Discoloration

Я лежу, воткнув наушники в уши, на теперь уже нашей с Джеймсом кровати в его комнате, смотрю в потолок и слушаю спокойную мелодичную музыку. Я стала иногда так делать, чтобы отвлечься от ненужных мыслей, когда они появлялись, но сейчас я слушала музыку и думала о том, как же мне сейчас хорошо. Мы с Джеймсом уже какое-то время вместе, и я начала чувствовать себя гораздо лучше. По крайней мере, меня уже не морозит постоянно и не воротит от еды. Мне не сняться кошмары, а если и снятся, то рядом всегда есть Баки, который обнимет меня и скажет, что всё в порядке. Не смотря на всё, что происходит за границами Ваканды, на то, что нас ищут, мы каким-то образом умудряемся получать удовольствие от каждого дня – для меня похожего на праздник – и главное друг от друга. Ежедневно я узнаю новые подробности из жизни Баки, а он готов выслушивать истории из того, что довелось пережить мне. И, если мне становиться слишком плохо, он почти всегда рядом, чтобы успокоить, кроме тех редких дней, когда Т’Чалла забирал его на очередное задание в качестве пилота или аналитика. “Никакой военной службы. По-моему, Барнс уже сыт этим по горло. Мы даже не выдаём ему оружие”, - сказал мне как-то Т’Чалла. Меня поражает то, как он опекает, заботится о Баки, не смотря на то, что ещё не так давно хотел его убить. Он буквально готов кинуть все силы лучших учёных и медиков своей страны на помощь Барнсу. Почему-то именно в этот момент в моей голове всплывает мысль о том, как недавно, для своего рода “закрепления воспоминаний” мы с Джеймсом решили пройтись по датам и именам. Ну, точнее, я его заставила, потому что он не смог ответить на вопрос о том, что случилось за год до того, как он ушёл на войну. А случилась одна забавная история, когда он, решив прогуляться поздно вечером, спас девушку от бандита, и потом они гуляли до утра, обойдя пешком несколько кварталов. Было уже поздно, и Баки ничего не хотел делать. Мы просто лежали на кровати и собирались спать, но по какой-то причине я попросила его рассказать эту историю. Он не смог. – Я не помню, что тогда случилось, – отмахнулся Джеймс. – Да ну, – саркастично протянула я и, сев на кровати, посмотрела на него. – Да, – он улыбнулся и кивнул. Я ему не поверила, потому что он радовался, когда вспомнил эту историю, и, к тому же, до этого проблем с забыванием чего-либо у него не было. Но я решила подыграть и заодно разнообразить этот скучный вечер. – Что ж, – я встала с кровати. – Тогда я задам тебе пару вопросов и за каждый, – я взяла с тумбочки блокнот с записями Баки и стала с ним прямо напротив Джеймса, – правильный ответ, – я открыла блокнот, – я буду снимать, – листая блокнот говорила я, делая акцент на каждом слове, – по одному предмету одежды, – я выбрала ещё два воспоминания из дневника и откинула его на кровать. Вместе с историей у меня в арсенале было три вопроса. По одному за каждый предмет одежды: майка, шортики и нижнее бельё. – Я тебя внимательно слушаю, – Баки заметно оживился и, не отрываясь и, кажется, даже не моргая, смотрел на меня. – Хорошо, – кивнула я, хитро улыбнувшись. – Тогда поехали. Вопрос первый: чем в детстве болел Стив? – вопрос был лёгкий. Элементарный. Но я и не хотела задавать что-либо сложное. – Да много чем. В основном Астма, хрупкие кости, постоянные простуды, – на одном дыхании выдал Баки. – Отлично, – улыбнулась я, после чего одним движением стянула с себя шорты и откинула их в сторону, оставаясь только в майке и трусиках. – Продолжаем: что вы, сержант Барнс, делали в последний вечер перед уходом на войну? – я старалась говорить хоть и наиграно, но как можно более страстно. Надо сказать, актриса из меня так себе, и поэтому мне постоянно хотелось смеяться. Но, не смотря на это, Джеймс всё равно смотрел на меня как заворожённый. – Я… Мы… Пошли на танцы, – еле выдал он. – Верно, – подтвердила я и стянула с себя майку, тут же прикрыв грудь руками и широко улыбнувшись. – И последний, главный, вопрос: а что же случилось за год до войны? – Ну, я пошёл погулять вечером, так как Стив жутко храпел (а тогда он остался у мен), и я увидел, как к девушке в переулке пристаёт мужчина. Я, разумеется, как правопорядочный гражданин Соединённых Штатов Америки помог ей, и потом мы гуляли до самого утра. Но, к несчастью, а хотя может и к счастью, оказалось, что у неё есть парень. И поэтому я сейчас здесь с тобой – он лучезарно улыбнулся. – Первое: ей бы всё равно сейчас было под сто лет, даже не будь у неё тогда парня, – заметила я. – А второе: всё-то ты помнишь, засранец, – я с лёгким упрёком и самодовольной улыбкой посмотрела на него. – Ну, я наблюдаю столь прекрасную картину перед собой, – он рукой указал на меня. – И само собой, всё как-то вспомнилось. И, кстати, живо снимай трусы, – он хитро улыбнулся. – Не а, – я помотала головой. – Только если поймаешь, – и после этого я побежала в сторону ванной. – И кто ещё из нас двоих тут засранец? – услышала я себе в след. Это был весёлый случай. Мне доставило огромное удовольствие наблюдать за реакцией Баки. Тот вечер лишний раз доказал, что он просто человек, и тоже умеет веселиться. Хотя поводом доказать это хорошее умение была ещё и маленькая вечеринка, которую для нас решил организовать Т’Чалла в своём просторном кабинете, просто чтобы все снова собрались и пообщались за парой бокалов хорошего вина или бутылочкой пива (кому что по вкусу) и под хорошую музыку. Мы много говорили обо всём кроме Акта о регистрации и того, что нас в связи с этим ждёт, смеялись, забывая обо всех проблемах. Будто бы пребывание в Ваканде стало для нас уже рутиной и никого не беспокоило. В тот момент мы все наконец-то забыли про то, что мы не сможем прятаться вечно. Эти посиделки напоминали то, что мы делали раньше на базе Мстителей, когда раз в месяц собирались, дурачились и смотрели фильмы. Только вот компания слегка поменялась. Скотт постоянно отпускал шутки. Он мне нравится. А то, как он рассказывает о своей дочери, может пробить на слезу даже самого стойкого. Он очень любит её. Сэм поначалу подкалывал Ленга, но почти сразу переключился на Баки. Между ними есть какая-то особая связь на уровне общения одними только сарказмами, что очень смешит. Стив, его величество, и Клинт почти всё время молча наблюдали, иногда отпуская комментарии по поводу темы беседы или подколов Уилсона и Барнса. Пару раз включались и в сам разговор. Но вот Сэм заявил, что хочет потанцевать. – Мистер “а ты не мог сделать этого раньше” Барнс, не окажете ли вы мне милость, потанцуете со мной? – предложил он Баки. Тот лишь засмеялся и, взяв меня за руку, потянул на наш воображаемый танцпол – небольшой кусочек места рядом с диванами, на которых мы сидели. – Забрал единственную девушку в нашем коллективе. Не, чувак, круто конечно! – достаточно громко заявил Сэм. Мы с Джеймсом лишь посмеялись и начали медленно двигаться в такт медленной музыке. – Он шутит, ты же понимаешь, – прошептал Баки. – Конечно, – я обвила его шею руками. Боковым зрением я видела, как счастливо смотрит на нас Стив. Мы с ним почти не говорили с тех пор, как я наладила отношения с Джеймсом. Кэп был слишком занят. Но я чётко вижу, что он рад за нас. Ему приятно видеть, что те, о ком он заботится, счастливы. В последнее время я начинаю понимать, что иногда не стоит читать мысли, ведь некоторые вещи лучше услышать от человека лично. А так же начинаю понимать, что иногда не надо читать мысли, чтобы понять, что чувствует человек. До того, как я получила дар, я много раз задумывалась о том, как бы было хорошо иногда знать, что о тебе думает тот или иной человек. Можно было бы понимать, кто из друзей тебе врёт, а кто нет, к примеру. Когда я получила дар, я обрадовалась и готова была при любой возможности его использовать. Сейчас, поживя с даром какое-то время, я понимаю, что это всё это целиком и полностью бессмысленно. После нашей встречи я совершенно ничего не слышала от Вижена. Я думала о нём время от времени. Я ведь ему действительно нравилась, иначе почему бы он всё это делал? Мне бы хотелось с ним поговорить. Мягко объяснить, что к чему. Что он не может дать мне того, что мне нужно. А Джеймс может, хоть и сомневается в этом. Недавно утром он сказал, что думает, что не сможет дать мне то, что мне нужно. Что, что бы там ни было, с ним у меня никогда не будет полноценной жизни, потому что для мира он навсегда преступник. Я ответила, что мне всё равно, что главное – с ним и ни с кем другим, потому что другого мне не нужно. Мне очень хотелось спать. Обычно наличие огромного количества мыслей наоборот не позволяет людям спать, а если я начну о чем то размышлять лёжа в постели поздно вечером, то это быстро мне наскучит, и я засну. Я отложила плеер на прикроватную тумбочку и, натянув одеяло на себя, закрыв глаза, провалилась в спокойный сон. По крайней мере, он был таким, пока через короткое время меня кто-то не начал трясти за плечо. Это не мог быть никто иной как Барнс, вернувшийся с очередной поездки с Т’Чаллой. – Ванда, – тихо звал меня Баки. – М-м? Что ты хочешь? – пробормотала сквозь сон я. – Я хочу тебе кое-что сказать. – Говори, – почти не слышно проговорила я, хотя честно говоря, я всё равно не осознаю то, что он скажет. – Это важно. А вот это уже интересно, но я всё равно не могу заставить себя открыть глаза. – Ванда, я люблю тебя. Тут мои глаза открылись, и я улыбнулась. Баки стоял на коленях возле меня так, что его лицо было на одном уровне с моим. До этого он никогда не говорил мне этих слов. Это был очень важный момент, но мой сонный мозг напрочь отказался воспринимать это серьёзно, и поэтому моим ответом на эти заветные три слова стало: – Спасибо, что не превратил это в мелодраматический театр перед кучей людей. Джеймс счастливо улыбнулся. – А теперь залезай в кровать, и дай мне спокойно спать дальше, – я снова закрыла глаза. Последнее, что я помню, как меня за талию обнимает металлическая рука, и потом я снова заснула. *** Утром я просыпаюсь одна. Это удивляет меня, потому что сегодня Баки не должен был никуда уходить. Сажусь на кровати. Осмотревшись, я делаю вывод: в комнате пусто. То есть, Джеймса нигде нет. Смотрю на часы. До завтрака ещё час-полтора, и это означает, что Барнса точно забрали в очередную поездку короля Ваканды. Повернув голову влево вижу на подушке Джеймса белый конверт с надписью на нем: “Ванда, меня срочно вызвал Т’Чалла, но я не мог уйти, не оставив тебе этого”. Я беру конверт в руки, распечатываю. Там лежало письмо, которое я тут же начинаю читать и с первых строк я готова плакать. Оно столь прекрасно, столь невероятно и трогательно, что через пару секунд я уже не могу контролировать себя, и из моих глаз непроизвольно текут слёзы, капая на лист бумаги, откуда я их тут же смахиваю. Дорогая Ванда, Я люблю тебя. И пусть это покажется слишком драматичным, но это так. Если точнее, я влюблён в тебя, так невероятно влюблён. Я люблю то, как ты борешься со мной, заботишься обо мне, борешься за меня. Ты хочешь, что бы я всегда был рядом. Я знаю это, и я буду. Ты заставляешь меня чувствовать себя любимым, хотя я забыл, каково это. Но самое важное – ты дала мне надежду. Надежду на счастливый конец, или что там нас ждёт в будущем. Ты заставляешь меня хотеть будущего. С тобой. Я хочу проводить каждое утро, просыпаясь с тобой, а вечер, целуя тебя долго и медленно. Рядом с тобой я перестаю бояться. Я не боюсь того, насколько всё будет плохо, когда то, что мы здесь откроется, и того, что будет потом, просто из-за того, что я знаю – ты будешь рядом. Ты проведёшь своими тонкими пальцами по моим волосам, посмотришь мне в глаза и скажешь, что после всего, я смогу это выдержать. Ты то, что мне нужно. Я никогда не думал, что буду нуждаться в ком-то так сильно, и теперь я не знаю, что бы делал без тебя. Я люблю тебя очень сильно. Никогда не оставляй меня. Всегда твой, Баки. И я тебя мой милый Джеймс. И я тебя.