Мой путь озарён рассветом

      Не знаю, как сочетаются осторожность и бешеная скорость, но следующие четыре дня мы гнали как проклятые. Я уставала так, что вечером, когда мы останавливались на очередной привал, я просто падала где придётся, укутывалась в плащ и засыпала. А утром меня будили, и мы шли дальше.       Боль потери отошла на задний план, страхи, волнение и смущение — тем более. Мысль была только одна, предельно простая: выжить. Крису было всё равно на наши с Питером возможности и желания, он бежал к Фаине, и нам оставалось только пытаться не отстать.       Я мчалась за Призраком с мрачной решимостью загнать себя до смерти, но не сдаться. Я хотела видеть Криса в тот момент, когда он найдёт Фаину, а ещё хотела, чтобы он видел меня, когда я найду Рэфьела. Я хотела, чтобы он понял: у меня ситуация иная. Не слепая, застилающая глаза месть. Я была правосудием. Я решилась на это не из желания убить, а из невозможности принять, что эта тварь будет жить.       Наш путь лежал по становящимся всё ровнее пустошам, мимо деревень и мелких городков, мимо крупных дорог, которых мы избегали, мимо вьющейся где-то рядом широкой реки. Я шла и представляла, как я расправлюсь с Рэфьелом. Как я загляну в его маленькие глазки и скажу что-нибудь краткое и меткое, чтобы он понял, почему умирает.       На пятый день пути мы наконец догнали эйноматринцев, хотя честнее было бы сказать, мы нашли то, что от них осталось. Прячась в заросшем кустами овраге, мы наблюдали полусожжённые телеги со всем, что в них было, сложенные в стороне мёртвые тела, кое-как перемещающихся по наскоро разбитому лагерю раненых. Выглядела стоянка эйноматринцев хуже, чем наша, и я злорадно улыбалась, пока вдруг не увидела, с каким ужасом смотрит на происходящее Питер.       — Может, это сделала Фаина? — неуверенно предположила я.       По миру духов вокруг лагеря липкими тенями скользили демоны. До нас им не было дела, их манили маги. Напуганные, страдающие. Совершенно заслуженно страдающие.       — Я пойду и спрошу, что случилось, — объявил Питер и рванул было вперёд, но я схватила его за рукав.       — Не вздумай.       Маг упрямо смотрел на меня, я на него — умоляюще.       — Тебя считают предателем, они нападут, как только увидят. Мы, может, и убежим, а ты...       — Ты в самом деле думаешь, им сейчас до того? — встрял Крис.       Питер согласно кивнул и освободил свою руку. Я кинула на Призрака укоризненный взгляд. Тот дёрнул хвостом, но ничего не сказал, а когда я вновь обернулась к магу, тот уже исчез. Высунувшись из оврага, я увидела, как он спешит к лагерю, размахивая руками и пытаясь привлечь к себе внимание.       — Зачем?.. — попыталась спросить я Криса, но не смогла сформулировать вопрос.       — Если что, прикроем его отсюда.       В его руке лежал посох киирина, готовый в любой момент стать чем угодно. Я поспешила приготовить и свой, и гладкое дерево приятной прохладой скользнуло в ладонь. Посох чуял магов и демонов, он рвался к ним. Мне казалось, что я держу в руках не мёртвый предмет, а животное, огромного тигра, жаждущего крови. Тигра, который гораздо сильнее меня.       «Знаешь, у меня уже есть одна горная рысь, — сообщила я ему. — Что же, теперь будет и тигр».       Посох не ответил. Он не был духом, чтобы говорить. При всей своей мощи, он был лишь неживым предметом.       Питер подошёл вплотную к границе лагеря и остановился рядом с тремя вооружёнными эйноматринцами. Они о чём-то оживлённо переговаривались, Питер обернулся и принялся показывать на что-то в той стороне, откуда мы пришли. Потом его увели, а Крис отложил посох и опустился в овраг.       — И как мы теперь ему поможем? — раздражённо спросила я, опускаясь рядом.       — Теперь он поможет себе сам, — отрезал Призрак.       Я фыркнула и замерла, не находя себе покоя. Посох прыгал из руки в руку в такт подёргиванию моего хвоста.       Однако Питер действительно обошёлся без нашей помощи. Скоро — быстрее, чем я успела сойти с ума — он спрыгнул в наш овраг с другой стороны.       — Ты живой! — обрадовалась я.       — Да что со мной будет? — маг смущённо улыбнулся, наткнулся на ледяной взгляд Криса и посерьёзнел. — Я наговорил им какой-то бред, даже не думал, что они поверят. Но, похоже, этим беднягам действительно не до того. Ярна была права, это сделала Фаина.       Призрак подался вперёд.       — Где она?       — Её нет.       — Нет?       Питер вздохнул и принялся пересказывать то, что узнал в лагере. Оказалось, Фаину в самом деле повезли в Эйноматрин, в той самой клетке, которая предназначалась для пленных расков. Несколько дней она оставалась без сознания, а защитные заклинания сдерживали её силы. Но прошлой ночью колдунья пришла в себя. Фаина показалась спокойной, и к ней вышел Рэфьел. Тут-то всё и случилось. Колдунья разнесла свою клетку в щепки, а следом за ней и весь лагерь. Многие погибли от её магии, Рэфьел был ранен, а сама Фаина скрылась в неизвестном направлении.       Крис слушал всё это с мёртвым лицом, и мне стало его жаль. Отмщение вновь ускользнуло от Призрака. Я пыталась придумать, что же можно сказать по этому поводу, когда что-то вдруг изменилось в его лице. Оно стало спокойным, едва ли не умиротворённым.       — Что, ждём ночи и идём за твоим? — Крис повернулся ко мне.       — Ага, — растерянно отозвалась я.       — Стоит выждать пару часов после заката.       Я кивнула.       — У тебя есть обычный нож?       — Есть, но я лучше этим.       — Справишься?       — Справлюсь. Он хорошо себя вёл, пора бы дать ему немного порезвиться.       Питер покачал головой.       — Иногда вы действительно жуткие.       Мы одновременно пожали плечами.       — Я не хочу в этом участвовать.       — Мы ведь уже решили, что ты подождёшь нас здесь, разве нет?       Я испугалась, что маг начнёт нас отговаривать, но он лишь коротко кивнул.       — Как твой наставник?       — Жив. Я его не видел, но мне сказали, что он не пострадал.       — Это хорошо, — я неуверенно улыбнулась и покосилась в сторону Криса.       Тот замер и смотрел в пустоту. У Питера всё было хорошо, у меня тоже, а Фаина опять улизнула.       — Мы её догоним.       Слова вырвались, прежде чем я подумала. Я испуганно замерла, ожидая холодного взгляда, сообщения, что это не моё дело, но Крис лишь дёрнул ушами.       — Нет.       Это было ещё более странно.       — Ты сдаёшься?       Призрак всё-таки повернулся ко мне и наградил меня тем самым холодным взглядом, которого я так боялась.       — Нет.       Я сжалась, стараясь держаться поближе к Питеру. Продолжать расспросы не хотелось. Впрочем, через несколько часов атмосфера между нами вновь потеплела. Питер рассказал, где именно находится шатёр Рэфьела, я поделилась с Крисом парой историй, произошедших, пока его не было.       На западе подползало к горизонту солнце, окрашивая небо в тёплые оранжевые цвета, а редкие облака — в фиолетовый. Мы сидели в овраге и молчали, глядя на закат. Каждый раз, когда я моргала, перед глазами прыгало пятно от солнца, но отвести взгляд не получалось. Мне было спокойно и легко. День уходил, а я оставалась. Мне было зачем оставаться.       Слева от меня крепкой и надёжной стеной сидел Питер. Я знала, что, хоть мы из таких разных народов, я могу на него положиться. Что бы ни случилось со мной, рядом всегда был он, готовый следовать за мной, куда бы я ни пошла, и ловить меня, когда я падаю.       Справа замер Крис. Он казался расслабленным, но я слишком хорошо его знала, я понимала, что даже сейчас Призрак — зверь, ожидающий, когда можно нанести удар. Он напоминал мне огромную снежную гору, уходящую высоко к небесам, но при первом же дуновении ветра готового обрушиться лавиной, способной погрести под собой всех, кто окажется рядом. Крис не стал бы меня ловить. Он научил меня падать безболезненно.       Такие разные. И такие свои. Сона спрашивала, кто из них мне нравится больше, но ответа на этот вопрос у меня действительно не было. Возможно, Питер привязался ко мне больше, чем мне того хотелось, возможно, для Криса я была лишь помехой. И всё-таки они оба были мне как братья, и от этой мысли на душе становилось тепло.       А другую мысль, которая то и дело пыталась всплыть из задворок сознания, я гнала прочь.       Наступила ночь, и на небе веснушками высыпали звёзды. Крис высунулся из оврага и огляделся, я последовала за ним. Вокруг лагеря магов кружили огни факелов, выдавая, где именно сейчас находятся дозорные. Было темно и тихо.       — Там есть охранные заклинания? — спросил Питера Призрак.       — Нет, — хором отозвались мы оба.       Заклинания. После того, как убийца Кайры превратил собственную жизнь во взрыв, я была уверена, что ни с чем не спутаю это отвратительное ощущение, наполняющее мир духов, когда дело касалось заклинаний.       Крис покосился на меня с сомнением, но едва заметно склонил голову.       — Вперёд. За мной.       Вместе, пригибаясь к поросшей высокой травой земле, мы подобрались к самому лагерю, скрываясь в тени палаток. Совсем рядом мелькнул факел дозорного, но мы переждали, пока он пройдёт, скорчившись за бочками с водой. Крис сидел прямо передо мной, и я почти утыкалась носом в его спину.       В мире духов совсем рядом проплыл демон из высших, я заметила его, хотя в тот момент и не думала о мире духов.       «Уйди», — велела я ему, но демон сделал вид, что не услышал.       Ещё совсем недавно я ничего не знала об изнанке мира. Жизнь глазами обычного человека и жизнь глазами ведуна сильно отличались, а слышащие наверняка видели её с другой, третьей стороны. Но понять это мне было не дано.       — Боишься?       Призрак говорил тихо, но его вопрос неприятно резанул по ушам.       — Нет. Просто тут много демонов.       Крис напрягся.       — Где?       — Нигде. В мире духов.       Он не ответил, лишь высунулся из-за бочек, чтобы убедиться, что мы можем выходить.       — Если ты не уверена, что хочешь...       — Уверена, — резко оборвала его я. — Пошли уже.       Я не ожидала, что даже Крис начнёт сомневаться в моём решении. Уж он-то с его беготнёй за Фаиной не должен был обвинять меня в излишней мстительности. Призрак двинулся вперёд, я шагнула за ним, сверля его спину недовольным взглядом.       «А может, он просто не верит, что мне хватит духу? — вдруг пришла в голову мысль. — Его ведь не было рядом так долго».       Мы остановились позади шатра, где, по словам Питера, находился человек, чью жизнь я собиралась забрать.       — Сработать нужно быстро и тихо.       — Знаю, — огрызнулась я.       Я много раз представляла себе этот момент, но только теперь в полной мере поняла, что триумфа не получится. Толстяка придётся зарезать во сне. Не сказать, чтобы меня расстроило отсутствие возможности поговорить с ним, и всё-таки осознание того, что Рэфьел так и не узнает, почему умирает, меня опечалило.       Я обернулась к Крису, собираясь поторопить его, но столкнулась с неожиданно цепким и пристальным взглядом.       — Что?       Призрак моргнул, ощущение, что он видит меня насквозь, пропало.       — Я зажимаю ему рот и держу руки, но у тебя будет пара секунд, не больше.       Я замерла в изумлении, а Крис быстро и бесшумно разрезал полог шатра и скользнул внутрь. Мне оставалось только последовать за ним.       Внутри было темно и пусто. Я разглядела уже знакомое мне кресло и гору тряпья в углу; впрочем, испугаться, что Рэфьела нет на месте, я не успела: кучей тряпья оказался он сам, спящий на разложенном для него матрасе.       Толстяк развалился на спине и негромко похрапывал. Я поморщилась. Из-за этого тюфяка пострадал наш клан, не бред ли?       Крис быстро указал в сторону выхода. Там, по ту сторону шатра, горел огонь и наверняка стояла стража. Мы подошли к Рэфьелу, и я кивнула, давая понять, что готова. В руке, искрясь кровожадным нетерпением, лежал посох киирина. Ещё пара быстрых взглядов, и Призрак атаковал.       Маг задёргался, как выброшенная из воды рыбина, когда Крис навалился на него, зажимая ему рот его же одеялом. Я склонилась над толстяком и заглянула в его глаза. Даже в темноте было видно, что они полны ужаса. Рэфьел дёрнул ногами, задев край шатра. Это было плохо, это могло привлечь внимание стражи снаружи. Нужно было побыстрее заканчивать. Я вдруг поняла, что говорить ничего и не надо. Маг увидел меня, и этого ему хватило, чтобы всё понять.       Не сводя взгляда с его маленьких поросячьих глазок, я вонзила посох киирина, превращённый в длинный тонкий кинжал, между его рёбер, и почувствовала, как он разветвляется на мелкие тонкие деревянные ниточки внутри его тела. Рэфьел дёрнулся ещё несколько раз и затих, а в его мёртвых глазах так и остался навсегда застывший ужас осознания.       Чистый и, как всегда, прохладный браслет вернулся на руку. Из маленькой, но глубокой раны тонкой струйкой потекла кровь.       — Уходим, — практически беззвучно велел Крис, и мы покинули шатёр через проделанную им ранее дыру.       К оврагу мы возвращались, стараясь держаться от лагеря как можно дальше. Питер встретил нас встревоженным взглядом, но я поспешила улыбнуться ему, давая понять, что всё просто замечательно. Всё и в самом деле было замечательно. У нас получилось, нет, у меня получилось! Хотелось смеяться от счастья, но было ещё рано: нам стоило уйти от лагеря эйноматринцев как можно дальше и как можно скорее.       Мы шли всю ночь, и чем дальше мы уходили, тем чаще я не выдерживала и начинала радостно хихикать.       — Всё будет хорошо, — неуклюже пытался успокоить меня Питер, видимо, решивший, что это нервное.       Я хихикнула снова и похлопала его по плечу.       — Всё уже хорошо. Я бодра, весела и готова к галопу за Фаиной.       Скорбь отступила. Мне было несколько неловко перед погибшими за это, но, несмотря на то что мысли о Кайре, Гильсе и Онни всё ещё причиняли мне боль, я уже отпустила их. Я была готова идти дальше, навстречу приключениям.       — Галопа за Фаиной не будет, — неожиданно благожелательно сообщил Крис. — Не потому, что я сдаюсь. Ты уже сделала с ней лучшее, что можно было сделать.       — Что? — я не сразу поняла, что он имеет в виду.       Призрак улыбнулся жутковатой холодной улыбкой.       — Пожизненные страдания. Это хуже смерти.       Питер что-то неразборчиво буркнул, что-то явно неодобрительное. Крис не отреагировал. Я пожала плечами.       — Тогда теперь что?       — На север, — объявил Призрак. — Поищем неушедших расков.       Я кивнула. Нам больше некуда было спешить, а потому путь ожидался легче и интереснее. На рассвете, когда мы легли немного поспать, я думала о том, как всё-таки здорово, что сейчас я была здесь, а не осталась с кланом. Меня ждали новые города и места, которых я никогда не видела. Меня ждали незнакомые леса и реки, озёра и горы. Меня ждала жизнь, о которой я мечтала так давно и так недавно, когда только привыкала к жизни без памяти.       Разумеется, путешествие оказалось не таким, как я себе представляла, но для меня это не стало неприятным сюрпризом. Мы шли на север, заглядывая в города и деревни. Закончились деньги, мы стали задерживаться и стараться заработать. Крис ходил охотиться, продавал дичь и добывал еду для нас, Питер помогал людям при помощи своей магии, я же оказывалась полезной, только когда богатым ниорам начинало хотеться показать своим детям, что такое «настоящая дикая раска». Я и подумать не могла, что такое может случиться, но в больших городах дети тянулись ко мне, и мои предложения провести небольшое представление родители встречали радостно, без колебаний готовые заплатить.       Крис ехидно улыбался и называл меня цирковой зверюшкой, Питер мрачно молчал и одёргивал Призрака. Я унижалась, напоказ делая колесо, позволяя детям трогать свой хвост и рассказывая наскоро выдуманные сказки о злых демонах и добрых духах, и утешала себя мыслями о том, что в нашей команде я была всё-таки не абсолютно бесполезной.       Никто, кроме меня, не умел готовить. Конечно, я тоже не являлась выдающимся кулинаром, но стряпню Криса есть было невозможно — только грызть, а Питер вообще не знал, как подойти к готовке. Для меня же — спасибо Марике — зажарить птицу на костре не представлялось чем-то сложным, и я жизнерадостно экспериментировала, тратя часть заработанных унижением денег на покупку приправ для этого дела. Судя по тому, что ни Крис, ни Питер не пытались меня остановить, получалось неплохо.       Чем дальше на север мы шли, тем меньше расков нам встречалось. В Листассе не нашлось вообще никого, все городские ушли после нападения эйноматринцев на стоявший рядом клан.       Две семьи расков мы нашли во Фрибоде, но они собирались уходить и без наших предупреждений. Они ушли, а нам пришлось остаться — в очередной раз закончились деньги.       Прошёл уже месяц с начала нашего путешествия. По доходящим до нас слухам, Эйноматрин планировал масштабный поход на вольные земли, намереваясь очистить от нашего народа весь материк. Правители городов явно относились к происходящему без восторга. Во Фрибоде повсюду пестрели плакаты, призывающие расков уходить, а кто-то рассказал нам, что в находящемся не так далеко Миртене мобилизуют армию, в случае нужды готовясь защищаться.       — Это прямое нарушение милантринского договора, — ворчал Питер. — Я никогда не думал, что они в самом деле однажды на это пойдут. Эйноматрин подписал согласие не вести военные действия в горах и южнее них, но вот, грядёт война.       Крис задумчиво кивнул.       — Если Эйноматрин наплевал на договор, шиикары тоже в опасности, — объявил он.       Я удивилась. Раньше Призрак категорически не хотел связываться с крылатыми людьми.       — Предлагаешь всё-таки зайти к ним?       — Да. Пернатые упрямы и не любят признавать опасность, это может их погубить. Расков же предупредят и без нас.       Крис указал на очередной плакат. Мне оставалось только согласиться.       А вот Питер соглашаться не спешил.       — Заходить так далеко на север для вас опасно.       Призрак покосился на него с презрением. Маг обиделся и начал распаляться. Я страдальчески вздохнула.       Они так и не подружились. Питер пытался спорить почти с каждым словом и решением Криса, отчаянно придираясь ко всему, к чему можно было. Призрак, в свою очередь, очень выразительно игнорировал большую часть нападок. Настолько выразительно, что у меня не оставалось ни единого сомнения: этому игнорированию он уделяет немало сил. Перед началом путешествия я боялась, что мне будет доставаться излишнее внимание, но нет, мои спутники всецело были увлечены друг другом. Получилось даже как-то обидно.       От размышлений меня отвлёк детский крик.       — Кошечка, кошечка!       — Где? — с наигранным любопытством поинтересовалась мать маленького ниора.       — Вот! — пальчик одетого в дорогую одежду карапуза устремился ко мне. — Тётечка-кошечка! Ты говорила, они все ушли!       Женщина всплеснула руками и принялась объяснять сыну, почему не стоит кричать на всю улицу то, что только что кричал он, а я, поймав насмешливый взгляд Криса, снова вздохнула. Настало время попробовать заработать.       Когда я приблизилась, женщина испуганно сжалась и принялась извиняться. Я тепло улыбнулась.       — Ничего страшного. Такой милый мальчик!       Я потрепала малыша по голове. Тот засиял от счастья.       — Если хотите, за весьма скромную плату я могу устроить для него небольшое представление...       Сияние малыша резко переместилось в сторону матери, не оставляя той ни единой возможности отказаться. Я была приглашена в один из домов верхнего круга на весь следующий день, и плата меня ожидала отнюдь не скромная.       До назначенного срока я развлекала себя, слушая споры Питера и Криса по поводу моей блестящей цирковой карьеры, и с утра к нужному дому бежала уже почти с нетерпением. Там меня встретили, обыскали и проводили в нужную комнату, где меня ждал давешний мальчуган и его друзья. Сеанс выдирания шерсти из хвоста начался.       Обращённый в браслет посох киирина холодил руку, предлагая обезглавить всех. Он делал это куда менее настойчиво, чем раньше, что меня немало радовало. Я честно хотела подружиться с этим всеразрушающим оружием, и у меня начинало получаться. Всё чаще я могла забыть о нём и не вспоминать, не отвлекаться на его порывы кого-нибудь проткнуть.       До вечера я развлекала детей, но, когда я уже собралась намекнуть хозяевам, что мне пора, их сын вдруг схватил меня за руку.       — А теперь я тебе покажу!       Малыш плохо выговаривал букву «р», но вёл меня по коридорам дома решительно и уверенно. Его друзья и охрана следовали за нами, пока в одной из комнат я вдруг не увидела то, что поразило меня до глубины души.       В просторной комнате за толстой решёткой лежал зверь. Он был меньше, чем я ожидала, не сильно крупнее обычной рыси, но его шерсть была серой, тело длиннее рысьего и заканчивалось оно длинным пушистым хвостом. Зверь лежал на подстилке рядом с миской с водой и смотрел на свои лапы. Его взгляд был пустым и безразличным, и так болезненно знакомым.       — Это Барсик! — с гордостью объявил малыш. — Потому что похож на снежного барса! Но на самом деле он не барс, он настоящая горная рысь! Его папа поймал, когда охотился. Только Барсик тогда был маленький. Но я был ещё меньше.       Должно быть, я выглядела слишком ошарашенной и даже напуганной, потому что один из охранников поспешил объяснить мне:       — Он не опасен. Решётка надёжная, да и сам зверь не агрессивен. Его подобрали в горах, когда он был совсем детёнышем, он не знает другой жизни. Хозяин подарил его хозяйке в честь рождения сына, его здесь любят, за ним хорошо ухаживают.       Охранник посвистел, зверь поднял голову и навострил уши. Оглядев зрителей, он снова лёг, повернувшись к нам спиной.       — У тебя хвост как у Барсика! — радостно верещал малыш. — Только темнее!       А я смотрела на зверя, не в силах отвести глаз. Вот какие они, горные рыси. Вот какими они могут стать в неволе.       Вернулась я, оставаясь под сильным впечатлением, что не укрылось от моих спутников.       — Не заплатили? — мрачно поинтересовался Призрак.       — Заплатили. Всё в порядке, я просто устала.       Я не могла рассказать ему об увиденном, для меня же всё это слишком многое значило. Мысли не умещались в голове, хотелось поделиться с кем-нибудь тем, что я теперь поняла, но делиться было не с кем. Мы ночевали в таверне, сняв на троих дешёвую комнату с четырьмя узкими кроватями. Я вертелась, пытаясь уместить хвост, и всё думала, думала, думала... Пока надо мною вдруг не возник Питер.       — Пойдём со мной.       Понимая, что спать я сейчас всё равно не смогу, я вышла за магом, напоследок оглянувшись на мирно спящего Криса. Мы вышли во двор, сели на лавку, и Питер начал допрос.       — Что на самом деле случилось?       — Ничего, — ответила я.       Маленький, окружённый невысоким забором дворик выводил на широкую улицу, по которой даже в позднее время ходили люди. Это место почему-то напоминало мне нашу площадь с разбитым фонтаном. Я вспомнила нашу первую встречу и вдруг поняла, что Питер — тот единственный человек, который должен понять. Я вздохнула и тихо спросила:       — Можно я расскажу тебе одну сказку? Предположим, не связанную ни с какими реальными событиями.       — Расскажи, — так же тихо разрешил маг.       — Ура. В общем, далеко-далеко в одних горах жили две горных рыси.       — Вы с Крисом?       — Нет, — я рассердилась. — Я же сказала, это ни с чем реальным не связано! Не перебивай.       Питер смутился.       — Прости.       Я кивнула и продолжила.       — Это были взрослые горные рыси, которых боялись и уважали все окрестные звери. И одной зимой у них родилось двое детёнышей. Родители были счастливы, глядя на своих сильных и здоровых детей. Их отец всё время охотился, стараясь прокормить свою семью, а мать следила за малышами.       Малыши были полны сил и любопытства. Они всё время пытались убежать из логова и посмотреть на мир вокруг, но мать не пускала их. Но вот как-то раз, дождавшись, пока мать уснёт, малыши всё-таки убежали и разошлись в разные стороны. Горная рысь проснулась и кинулась искать детей. Она нашла одного, а второго — нет. Потому что в то самое время в лесу были человеческие охотники. Они увидели сбежавшего малыша, подобрали его и унесли с собой.       Прошли годы. Дикий рысёнок вырос в сильного зверя, гордость родителей. Домашний рысёнок же жил в клетке, имея еду, воду и заботу. Он совсем не знал о том, что можно жить иначе, и всё-таки он постоянно грустил по чему-то потерянному, хотя у него никогда этого не было.       Чем дальше я говорила, тем более серьёзным становился Питер. Похоже, он действительно понял, к чему я.       — Другие домашние звери смотрели на рысёнка неодобрительно. «Ты домашний», — говорили они ему. И рысёнок соглашался, что они правы, он домашний и зовут его Барсиком. Вот только как ни старался он быть счастливым там, где жил, он всё равно понимал, что не на своём месте.       Но однажды к Барсику пришёл человек. Мальчик, сын хозяина. Он пришёл, рассказал о том, как живут горные рыси на самом деле, и спросил: «Хочешь, я освобожу тебя? Ты сможешь вернуться в горы к своему брату». «Нет, — ответил ему Барсик. — Ведь я не горная рысь. Я домашний зверь. Я жил с этим всю жизнь и не знаю, как жить иначе. Я не умею охотиться и сражаться, зато умею выполнять команды. Мне не место в горах». И тогда... — я прервалась, не сразу решившись произнести вслух придуманные мною слова. — И тогда мальчик сказал: «Не печалься. Я останусь с тобой тут и буду рядом, что бы ни случилось. И я помогу тебе однажды избавиться от ощущения того, что ты не на своём месте».       Питер вздрогнул и поднял на меня взгляд, а я поспешила говорить дальше, не давая ему меня перебить.       — Они долго жили вместе, мальчик и горная рысь. Мальчик выпускал Барсика поиграть вне клетки, и зверь был счастлив, освобождаясь из заточения. Но однажды во время такой игры Барсик задел хвостом лампу, опрокинув её на ковёр. И в доме начался пожар.       Все бежали прочь и спасались, а мальчик и его зверь остались запертыми в горящей комнате, и никто не мог их спасти. И тогда перед ними появилась Киира.       — Киира? — влез всё-таки Питер.       — Киира, — подтвердила я. — Или не Киира, а другая могущественная, говорящая с людьми и зверями богиня. Она предложила Барсику и его другу спасение. «Зверь, я возьму твою память и отправлю тебя в лес к твоему брату. Ты не будешь помнить, как был домашним раньше, тебя научат охотиться и сражаться, и ты останешься жив». Для человека же...       Питер встал. Я замолчала, оборвавшись на полуслове: слишком расстроенным выглядел мой друг.       — Я понял, что ты хочешь сказать.       — Но я...       — Твоё место с другими расками, я понял. Если ты хочешь, я могу уйти.       — Ничего ты не понял! — возмутилась я. — Я думала... Мне казалось... Ой, не важно. Я просто увидела горную рысь по имени Барсик сегодня, он сидел в клетке, и я расстроилась. И подумала, что было бы здорово, если бы у него был друг, как ты для меня, понятно?       На самом деле я думала о другом, и я верила, что Питер поймёт. Но он не понял, и когда-либо снова говорить с ним о том, какой я вижу себя в потерянном прошлом, мне не хотелось.       На следующий день мы покинули Фрибод. Питер после вчерашнего опасался говорить со мной, и я попыталась спросить у Криса, где именно раньше была деревня нашего клана. Призрак неоднозначно махнул рукой куда-то на восток и прибавил шагу. Путешествие возобновилось в мрачном молчании.       Неделю спустя мы достигли подножья гор и остановились в маленькой деревне, полной очень тепло принявших нас ниоров. Когда они узнали, куда и зачем мы идём, нам выделили целый пустующий амбар для ночлега абсолютно бесплатно. Эти люди хорошо относились к шиикарам и не хотели, чтобы с крылатым народом случилось то же, что и с нашим.       Дыхание осени ясно ощущалось в вечернем воздухе. Ночи здесь были вполне холодные, а днём солнце всё ещё нещадно жарило.       — Год прошёл, — сообщил мне Питер, наблюдая за тем, как я жарю на костре пойманную Крисом крупную птицу.       — А? — я не сразу поняла, о чём он говорит.       — Год назад мы потеряли память.       — А-а-а...       Я задумалась. Мне казалось, что я живу среди расков уже целую вечность, а оказалось, прошёл всего год. И за этот год произошло слишком много всего.       Крис как-то особенно мрачно молчал.       — Предупредим пернатых и в Валмирану, — проговорил он наконец, не желая поддерживать прошлую тему. — Нужно пересечь море до первых морозов.       Я обернулась к Питеру.       — Ты же поедешь с нами, да?       — Поеду. Мне больше некуда идти.       — Вот, по третьему закону Кииры, получается! — обрадовалась я.       Маг заёрзал, как всегда недовольный упоминанием нашей богини, но Крис вдруг напрягся, резко вскинув уши, и знаком велел нам молчать.       Бегло оглядев мир духов, я не нашла поблизости ничего необычного. Пахло сыростью, дымом и жареной — уже явно готовой — птицей, ничего более. Листья жавшихся к одной из стен амбара кустов шелестели именно так, как положено шелестеть листьям на самом обычном ветру.       — Что там? — одними губами спросила я.       Призрак поднялся на ноги и замер, уставившись в пустоту. Я тоже встала, но ответа не получила. На всякий случай я обошла амбар вокруг, держа посох киирина наготове, но так ничего странного и не заметила. А вернувшись, я обнаружила, что Крис снова сидел у костра, и не просто сидел, а пытался съесть мою долю ужина.       — Эй! Это подло! — возмутилась я, готовая к бою за свою порцию птицы.       Призрак усмехнулся и собрался вернуть столь горячо любимые мною крылышки, когда заговорил Питер:       — Жадность никого не красит. Верни это Ярне, она ведь готовила.       — А я ловил.       Хрустнули под напором зубов тонкие кости, крылышки были потеряны навсегда. Я застонала.       — Зачем?! — я обращалась к обоим.       — Потому что ты ушла, — сообщил мне Призрак.       — Ты обманул меня! Сделал вид, что что-то слышишь, я пошла проверять...       — Почему сразу обманул?       — Это не причина вообще! — взвопила я. — Мои крылышки!       «Такие румяные, такие хрустящие, такие вкусные... А-а-а, не прощу...» — рыдала душа.       — У шиикаров проблемы, — неожиданно сообщил Крис.       — Какие?       — Без понятия.       Призрак прицелился к остаткам птичьей тушки, но позволить ему оставить меня вообще без ужина я не могла.       — Руки прочь от моей еды. В смысле, без понятия?       — Киира нашептала, что скоро мы о них услышим.       — А она не нашептала тебе, что мы давно договорились отдавать крылышки мне?       Проблема утерянного лакомства волновала меня больше проблем крылатого народа. Впрочем, Призрак и не думал извиняться.       — При шиикарах такими заявлениями лучше не кидайся.       Питер любезно передавал мне мясо, о котором я опять попыталась забыть.       — Спасибо.       Крис продолжал хрустеть костями.       — О пернатых будем думать завтра, — решил он. — Сегодня надо выспаться, но на всякий случай лучше договориться о дозорах.       Питер, как всегда, начал спорить, но сдался он быстро.       Первой на крыше амбара валялась, оглядывая окрестности, я. В небесах сияли звёзды, особенно яркие в безлунную ночь. От них было сложно отвести взгляд, они мерцали, переливались, звали меня. Казалось, что когда-то я уже смотрела на звёзды так, вглядываясь в них и надеясь, что скоро среди них мелькнёт что-то, чего я так ждала. Приходилось постоянно напоминать себе, что сейчас я ждала шиикаров, а они, хоть и имели крылья, не могли летать. Только парить.       Во время моего дежурства так ничего и не случилось, и я, здорово замёрзшая, вернулась в амбар и разбудила Питера. Маг, будучи жаворонком, выглядел отвратительно, но последнюю смену Крис не уступил ему, судя по всему, из чистого упрямства. Проводив страдальца взглядом, я укуталась в свой плащ и поняла, что толку от него мало. Стоило купить новый, потеплее и подлиннее. А ещё я вдруг поняла, что соскучилась по одеялам или даже просто по своей кровати. Приключения у нас получились по-своему весёлыми и прекрасными, и я ни за что не променяла бы их на возможность оставаться с кланом на его пути в Валмирану, но теперь мне хотелось домой. В новый дом к новому будущему.       От холода стучали зубы, деревянный, забросанный сеном пол казался чуть ли не холоднее земли. Поблизости мирно сопел Крис, его холод не заботил. Не в силах уснуть, я представляла себе, как буду рассказывать своим друзьям об этом путешествии, но даже эти мысли не могли меня согреть.       А потом на крыше раздался грохот.       Я вскочила, запуталась в плаще и лишь чудом не упала. Рядом завозился Крис. Мы выскочили наружу одновременно, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Питер падает с крыши прямиком в кусты. «Он уснул, — догадалась я, — уснул и упал. Растяпа!..» Я собралась подойти к магу и проверить, не убился ли он, но Крис схватил меня за руку.       — Тихо, — шепнул Призрак.       Он держал посох наготове, я поспешила достать свой и прислушаться. Всё было тихо, только Питер стонал и ворочался в кустах. Оставалось надеяться, что он застрял, а не переломал себе всё.       — Там, — Крис указал на крышу.       Посмотрев в указанном направлении, я заметила подозрительную тень, мелькнувшую у её края.       Стараясь двигаться тише и держаться ближе к стене, я обошла амбар, Крис двинулся в другую сторону. Добравшись до подходящего места, я зацепилась за край крыши изогнувшимся по моей воле посохом и рывком забросила себя наверх.       На крыше действительно обнаружился шиикар, очень удачно отвлёкшийся на Криса, который, стоя внизу, целился в крылатого человека из лука. Шиикар услышал меня и оглянулся, но я была быстрее. Миг, и я, выбив из его рук нож, прижала свой к его горлу.       — Не двигайся.       — Ты ничего мне не сделаешь, — ответил шиикар высоким, дрожащим от страха девичьим голосом. — Ты женщина, ты не убьёшь другого человека.       Поднявшийся к нам на крышу Крис усмехнулся.       — Да брось. Это Ярна. Она убивает магов, глядя им в глаза, и даже не морщится.       Я не сдержалась и фыркнула, нож дёрнулся, царапнув кожу на шее жертвы. Та испуганно пискнула и замерла: похоже, прониклась.       — Не убивайте!       Точно прониклась.       — Чего тебе от нас надо? — Крис взял допрос на себя, а я надеялась, что он справится быстро: перья со сложенных за спиной пленницы чёрно-белых крыльев щекотали нос.       — Ничего! Я напала только на мага, он хочет меня убить!       — Этот маг хочет убить только меня, — отрезал Крис. — Не делай глупостей. Ярна, отпусти её.       Я не без удовольствия отошла в сторону, впрочем, не спеша убирать оружие. Пленница оказалась стройной девушкой с изящной фигурой, пронзительными зелёными глазами и длинными солнечно-рыжими волосами. Она выглядела не сильно младше нас, я дала ей около шестнадцати лет. Я бы позавидовала тому, как хрупко и трогательно она выглядит, если бы не её плечо, на котором красовалась рваная рана. Выглядела она отвратительно. Шиикара не перевязала её и не промыла, и, судя по всему, уже несколько дней её плечо гнило на живом теле.       Я поморщилась. Вид ран мне никогда не нравился.       — Через наши горы ходят эйноматринцы, — пленница говорила зло и решительно. — Они думают, что могут делать всё, что захотят. Старший Крылатый разрешил им ходить через наши земли, чтобы они нас не трогали, но они грабят и похищают людей. Они пытались... — она осеклась и густо покраснела. — Они пытались навредить мне. А я защищалась. Ну, теперь мне приходится прятаться.       — У твоего народа неприятности из-за тебя? — быстро уточнил Крис.       — Нет, — буркнула шиикара. — Неприятности только у меня.       Призрак спрашивал что-то ещё, она отвечала, забавно топорща крылья, судя по всему — сорочьи. Я вспомнила о всё ещё копошащемся в кустах Питере и поспешила спуститься к нему.       Маг отделался парой царапин, но в кусте застрял крепко. Не сдерживая хихиканья, я помогла ему освободиться, заодно рассказав, кто именно на нас напал.       С крыши спрыгнул Крис, сразу за ним слетела крылатая девушка. Питер присвистнул.       — Летающая и убийственная. Будь у меня такие крылья, падать с крыш было бы не так больно, да?       Шиикара смотрела на него настороженно.       — Это Питер, он у нас добряк, — попыталась я успокоить её.       Я вдруг вспомнила, как в пути он подобрал котёнка и так и нёс его до ближайшей деревни, где отдал вызвавшимся приютить зверушку крестьянам. На лицо наползла улыбка.       — Ну, вообще-то... — начала шиикара, замялась, а потом выпалила: — На крылья падать очень больно! Нам всегда приходится беречь спины.       — Ох, я не подумал об этом. Подожди, что с твоим плечом?       Улыбка пропала с моего лица. Я поняла, что сейчас будет. Питер не мог не захотеть помочь попавшей в беду красавице, а Крис не мог не начать возражать, утверждая, что нам в другую сторону. И в этот раз я снова была на стороне Призрака. Я чувствовала себя отвратительно, а шиикару можно было просто отпустить. Передавать послание об эйноматринцах её народу, очевидно, не было смысла. Я хотела поскорее вернуться к клану.       — Плохо с её плечом, — заметил Призрак. — Я обещал ей, что мы проводим её домой.       Питер одобрительно кивнул, а я задёргалась.       — Эй, постойте. Мы же не пойдём в горы, где полно эйноматринцев?       Крис усмехнулся.       — Испугалась?       Вообще-то да, я испугалась, устала и жутко замёрзла. Но Крису об этом знать не стоило.       — Ненавижу, когда ты так делаешь. Ладно, далеко идти-то?       — Ну, я сюда шла два дня, но я шла в обход. Вообще, если утром пораньше выйти, к вечеру до моего города дойдём, — сообщила шиикара. — Меня зовут Хельга. А ты — Питер, да?       Маг кивнул и представил нас:       — Это Ярна и Крис. Мы шли к вашему народу, чтобы предупредить об эйноматринцах, но, судя по всему, опоздали.       — И теперь мы хотим отправиться в Валмирану, где нас ждёт клан, — буркнула я, мелко подрагивая от холода.       — Ой, тогда спасибо, что вы откладываете свои дела, чтобы помочь мне!       Шиикара уставилась на Питера с таким восхищением, что я окончательно прониклась к ней неприязнью.       — Я ведь совсем не могу себя защитить... — лепетала пернатая, поглядывая теперь уже на Криса.       Рука с браслетом тряслась сильнее остального тела, и это явно было неспроста.       — На меня ты напала весьма успешно, — не согласился с Хельгой Питер.       Крис поддержал его одобрительным взглядом, а я почувствовала себя брошенной.       — Знаете что, я сегодня ещё не спала. Спокойной ночи, — проворчала я и поспешила вернуться в амбар.       Зубы стучали, плащ не спасал. Собственное дыхание казалось обжигающим. «Простудилась, что ли?» — заподозрила я, но сказать наверняка не смогла. На своей памяти мне ни разу не приходилось болеть.       Я всё-таки сумела уснуть, а утро для меня началось с боли. Меня растолкал Крис, тут же умчавшийся за водой, и я поняла, что всё-таки заболела. Голова была тяжёлой и безумно кружилась, дрожали руки, невыносимо болело горло. Я уселась в углу, закутавшись в свой плащ, и отказалась от завтрака, но никто не обратил на это внимание. Питеру с Крисом не было до меня дела, оба оказались слишком увлечены общением с нашей новой знакомой, что-то оживлённо рассказывающей. Крис то и дело начинал смеяться, и это было обиднее всего.       Я куталась в своей обиде, как во втором плаще. Мы путешествовали втроём более месяца, и вот мои друзья с готовностью променяли меня на крылатую девицу с милой мордашкой. Да, кого-то природа от рождения наделила милой внешностью, а кто-то был мной. Совсем уж некрасивой я себя не считала, но выглядеть милой мне было не дано.       Опечалившись по этом поводу, я попыталась привести в порядок растрепавшиеся косы, но сделала только хуже. В итоге я кое-как собрала их в кривой хвост. Передние пряди, проходя через уши, не дотягивались до ленты и сползали на лицо. «Восхитительно мило», — злилась я.       Когда мы снова отправились в путь, мои руки дрожали то ли от жара, то ли от обиды. Питер, Хельга и Крис шли втроём впереди, я тащилась сзади. Про меня всё так же никто не вспоминал. Если бы не больное горло, я вмешивалась бы в их разговор, но приходилось идти, стиснув зубы, чтобы они не стучали, и контролировать каждый свой шаг. Земля периодически оказывалась не там, где я её ожидала, что в горах могло обернуться большими неприятностями.       К полудню Питер всё-таки вспомнил обо мне.       — Эй, Ярна! Почему ты такая тихая сегодня? И лохматая. Не выспалась?       Лучше бы не вспоминал.       — Засыпаю, — через боль прорычала я.       Я бы себе не поверила, я бы на месте Питера поняла, что что-то не так. Но он ничего не понял и принялся слушать очередную историю Хельги. Мне не было слышно, о чём именно они говорят, но звонкий высокий голос шиикары больно бил по ушам.       Пить холодную воду я не могла, есть тоже. Упрямство и обида не давали обратиться за помощью или пожаловаться, потому я пряталась ото всех и злилась. Дорога казалась бесконечной, и я начала думать, что не доживу до конца, когда Хельга вдруг радостно задёргала крыльями, показывая на каменную стену, возвышающуюся неподалёку.       — Вот! Мой город.       — Там точно нет эйноматринцев? — уточнил Крис, явно уже не в первый раз.       — Тут точно нет. Ну, не было, когда я тут была. Они уже ушли.       Эйноматринцев в городе не оказалось, но так просто нас не впустили. Кто-то с той стороны тяжёлых ворот долго о чём-то спорил с Хельгой, потом кто-то за кем-то пошёл, а мы остались стоять снаружи. Я тихо тряслась в стороне, думая о том, что ещё немного, и я действительно умру.       «Надо всё-таки сказать», — решила я, и тут снова начала трещать сорока Хельга.       — Мне так повезло, что я вас встретила! Вы такие интересные! Крис — милый бука, и Ярна тоже такая мрачная и молчаливая, сразу видно, безжалостная убийца!       «Тебя бы точно не пожалела», — мысленно отозвалась я.       — А ты, Питер... — шиикара засмущалась и изящно потыкала камень носком сапога. — Мне кажется, ты самый удивительный человек, которого я встречала в жизни! Наверное, я в тебя влюбилась.       Я закатила глаза. Похоже, невероятно милая внешность досталась Хельге вместо мозгов. Для неё мир был предельно простым, что же, беднягу ждало разочарование. Питер дураком вроде неё не был.       Крис присвистнул. Питер, однако, не спешил объяснять шиикаре, что за день знакомства не влюбляются. Он смотрел на неё с таким сочувствием, что я вдруг испугалась: не наделает ли он глупостей, не желая обидеть глупышку?       — А я тебе нравлюсь? Хоть немножечко? — продолжала наседать Хельга.       Я сверлила мага очень злым взглядом, надеясь, что он обернётся и поймёт, что, если он сейчас наделает глупостей, я его убью. Очень мрачно, безжалостно и молчаливо. Питер действительно обернулся. Он улыбался виноватой и немного смущённой улыбкой.       — Увы, но моё сердце давным-давно похитила одна раска...       Я зачем-то огляделась по сторонам. Больная голова упорно не желала осмысливать услышанное, и в полной мере до меня дошло, что происходит, только когда Крис начал ржать.       «Эй, нет, так не честно, — мысленно взвопила я. — Я ничего ни у кого не брала! Мне вообще плохо, Питер, не мог нормально отшить дурочку? Чего меня впутывать?»       Хельга расстроилась.       — Ой, я не подумала, что между вами может быть что-то, ты такой светлый, а она мрачная...       Маг смотрел на меня теперь уже встревоженно.       — Не делай вид, будто ты не знала.       Я закрыла лицо руками. Вся беда была в том, что я знала. Знала давно, ещё со времён наших встреч на площади у фонтана. Тогда я, кажется, и сама была влюблена в него, а потому боялась поверить во взаимность своих чувств. Вот только с тех пор слишком много всего произошло. Я так удачно закопала все ненужные чувства в себе, а Питеру приспичило расковырять мой тайник именно в то время, когда я слегка помирала.       — Сегодня ты в самом деле мрачная. Ты в порядке?       Питер шагнул ко мне. Я отступила, но под ногой неожиданно не оказалось земли: проклятые горы с проклятыми ямами. Я упала, как-то нелепо крякнув. Горло отозвалось болью, перед глазами всё поплыло. Маг протянул ко мне руки, я попыталась отползти. «Не трогай меня, не надо, уходи, оставь меня в покое!»       Питер положил свою большую прохладную руку мне на лоб и в ужасе отдёрнул её.       — Да ты вся горишь!       Я очень многозначительно фыркнула. «Ура, заметили», — торжествовала недобитая часть сознания. И всё-таки во всём я была виновата сама. Не стоило разыгрывать эту комедию, нужно было просто сказать, что я заболела, ещё утром.       — Уйди, — выдавила я.       Рядом нарисовался Крис. Он смотрел столь насмешливо, что я вдруг поняла: он знал. Проклятый слышащий, наверняка давно понял, что со мной, наверняка специально дразнил!..       — Злодей, — прошипела я сквозь зубы.       Злодей тепло улыбнулся, но в этой улыбке я различила нечто очень опасное и на всякий случай на ноги поднялась сама, без помощи.       Хельга смотрела на всё это с таким очаровательно испуганным выражением лица, что мне в который раз захотелось её удушить. Я даже шагнула в её сторону, но опять споткнулась и повисла на Крисе. Испугалась, отскочила, осторожно отползла к стене и оперлась на неё, гадая, как я вообще умудрилась зайти так далеко.       Открылась маленькая дверца, встроенная в ворота, наружу вышли двое суровых шиикаров в кольчугах. Хельга кинулась к ним, что-то эмоционально объясняя, а я плавно выпадала из реальности. Слова не вязались с их смыслом, меня куда-то повели — почти потащили, — картинка перед глазами расплывалась и дёргалась.       — Ярна, — красивая молодая женщина-раска с короткими рыжими волосами строго смотрела на меня. У неё были уши и хвост красного волка и жёлтые кошачьи глаза. — Будь любезна, не умирай.       На её лице красовались татуировки в виде тигриных полосок. Только одна женщина на всём свете могла выглядеть так.       — Киира?       — Кто ж ещё? — богиня усмехнулась. — Ну ты даёшь.       Здесь, где бы я ни находилась теперь, проблем с больным горлом не наблюдалось, и я решила воспользоваться этим, чтобы спросить:       — Почему ты говоришь со мной?       — Я часто так делаю. Ты не знаешь легенд? — Киира понизила голос до шёпота и доверительно сообщила мне: — Я очень болтливая богиня. Очень. Финида меня терпеть не могла.       Я только кивнула. Что вообще можно сказать богине? А та, не теряя времени, в самом деле принялась болтать.       — Однажды я гуляла по миру и вдруг увидела горную рысь, запертую в клетке, — Киира говорила лёгким непринуждённым тоном, будто в самом деле рассказывала забавный случай, случившийся с ней совсем недавно, но её слова складывались в сказку, слишком похожую на мою. — Она никогда не знала дикой жизни и тосковала по ней, хоть и понимала, что с дикими собратьями ей не сравниться. Единственным другом этой рыси был мальчик, который иногда выпускал её, позволяя бродить по дому. Я долго смотрела за ними и решила немного развлечься. Когда мальчик не видел, я пришла к горной рыси и протянула ей факел. «Сожги свою жизнь, — предложила я ей. — И обрети новую».       Горная рысь думала долго, но потом сделала выбор. Она оказалась на воле, получив шанс продолжить жить там, где было её место, но навсегда потеряв возможность вернуться назад. То же самое ждало и её друга. Они оба обрели своё счастье, и всё было хорошо, пока они не встретились снова. Потому что мальчик всё ещё помнил команды, а горная рысь всё ещё помнила, как их выполнять.       Я выслушала сказку и медленно кивнула.       — Так было на самом деле?       Киира улыбнулась.       — Нет. Всё было совсем не так, но суть от этого не меняется.       — Ты пытаешься убедить меня оставить Питера в прошлом?       — С чего ты это взяла?       — А зачем тогда вся эта история?       Богиня рассмеялась в голос.       — Жаль, что ты не слышащая, я бы тебе такое понарассказывала! Зачем эта история? Зачем ты забралась в горы? Зачем я сделала тебя киирином? Зачем мы все существуем? Зачем что-либо вообще происходит?       Я растерялась, а Киира указала на меня рукой.       — Ответь мне. Ответь и докажи, что я не ошиблась в тебе. Ну же, давай! Я знаю, о чём ты думаешь, просто скажи это вслух!       Она давила на меня своей мощью, и я, продолжая растерянно моргать, кое-как невнятно пробурчала:       — Потому что всё для чего-то нужно. Каждое событие ведёт к следующему, складываясь в единую цепь.       Богиня вновь расхохоталась.       — Да! Да, именно так и устроена наша жизнь, веришь или нет. Сейчас ты говоришь эти слова, сама не веря в них, но вдумайся в их смысл! Жаль, что ты не слышащая. Марика поняла сразу. Ну да ничего, сравнивать с Марикой тебя не стоит. У тебя своя дорога.       У богини явно были на меня особые планы, и это настораживало.       — Почему такое особое внимание ко мне?       Киира подмигнула.       — Ты сама только что ответила. Это нужно, чтобы сложить новую цепь, крепкую цепь, такую, которую можно протянуть от заката к рассвету и ещё дальше.       — Я знала ответ, но забыла, так? Вместе с остальной жизнью?       — Именно! Ты нашла ответ и потеряла всё. Или обрела?       — Сложно сравнивать то, что я помню, с тем, что я забыла.       — Так не сравнивай. Ты сделала шаг вперёд, и неважно, лучше тебе стало или хуже. Пути назад всё равно нет. Однажды ты сможешь сделать ещё один шаг, и я хотела бы на это посмотреть. Твоя жизнь может стать крепкой цепью, таким, как ты, я всегда уделяю особое внимание. Поняла?       — Каким «таким»?       — Находчивым, но забывчивым.       Я собралась продолжить расспросы, но что-то вдруг изменилось, болью вспыхнули голова и горло, я открыла глаза и увидела потолок.       Меня отнесли в чей-то дом, переодели и уложили в постель, накрыв восхитительным тёплым и пышным одеялом. Приятно пахло травами. Мне было тепло и спокойно, не считая мыслей о том, что меня опять не пойми кто переодевал.       Я заёрзала, переворачиваясь на бок, кровать скрипнула, из соседней комнаты послышались голоса, а потом рядом нарисовалась высокая рыжая женщина-шиикара. Она назвалась Ульрикой, матерью Хельги. Выяснилось, что в благодарность за спасение дочери она решила позаботиться и обо мне.       Ульрика рассказала совершенно потрясающую историю. Оказалось, что сознания я не теряла, хоть и с помощью, но сама дошла до её дома, просидела на скамейке, пока Крис и Питер договаривались с родителями Хельги, сама же переоделась, легла, выпила лекарство и уснула. Говорить женщине, что всё это время моё сознание общалось с богиней моего народа, я не стала. Жар жаром, но поймут не так: я знала, что богиня шиикаров молчалива.       Мне объяснили, что у меня не обычная простуда. Шиикары называли эту болезнь каменной лихорадкой, она появлялась у тех, кто в холод лежал на камнях. На камнях я не лежала, но это не имело значения, важно было, что здесь знали, как мне помочь, и я через боль глотала горький настой, спала, ждала.       Крис и Питер опять про меня забыли, но на сей раз я была этому рада. Видеть Питера не хотелось: слишком о многом следовало подумать, слишком многое было нужно решить для себя. С Крисом дела обстояли ещё хуже, но разбираться почему я не стала. В таких размышлениях крылась опасность.       На следующий день ко мне зашёл-таки Питер, но я притворилась мёртвой и была принята за спящую. Маг не стал меня будить и ушёл. Я так обрадовалась, что уснула на самом деле, но явившегося некоторое время спустя Криса это не остановило.       Я проснулась от того, что Призрак со своей дури ткнул мне пальцем в лоб. Пробуждение получилось бурным. В сознании истерично верещали голоса, требующие, чтобы кто-нибудь убрал боль из горла и Криса из комнаты.       — Я отомстил, — сообщил мне Призрак, улыбаясь.       Я промычала в ответ что-то нечленораздельное, но по большей части состоящее из просьб оставить меня в покое навсегда.       — Что будешь делать с Питером? — поинтересовался мой мучитель, как-то странно щурясь.       «Не надо говорить со мной об этом, тем более — ты, тем более — сейчас. Уйди, не смотри на меня, — ответила я ему мысленно, выразительно указывая себе на горло. — Ну не могу я говорить. Онемела. Отстань».       — А я всё гадал, как долго ты будешь молчать. Думал, ты сдашься раньше.       — Злодей, — выдавила я.       — Чудовище, — охотно согласился Призрак. — Монстр во плоти.       Он снова потрогал мой лоб, на этот раз — всей ладонью. Мысли перестали мне подчиняться, сознание ненадолго отключилось, осталось только бьющееся где-то в ушах сердце. «Нет, ну нет, ну не-ет...» — рыдал разум.       — Ладно, выздоравливай, — Крис махнул на прощание хвостом и ушёл.       Я расстроилась, мне не хотелось, чтобы он уходил. Потом я осознала это и расстроилась ещё больше. «А всё шло так хорошо», — думала я с тоской.       Питер был крепкой стеной, надёжной, пожалуй, способной защитить меня от всего на свете. Питер любил меня, и, если бы я могла просто взять и полюбить его, всем было бы проще. Но Крис казался снежной горой, готовой обрушиться в любой момент, и я не могла отвести от этой горы взгляд.