Игра стоит свеч

Спустя два дня я пришла в Ледовый, чтобы отдать Щукину-младшему книги, которые я для него отобрала. Прошлое занятие убедило меня в том, что Димка — парень умный и любознательный, просто в школе его не смогли заинтересовать этой темой. Пусть почитает литературу, разберется, а я объясню непонятное. «Медведи» еще были на тренировке, поэтому я тусила в холле и от нечего делать изучала турнирную таблицу, размещенную на одном из стендов. Согласно ей, косолапым было еще далеко до финала — команда уныло плелась в конце списка, опережая лишь незнакомый мне «Химик» и еще пару клубов. — Эй, жертва каблуков! — услышала я знакомый голос. — Ты чего тут отираешься? И без своего телохранителя? — О, Антипов, — обрадовалась я. Надо же, на ловца и зверь, как говорится. — Привет-привет. Хоккеист подошел ближе, кривя губы в неприятной усмешке. — «Телохранитель» — это ты про Стаса, что ли? — спросила я, на всякий случай отступая на пару шагов. — Мне кажется, или ты его недолюбливаешь? Я вспомнила, как Антипов смотрел на Калинина после матча со «Стальными Львами». Еще тогда показалось, что между ними что-то происходит, но я не поняла, что именно. А сейчас по пренебрежительному тону, с которым он отозвался о Стасалеговиче, стало ясно, что отношения у них напряженные. — Он же не девица, чтобы его любить, — фыркнул Антон. — А если серьезно? — прищурилась я, запоздало подумав, на кой леший я лезу в их терки, но мне правда было интересно. — А если серьезно, то не испытываю особенного уважения к людям, которым слишком уж легко все достается, — сложив руки на груди, ответил парень. — О как, — поразилась я такому откровению. — Неожиданно. А не боишься, что я ему об этом расскажу? Антипов смерил меня внимательным взглядом сверху вниз, и мне почему-то страшно захотелось съежиться и прикрыть голову руками. — Не боюсь, — лениво ответил он. — Я за свои слова отвечаю. Хм, а в нем определенно что-то есть. С виду такой непрезентабельный, высокий и нескладный, внешность совершенно непримечательная, даже отталкивающая. Ни дать ни взять гадкий утенок среди «косолапых» красавчиков. Но в то же время от него веяло уверенностью, опасной силой и некой непредсказуемостью, что не могло не разжечь мое любопытство. Занятный экземпляр, очень занятный. Хочу его в тренеры. Боюсь, но хочу. Антипов, тем временем решив, что разговор окончен, уже было навострил лыжи в сторону выхода, но я решительно остановила его, схватив за рукав куртки. — Антон! Он повернулся и выжидающе уставился на меня карими глазами. — Э-э-э… — Под его взглядом я казалась себе неразумным ребенком, вот как у него это получается? — Ты не мог бы научить меня кататься на коньках? — Я? — поразился хоккеист. — Тебя? Зачем? — Ну… — заставив себя подойти ближе, я улыбнулась и похлопала глазками. — Просто я ни разу в жизни на коньках не стояла, а мне так хочется научиться. Ну прямо очень-очень. — А почему я-то? — на Антона мое обаяние, кажется, совершенно не подействовало. — Калинина попроси, он умеет. — Не хочу Калинина, — надула губы я. Стас по-прежнему не звонил, и, честно говоря, я была этому даже рада. — Пожалуйста. Хочешь, я тебе денежку заплачу. — Это был мой последний аргумент, ну а что, возможность подзаработать толкает людей на подвиги. — Хочу, — сказал он. — Штуку баксов за час. — С ума сошел? — поперхнулась я. — Да весь Ледовый на сутки арендовать и то дешевле выйдет! — Ну так ты же пахомовская дочка. — Хоккеист обошел меня по кругу, рассматривая, будто выставочный экспонат. — У вас же денег куры не клюют. Откуда он про меня знает? Стас растрепал? Слова и тон Антипова неприятно укололи, будто он уличил меня в чем-то неприличном. «Не испытываю уважения к людям, которым слишком уж легко все достается». Это что, камешек и в мой огород? — Тысяча рублей — максимум, — сказала как отрезала. Антон хмыкнул, покачал головой. Снова хмыкнул. Я терпеливо ждала ответа. — Ладно, пошутил я, — сказал он наконец. — По-шу-тил, — раздельно произнес еще раз, будто для слабоумных. — Ничего мне от вас не надо. — Ну и ладно, найду кого-нибудь другого, — с досадой бросила я. Правда ведь найду? Да хоть того же Кисляка, сомневаюсь, что он откажет. Не хотелось бы, конечно, лишний раз с ним встречаться, но цель оправдывает средства. Антипов как будто бы издевался надо мной, наблюдая за реакцией. — Завтра в восемь, встречаемся у входа. И это, оденься потеплее и носки не забудь. Точно: издевается. Ну да бог с ним, согласился — и хорошо. — Вот и здорово! — обрадовалась я. — Спасибо, Антипушка! — Парень недовольно скривился. Имидж у него что ли такой, строить из себя жизнью обиженного? — Тогда до завтра. И вот еще, Димке отдашь, — я сунула учебники в руки не успевшего опомниться парня и направилась к выходу. А то вдруг еще откажется? — Пахомова, ты совсем обнаглела? — крикнул он мне вслед. Но я только обернулась, сделала ручкой на прощание и была такова. *** На следующий день ровно в восемь часов я на изготовку стояла у дворца, кутаясь в плащ от сырого, пронизывающего до костей ветра. Антипова все не было. Спустя пять минут я ходила взад-вперед, подпрыгивала на месте, чтобы согреться, и тихо, сквозь зубы, ругалась. Еще через десять минут стало казаться, что Антон меня развел и просто-напросто не придет. Зато пошел дождь. Ну Антипов, вот же зараза противная! Мысленно послав все куда подальше, я спустилась по лесенкам с твердым намерением вернуться в машину, но тут увидела хоккеиста. Он шел спокойно, поглядывая по сторонам, и, казалось, совсем не торопился. — Опаздываешь, Антипов! — вместо приветствия сказала я, когда он наконец приблизился. — Простите, ваше высочество, — картинно приложив руку к груди, с придыханием произнес он и добавил уже в обычной своей манере: — Поважнее дела были. Подумав, не обидеться ли мне на такое заявление (что может быть важнее меня?), я решила забить и угрюмо поплелась за парнем во дворец. В самом деле, я же не собираюсь с ним дружить, вот добьюсь своего и распрощаюсь с этим грубияном. Мы прошли внутрь, поднялись на второй этаж. Несмотря на довольно позднее время, здесь было многолюдно. Как выяснилось, в основном вечером на каток ходили подростки и студенты, впрочем, тут нашлись и дамы бальзаковского возраста, а прямо перед нами в очереди к пункту аренды коньков стояла пожилая пара. Многие уже накатались и теперь держали коньки в руках, готовясь их сдавать. Антон пришел со своими, но предпочел ждать со мной, правда, хранил молчание, да и я не знала, о чем с ним разговаривать. Общих тем у нас не было, а расспрашивать его я опасалась. Так и стояли, пока не подошла наша очередь. — Тридцать пятый. — Я назвала нужный размер, и женщина, выдававшая коньки, рассмотрев меня и задумчиво пожевав губы, пошла к стеллажу с детскими коньками. — Пахомова, что это у тебя лапки, как у ребенка? — усмехнулся Антипов, облокачиваясь на широкую стойку. — Уж какая уродилась, — я пожала плечами. — Болела, что ли, в детстве? — выдал он банальное. — Не смешно. — Так я не смеюсь, а сочувствую, — качнул он бритой головой, забирая выданные коньки. На этот раз я снова сдержалась, подумав, надолго ли меня хватит. Обычно на дерзость я тоже отвечаю дерзостью, так уж повелось, однако ему грубить не хотелось. Даже не из чувства самосохранения, нет, просто в Антоне я пока не замечала той самоуверенности и наглости, которая раздражала меня в других парнях. А его желание подколоть меня исходило, как я подозревала, из того, что он был совсем не рад моей просьбе и ему вовсе не доставляло удовольствия находиться сейчас здесь со мной. Ничего, потерпит, больше одного-двух занятий мне не нужно, я схватываю все на лету… — А-а-а! БАХ! Когда я говорила, что схватываю все на лету, то определенно имела в виду не это! Мы только вышли на лед. Все было хорошо, Антон взял меня за руку, объясняя азы, но не успела я отцепиться от бортика, как тут же рухнула вниз, а Антипов от неожиданности меня не удержал. И вот я лежала на краю арены, изображая снежного ангела. — Пахомова, не маши руками, вставай! — Не могу-у-у, — простонала я. — Антипов, почему ты не предупредил, что здесь так скользко? — Это лед, балда! Как, по-твоему, тут еще может быть? Охая, как старая бабка, я не без помощи хоккеиста поднялась на ноги и прямо-таки прилипла к бортику. — Значит так, неумеха, запомни одну вещь, нет, две вещи: по льду надо скользить, а не ходить, — наставлял меня Антон, в то время как я, все еще потрясенная своим падением, сжимала бортик так сильно, что заболели руки. — И ни в коем случае не отталкивайся носком конька — только ребром. — А ребро — это что, напомни, пожалуйста, — со стыдом осознавая степень своего невежества, жалобно попросила я. — Пахомова… — Хоккеист в бессилии потряс руками, изображая, как он сжимает мою тоненькую хрупкую шейку. — Я тебе уже объяснял и показывал! Ну да, объяснял и показывал, только я об этот дурацкий лед треснулась так, что все знания вылетели! Пришлось Антипову повторять, и на этот раз я старалась все осознать и запомнить. Он рассказал, как правильно стоять, как отталкиваться ногами и как тормозить. Осталось повторить все это на практике, но вот в чем проблема: я боялась отпустить бортик! Серьезно, даже руки разжать не могла, такой трепет вызывало во мне это простое движение. Было обидно до слез. Я никогда ничего не боялась. Ну ладно, почти ничего, но я постоянно работала над собой и боролась со страхом — врожденное чувство авантюризма здорово в этом помогало. Но сейчас перед глазами навязчиво маячила картина, где я лежала в центре ледовой арены в луже крови и с размозженным черепом, я просто цепенела от ужаса и не могла заставить себя сдвинуться с места. — Пахомова, ну же! — На лице Антипова был ясно выражен вопрос «зачем я в это ввязался?». Соберись, твердила я себе. Вспомни, для чего ты сюда пришла. Посмотри: вокруг катаются люди, они же как-то этому научились. Даже если они и падают, то все равно поднимаются, а значит, и ты сможешь. Будь здесь Егор, ты бы вела себя так же? Ответ напрашивался сам собой: конечно нет. И что бы ты сделала? Ну же, подумай! Я медленно отняла руки от бортика, почувствовав, как на плечо легла сильная рука. — Вот так, осторожно, — неожиданно ласково подбодрил меня Антон, и я так удивилась, что он перестал хамить, что даже о страхе на секунду забыла. — Теперь просто постой, ни за что не держась, а я тебя отпущу, ладно? Но я буду рядом, так что ничего не бойся. Я буду рядом. Я судорожно закивала, пытаясь перебороть вновь накатившую панику и сосредоточиться на том, чтобы держать равновесие. Не скажу, что мне легко удалось самостоятельно постоять на льду, но что-то все же получилось. Постепенно дыхание выровнялось, я почувствовала прилив уверенности и подумала, что можно сделать первый шаг. А потом мы плавно и неторопливо скользили по льду. Вернее, это Антон плавно скользил, а я болталась у него на прицепе, крепко ухватившись обеими руками и путаясь в собственных ногах. Но ощущения все равно были невероятные. Чувство страха, волнение и легкая эйфория смешались в один прекрасный коктейль, наполняющий меня до краев и выплескивающийся наружу счастливым смехом. Давно я так не веселилась! Щеки раскраснелись, сердце маленькой птичкой билось в груди, а перед глазами был ослепительно-белый лед, расчерченный лезвиями коньков. И еще — стремительно приближавшийся бортик с яркой рекламой, на которой особенно выделялся логотип калининского комбината. Честное слово, я думала, мы в него врежемся. Даже зажмурилась, воображая глухой удар моей многострадальной тушки о поверхность. Но Антон затормозил так резко, что я по инерции описала возле него полукруг, а потом едва ли не столкнулась с Антиповым лбами. — Ну что, Пахомова, на сегодня хватит? — спросил он, отодвигаясь от меня. — Давай еще разочек? — с энтузиазмом попросила я. — И еще, Антон, у меня имя есть, если что. — Мне уже надоело, что он называет меня исключительно по фамилии. Это не то чтобы неприятно, но непривычно и напоминает мне о профессоре Волкове. — Софи меня зовут. — Я понял, — кивнул он, осматривая меня с едва заметным презрением во взгляде. — Ладно, держись, Пахомова, поехали. Просто ненавижу этого упрямца! Я уже привычно сжала его большую ладонь, и мы заскользили в обратном направлении, постепенно набирая скорость. — Пахомова, — обратился ко мне хоккеист, когда мы были примерно на середине арены. — А ты знаешь самый лучший способ научить человека плавать? — Знаю, — кивнула я. — Скинуть с лодки посреди водоема. — И тут до меня дошло, к чему он клонит. — Антипов, не вздумай! Только не отпускай меня-я-я! — Мой крик плавно перешел в визг, когда я лишилась своей опоры и отправилась в самостоятельное плавание. То есть скольжение. А скользила я недолго. Проехав метров пять и тщетно пытаясь собрать разъезжавшиеся конечности в кучку, я начала медленно оседать и рисковала приземлиться на самую аппетитную часть своего тела, но этот белобрысый гад в самый последний момент успел подхватить меня под мышки и вернуть в вертикальное положение. — Ну и методика у тебя, Антипов! — задыхаясь, гневно проговорила я. — А если бы я себе голову расшибла? — Так не расшибла же, — справедливо заметил он, подводя меня к выходу с арены. — Если я все время буду тебя за ручку водить, ты ничему не научишься. Мне было нечего ему ответить. В общем-то, я была согласна с Антоном. Основные принципы я поняла, но самостоятельно применить их пока не вышло, и следовало провести еще несколько тренировок под его присмотром, чтобы набраться уверенности. Не думала, что это так сложно. Но общее впечатление от катания было положительным. И от Антипова, кстати, тоже: пожалуй, никто прежде не вызывал во мне таких разных эмоций одновременно. — Когда снова встретимся? — устроившись на скамеечке и расшнуровывая ботинки, поинтересовалась я. — Ну давай завтра, в это же время, — обреченно ответил он. Мы сдали коньки и, не теряя времени на лишние разговоры, пошли к выходу. — Хочешь, я тебя отвезу? — предложила я, кивая на автомобиль, припаркованный перед дворцом. Было уже поздно. Взглянув на экран телефона, я с удивлением обнаружила, что мы провели на катке около двух часов. Автобусы сейчас редко ходят, а насколько я знала, Антону добираться до дома не близко. Если он, конечно, живет в той самой многоэтажке, около которой я впервые его встретила. Хоккеист как-то не слишком дружелюбно на меня взглянул, всем своим видом выражая, как же я его достала, потом посмотрел в сторону остановки, поежился, стряхивая с воротника капли дождя, и согласился.