Игра стоит свеч

Щука — Так ты скажешь мне наконец, что это была за баба?! Маринка завелась уже с порога, и Егор в который раз порадовался про себя, что дома больше никого нет. Эта сцена не предназначалась для Димкиных и — тем более — для маминых ушей: когда Касаткина злилась, она была подобна урагану. Сейчас девушка стояла посреди комнаты, грозно уперев руки в бока, вздернув подбородок, волосы ее были растрепаны, а карие глаза сверкали. В своем гневе она была чертовски привлекательна, и Щука бы непременно ощутил нарастающее возбуждение, как бывало при обычных их ссорах, но в этот раз его неприятно задел презрительный тон, с которым она отозвалась о Софии.  — Я тебе уже говорил, что эта девушка, — он сознательно сделал акцент на последнем слове, — подруга Стаса Калинина. — А ты каким боком относишься к этой «подруге Стаса Калинина»? — Касаткина сделала пальцами кавычки. — И какого лешего ты делал с ней на льду? — Мы просто катались. Ее Антипов на коньки ставил, а вчера попросил меня с ней позаниматься. Почему бы не помочь? К тому же она подтягивала Димку по биологии, я просто не мог отказаться. — Да, а вот врать, как оказалось, он очень даже мог. Щукин не любил ложь ни в каком виде, но сегодня это было просто необходимо. В самом деле, не говорить же Маринке правду, когда он сам еще ни в чем не был уверен. — Тоже мне, добрый самаритянин, — фыркнула девушка. — Получается, вы общаетесь с какой-то девчонкой, а я узнаю об этом последней? К тому же Ленка сказала, что вы там на катке с ней чуть ли не обнимались и так смотрели друг на друга… Егор чертыхнулся про себя. Вот уж эта вездесущая Ленка! Так некстати блондинистая подружка Касаткиной, всегда бывшая в курсе всех новостей, вчера приперлась на каток со своим бойфрендом и, конечно, успела многое увидеть. Но как он-то ее не заметил? Ах, да, он был всецело поглощен другой девушкой… — У твоей Плотниковой очень богатая фантазия, — сказал он. — Я просто поддерживал Софию, когда она едва не упала. Мариш, — он подошел к девушке и попытался обнять ее, но та увернулась. — Прости, пожалуйста, что не рассказал тебе. Я не думал, что это так важно. Тут он опять лукавил: если поначалу их отношения с Софией можно было назвать невинными, то вчера все решительно изменилось. Для самого Егора оставалось загадкой то обстоятельство, по которому ноги принесли его в Ледовый, как он оказался в машине Пахомовой и зачем поцеловал Софию. На самом же деле для этого находилось немало причин. В последнее время в его отношениях с Мариной появилась некоторая холодность, девушка была нервной, раздражительной, постоянно погруженной в свои мысли, и Щука никак не мог разобраться в этих изменениях. В конце концов он устал гадать, что с ней происходит. Да и в команде дела обстояли не лучшим образом, впрочем, как говорил новый тренер, у них и команды-то не было, так, кучка разрозненных хоккеистов, все сами по себе. Они сливали матч за матчем, и Егор как капитан гораздо острее переживал поражения, чем все остальные. Вследствие всего этого Щукин стал стремительно терять веру в себя, и тут появилась Софи. Она ворвалась в его жизнь теплым осенним ветром и заняла в ней свое место, такая маленькая, хрупкая, нежная, совсем непохожая на его боевую Маринку. За короткое время Софии удалось покорить всю семью Щукиных: мама после знакомства отозвалась о ней как об умной и обаятельной девушке, и даже Димка, отличавшийся недоверием к противоположному полу, проникся к ней искренней симпатией. Ну, а Егор считал ее приятной во всех отношениях и, с самого начала неосознанно сравнивая Пахомову с Касаткиной, только удивлялся, как при внешней схожести они могут настолько отличаться характерами. В самом деле, обе девушки невысокие, изящные, у обеих роскошные каштановые волосы, только у Маринки они теплого оттенка молочного шоколада, а у Софи отливают золотом, будто в них затерялись искорки заходящего солнца. Даже глаза у обеих девушек карие. Но при этом Марина вся — энергия, вызов, взрыв, а София невероятно женственная, милая. Егору было очень уютно рядом с ней, интересно и порой весело, но всегда — непременно легко. В отличие от Касаткиной, она умела слушать, а это было очень для него важно, но самое главное заключалось в другом. Конечно, он не мог не замечать, что София испытывает к нему романтический интерес, он ведь не дурак и не слепой. Поначалу он был удивлен и даже растерялся, совершенно не понимая, как вести себя в такой ситуации, но потом неожиданно поймал себя на мысли, что это доставляет ему удовольствие. Он подмечал все ее уловки и порой подыгрывал ей, не желая ее разочаровать. О, ему так нравилось то, что она увлечена им! Огонь, разгоравшийся в ее глазах каждый раз, как их взгляды встречались, грел его душу и, как бы эгоистично это не звучало, тешил его самолюбие. Егор давно забыл, каково это, быть объектом восхищения, ведь в отношениях с Мариной он оказался на вторых ролях, и она не упускала случая покритиковать его. А тут все совсем наоборот, и это было так приятно. Но Щукин и не думал отвечать Софии взаимностью, так как же получилось, что он вдруг поддался ее чарам? Определенно, в этом был виноват Антипов. В последнее время София отзывалась о нем с такой теплотой, что Щукин насторожился. А потом, когда увидел их на катке, увидел, с какой простотой и доверием она прикасается к Антону, как улыбается ему, в нем проснулось что-то похожее на ревность. София была его! Ему совсем не хотелось делить ее внимание с кем-то еще, и жгучее желание доказать (ей, себе?), что она желает только его, заставило Егора очертя голову броситься в тот омут, из которого он теперь не знал, как выбраться. После этого поцелуя, оказавшегося поворотной точкой в их истории, он был настолько изумлен всем случившимся, что совершенно не представлял, что делать дальше. Его раздирали противоречия. Несомненно, ему хотелось чего-то большего, и в то же время он осознавал, что все это следует немедленно прекратить. В конце концов здравый смысл победил, но как сказать Софи, такой обворожительно влюбленной, то, что он должен был сказать? И вновь эта девушка удивила его. Она не стала терзать его ненужными объяснениями и, хотя он видел, как ей было больно, не попросила его остаться. И вот теперь он стоял перед разгневанной Касаткиной, имевшей полное право на обвинения, и лгал в первый раз в своей жизни. — Хорошо, — сказала наконец Марина. — Проехали. Но учти: чтобы я больше не слышала о том, что тебя видели с этой козой. Я запрещаю тебе с ней общаться. — Иди сюда, — Егор привлек ее к себе и облегченно выдохнул. — Мариш, ты же знаешь: мне никто, кроме тебя, не нужен. — А сам вдруг почувствовал себя маленькой аквариумной рыбкой под неусыпным надзором строгих глаз, от которых никуда не скрыться за прозрачным стеклом, и это сравнение совсем его не обрадовало. *** В Ледовый Егор направлялся в полнейшей задумчивости, не обращая внимания на идущего рядом и что-то говорившего ему Димку. В его груди поселился неприятный холодок, и Щукин чувствовал себя не в своей тарелке. Перед матчем ему предстояло встретиться с Софи, чтобы отдать ей билет, и он нервничал из-за этого. Парень хотел убедиться, что все в порядке, и точно так же боялся посмотреть ей в глаза, а еще придется нарушить только что данное Марине обещание. В свете всего этого Егору было совершенно не до игры, чего раньше с ним никогда не случалось. В холле было полно народу, и хоккеист вертел головой во все стороны, выглядывая в толпе тоненькую фигурку в черно-белом. Но Пахомова, кажется, еще не пришла. Вздохнув, Егор вслед за братом отправился в раздевалку. Рассеянно поздоровавшись с парнями и облачившись в форму, он, пока до раскатки оставалось еще несколько минут, снова вышел в фойе. Теперь, когда большая часть людей уже заняла свои места на трибунах, он без труда нашел Софию. Девушка сидела на подоконнике. Увидев Щукина, она спрыгнула на пол и подошла к хоккеисту. — Привет, — как можно равнодушнее сказал Егор, хотя все внутри него вдруг перевернулось. — Привет. — Софи снова ни словом, ни жестом не выдала себя, она вообще была поразительно спокойна, и пламя в ее глазах погасло. — Вот, держи. — Парень быстро оглянулся по сторонам и, убедившись, что поблизости нет Марины и ее осведомителей, небрежно сунул в руки Пахомовой билет. — Послушай, Соф… Нам, наверное, пока не стоит… встречаться. Он все-таки сказал это. Слова дались ему с превеликим трудом, но, выдохнув эту фразу, он почувствовал облегчение. Девушка понимающе усмехнулась: — Что, твоя черлидерша держит тебя на коротком поводке? Егор удивленно уставился на девчонку. Она была права, и это рассердило его, к тому же он явно не ожидал услышать такое от неизменно вежливой и мягкой Софи. — Нет, просто… — Он лихорадочно соображал, что ей ответить, но София снова облегчила ему задачу, насмешливо проговорив: — Иди уже, не мучайся. — И, грациозно развернувшись на высоких каблуках, первой направилась к дверям, ведущим на трибуны, оставив Щукина совершенно сбитым с толку. В раздевалку он успел вернуться аккурат к напутственным словам тренера. — Щукин, где тебя носит?! — немедленно сделал ему замечание Макеев. — Ты пропустил установку на игру. Капитан! Если ты так наплевательски относишься к хоккею, что говорить об остальной… «команде»? — Извините, Сергей Петрович, — виновато сказал Егор. — Этого больше не повторится. — Да уж надеюсь! Итак, повторю самое главное: играем в зоне нападения. Видим и слышим друг друга. И без лишней агрессии, Антипов. Антон, ты меня понял? — Понял, — буркнул крайний нападающий. Щука покачал головой. Все как всегда. — Ну что, девчонки, потушим этот «Факел»? — ободряюще подмигнул Кисляк. И хоккеисты загудели, повторяя слова недавно придуманной кричалки: «Вперед, „Медведи“, вперед к победе!», а капитан все думал о перемене, так внезапно произошедшей в девушке, которая, вопреки его воле, все еще была ему нужна. *** Большую часть первого периода их пятерка, в которую входили также Кисляк, Хлебников, Пономарев и Антипов, провела в средней зоне, с редкими и неудачными попытками вброса на пятак противника. Борьба шла ожесточенная. Щукин старался сосредоточиться на игре, активно вел отбор шайбы, опекая ведущего соперника, но глаза его и то и дело обращались к Софии, наблюдавшей за ним с трибун. Ее язвительные замечания перед матчем, даже некоторая отстраненность не давали ему покоя. Что это вообще было? Егор ожидал, что она расстроится, но скажет, что все в порядке, или хотя бы попросит остаться друзьями. А вместо этого она лишь с легкой небрежностью подчеркнула то, что мучило его самого. Ведь теперь, когда Марина в курсе всего, он не посмеет ослушаться ее, даже если очень захочет. Наконец ему удалось перехватить шайбу, и он повел атаку с хода, уверенно врываясь в зону нападения. По-хорошему, надо было бы отдать пас открывшемуся Антону, но Щуке страшно хотелось забросить самому. Шайба угодила в штангу, Хлебников пытался подправить, но безуспешно. В глазах Антипова промелькнуло осуждение. В ответ «Факел» повел массированную контратаку, и конец периода «Медведи» провели в защите. В раздевалке Макеев жестко высказал Егору все, что он думает о его поступке, и Антипов его поддержал, цепко взглянув на капитана и резко бросив: — Не о том думаешь! Щукин только поджал губы, отлично понимая, что они правы. Жадность до добра не доводит, он всегда сам это повторял, а теперь желание покрасоваться перед дамами оказалось сильнее трезвого расчета. Когда «Медведи» выходили обратно на лед, Кислый неожиданно ткнул Щукина в бок, указывая на трибуны, и со смехом проговорил: — А чего это наши-то баре сегодня решили быть ближе к народу? Егор проследил за его взглядом и увидел Софию в компании Калинина, умостившегося на свободном месте. Он тут же ощутил прилив раздражения, но, приняв безразличный вид, только пожал плечами. Больше он в сторону Пахомовой не смотрел. Было слишком неприятно видеть, как Софи весело и непринужденно болтает со Стасом, и ломать голову над тем, почему она ведет себя как ни в чем не бывало. Сейчас для этого не время и не место. К тому же он принял решение. Егор заставил себя собраться и сосредоточиться на игре. Во втором периоде Костров с передачи Антипова отправил шайбу в ворота «Факела». Но дальше им везло меньше. Егора, старавшегося исправить ситуацию и рвавшегося в бой, намертво блокировал сильный защитник, от которого он никак не мог избавиться, пути передачи нападающих постепенно перекрыли, и в конце концов «Медведей» буквально выдавили на их пятак, после чего игроки «Факела» принялись расстреливать Димку. В очередной раз, когда соперник совершил бросок, Егор заложил крутой вираж и бросился на защиту ворот и брата. Шайба врезалась в грудь, едва не выбив из него весь воздух, но боли он не почувствовал, только умиротворение. Их пятерку сменили, а Егора отправили к ВасГену. Уходя, он видел испуганный взгляд Маринки, остановившейся посреди трибун с опущенными помпонами в руках. В общем, матч был проигран. Однако Егор наконец успокоился, и вечером, после того, как Щукины пришли домой и Димка засел за учебники, он попросил младшего брата: — Пахомову к нам больше не зови. Дима поднял взгляд от книги, откинул светлую челку и долго вглядывался в лицо Егора. Потом покачал головой и сказал: — Ну и дурак. Возможно, отчасти младший был прав. София была хороша, даже очень хороша. После Маринкиных взрывов она была словно тихой гаванью, и, казалось, она понимает его, как никто другой. Только с Касаткиной он встречался уже давно, он любил ее и знал, что от нее ожидать, а вот что таит в себе омут под именем Софи, было неведомо. После сегодняшней встречи он начал подозревать, что черти там все-таки водятся. А в его жизни и так много событий, чтобы разбираться еще и с этим. Было проще оставить все так, как есть, ни к чему ему лишние проблемы. Наверное, он еще не был готов сорваться с поводка.