньше тебя это не беспокоило! — фыркнула я и немедленно пожалела о своих словах.       — Если ты настаиваешь... — непринуждённо согласился Крис и уронил меня в сугроб.       Вернее, попытался. Как бы то ни было, я уже давно не являлась слабой запуганной ниорой, которой была год с лишним назад, а потому в сугроб упали мы оба. Я рухнула в холодные объятия снега, а Призрак свалился сверху.       — Ох... — простонала я, как только смогла вдохнуть. — Слезь.       Крис приподнялся и навис надо мной. Я валялась на снегу, смотрела на него и чувствовала нечто странное. Я не могла даже пошевелиться, замерла, словно кролик, глядящий в глаза удаву. А Призрак, как и прошлый раз, наклонялся медленно, но поцеловал меня так быстро, что я даже не успела толком осознать, что происходит. Крис встал на ноги и протянул мне руку, предлагая помощь, а я валялась в снегу и, кажется, дымилась.       Сердце бешено колотилось. Я вдруг поняла, как в самом деле много власти надо мной он имеет, и меня это испугало. Я поднялась на ноги, не воспользовавшись помощью Призрака и стараясь не смотреть на него, но всё равно заметила, как тот едва заметно дёрнул хвостом. Этот жест мне не понравился: мне померещилось в нём раздражение.       — Не бойся.       Я вскинула голову, навострив уши.       — Что?       Голос Криса прозвучал как-то странно: тихо и как будто даже нежно. Я не сразу поняла, что это говорил именно он, а Призрак тем временем напомнил мне:       — Я всё ещё слышащий.       — Проклятые слышащие, — тихо буркнула я, смущаясь. — Управы на вас нет.       Крис ненадолго задумался, а потом с явной неохотой сообщил:       — Есть. Если человек действительно хочет скрыть что-то, он всегда может это сделать. И ты тоже. Иногда ты закрываешься так, что невозможно даже предположить, что у тебя на уме. Но чаще, чтобы понять тебя, даже вслушиваться не надо. Как сейчас.       Я, всё ещё дуясь, повернулась к нему.       — Это нечестно. Я, может быть, тоже так хочу!       — Сказала ведунья.       — Ой, ну, знаешь ли!..       Я попыталась изобразить крайнюю степень возмущения, но не смогла и рассмеялась. Впрочем, мне в самом деле хотелось бы иногда хоть примерно знать, о чём думает Крис. Я заглянула в его чуть прищуренные серо-зелёные глаза и спешно опустила взгляд, вдруг поняв, что ошиблась. Мне совершенно не хотелось знать больше, чем я и так знала.       Мы вместе вернулись в город и дошли почти до самого его центра, попрощавшись на улице Старшего Меча: Крис шёл домой, а я собиралась заглянуть к Дисе. Прежде чем мы разошлись, Призрак потянулся было ко мне, но я, заметив приближающуюся к нам группу людей, непроизвольно отшатнулась.       Мне было стыдно за это. Я почти собралась извиниться перед Крисом, но он уже ушёл, улыбнувшись мне на прощание. «Слышащий, да? — подумала я, глядя ему вслед. — Как много ты на самом деле знаешь, слышащий?»       Я не хотела, чтобы моя первая настоящая любовь закончилась плохо. Я вообще не хотела, чтобы она заканчивалась, вот только представить себе спокойную семейную жизнь с Призраком я не могла, да и, честно говоря, с собой тоже.       Если бы Рия была здесь, я бы ей всё рассказала без колебаний, вот только шиикары рядом не было. Она уехала, потому что должна была, и, хоть я и злилась на неё за это, я понимала, что, если бы она вернулась в Белый Лис, чтобы попрощаться, я без раздумий отпустила бы её.       А вот с Дисой дела обстояли иначе. Она явно пыталась повторить подвиг Рии, вот только я не видела никаких объективных причин для подобного поступка. Меня не покидало подозрение, что это её решение могло быть связано с нашей последней встречей и моим решением распустить нашу армию. «Не захотела вести условную войну с Петрой без меня и решила сбежать на настоящую? — размышляла я, на ходу загребая снег носками сапог. — Не похоже на неё. Это же Диса, она вообще не способна на такие глупости».       А вот кто казался мне способным на глупости — так это Питер, но думать о маге мне было попросту страшно. Я не сомневалась в том, что наше некрасивое расставание ещё аукнется мне, но сейчас, когда все близкие мне люди, словно сговорившись, начали совершать странные поступки, медленно, но верно выбивая землю из-под моих ног, я не была готова пытаться что-либо сделать с этим.       Большой дом семьи Дубовых встретил меня пустотой. Я стучалась в дверь и слышала, как звон металлической пластинки разлетается по пустым комнатам. Мне так никто и не открыл, и я решила отправиться на поиски той единственной моей близкой подруги, которая ещё не спешила бежать к шиикарам.       Найти Сону оказалось сложнее, чем я думала. Её дом тоже пустовал, но я додумалась наведаться к Тео и Ирме, которые посоветовали мне заглянуть на псарню.       Моя подруга в самом деле обнаружилась там. Она сидела на полу и обнимала Счастливчика, зарывшись носом в его шерсть. Пёс медленно вилял хвостом, очевидно находясь в растерянности, а я замерла у входа, не решаясь дать о себе знать. Казалось, что я вижу нечто очень важное, но совершенно не предназначенное для моих глаз. Сона, однако, не спешила шевелиться. Должно быть, она сидела бы так ещё долго, но Счастливчик заметил меня. Пёс попытался освободиться, не смог и просительно тявкнул.       — Непоседа, — непривычно грустно и нежно обратилась к нему моя подруга, отпуская своего питомца.       Непоседа бросился ко мне, и я слегка попятилась: собачьи ласки были мне неприятны.       — Счастливчик, фу! — строго окликнула его Сона и поднялась на ноги. — Ярна?       Пёс сидел между нами, высунув язык и изо всех сил виляя хвостом, глядя то на одну, то на другую.       — Он ещё молодой и невоспитанный, — извинилась за него охотница. — Ничего, научится ещё. Что ты хотела?       — Я искала тебя, — ответила я и замялась.       Было в лице Соны что-то такое, от чего вываливать на неё свои мысли по поводу Криса и Дисы не хотелось.       — У тебя случилось что-то? — попыталась узнать я, и моя подруга едва заметно склонила голову так, чтобы тень упала на её глаза.       — Да ничего такого, в общем-то, — грустным голосом поведала она. — Просто отец покинул клан. Совсем.       — Вот как...       Я не знала, что ещё тут можно сказать. Сона не любила говорить об отце, да и все остальные старались не упоминать его лишний раз. Я помнила только, что он был псарём, но, потеряв жену, начал спиваться, а для раска это смертельный приговор. Вот только отец Соны жил, пил и относился к своей дочери не самым лучшим образом. Потому она и стала проводить много времени на псарне: в единственном месте, где её родитель никогда более не появлялся. Я никогда особенно не думала об этом человеке и даже не предполагала, что его уход может расстроить мою подругу.       — Может быть, он ещё вернётся? — попыталась предположить я.       Сона покачала головой.       — Не вернётся. Но это ничего, я давно ждала, когда же он уйдёт.       — Тогда… — я прервалась, пытаясь подобрать наиболее подходящие слова, не смогла и спросила наобум, дивясь собственной нетактичности: — Тогда почему ты грустишь?       — Я не грущу, — сказала Сона, глядя на меня совершенно несчастным взглядом. — Я правда за него рада. Он сказал, что вдали от клана сможет начать новую жизнь, забыть всё и бросить пить. Я не удивлюсь, если у него не получится, но он всё равно не вернётся ведь. И теперь я прихожу домой, а там так... Знаешь, пусто. Не пахнет алкоголем, никто не смотрит злым взглядом из угла, не сопит и не ворчит, и поругаться тоже не с кем.       «Значит, её отец сказал ей, что только вдали от неё может попробовать жить как человек», — угрюмо осознала я.       — Я могу чем-нибудь помочь? — неуверенно спросила я.       — Да нет, не бери в голову. Всё нормально, через пару дней забуду. Так ты для чего меня искала?       Я ещё раз оценивающе оглядела подругу и убедилась, что свои проблемы мне стоит оставить при себе. Судя по всему — на ближайшее всегда. И всё-таки, надеясь хоть как-нибудь разрешить хотя бы одну из них, я поинтересовалась:       — Ты не знаешь, где сейчас может быть Диса?       Сона задумалась.       — Я видела её сегодня только мельком, кажется, она поругалась с семьёй. Попробуй спросить у Тайто.       «Поругалась с семьёй? Диса?..» Это было очень на неё не похоже, как, впрочем, и запись в списки добровольцев, уходящих защищать шиикаров от эйноматринцев. Оставалось только понять, что из этого причина, а что следствие.       — А Тайто где? — продолжила я допрос и получила не слишком обнадёживающий ответ:       — Не знаю. В мастерской, наверное.       Искать мастерскую Тайто, где того вполне могло не оказаться, я не стала. Было уже совсем поздно, мне хотелось есть, а спина болела при каждом движении, потому я вернулась домой и скрючилась на кухне, где как раз суетилась Кора, сооружая воистину божественный ужин.       Лишь только бросив единственный взгляд на мою кислую рожу, хозяюшка отложила нож и села рядом со мной, разглядывая меня сочувственным и встревоженным взглядом.       — Ну, что с тобой случилось? — мягко спросила она. — Обидел кто?       «Всё нормально, просто устала», — этот ответ почти сорвался с языка. Я замерла с открытым ртом, глядя на женщину, буквально заменившую мне мать. На добрую, любящую, забавную Кору. Умную, хитрую и сильную женщину. Единственного человека, на которого я могла в полной мере положиться, кому доверяла без оглядки.       — Жизнь очень сложная, — пожаловалась я в итоге.       — Конечно, — охотно согласилась она. — Жизнь никого не щадит.       Я замолчала, не зная, что говорить дальше, молчала и хозяюшка. Слова рвались с языка, но вырваться так и не могли, я недовольно сопела, пытаясь придумать, как сформулировать всё, что накопилось у меня в душе, не вываливая на Кору потоки никому не нужной информации.       — Как-то раз дали мне почитать одну умную книжку, — вдруг заговорила хозяюшка. — О том, что говорят о личности раска его хвост и уши.       — Я тоже читала, — сообщила я, не уточняя, что, в общем-то, интересовалась только священными зверями.       Кора улыбнулась и погрозила мне пальцем.       — Дай болтушке поболтать. Нечасто мне выпадает возможность умной прикинуться!       Я невольно усмехнулась, но она не обратила на меня внимания, лишь продолжила:       — Зверь любого вида, конечно, разный бывает. И всё-таки есть у них некоторые очень важные черты, такие, которые есть и у расков, что с этими зверями связаны. Про лис в той книжке много писали. Такие ужасы, сказать страшно!       Я тревожно дёрнула рыжими ушами, а Кора всё рассказывала:       — Лисы, мол, в общении создания пренеприятные. Ищут во всём выгоду, врут налево и направо, секреты хранить не умеют, прихвастнуть обожают, напрямую никогда не говорят!.. Всё намёками, намёками. Хотят что-нибудь узнать, а просто спросить почему-то отказываются, вот и бегают, вынюхивают у третьих лиц. Лиса — она каждому другом стать может, да только дружба эта фальшивая. Использует лиса человека, а потом или сама его бросит, или он её, когда поймёт, что искренности от неё не дождаться. Лисы не ссорятся, не спорят и в открытые битвы не вступают, зато интриги любят и испортить жизнь умеют знатно, да так, что враг мог бы и не узнать, кто его победил, не захоти лиса признаться сама. А лисы никогда не упускают возможности покрасоваться и похвастаться победой.       А всё это потому, что лисы боятся. Они — звери не очень сильные, охотятся только на мелкую добычу, да и вообще предпочитают падаль. Лисы не могут себя защитить, а потому стараются сделать так, чтобы защищаться не пришлось.       Кора говорила, серьёзно глядя на меня, а я медленно вжималась в стул больной спиной и пыталась спрятать за ногами свой хвост. В этих словах было многое от меня, хотя некоторые черты явно исправляла горная рысь. «С Питером я повела себя как самая настоящая подлющая лисица», — грустно заметила я.       — А вот горные рыси — они другие совсем, — продолжала тем временем хозяюшка. — Они не слишком любопытные, зато обычно внимательные и чуткие. Бывает так, что одного взгляда им хватает, чтобы многое узнать, а если взгляда недостаточно, горная рысь спросит прямо. В чужие дела горные рыси лезть не любят, а доверенные им тайны хранят надёжно, но недомолвок они не терпят. Если горной рыси есть, что сказать, она это скажет. Если горная рысь хочет что-то спросить, она спросит.       Себя, свои интересы и своих близких горные рыси будут защищать до последнего. Они — сильные и гордые животные. Им редко приходится бежать, чтобы спасать свою жизнь, чаще другие от них бегут.       Я вздохнула. Всё-таки от горной рыси во мне было ничтожно мало, и проявлялась эта сторона моей души в первую очередь перед Крисом. Остальным приходилось довольствоваться лисой. Я врала, недоговаривала, хитрила, избегала прямых разговоров с подругами, молча хранила в себе недовольство, не пытаясь ничего изменить и готовясь в любой момент убежать.       — Марика говорила мне как-то, что, если жизнь вдруг становится совсем сложной и на душе особенно муторно, для неё важнее всего — понять, чья же именно душа в ней бунтует. Лисья ли, волчья ли? А поняв это, решить проблему сразу проще, — поведала мне Кора. — Первый закон Кииры что говорит? Не избегай своей звериной сути, познавай её и совершенствуйся. А если этих сутей две, что ж делать-то остаётся?       Я медленно кивнула. В настоящий момент всё было очевидно: бунтовала горная рысь, которая хотела сцапать всех моих друзей за шкирки и хорошенько стукнуть их лбами назло лисе, которая слишком боялась ссор.       — Чем белая лиса и чернобурка отличаются от обычной лисы? — спросила я, про себя отмечая, что всегда суровая Диса тоже не особенно жаловала прямые конфликты.       Кора фыркнула.       — А, эти. Мало чем отличаются. Белые лисы — они гораздо крупнее и сильнее, на севере, где они живут, они — самые грозные хищники. Потому они более горды и высокомерны, чем обычные лисы, они могут позволить себе меньше хитрить, потому что знают: за себя постоять они смогут. Чернобурки же, наоборот, более смирные. Они просто стараются тихо жить, как им живётся, и все свои силы пускают на это. Если белая лиса лишнего давления на себя не переносит и сражается за свою свободу, а обычная лиса привыкает к нему со скрипом и старается при первой же возможности убежать, то для чернобурки вопрос не стоит. Она привыкнет, и всё у неё будет хорошо. Чернобурки предпочитают обманывать себя, а не других.       Я медленно кивнула. Описание чернобурки в самом деле подходило Дисе, вот только теперь её поступок казался мне ещё более диким. «Может быть, её отец заставляет? И потому они поссорились?» — предположила я и замотала головой, понимая всю абсурдность этого предположения. После того, как Диса без спросу явилась в деревню, когда ту громили маги, ей сильно досталось от родителей. Они не могли сами отправить её на настоящую войну.       — Вот только звери, как и люди, бывают разными, — напомнила мне Кора. — Некоторые чернобурки могут жить у людей как домашние животные, а некоторые, если их запереть, будут кусаться.       — Спасибо, — серьёзно сказала я, уже выстраивая план действий в своих мыслях. — Ты очень мне помогла.       — Да не я это. Книжки всё умные да Марика, — махнула рукой хозяюшка. — Так что, есть будешь? Курочка стынет.       — Непорядок, — улыбнулась я. — Курочка будет съедена.       И про себя добавила: «А после курочки будут съедены все мои друзья».       Начать явно стоило с Дисы, до отъезда которой оставалось всего несколько дней. С утра пораньше я притащилась к её дому, но там обнаружилась только заспанная Айри, судя по всему — героически просыпающая школу.       — Скажи мне, где Диса, я не скажу Арран, почему ты на самом деле сейчас дома, — любезно предложила я.       — Не знаю я, — буркнула девчонка, хмуро глядя на меня снизу вверх. — Она ушла из дома, и её не могут найти.       — Что? — удивилась я.       Это было уже слишком.       — Она записалась на этот, в общем, поход на эйноматринцев за шиикаров, — позёвывая, принялась объяснять мне Айри. — Позавчера вечером, никого не спросив. Папа сказал, что её не пустит, она сказала, что никого не спрашивает и всё решила, мама сказала, что у неё сердце разорвётся, Диса посоветовала ей сходить к лекарю, папа сказал, чтобы она не дерзила, потом они ещё много чего друг другу сказали, и Дису заперли в комнате. А ночью она вылезла из окна с вещами и больше её никто не видел. Конец.       Я молча качала головой. Страсти закипали, Диса сбегала из дома, ночью выбираясь из окна третьего этажа. Я прекрасно знала, что её сестра проделывает это регулярно, но от своей подруги я такого не ждала. Впрочем, я много чего не ждала.       Когда-то давно, когда Марика учила меня охотиться, она сказала мне следующие слова: «Загнанный зверь всегда опасен, он может сделать то, чего от него никто не ждёт». Мне не приходилось бывать таким загнанным зверем, но может быть, Диса стала им?       Глядя на ситуацию с лисьей точки зрения, я чувствовала себя неловко. Я старательно лезла в чужие дела, кроме того, вполне вероятно, я была виновата в бедах подруги. Но стоило подумать с точки зрения горной рыси, как длинный тёмно-серый хвост гневно хлестнул по моим ногам.       «Если это всё в самом деле из-за моего решения покончить с войной, я её удушу. Морально», — решила я и, попрощавшись с Айри, отправилась на Ремесленную улицу, где находилась мастерская наставника Тайто.       Тайто на месте не было, но его наставник дал мне адрес. Я знала, что Тайто имеет собственную маленькую квартирку, хорошо зарабатывая на работах по городу. Квартирка располагалась в двухэтажном домике на окраине, и я нашла её, едва только скользнув взглядом по окнам и разглядев знакомый затылок с чёрными лисьими ушами.       Я тихо подошла к окну и постучалась, метя затылку аккуратно между ушами. Уши вскинулись вверх и почти сразу прижались к голове, Диса оглянулась. Она смотрела на меня испуганно и враждебно, я смотрела на неё, саркастично улыбаясь. Как-то незаметно мы поменялись ролями.       В маленькой тёмной кухне, где обнаружилась моя подруга, появился Тайто. Он посмотрел на неё, потом на меня, шагнул к окну, передумал и скрылся из виду. Диса продолжала сидеть, прижимая уши. Я продолжала излучать сарказм.       Скрипнула дверь, и Тайто высунулся на улицу.       — Можно мне её на минуту? — поинтересовалась я, подходя к крыльцу, но потом опомнилась и добавила: — Привет.       — Привет.       — Можно я войду, что ли? Или вынеси мне её сюда. Я не сильно, честно. Не больно, но мозгоправительно.       Тайто продолжал мяться в нерешительности.       — Она не вернётся, — выдал он наконец. — Её родители…       — Ничего не знаю ни про каких родителей! — отрезала я. — Мне надо обсудить с Дисой кое-что личное. Касающееся только нас.       Я дёрнула хвостом, сбив снег с перил крыльца и отправив его в сторону Тайто. Тот вздохнул и сдался.       — Ладно, проходи. Я тут подожду.       — Куртку возьми, замёрзнешь, — посоветовала я.       Надеясь сохранить хоть тень приличия, я позволила Тайто войти в его дом первым и даже спросила, где именно можно оставить обувь и верхнюю одежду. Тот несколько рассеянно показал, оделся и вышел, напоследок бросив быстрый встревоженный взгляд в сторону кухни.       — Помоги ей, — еле слышно попросил он меня, прежде чем покинул свой дом.       Нависая над стулом, на котором сидела моя подруга, я заметила уши Тайто в том самом окне, в которое только что заглядывала с другой стороны.       — Чего тебе? — замогильным голосом спросила Диса.       — Нам надо поговорить. Нормально поговорить. Без всяких лисьих штук.       — Тогда говори так, чтобы тебя можно было понять, — отрезала чернобурка. — Каких к демонам лисьих штук?       Она была зла и едва ли не скалилась. «Загнанный зверь», — окончательно убедилась я и вздохнула.       — Без увиливаний, умалчиваний и лжи, — пояснила я ей.       Диса мрачно хохотнула.       — О, так вот ты о чём. Если ты такая внимательная и чуткая, могла бы заметить, что я и так прекрасно обхожусь без этого. А вот если ты хочешь попробовать... Удачи.       Единственным, о чём я не сказала ей в последнее время, были наши отношения с Крисом. Стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, я просила:       — Чем конкретно я тебя разозлила? Тем, что предложила перестать нападать на Малисану? Чем-то ещё?       — Тем, что вломилась сюда.       — Что с тобой происходит? — не унималась я. — Ты совсем на себя непохожа.       — В самом деле? Вероятно, я устала от некоторых эгоистичных моралистов.       — И ты бежишь от них на войну?       — Я бегу от вас на войну.       — С каких пор я эгоистичный моралист?       — С тех, с которых начала читать морали и игнорировать чужие интересы.       Это было обидно.       — Эй, когда я читала тебе морали?       — Хм, дай подумать. «Я хочу быть как Валмирана, не нападать, но уметь себя защитить!» Чьи же это были слова?       — Я говорила за себя. Хочешь нападать — нападай, я же говорила.       Я начинала срываться. Сдерживать себя было сложно, но лишь до тех пор, пока я вдруг не вспомнила, что пришла сюда, не собираясь больше сдерживаться.       — Что мешает тебе просто продолжить ругаться с Петрой без меня?       — Не знаю даже, а что тебе мешает продолжить ругаться с Малисаной без Рии?       И тут я вспомнила, что в самом деле соврала тогда, зачем-то приплетя к делу шиикару.       — Не в Рии дело, — отрезала я. — И не во мне. Ты просто боишься продолжить одна, да? Ты осталась одна, поняла, что не справишься, и решила сбежать.       — Вот только не надо делать вид, что ты меня понимаешь, — прорычала Диса, и всё вдруг встало на свои места.       — Я понимаю тебя лучше, чем мне того хотелось бы!       Когда меня бросили, я поступила точно так же: попыталась убежать, оставив позади всё хорошее и плохое, что было у меня в жизни. Разрушить всё. К счастью, меня остановил Крис, но Тайто не смог сделать того же для Дисы.       — Если бы ты действительно меня понимала, ты знала бы, почему я должна уехать, — злилась моя подруга. — И не читала бы мне сейчас морали.       — Какие морали? — взвилась я. — Где ты тут видишь морали?       — Чем тебе не нравится моё желание помочь шиикарам и, может быть — может быть! — заслужить немного уважения в глазах других людей?       — Тем, что у тебя его нет!       — А ты прекрасно знаешь, что у меня есть, а чего у меня нет, да?       Моя внутренняя лиса была категорически против всего, что я говорила, но это не имело значения.       — В данном случае — да! — рявкнула я. — Если бы дело было действительно в этом, я бы тебя только поддержала. Но нет, ты всю жизнь сидела смирно и жила по указке родителей, а потому вцепилась в нас с Рией и эту нашу дурацкую армию. И когда армия распалась, ты поняла, что больше не сможешь быть хорошей девочкой, как раньше, но в одиночку воевать тоже не сможешь. Вот ты и решила убежать на настоящую войну, даже не пытаясь задуматься, что и зачем ты делаешь.       Лицо Дисы дрожало от злости, но она только развела руками. Я вздохнула, выдвинула ещё один стул и села напротив подруги, не желая более нависать над ней.       — Ты меня ненавидишь? — спросила я, дождавшись, когда Дису перестанет трясти.       — Допустим, да, — резко ответила она. — Может быть, не тебя, но некоторые твои черты.       — Отлично, давай поговорим об этом.       Диса многозначительно приподняла брови, склонив голову на бок. Я снова вздохнула.       — Давай начистоту. Никто не может быть идеальным для всех, у всех есть свои потребности, которые мы ставим выше чужих. Но есть наши настоящие потребности, а есть временная дурь, навеянная какими-то событиями. И друзья для того и нужны, чтобы помогать нам различать эти две крайности, ведь...       Я хотела сказать, что её желание воевать хоть с кем-нибудь и моё нежелание воевать с Малисаной и её друзьями имеют равное право на существование, но вот сбегать ото всех туда, откуда можно не вернуться, — идея отвратительная, но Диса не дала мне договорить.       — Мо-ра-лист, — по слогам проговорила она.       И тут моё терпение кончилось. Я вскочила со стула, схватила Дису за ворот и тряхнула так, что она ударилась головой о подоконник.       — Убить меня хочешь? — с явным испугом в голосе вскрикнула она.       — Да, — прорычала я, не спеша её отпускать. — Ты бы себя видела. Ведёшь себя как ребёнок, маленький, глупый избалованный ребёнок! Вспомни, что ты говорила мне об Айри с её ночными побегами, а теперь посмотри на себя. Ты ли это, Диса? Если это больше не ты, — то да, я хочу убить тебя до того, как это сделают эйноматринцы.       Гневно сверкая глазами, Диса подалась вперёд, намереваясь что-то ответить, но не успела: хлопнула входная дверь и на кухню вбежал Тайто, схвативший меня за плечо. Он молчал, но смотрел крайне встревоженно. «Хватит», — читалось в его глазах.       Я выдохнула и отпустила Дису.       — Не дай ей угробить свою жизнь, — попросила я Тайто. — Хочет уйти на войну — пусть идёт, а не сбегает из окна.       Он серьёзно кивнул, и я ушла, не оборачиваясь. В глубине души лиса возмущалась, спрашивая, кто я такая, чтобы учить других жить, но впервые после таких высказываний я не чувствовала себя виноватой в полной мере.       Больше не было его — этого мерзкого чувства недосказанности, которое всё время вилось вокруг меня. Я всё сделала правильно, и я не сомневалась в том, что наш разговор с Дисой не окончен. До её отъезда было ещё несколько дней, а значит, у меня было множество возможностей прийти к ней и стукнуть между ушей.       Следующая под раздачу попала Сона. Её долго искать не пришлось, она оказалась всё там же, где и в прошлый раз: на псарне.       — Теперь ты собираешься тут поселиться?       Сона резко оглянулась, в растерянности глядя на меня, должно быть, её удивил мой тон.       — Да нет, я просто пришла проведать Счастливчика, — ответила моя подруга, когда я опустилась на корточки рядом с ней, заслужив настороженный взгляд пса.       — Я же вижу, что тебе плохо.       — Да нормально всё.       — С твоими «нормально» мне на свои проблемы жаловаться вообще стыдно.       — А у тебя что случилось?       Я нервно хохотнула. Только теперь я в полной мере поняла, какие идиотские у нас троих отношения. Вроде друзья, вроде близкие, а доверить друг другу самое главное, то, что сейчас на душе, не можем.       — Если тебе одиноко, ты можешь забрать домой Счастливчика, — предложила я, морщась и понимая, что опять не говорю прямо.       Сона покачала головой.       — Ему будет плохо там. Охотничьих собак не держат дома. Хотя, знаешь… — она вдруг замерла, глубоко о чём-то задумавшись. — Ты подала мне отличную идею. Спасибо.       Я пыталась говорить что-то ещё, но Сону явно захватила та неведомая идея, которую я ей подкинула. Подруга ощутимо оживилась, хотя на мои вопросы отвечала вяло и часто невпопад. Сочтя это хорошим результатом, я решила вернуться к вопросу о Дисе, рассказав Соне всё. Выслушав мой довольно-таки эмоциональный рассказ, подруга хихикнула.       — Ну, если она не одумается, мы можем запереть её в моём чулане.       — Она разнесёт твой дом.       — На это ей понадобится некоторое время, а корабли уже уйдут.       — И она больше никогда не заговорит с нами.       — Куда она денется.       Я пожала плечами.       — Дело не в том, чтобы запретить ей ехать. Дело в том, чтобы не дать сбежать из-за обиды. Я неплохо представляю, насколько ей может быть плохо, но это... Нужно как-нибудь помочь ей разобраться с этим, и я не думаю, что сделаю лучше, если буду несколько раз в день приходить к ней и кричать. Нужно придумать что-нибудь, но я совершенно не знаю что.       — Может, попробуешь извиниться? — предположила Сона. — Ты, конечно, не виновата, но, может, для Дисы так будет лучше?       Горная рысь неодобрительно заворчала, зато лиса, напротив, воспрянула духом.       — Завтра попробую поговорить с ней ещё раз, спокойнее, — решила я.       «На этот раз использую все свои лисьи навыки, чтобы до неё достучаться».       — Хочешь, я пойду с тобой? — предложила Сона, но я отрицательно покачала головой.       Докапываться до одного человека, когда рядом стоял другой, мне было сложно.       — Лучше сходи к ней без меня, — предложила я, и охотница согласно кивнула.       Мы сидели на холодном полу псарни, привалившись друг к другу плечами, и молчали, а напротив нас сидел недоумевающий Счастливчик. Тишина давила на уши.       — Если тебя что-то тревожит, рассказывай мне, ладно? Даже если я не смогу помочь, ты выговоришься, — попросила вдруг я.       Сона кивнула, но так ничего и не сказала. А уходя из псарни, я заметила, что снова стала лисой.       Вернувшись домой, я уселась в своей комнате, с тоской глянув на пустующее место, где раньше спала Рия, и как следует задумалась, переосмысляя всё то, что услышала и сделала сегодня. Я думала старательно и напряжённо, но, когда Кора позвала меня ужинать, я без промедления поспешила к ней.       Хозяюшка добродушно улыбалась, накладывая мне рис с кроликом, и молчала. Я молчала тоже, страдая от желания что-нибудь сказать, но не зная, что именно.       — Молчание рождает истину.       Я удивлённо вскинула на Кору взгляд.       — Что?       — Есть такая поговорка. Как зайчик-то? Не пересолен?       Я поспешила попробовать зайчика, но как только я набила полный рот его божественно нежным вкусным мясом, хозяйка наклонилась к моим лисьим ушам и доверительно тихо сообщила:       — Если на твой вопрос тебе не дают ответа, просто молчи. Тогда твой собеседник начнёт говорить сам.       От неожиданности я чуть не подавилась едой.       — Что, невкусно? — заохала Кора, испуганно прижимая ладони к пышной груди.       — Очень вкусно, — с полным ртом прочавкала я и кое-как выдавила: — Спасибо.       Хозяйка разулыбалась.       — Готовить всегда приятнее, когда твою стряпню ценят.       Но я была уверена, что она прекрасно поняла, за что я на самом деле её благодарю.       «Кора за сутки смогла объяснить мне то, что не смогла Марика за всё это время», — заметила я, когда после ужина поднялась к себе и уселась на кровати. Теперь я думать уже не пыталась. Расслабившись, как меня научила Лаура, я принялась вслушиваться, но не в окружавший меня мир, а в саму себя. Наверное, если бы я была слышащей, я услышала бы много интересного. Но я была ведуньей.       Окрестный мир духов открытой картой развернулся передо мною, но мне было не до него. Лиса и горная рысь. Горная рысь и лиса. Только теперь я наконец поняла в полной мере, в чём разница между ними, а значит, немного лучше поняла саму себя. Я не хотела выбирать только один из вариантов, меня устраивали они оба. Я не выбирала между горной рысью и лисой, я искала способ совместить их.       Собственное тело послушалось меня легко и охотно, как посох киирина. Изменение произошло незаметно и неощутимо, один миг, и рыжий пушистый хвост сменился длинным, тёмно-серым. Так же легко я вернула себя в лисье обличие.       «Вот и прекрасно, — подвела я итог. — Что же, а завтра я постараюсь дожать своих подруг. Обеих».