Ты моя шизофрения

– Грейнджер. Эй, Грейнджер! ГРЕЕЕЙНДЖЕЕЕР!!! – Гермиона подпрыгнула и упала с кровати. – Что... О, Мерлин! – воскликнула девушка. Прямо на её кровати сидел Малфой, скрестив на груди руки. – Ты что, спишь?! – возмущенно спросил блондин. – Надеюсь, что да. И что за претензии? Только пять утра! – Вот именно! Уже пять! Поднимай свою тушу с постели и собирайся. – Куда? – зевая и кутаясь в одеяло, вяло поинтересовалась Гермиона. – Бегать. – Малфой, ты совсем рехнулся? – Нет. Одевайся и марш на стадион. – С какого это? – Мне скучно. Когда я был человеком, я каждое утро тренировался. Теперь в этом смысла нет. А привычка осталась. Так что вставай. – Мы кажется договорились не нарушать личное пространство друг друга. – Этого в договоре не было. – Малфой! – Что Малфой? Тебе уже давно не мешает привести себя в форму. Ну, давай же, растряси целлюлит с ляшек. – Нет у меня целлюлита! – Да неужели? – Иди на хрен! – Как хочешь. Тогда о спокойной жизни можешь даже не мечтать. Учти, я знаю много старинных песен. А вокальным талантом, увы, не наделен, – пожал плечами слизеринец. – Ладно, ладно! Встаю! – бурчала Гермиона, пытаясь выпутаться из одеяла. – Подумай сам, какая из меня спортсменка? – Отвратительная, – ухмыльнулся парень. – В этом и есть вся суть веселья. – У меня нет нормальной одежды. – Обычно тебя это не смущает. Одевай что есть. – Но там холодно! – вскинула лохматую голову девушка. – Отличный мотиватор для быстрого бега. А если ещё и на зверьков Хагрида нарвемся, так вообще замечательно! На стадионе и правда было прохладно. В конце концов, до зимы чуть больше месяца! Светлело поздно, поэтому стадион был покрыт тишиной и мраком. Дорожку слабо освещали только магические лампы. Удивительно, но такая атмосфера успокаивала девушку. Дышать было легко, внутри царило давно забытое чувство свободы. Она забыла обо всем. Даже о Малфое, который стоял рядом. Они не смотрели друг на друга. Но если бы Гермиона решила поднять взгляд на Драко, то увидела бы в его взгляде те же самые эмоции, которые одолевали и её. Парень смотрел в темноту, пытаясь вздохнуть полной грудью и почувствовать себя живым. Но призраки не дышат. Им вообще не нужен воздух. И это ужасно угнетало. – Можешь начинать бежать. – А ты что в это время будешь делать? – Стоять и любоваться твоим жирком, теша свое самолюбие. – Всё, ты меня выбесил! Иди нафиг! И проблемы свои сам решай! – девушка резко повернулась на пятках и уже собралась уходить, как Малфой окликнул её: – Стой! Согласен, перегнул чуток. Но серьёзно. Посмотри на себя. Не то чтобы ты когда-то была привлекательной, но сейчас вообще на себя забила. Морда тощая, ноги и задница в целлюлите, груди и в помине нет, кожа бледно-зеленая, под глазами круги всех цветов и оттенков, ну волосы ладно. Они у тебя всегда такие. С каждым сказанным словом лицо девушки всё больше краснело. И, наконец, она не выдержала: – К твоему сведению, морда у меня тощая из-за бесконечных стрессов и нехватки свободного времени. Ноги и задница вовсе не жирные. А целлюлит на них потому, что это строение моей кожи. Есть жирные без целлюлита, а есть худые, покрытые целлюлитной коркой. Это уже не от меня зависело. Грудь я себе не выбирала. К тому же, не такая она и маленькая, как ты рассказываешь. Кожа и круги под глазами – результат твоей деятельности. Да, да! Это ты мне уже третий день спать не даёшь! А на счет волос, ты прав. Они у меня всегда такие. И если ты рассчитывал, что я сейчас буду рыдать о своих недостатках, то ты ошибся. С ними я давно смирилась. Не быть мне роковой красоткой как Патил и Браун! Вопреки своим словам, в горле девушки все-таки встал ком обиды, голос едва заметно дрожал, а на глаза наворачивались слезы. Но их шатенка старательно сдерживала, отойдя подальше от света фонарей. Перед глазами вновь стал образ целующихся Рона и Лаванды. – Ну вот, опять! – закатил глаза Малфой. – Что опять? – Опять Уизли. Он везде! Весь мир у тебя сводится к Его Рыжему Величеству. Это уже даже не забавно. – Да что ты понимаешь в чувствах? У тебя их нет и не было ни когда! Ледышка! – гриффиндорка зло сверкнула своими карими глазами. – Именно поэтому я всегда в тонусе. – Ну конечно! Особенно последний год. Я тоже не слепая. Весь Хогвартс видел и шептался о твоем состоянии. Говорили, что Драко Малфой в шаге от алкоголизма, – язвительно бросила Гермиона. – Приятно быть в центре всеобщего внимания. Но не надо уходить от темы. Если хочешь вернуть Уизлика, то постарайся сначала превзойти Лаванду. Ты права, во внешности и обаянии ты ей не конкурентка. Природа была к ней более благосклонна, чем к тебе. Но красота – довольно абстрактное понятие. Если всё грамотно оформить и правильно поставить себя в обществе, то можно повернуть удачу в свою сторону. – Не собираюсь я его возвращать! Кому он вообще нужен? Этот... этот... – девушка запнулась, пытаясь подобрать слова. – Этот рыжий гоблин! – Хорошие слова, только до тебя они не доходят. Не ври себе, Грейнджер. Для тебя этот рыжий гоблин – центр мироздания. Именно из-за него ты не можешь жить нормально. Предлагаю пересмотреть договор. Ты помогаешь мне вернуться в тело, а я помогу тебе с Уизликом. – Ты тупой? Он любит её! – Любовь – дело наживное, – хмыкнул слизеринец. – Зачем тебе это? – утало поинтересовалась Грейнджер. – Во-первых, ты перестанешь упоминать, что я сижу у тебя на шее со своими проблемами. Во-вторых, может после этого ты серьёзно отнесешся к моему вопросу и реально начнешь мне помогать. – Я делаю что могу! – карие глаза возмущенно сверкнули из-под густой чёлки. – Да неужели? Неделя прошла, а ты даже не шелохнулась. – Я ходила в библиотеку! – Вот именно. Ты пришла, посидела с раскрытой книгой про призраков, увидела на полке новый сборник заклинаний и вмиг забыла обо всем. – Где гарантии, что твой план удастся? – с сомнением протянула девушка. – Никаких гарантий, – лёгкое пожатие плечами и быстрый взгляд в сторону. – Но это твой единственный шанс. Как и мой. Придётся поверить на слово. Делай что я говорю, и всё будет нормально. Согласна? Гермиона явно колебалась. Связываться с Малфоем ради парня, которому на тебя наплевать. Это унизительно! Что дальше? Будет придумывать с близнецами Уизли вредилки для профессоров? Обсуждать с Панси Паркисон колготки? Играть с Забини в гольф? А с другой стороны. Ну что ещё может случиться? Падать ниже уже некуда. Почему бы и не рискнуть? – Ладно. Я согласна, – обреченно выдохнула гриффиндорка. – Отлично. А теперь беги. Фигура в моем плане занимает не последнее место. Гермиона медленно брела в ванную, мысленно проклиная Малфоя. После адских пыток на стадионе ей удалось уговорить его оставить её хотя бы ненадолго одну. Девушка сбросила спортивную одежду в ящик для стирки, распустила небрежно заколотые волосы и устало посмотрела в большое зеркало. Мерлин! Горько осознавать, но Малфой был прав. Зрелище и правда жалкое. Из отражения на неё смотрело бледное пятно с копной каштановых волос. Почему она не замечала этого раньше? Когда она в последний раз нормально ела или высыпалась? Неудивительно, что Рон ушёл к Лаванде. Она-то, в отличае от Гермионы, всегда румяная, свежая, улыбчивая. Шатенка быстро приняла душ, натянула чёрные брюки, синий свитер, накинула мантию, схватила сумку с учебниками и отправилась в Большой зал. Тело болело, и поэтому идти пришлось долго и медленно. Но это не страшно. Ведь на завтрак все нормальные люди собираются только к восьми, а сейчас только половина седьмого. – Смотри, Дред! Неужели наша староста снизошла до нас и решила позавтракать с простыми смертными, а не в своих покоях? – послышался живой веселый голос. – Да ещё и в такую рань! Фордж, это срочно нужно запечатлеть и отправить в школьную газету! – поддержал второй. Шатенка обернулась и увидела двух высоких рыжих парней с веселыми улыбками на одинаковых лицах. – Никак не наиграетесь? – закатила глаза она. – Вам под двадцать лет! Пора бы что-то менять. – Зачем менять то, что и так хорошо? – А вот кому и не мешали бы перемены так это тебе. – Ещё одни! Вы сегодня все сговорились?! – Все? – братья переглянулись. – Ну, то есть... – замялась девушка. – Короче, не важно. – Ладно. Но ты в последнее время очень странная... – ...пошли слухи, что ты рехнулась... – продолжил Фред. – ... послевоенная депрессия, и т д. – Джордж пожал плечами. – Люди тебя побаиваются. – Но я не сумасшедшая! Почему сразу рехнулась? С чего они это взяли? Близнецы снова обменялись взглядами и продолжили: – Ты разговариваешь сама с собой... – ... ходишь потерянная... – ... не общаешься ни с кем... – ... даже позавтракать в первый раз за две недели пришла. – Всё, всё! – девушка вскинула руки, останавливая рыжиков. – Я поняла. Но это не повод считать меня сумасшедшей. У меня просто нелёгкие времена. – И с чем они связаны? – братья Уизли заинтересованно наклонились вперёд, почти стукнувшись лбами. – С идиотами и их тупыми вопросами, – мило улыбнулась шатенка. – Какое хамство! – с притворным ужасом воскликнул Фред. – И это наша староста! – Стыд, позор! – Вы мне надоели уже. И без вас плохо. – Почему ты идешь как раненый пингвин? – Бегала. – От кого? – От реальности, – съязвила Гермиона. – Откуда у нашей девочки столько сарказма? – Тем более это наша фишка! – Тебя что, Малфой покусал? При упоминании его имени девушка вздрогнула: – Что? Какой Малфой? При чём тут Малфой? Он же упал с метлы? Вроде бы... Да и если бы не упал... – до Гермионы не сразу дошло, какой бред она несет. Близнецы удивленно переглянулись. Поведение старосты становилось всё более подозрительным. Может действительно из ума выжила? Кто её знает. Война любую психику расшатает. Грейнджер, поняв свою ошибку, поспешила перевести тему: – А почему вы не спите? – Мы всегда так приходим. – Чем раньше придешь, тем больше вкусностей достанется, – подняв указательный палец вверх и важно покивав головой, заявил Фред. – Простите, мэм. Нам придётся вас покинуть. – Не поняла, – шатенка недоуменно склонила голову набок. – Мы едим на кухне, а не в Большом Зале. – Опять играете в карты с домовыми эльфами на тыквенные печенья?! Я же вас предупреждала... – Бу-бу-бу, – передразнил Джордж и показал язык. – Грейнджер, не будь такой зааанууудоой, – протянул второй шутник. – Мы не ущемляем ничьих прав. – Даже наоборот. Сама подумай. Какие у эльфов ещё могут быть развлечения? Оттирание котлов на скорость? Гермиона не успела ничего сказать, как парни скрылись из виду. Ладно. Потом с ними разберется. А сейчас её ждёт завтрак. В воздухе витали ароматы тёплых булочек, клубничного джема, свежего кофе и многие другие. Мерлин, как же она соскучилась по нормальной еде! Те остатки, что приносил Джоди (домовой эльф, с которым Гермиона подружилась за последний год) из кухни, едва могли сравниться с полноценным ужином. Но у неё не было времени даже задуматься об этом. Стояла полная тишина. Не было привычного шума, громкого смеха и разговоров. И это позволило старосте окончательно расслабиться. В последнее время тишины ей не хватало больше всего. Но самое главное – не было Рона и Лаванды. Гермиона села за стол, намазала кусочек сладкой теплой булочки маслом и принялась уплетать за обе щеки. Откусив очередной кусок, она принялась оглядывать зал. Все столы практически были пусты. Из гриффиндоровцев только она, трое слизеринцев-младшекурсников, пять пуффендуек, и две когтевранки – Падма и Луна. Они даже не смотрели в сторону друг друга. Луна сидела с привычной загадочной улыбкой, смотрела в никуда и неспешно ела яичницу с беконом. Падма не прикасалась к еде, а только пила кофе и читала учебник по зельеварению. Гермиона относилась к Падме лучше, нежели к её сестре, Парвати. Удивительно, вроде близняшки, а такие разные. Оставив пищу, девушка решила пересесть за соседний стол рядом с когтерванками. Те удивленно посмотрели на неё. – Привет, – сказала Гермиона, сев между девушками. – Привет, – улыбнулась в ответ Полумна. – Выглядишь лучше, – хмыкнула Падма. –Чем же? – Хотя бы тем, что уже ешь и разговариваешь с людьми, – рожала плечами Патил. – Не вечно же мне сидеть внутри себя, – вскинула голову Гермиона. – Расскажешь кто тебя туда загнал? – Просто нервы, – неловко заправила упавшую на лицо прядку девушка. – Это связано с Роном и Лавандой? – спросила Полумна, направив на Гермиону пронзительный взгляд голубых глаз. – Что? Нет! Я не... – нервно помазала руками шатенка. – Ну, нет, так нет, – пожала плечами блондинка. – Я не верю своим глазам! Мерлин услышал меня! – прозвучал сзади веселый голос. – Джини! – Гермиона подпрыгнула от неожиданности. –У вас это что, семейное? – Ты о чем? – недоуменно выгнула бровь младшая Уизли. – Да так. Просто твоих братьев сегодня встретила. – Давно тебя не видно было. Мы волновались. Гарри просто с ума сходил. Как и все остальные. Рон каждый вечер собирался прийти к тебе, узнать, что стряслось. – Ммм. И что же не пришел? – Угадай, – фыркнула рыжеволосая девушка. – Лаванда, – хором выдохнули все четверо. – Позволите присесть беременной девушке? – ухмыльнулась рыжая и устроилась напротив их троих. Гермиона опешила. Разве это не должно было быть тайной?! Джинни поняла мысли подруги и улыбнулась: – Не бойся, они никому не скажут. – Да она и не говорила нам. – Откуда вы тогда знаете? – Мне стало плохо, когда Падма была рядом. Она отвела меня в лазарет и там ей сказала Помфри. А Луна... Ну она всегда всё знает. – Падма, почему ты не ешь? Опять на диете? – Нет. Я хочу чувствовать свободу. Оставить все оковы в прошлом. Холод – свобода от комфорта. Равнодушие – свобода от общества. Голод – свобода от еды. Гермиона и Джини странно на нее посмотрели. – Падма просто начала увлекаться философской литературой, – пояснила Полумна. – Ясно, – Ухмыльнулась Джинни и подмигнула Гермионе. – Ну что ж, – сказала староста Гриффиндора. – Мы люди подневольные. Отдадимся в рабство пончикам. Падма фыркнула: – Слабовольные людишки! – Какой срок? – обратилась Полумна к Джинни. – Да, когда нам ждать маленьких Поттеров? – усмехнулась Падма. – Третий месяц. Пока всё нормально, но что делать, когда всё станет заметно? Не хочу переходить на домашнее обучение, – грустно улыбнулась Джинни. – Кто еще знает? – спросила Гермиона. – Вы трое, мои братья, Гарри, мама с папой и профессор Макгонагалл. – Как они отреагировали? – Мама была на седьмом небе от счастья. Папе пришлось вызывать колдомедика, но в целом нормально. Фред и Джордж как всегда обратили всё в веселую ситуацию и начали придумывать идиотские имена нашему малышу. Билл и Флер обрадовались. Чарли поздравил, но похоже ему вообще не до этого. Самая бурная реакция была у Рона. Он не мог определиться, радоваться ему за друга или ненавидить парня младшей сестры за то, что испортил ей молодость. – А Гарри? – Гарри был в шоке. Он явно этого не ожидал. Но потом обрадовался и подарил мне сапфировый браслет своей матери. Ты была права, Герм. Новость о скором появлении наследника отвлекла его от грустных мыслей и прошлого. Вот только теперь он волнуется за тебя. Уже который день пытается тебя поймать, но ты исчезаешь куда-то. Гермиона покраснела. – Да, я... Я немного отошла от жизни. Я с ним поговорю сегодня. – Было бы неплохо. Грейнджер только расслабилась, как увидела у двери Малфоя. Блондин облокотился на стену и наблюдал за присутствующими холодным пустым взглядом. Что за человек? И минуты покоя ей не даст. Девушка собралась послать ему возмущенный взгляд, но заметила, что его внимание обращено не на неё. Он смотрел куда-то дальше. Обернувшись, шатенка увидела за слизеринским столом Панси Паркисон и Блейза Забини. Обычно задорные черные глаза Блейза были потухшими. Конечно он улыбался. Он всегда улыбается. Но сегодняшняя улыбка была измученной, фальшивой. Паркисон сидела холодна и неприступна. Вроде бы всё как обычно, но только Драко и Блейз видели с каким усилием брюнетка пытается сохранить самообладание. Слизеринцы видимо заметили на себе пристальное внимание Гермионы, потому что вдруг резко бросили на неё непонимающий взгляд. Грифиндорка поспешила отвести глаза. Почему то ей стало жаль Малфоя. Это ужасно, видеть как твои близкие страдают из-за тебя. Впервые за несколько лет она увидела в этом высокомерном самовлюбленном блондине обычного человека. Человека, который умеет любить и страдать. Малфой способен на любовь! Что и говорить, мир полон сюрпризов. Впервые ей правда захотелось ему помочь. Девушка обратила свой взгляд к двери, где стоял призрак слизеринца, но его там уже не было. Сегодня Гермиона приняла для себя решение сделать всё, чтобы Малфой вернулся в своё тело. Она не знала, что именно сопутствовало этому решению. Может быть чувство жалости и грифиндорское благородство, а может и нечто большее...