Про монстров и людей.

Jn, 84 Однажды наш дом просто оторвался и поплыл. Мостки, ведущие к берегу, сломались, канаты, привязанные к деревьям, порвались. Без всякого воздействия извне. Наверное. Онтри слишком долго мечтал о море, чтобы не вызывать подозрений. Все было бы объяснимо, живи мы на гигантской рыбе. Тут хоть понятно, почему твой дом уплывает вниз по реке. Рыба проснулась – дом поплыл. Хотя после того сумасшедшего сома я уже не мечтаю о рыбе. Ох уж эти детские травмы. Один раз мы пытались снова пригнать дом к берегу. Эббс поплыл к деревьям с абордажным крюком, даже смог прицепить его, но коряга вывернулась из земли, ударила его по плечам. Она еще долго тянулась за нами. Были попытки вытащить крюк из дупла, но Онтри чуть не утонул, когда дерево закачалось под его весом. И мы просто перерезали веревку. «Давайте прицепим к перилам абордажный крюк". "Если дом поплывет, это будет наш якорь". "Я только научился вязать морские узлы». Очень помогло. Я обещал психотерапевту не матерится в дневнике. Дьюк удивлялся, почему дом еще не утонул. Я тоже думаю о таком, только не вслух. Никто из нас не высказывал желания посмотреть, что же держит нас на поверхности воды. Благодаря Эббсовой любви к еде, провианта нам хватит еще месяца на два, а там может удастся где-нибудь пристать. Мальчики подошли к кромке воды. Рядом с ними, опустив корни в воду, вздыхала во сне ива. Снег лежал на всем тонким налетом, он скрывал смазывал и высветлял обычный вид Речья. Беспокойная вода казалась темнее, чем ей полагалось быть, и все катилась, катилась. «Когда я вырасту, построю здесь дом, большой-пребольшой, прямо на воде.» «Глупости. Когда ты вырастешь, то забудешь об этом месте, спорим? На десять корон?» «По рукам». Флоду не следовало бы забывать Эббсову упорность и великолепную память. Позже, сильно позже они долго тряслись в старом «Форде Энглиа» Эббса («Моя первая машина!»). Флод успел уже взбеситься из-за непрерывного молчания своих спутников и их загадочных улыбок. Они просто отловили его, сонного, утром в воскресенье с мешком мусора в руках, запихнули в машину и с тех пор не произнесли ни слова, кроме «Тебе же все равно, где встречать день рождения». Впрочем, Флода скоро укачало, и он проспал остаток пути на плече негодующего Дьюка. Дражайшие друзья не побеспокоились разбудить его по прибытии, так что именинник проснулся один на заднем сидении машины у странно знакомого озера. Когда он уже сорвал горло и почти выдрал дверцу машины из петель, Эббс выскочил откуда-то и разблокировал замки: «Ну прости, прости, я на автомате». Вместе они подошли к берегу (Флод не переставал хрипло ругаться), и он узнал это место. Под кривыми ветвями ивы расположился Синий Дом, из тех, какие рисуют на открытках. Симметричный, васильково-синий, в общем, идеальный до жути, он действительно стоял на воде, соединяясь с берегом мостками. «С тебя десять корон, новорождённый» - не оглядываясь, произнес Эббс, затопленный гордостью по самые уши. Флод, как, впрочем, и Онтри с Дьюком (выяснилось, что они тоже видят дом впервые, хоть и знали, куда едут), немедленно оценил и незастекленную веранду, и площадку на крыше, укомплектованную холодильником с сотней банок газировки (только не спрашивайте, каких трудов мне стоило это сюда поднять, я сам расскажу), и гигантские кровати в гостевых спальнях. Его смутил только чересчур утопичный цвет обшивки, но Эббс, слегка смутившись, объяснил, что выбирала Брета, младшая сестра. Вечером они сидели в гостиной, завернутые в пледы, так как костер не удался из-за холодного дождя. Эббс в попытке исправить ситуацию поставил в центре комнаты три массивных свечи. Они простерли пламя вверх почти на ладонь и вполне заменили костер. Дьюк принес гитару, Онтри – зефир, все четверо заметно оживились. Когда пачка зефира была съедена, Флод забрал у Дьюка гитару, устроил ее на коленях и начал играть, на ходу изобретая слова и мотив: «Oh, I miss the comfort of this house, where we are, where we are. Where we are, where we are, the floor under our feet whispers out: «Come on in, come on in, where it all begin». Это было давно. Jn, 84? Немного странно писать про себя в третьем лице. Как будто описываешь придуманное существо. Мы уже неделю плывем вниз по течению. У Эббса нашлись карты этого места, но либо мы неверно определили, где находимся, либо карты не соответствуют действительности. Впрочем, последние дни нам уже все равно, где мы. Мы почти прекратили есть, перестали двигаться. Бронзовки залетают в дом через все отверстия, оседают на шторах, светильниках. Они не мешают, и мы не гоним их, как в первые дни. Допили почти все молоко. Jl, 84 Брета уже два дня не слезает с кресла, пьет чай литрами. Эббс привез ее на лето в Синий Дом, и девочка оказалась здесь, с нами. Мы вчетвером бесцельно шатаемся по этажам, перелистываем книги, не вникая в содержание. По вечерам собираемся на веранде, сидим в плетеных креслах, как старики, наблюдаем закат. Сегодня Брета заснула, а мы прикончили остатки печенья. Все больше хочется спать. Вода в реке синяя, как наш Дом, а небо чуть светлее. Лес вокруг теперь хвойный, кажется. Мне не хотелось выходить наружу сегодня. Онтри говорит, что мы выплыли на озеро. Он единственный, кому еще хочется ходить. Теперь мы все сидим в гостиной. Дом рывком останавливается. Дьюк поднимает гитару на колени и дергает струну, изображая знакомы мотив. Как же хочется спать. Они все уснули в синем доме посреди озера. Они еще спят.