Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется

Испугавшись непогоды, Ребекка слишком быстро убежала с кладбища, поэтому не заметила серой тени, отделившейся от одного из деревьев. Откинув со лба вечно мешающую косую челку, мужчина медленно побрел в том же направлении, что и женщина с малюткой на руках. Неужели Ребекка решилась на повторное клонирование? Молодой человек горько усмехнулся, представив, как мир наводнят люди, точь-в-точь похожие на него. Злоба на женщину, подарившую ему вторую жизнь, давно прошла. Осталось лишь сожаление. И некое противное вяжущее горло чувство, которому Том не желал давать названия. В отличие от выносившей и воспитавшей его женщины, молодой человек не был склонен ни к интроспекции, ни к жизни прошлым. Если Ребекка вызывала воспоминания неким волевым усилием, то Тома они мучили без его сознательного участия. Образумить мозг алкоголем или утомить работой не получалось. Страшнее воспоминаний наяву были лишь ночные видения. Мужчина регулярно просыпался в холодном поту: ему снилась мама. Та мама, которая горько плакала, когда никто не пришел к нему на день рождения, возможно, именно тогда, она осознала, что на самом деле сотворила. Та мама, которая корчилась от ненависти к Монике и самой себе, слушая, как они развлекаются за тонкой деревянной стенкой. Та мама, которая не была мамой, а была кем-то гораздо, гораздо ближе. Та мама, на которую он обозлился. Обозлился за то, что скрывала от него столько времени нелицеприятную правду о дубляшке, за то, что эта женщина любила не его самого, а чертов прототип, настоящего Тома. Старые ключи подошли. Постаравшись не скрипнуть дверью, мужчина змеей просочился в хижину, которую покинул два года назад. Заглянув в свою бывшую комнату, Томми поморщился: постель выглядела так, будто совсем недавно на ней кто-то спал. Не может быть, чтобы Ребекка завела кого-то. Она всю свою сознательную жизнь ни единого раза не легла в постель к мужчине. Но выяснил это молодой человек уже пост фактум, от таких воспоминаний хотелось выть и кидаться предметами, но Том сдержался. Обойдя весь дом, он намеренно посетил детскую в последнюю очередь. С трудом переборов страх увидеть в колыбели маленькую копию самого себя, мужчина наклонился над спящим младенцем. Волосы на детской голове оказались в несколько раз темнее каштановых прядей Тома. Облегченно вздохнув, мужчина отступил на пару шагов. Стараясь не смотреть на Ребекку, Том покинул комнату. Оказавшись на террасе, молодой человек понял, что просто так уйти он не может. Тогда то вяжущее чувство в глотке точно его доконает. Это его женщина. Он обязан ей жизнью. Судя по всему, не только своей. Устроившись на старых качелях, Том начал неспешно ковырять песок носком кроссовка. Взглянув на сине-зеленую громаду воды, мужчина вдохнул полной грудью соленый морской воздух. Больше всего на свете ему хотелось, как в детстве, скинуть неудобную одежду и броситься навстречу озорным брызгам. Выскочив через какое-то время, он имел бы право на теплое махровое одеяло, крепкие объятия любящей матери и чашку обжигающего чая. Мотнув головой, Том постарался отогнать от себя дурные мысли. Детства нет, теплых волн — тоже, о накидке и чае даже говорить не приходится. Да и матери у него тоже нет. У него в принципе в целом свете никого нет. Схватиться за голову и предаться очередному приступу меланхолии молодому человеку не позволил звонкий окрик. — Ты действительно не стареешь, — отвесил полушутливый комплимент Том, жадно уплетая жареную куриную ножку. — Наверное, побочный эффект от… процедуры, — на секунду запнувшись, все-таки смогла ответить Ребекка. Она сидела напротив гостя и внимательно следила за каждым кусочком, который Том отправлял себе в рот, — Джудит пора ужинать. Поднявшись из-за стола, женщина молча проследовала в детскую. Закончив трапезу, Том вымыл за собой посуду и нерешительно приблизился к приоткрытой двери. Заглянув в образовавшуюся щель, молодой человек увидел тонкую спину Ребекки и склоненную набок голову. Она кормила грудью. Некстати вспомнился последний день, проведенный дома перед побегом. — Меня ты никогда не водила на могилу к Тому, — гость хотел сказать «отцу», но в последний момент передумал. — Не хотела, чтобы его родители нас видели, — равнодушный тон не вязался с резко вскинутой головой, — вредно столько спать, соня, — ласково пожурила девочку Ребекка, потрепав малышку по жиденьким волосам. Устроив Джудит в колыбельке, брюнетка вышла из хижины. Том, словно завороженный, проследовал за ней. Оказалось, ржавый перевернувшийся катер еще не истлел. Забравшись на бок посудины, молодой человек опасливо покосился на молчаливую спутницу. — Мам, я, — столкнувшись с ледяным взглядом синих глаз, мужчина поспешил перебить себя, — Ребекка, я хотел бы попросить прощения, — и снова пришлось замолкнуть на полуслове. Когда-то давно еще Моника учила его, что нельзя говорить «за все» — это будет отдавать равнодушием. С другой стороны, при перечислении своих прегрешений, он может парочку забыть, а о каких-то и вовсе вслух говорить странно. При воспоминании о страсти, охватившей парня два года назад, у него запылали уши. В себя молодого человека привел чувствительный тычок в плечо. Внезапно перед глазами оказалась чужая узкая хрупкая ладонь со спичечным коробком. Сглотнув, молодой человек двумя пальцами вытащил ветхий клочок бумаги и развернул его. «Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется». В голове зашумело то ли от усилившегося ветра, то ли от шипения прибрежных волн. Когда мужчина сунул записку на место, Ребекка сжала пальцы и убрала руку в карман юбки. Испытывая дрожь во всем теле, Том наклонился к собеседнице и невесомо коснулся губами ее холодной щеки. Стянув с себя куртку, молодой человек накрыл ею чужие плечи. Скрестив руки на груди, женщина обхватила тонкими пальцами противоположные стороны предложенной накидки. Заметив, что Ребекка шевелит губами, не произнося ни слова, Том помахал перед синими глазами растопыренной пятерней. Зябко поежившись, женщина запросто соскочила на песок и побрела в сторону хижины. Насильно заставив себя отвернуться от хрупкой фигуры (и как только умудрилась двоих выносить!) мужчина перевел взгляд на белеющие гребни волн. Ребекка оказалась куда тактичнее существа, которому подарила второе рождение. Да, они часто спали в одной постели, если Тома мучили кошмары. Да, когда он был ребенком, принятие ванн тоже проходило совместно. Но не Ребекка совратила юношу. Он сам накинулся на нее подобно дикому зверю. Господи, он тогда ее чуть не задушил. Под сильными пальцами, сомкнувшимися на чужой шее, бился пульс, перед глазами судорожно дергались родные любимые губы. От нахлынувших воспоминаний началось головокружение. Аккуратно спустившись на берег, мужчина скорыми шагами преодолел дистанцию между старой ржавой посудиной и домом Ребекки. На своем матрасе Том обнаружил вкусно пахнущую свежестью простынь и мягкую хорошо взбитую подушку. Раздевшись, молодой человек укутался в теплое одеяло и уставился в деревянный потолок. Сон решительно не шел, да и боялся он засыпать. Не хотелось снова и снова переживать миги своего безумства и стократно увеличивать вяжущее чувство вины перед женщиной, которая молча принимала все. Малышка во сне иногда постанывала, временами заглушая ровное дыхание своей матери. Обстановка вокруг была настолько мучительно знакома, что Том не сомневался, начини он шарить рукой по правой стороне матраса, — обязательно наткнется на горячий бок Моники. Стараясь избавиться от ощущения дежавю, мужчина прокрался в соседнюю комнату. Ребекка спала, крепко прижимая к себе край сползшего одеяла, и мелко дрожала. Пытаясь привыкнуть к темноте, молодой человек прищурился. Плотнее закутав женщину в одеяло, Томми растянулся на постели за ее спиной, стараясь не касаться Ребекки. Не просыпаясь, женщина перевернулась на другой бок и прижалась к новому соседу. Вздрогнув, Том боязливо положил на нее руку. Он не станет рассказывать Ребекке, что следил за нею два года через Монику. И о том, что вернулся только потому, что блондинке наконец хватило ума и воли послать дубляшку ко всем чертям, он тоже умолчит. Информации, которой он действительно хочет с ней поделиться, и так предостаточно. — Забирайся под одеяло, а то простудишься, — шепчет Ребекка, чтобы не разбудить малышку. Томми мгновенно подчиняется, словно он понятия не имеет, что это женщина не его мать, словно Джудит, мирно сопящая в соседней комнате, приходится ему сестрой, а не дочерью, словно он не уходил на два года. — Тот, первый, — запнувшись, громким шепотом робко спрашивает парень, — называл тебя Бекки? — Нет. У нас было не так много времени, — почти без грусти реагирует Ребекка. — Значит, я буду, — в самое ухо произносит Томми, обжигая женщину горячечным вздохом.