Сироты

Весь следующий день девочка, находясь под воздействием лекарственных зелий, которыми её опоили в больнице Святого Мунго, крепко спала. Римус и Гарри в это время играли на кухне. Мальчик не пришёл в восторг, узнав, что с ними какое-то время поживёт незнакомая девочка, но не пытался переубедить Люпина. Мужчина не стал вдаваться в подробности истории их гостьи. Просто сказал, что её родители уехали и попросили присмотреть за их дочерью несколько дней. Сириус с утра убежал по делам и вернулся только вечером. Усталый и угрюмый. Правда, при виде крестника, настроение его заметно улучшилось. Он, разумеется, притащил для Гарри подарок. Пока мальчик рассматривал яркую упаковку, Сириус рассказывал другу о том, как прошёл его день: - Сначала я появился на работе, отчитался перед Скримджером и взял пару дней отгулов. Потом трансгрессировал туда, где вчера спас девчонку. Собрал кое-какие вещи малышки, нашёл документы и, прикинувшись маггловским полицейским, переговорил с соседками. Они не устояли перед моим обаянием и с удовольствием рассказали о том, что знали о родне девчонки. У неё есть бабушка по маминой линии. Раньше часто приезжал двоюродный дядька, который души не чаял в племяшке. Ну, знаешь, задаривал дорогими подарками, катал на мотоцикле, баловался с ней. Но вот уже три месяца его не видели. По отцовской линии ни дедушки, ни бабушки. Есть тётка, но она давно рассорилась с братом и вряд ли захочет взять его дочь к себе. Я вновь в министерство. Там мне помогли выяснить, где проживают тётка, дядя и бабушка. Я сразу к бабушке. Она уже знала про смерть дочери. Внучку взять не сможет. Какая-то жуткая маггловская зараза, говорит, совсем немного осталось. Про племянника своего рассказала, говорит, три месяца назад в аварию попал… три дня промучился. Может, проклятье на их семью кто наложил? Я бабку в Мунго отправил. Может, смогут вылечить. Дальше к тётке. Не буду даже говорить о встрече, боюсь, что не сдержусь, а тут всё-таки ребёнок. Потом нашёл друзей родителей. Ай… без толку! Нет, ну какие это друзья? Каждый нашёл по дюжине отговорок. Надежда одна, что в Мунго вылечат бабку. Бедная девочка. Потом я заскочил в аптеку. Вот, - Блэк достал из своей сумки три бутылочки. – Инструкции на этикетке. Стоп! Римус, который в этот момент вертел в руках бутылочку с лекарством, чуть не выронил её. - Что такое? - Слышишь? - нахмурившись, произнёс Сириус.- Звук какой-то в гостиной… кажется, наша гостья проснулась. Люпин поспешил в гостиную. Девочка и вправду уже не спала. Она сидела, на диване, облокотившись на спинку, и осматривалась. Увидев мужчину, малышка вцепилась в плед, которым была укрыта, и натянула его до подбородка. - Не бойся меня, - улыбнулся Римус, остановившись рядом с диваном и не решаясь присесть. – Я тебя не обижу. Эти слова не возымели должного эффекта. Девочка вжалась в спинку дивана. Римус посмотрел ей в глаза. Большие, наполненные страхом. У кого же могла подняться рука на этого ребёнка? Такого маленького, беззащитного. Глядя в эти глаза, мужчина чувствовал себя сильным, могущественным, как сам Мерлин. Хотелось защищать малышку, хотелось переубивать всех, кто мучал её и оставил сиротой. Люпину стало дурно, когда он подумал, что к ней применяли круциатус. Мужчине доводилось испытывать на себе действие этого заклятия. Он вспомнил эту невыносимую жгучую боль в каждой клеточке тела. Как будто все кости переломаны, как будто голову сжимают железными тисками, как будто ты горишь изнутри адовым пламенем. Он вспомнил, как, в конце – концов, не мог сдерживать крик. А девочка? Римус представил, как эта малышка сидит перед Долоховым, не понимая, кто перед ней, что происходит и почему мама и папа неожиданно уснули и не просыпаются, почему не успокаивают, ведь ей страшно, почему не прогонят этого страшного человека. Он представил, как Долохов направил на малышку волшебную палочку, как девочка смотрит большими полными страха глазами на мучителя, как пожиратель произносит страшные слова. Девочка кричит, испытывая невыносимую боль, изгибается, плачет, зовёт маму… вот только мама больше не поможет. Вошёл в комнату Сириус, в руках поднос с тарелкой макарон и кружкой чая. Он поставил поднос на письменный стол и присел на диван. - Привет, красавица, - произнёс он. – Мы с тобой так вчера и не познакомились. Я Сириус. Это мой друг, его Римус зовут. Он очень хороший. А это Гарри. Мальчик влез на диван и с любопытством рассматривал гостью. Когда крёстный произнёс его имя, Гарри помахал девочке рукой. Малышка ничего не сказала, но всё же расслабилась и опустила покрывало. Она внимательно начала разглядывать лицо Сириуса, затем перевела взгляд на Римуса. Мужчина сделал шаг вперёд и протянул малышке большую конфету. Девочка потянула дрожащую ладошку и взяла угощение, а затем резко отдёрнула руку. Гарри нахмурился. - А мне? – обиженно протянул он. Малышка быстро развернула конфету и сунула её в рот, не сводя настороженного взгляда с Римуса. Сириус спохватился. - Ты же почти сутки не ела! Вот, садись сюда. Кушай, захочешь ещё, говори. Девочка пододвинулась к краю дивана и взяла ложку. Она ела очень быстро, казалось, даже не жуя, а сразу глотая. Когда она доела, Сириус потащил её в ванную комнату. Римус достал постельное бельё и стал расстилать простынь на диване. Гарри в это время с увлечением надевал на подушку наволочку. Сириус принёс девочку, переодетую в чистую одежду и с полотенцем, обёрнутым вокруг головы. Усадил её на диван. Девочка тут же поползла, забилась в угол дивана и натянула на себя одеяло. - Ты так и не сказал, - повернулся к Сириусу Люпин. – Как её зовут? - Разве не сказал? Гермиона… э-э-э… Джин Грейнджер. *** Прошло несколько дней. Гермиона Джин Грейнджер так не произнесла ни слова, даже не улыбнулась ни разу. Просто сидела в углу дивана и смотрела в окно. Послушно кушала, когда приносили тарелку с едой, принимала лекарства, когда давали. Засыпала там, облокотившись на спинку дивана, просыпалась и не уходила оттуда. Просто сидела и смотрела в окно. Позже Римус догадался, что она ждёт, когда придут мама и папа и заберут её отсюда. Домой. Гермиона не знала или не понимала, а, может, не хотела верить в то, что родители умерли, что она никогда их больше не увидит. Римус и Сириус как могли, старались развеселить девочку и никогда не оставляли её одну. Блэк скупил, наверное, половину отдела детских книг во «Флориш и Блотс». Друзья читали их вслух, но Гермиона никак не реагировала, возможно, даже не слушала и не смотрела на волшебные движущиеся картинки. Волшебные палочки девочка боялась почти так же сильно, как и темноту. Видя их в руках Сириуса и Римуса, она ныряла под одеяло, сворачивалась там калачиком и начинала беззвучно плакать. Но постепенно она поняла, что эта странная штучка может не только причинять боль, но и творить удивительные безобидные вещи. Например, выпускать красивые разноцветные искры, заставлять игрушки бегать по кровати, создавать серебристых животных из воздуха, которые очень любили бегать друг с другом наперегонки. На пятый день пребывания в доме дяди Альфарда Гермиона захотела сама попробовать творить чудеса. Она протянула ручку к волшебной палочке Сириуса и умоляюще на него посмотрела. Блэк растерялся. - Дай ей, ничего страшного не случится, она же маггл, - зашептал Римус. – Не думаю, что она сломает. Сириус нерешительно вложил в раскрытую ладошку волшебную палочку. Глаза девочки засияли, на пухлых щёчках проступил румянец. Она зачарованно рассматривала волшебный кусок дерева, находящийся в её ручке, потом взяла его поудобнее и... Сириус ахнул и схватил друга за плечо. - Искры! Мерлин, искры! Она волшебница, дружище, волшебница! Гермиону эти искры перепугали, и она отбросила волшебную палочку подальше. Каждую ночь девочка начинала метаться по кровати, кричать, звать маму с папой и плакать. Римус или Сириус, ночевавшие по очереди в гостиной, её будили, почти насильно вливали в неё лекарства, она успокаивалась, замолкала и быстро засыпала. Люпина девочка боялась первые дня два, но позже привыкла и стала относиться к нему так же, как и к Сириусу с безграничной симпатией и доверием. А вот Гарри совершенно не нравилась Гермиона Грейнджер. Пока Сириус искал Долохова и его компанию, он приходил домой только переночевать, да и то не всегда. Мальчик очень соскучился по крёстному за это время, а теперь Сириус тратит большую часть своего времени на эту девочку. Более того, Римус тоже очень много играет с ней, а во время игр с Гарри становился рассеянным и погружается в себя, при каждом удобном случае сбегая в гостиную и проверяя, как себя чувствует Гермиона. Сириус заметил, что у Гарри испортилось настроение, но не знал, что предпринять, он просто поделился своими наблюдениями с Люпином. Римус тогда решил так: половину дня он сидит с Гарри, при этом напрочь забывая о существовании девочки, а Сириус в это время развлекает Гермиону, а другую половину наоборот. Но Гарри не устроило и это развитие событий. Ему хотелось, как и раньше, не делить своего внимания ни с кем другим. Мальчик расспрашивал, когда же, наконец, заберут эту противную девчонку. Он стал очень капризным и вечно на что-то обижался. Если Гарри видел Гермиону, то он смотрел на неё с дикой неприязнью и кривил лицо. Девочка в ответ опускала глаза и натягивала одеяло так, что бы оно закрывало её с головой. Гарри начинал подолгу молчать, лежал на полу в своей комнате и катал машинки, размышляя о том, какая же всё-таки эта девчонка гадкая. Римус попытался с ним поговорить, но все его слова были, как об стенку горох. Пришлось поругать мальчика, первый раз за его жизнь. В слезах Гарри забрался на кровать, сорвал со стены фотографию родителей и начал что-то бормотать, видимо жалуясь Лили и Джеймсу. Римусу стало плохо от того, что ему пришлось повысить голос на ребёнка. С размышлениями о том, правильно ли он поступил и не стоит ли вернуться и ещё раз попытаться поговорить, может, даже извиниться, мужчина спустился на первый этаж. Сириус стоял рядом с дверью в гостиную с пустым стаканом в руках. - Ты чего? – поинтересовался Люпин. - Только что выпоил лекарство, - продемонстрировал Блэк стакан. – Она опять в окно смотрит. Может, сказать, что её родители в больнице и придут за ней через несколько месяцев, когда полностью вылечатся. А? Римусу понадобилось некоторое время, чтоб переключиться с мыслей о Гарри на Гермиону. Он размышлял над словами Сириуса полминуты, а затем отрицательно покачал головой. - Нет. Она же будет ждать их. Долго ждать, пока сама не поймёт или не разочаруется в них. Хотя нет, так не будет. Знаешь почему? Потому что в детском доме ей скажут. Когда она спросит, где её родители, ей скажут, просто отмахнутся, вряд ли будут стараться, как-то помягче преподнести. Таких, как она, у них десятки. А если всё-таки бабушка? Ты всерьёз хочешь, взвалить эту непростую задачу на плечи пожилого человека? Лучше, если это будем мы. - Ты прав, - Сириус произнёс это очень тихо, глядя не на друга, а куда-то в стену. – Прав, но я не смогу ей сказать. - Мы скажем ей об этом вместе, - Римус хлопнул Блэка по плечу и раскрыл дверь, знаком приглашая Сириуса идти первым. Они вошли в гостиную. Девочка повернула голову на звук открываемой двери, но, увидев, кто вошёл, снова упёрлась взглядом в окно. Римус медленно подошёл к дивану, потом обернулся на Сириуса, который застрял где-то в дверях. Тот, видимо, не придумав никакой отговорки, широким шагом подошёл к Сириусу. - Слушай, Гермиона, малышка, у нас с Римусом к тебе серьёзный разговор, - произнёс он совершенно не соответствующим случаю бодрым и весёлым голосом. - Сделай скорбное лицо и помалкивай, - прошипел Люпин, а затем обратился к девочке, садясь на диван и пододвигаясь к ней ближе. – Милая, послушай меня, пожалуйста. Ты ведь ждёшь маму и папу, я понимаю, - девочка внимательно, не отрываясь, смотрела Люпину в глаза. Римус забыл все слова. Он словно онемел и окостенел. Вот сидит перед ним Гермиона Грейнджер. Беззащитный, одинокий, никому не нужный, кроме больной бабушки ребёнок. Девочка смотрит так доверчиво, знает, что в этом доме ей не причинят вреда и даже не подозревает, что скоро этот гостеприимный дом сменится другим. Пока Римус пребывал в оцепенении, Сириус решил сделать ещё одну попытку. - Мама и папа не придут, детка, - произнёс он, погладив малышку по волосам. – Они умерли… стали ангелами. И теперь всегда рядом с тобой, всегда, только ты их не увидишь, они невидимые. Мама и папа всегда будут тебя защищать и смотреть, что бы ты себя хорошо вела. Понимаешь? Они будут оберегать тебя от неприятностей, они будут гордиться тобой. Ты даже сможешь с ними поговорить, они услышат и пожалеют, только ты их не услышишь… - Они очень сильно тебя любят, малышка, - закончил Люпин. – И хотят, что бы у тебя было всё хорошо. Ни одной слезинки, ни одного слова. Она знала, просто не хотела верить, просто ей было нужно, что бы кто-то ей об этом сказал. Она протянула ручки, обхватила шею Римуса и прижалась к нему, а сама, в это время, смотрела на Сириуса, безмолвно моля о защите, о том, чтобы ни один из них не оставлял её, доверяя им свою жизнь и судьбу. Друзья это поняли, и сердца обоих наполнились свинцовой тяжестью от мысли, что они не оправдают доверия Гермионы, отдав её в детский дом. Скрипнула дверь. Мужчины обернулись. Гарри медленно шёл к ним, пряча что-то за спиной. - Ты всё слышал? – спросил Римус, которого уже отпустила девочка. Гарри кивнул, хотя в этом не было необходимости, все и так всё поняли. - Прости меня, - сказал мальчик и протянул Гермионе мягкую игрушку, которую прятал за спиной, котёнка с яркой синей шерстью. Девочка робко взяла игрушку и погладила её.