Золото пробуждения

      Констанс положила руку на ручку старой деревянной двери, которая вела в большой зал. До этого момента она никогда не задумывалась о красоте этого помещения. Констанс перешагнула порог и, пройдя по проходу, поднялась на сцену, чувствуя, как солнечные лучи, бьющие сквозь витражные окна, согревают кожу и рассматривая картины, изображающие знаменитых ведьм. Она глубоко дышала, стараясь успокоиться, но ее сердце все равно бешено стучало в груди. Именно в этом месте и должна была состояться битва между ней и мистрис Метлой.       Заклинанию, которое Констанс собиралась применить, обучила ее бывшая наставница много лет назад. Это было то самое заклинание, которое использовалось для призыва шляпы или метлы. Позже Констанс узнала, что при помощи этого же заклинания можно призвать и живых людей. Хотя, для того, чтобы оно сработало, Констанс Хардбрум пришлось сделать то, чего она никогда не делала ранее — вспоминать.       Мысленно проговорив слова заклинания, Констанс сконцентрировалась на своих воспоминаниях, выбирая наиболее яркие. Наконец черный цвет перед ее мысленным взором сменился на белый, и она открыла глаза, обнаружив, что стоит по щиколотку в снегу. Констанс была в том самом парке, в котором она играла в детстве. Она видела себя, весело бегущую от одного конца парка к другому.       Констанс тряхнула головой, стараясь сосредоточиться и не вносить в воспоминания ничего нового. Именно тогда она увидела ее. Единственного человека, который по-настоящему любил ее и заботился о ней. Ее мать, Кэтрин Элизабет Хардбрум сидела на скамейке, глядя на закат, окрашивающий небо и снег в желтые и пурпурные цвета.       — Смотри, Конни, — говорила Кэтрин, не обращая внимание на то, как прохладный ветер треплет ее длинные черные волосы, — смотри, как закат меняет цвет снега!       Конни улыбнулась и сгребла в руку горсть снега, глядя, как он искрится в ее руке.       — Он такой красивый!       — Очень красивый, — улыбнулась Кэтрин.       Девочка подняла голову к небу, прикрыв глаза и наслаждаясь легким прикосновением снежинок, падающих на ее лицо. Ее мать сделала то же самое.       — Констанс, — позвала она, и дочка вопросительно посмотрела на нее. — Я хочу кое-что подарить тебе… на Рождество, — объяснила она, вытаскивая из кармана куртки небольшую белую коробочку, перевязанную атласной, фиолетовой лентой.       Конни взяла коробочку в руки и покачала в ладонях, глядя на нее широко раскрытыми глазами.       — Ты что же, не собираешься открывать ее? — спросила мама.       Констанс не нужно было повторять дважды. Она развязала ленточку и сняла крышку. Внутри, под слоем защитной бумаги лежал темно-фиолетовый берет. Берет, который вскоре станет гораздо больше, чем просто головной убор. Это будет вещь, которая будет напоминать ей о ее прошлом, о той жизни, которой у нее никогда больше не будет.       На губах Констанс появилась улыбка, когда она смотрела на свою младшую копию, открывающую коробочку.       Рот девочки широко раскрылся, а глаза засияли от радости.       — Спасибо, мама! Он такой красивый! — закричала она, обнимая женщину.       — Это твой отец купил для тебя, — начала объяснять Кэтрин, отгоняя подступающие слезы. — Мы собирались подарить его тебе вместе, прежде чем… — Она запнулась, глубоко вздохнула, и улыбнулась, скрывая печаль под маской счастья. Но Констанс отнюдь не была слепой. Она была очень наблюдательным ребенком, и не раз замечала, как родители что-то бурно обсуждают. Она знала, как они расстроены отсутствием такой банальной вещи, как деньги. Хотя, как и большинство детей в этом возрасте, Конни не понимала, зачем они вообще нужны. Ее родители были рядом, а значит, ничего плохого случиться не могло. Как же она ошибалась!       Когда Гильдия ведьм вынесла свой окончательный вердикт, Констанс увидела, как ее мать из молодой и веселой женщины, которой она когда-то была, превращается в чрезвычайно замкнутую и тихую. Она не ела, не спала, и сколько бы Констанс не старалась, чтобы ее мать снова улыбалась, ничего не помогало. Вскоре она переехали на новое место жительства, но воспоминания навсегда остались в их сердцах. Почему он решил именно так закончить свою жизнь? И могли ли они хоть что-то сделать, чтобы предотвратить это?       — Я скучаю по нему, мам.       — Я тоже очень скучаю по нему, милая, — вздохнула Кэтрин, обнимая Констанс и вытирая горячие слезы с ее лица. — Но так уж вышло. — Она опустила руку в коробочку и достала оттуда берет. — Я хочу, чтобы ты пообещала мне кое-что.       — Что?       — Ты будешь бережно обращаться с этой вещью, — серьезно сказала она, прежде чем надеть берет на голову дочери. — Я не хочу видеть, что он валяется на полу или что-то в этом роде.       — Ладно, мам, — кивнула Конни с улыбкой.       — Честно-пречестно?       Конни улыбнулась еще шире и взяла маму за руку, на которой поблескивало обручальное кольцо и немного подержав, отпустила.       — Я люблю тебя, мама.       — Я тоже тебя люблю, — улыбнулась Кэтрин, обнимая дочь и гладя по длинным, черным волосам. — И всегда буду.       Улыбка на лице Констанс дрогнула, и она глубоко вздохнула, стараясь унять тупую боль в сердце. Открыв глаза, она увидела, что разноцветный снег под ногами исчезает, превращаясь в деревянный пол, а деревья сменяют стены. Она окинула взглядом темный проход между стульями и прямо перед собой увидела фотографию своих родителей. Они выглядели такими счастливыми, стоя посреди лавандового поля в лучах яркого солнца…       Внезапно это счастливое воспоминание сменилось другим. Темный коридор озарился вспышкой молнии и раздался оглушительный грохот грома. В дверь позвонили, и тогда Констанс поняла, какое это воспоминание. Ее сердце замерло, когда двенадцатилетняя Конни крикнула: — Я открою! — И направилась к старой, дубовой двери.       — Не открывай ее, — прошептала Констанс, прекрасно помня, как ожидала увидеть за дверью свою мать. Но стоящая за дверью женщина была не ее матерью. Она была старше, выше ростом, держалась прямо и холодно. Это была та самая женщина, которая вскоре станет ее худшим кошмаром. Мистрис Хекети Метла.       Конни стояла перед женщиной и рассматривала ее. Из транса ее вывела еще одна вспышка молнии, сверкнувшая в небе.       — Здравствуйте, чем я могу вам помочь? — спросила Грейс, двадцатичетырехлетняя девушка, вышедшая в коридор следом за Констанс.       Грейс иногда подрабатывала, присматривая за подростками, чтобы оплатить свою учебу в университете. Она тоже была ведьмой и неплохо разбиралась в магических искусствах. Девушка часто рассказывала маленькой Констанс о своем любимом предмете — зельеварении, и та слушала ее, открыв рот.       Они были дружной парой. Конни спокойно играла, пока Грейс занималась со своими книгами, а иногда даже помогала ей. Вот и сейчас они занимались чтением «Расширенного курса зельеварения», когда в дверь позвонили.       Грейс всегда была уверенной в себе девушкой, но взгляд этой женщины заставил ее желудок скрутиться в тугой узел. Тем не менее, она шагнула вперед, отодвинув Констанс в сторону.       — Меня зовут мистрис Метла, — представилась женщина. — Могу ли я войти?       Грейс на мгновение задумалась, а потом кивнула, и пригласила гостью следовать за ней в одну из комнат. В комнате горел камин, и его пламя отбрасывало на стены причудливые тени. На журнальном столике, где обычно стояла ваза с цветами и несколько семейных фотографий, сейчас помимо этого, лежали книги Грейс. Констанс вспомнила, как любила ее мать сидеть за этим столиком, читая какую-нибудь книгу и иногда глядя на их семейный портрет, стоящий на каминной полке.       — Итак, — начала Грейс, скрестив руки на груди. — Зачем вы пришли сюда?       — Возможно, вы для начала присядете? — улыбнулась Хекети, но девушку ее улыбка не обманула. Кем бы ни была эта мистрис Метла, Грейс чувствовала, что это нехороший человек.       — Мы вполне можем поговорить и так.       — Я прибыла сюда, чтобы сообщить о смерти Кэтрин Элизабет Хардбрум. — Ее голос был настолько спокойным, что Грейс задалась вопросом, правду ли она говорит. Она знала, что два часа назад Кэтрин уехала, чтобы посетить местное кладбище, где был похоронен ее муж, которого она регулярно навещала.       — Я не верю, — ответила Грейс. — Я говорила с Кэтрин всего два часа назад!       — Смерть не предупреждает, когда прийти, мисс Старлайт, — сказала Хекети, доставая из кармана письмо. — Ее ударила молния.       Грейс схватила белый конверт и развернув его, посмотрела на сургучную печать гильдии ведьм.       — Я все еще не верю вам, — сказала она, глядя на Хекети. Затем девушка вытащила сложенный втрое листок и развернув его, принялась читать.       «Последняя воля и свидетельство» — было написано красными чернилами.       — Это не может быть правдой, — все еще не верила Грейс.       — Вы можете отрицать это сколько угодно, но факт остается фактом. Констанс не имеет законного опекуна, и теперь о ней буду заботиться я.       — Зачем вам это? — спросила Грейс, держа в руке письмо. — Вы не являетесь членом гильдии и родственницей… Так зачем вам это?       — Гильдия уведомила меня. Я и Кэтрин были довольно близкими подругами.       — Забавно, что я никогда не слышала от нее о вас.       — Я полагаю, что она просто не сочла нужным упомянуть об этом! — в голосе Хекети слышалась досада. — Но по ее воле Констанс должна перейти под мою опеку и отправиться в ведьмовской техникум.       Грейс быстро пробежала глазами письмо, ища подтверждение слов посетительницы. Дом, деньги и все остальное имущество перешло к Констанс. Сама же Констанс…       «Моя последняя, и самая важная воля касается моей дочери, Констанс Кэтрин Хардбрум, которую я оставляю на попечение Хекети Метлы — директрисы ведьмовского техникума».       — Так вы хотите взять Констанс с собой?       — Да, — кивнула Хекети. — Так хотела бы Кэтрин.       Грейс посмотрела на письмо, еще раз перечитала его, а потом смяв, бросила в огонь. Хекети попыталась выхватить его из камина, но лишь обожгла пальцы.       — Как вы смеете отрицать последнюю волю Кэтрин?!       — Это завещание писала не она! — закричала Грейс. — Если Констанс и должна с кем-то остаться, то со мной!       — Вот как? — угрожающе начала мистрис Метла, вскидывая руки. — Я боюсь, что не могу позволить этому случиться!       Мисс Хардбрум посмотрела на лестницу и увидела маленькую Конни, сидящую на лестнице и прислушивающуюся к беседе в комнате. Она вела себя очень тихо, чтобы не привлекать ненужного внимания, а по ее щекам катились горькие слезы. Сейчас Констанс испытывала сильное желание подойти к этой девочке и заставить ее отвернуться, чтобы не видеть того, что сейчас произойдет.       Хекети ударила Грейс потоком магии, но та ловко отбила его, отправив обратно. Хекети быстро уклонилась от летящего в нее луча, который разбил окно прямо за ней. Выпрямившись, она послала целый шквал атак в сторону девушки, которая упала на пол, выставив вперед руки, чтобы смягчить падение.       — Констанс должна пойти со мной.       — Я не позволю этому случиться! — ответила Грейс, поднимаясь на ноги. — Она заслуживает лучшего!       Еще одна атака отправила ее в полет через всю комнату и ударила о стену. Со стены упала картина в застекленной раме, и разбившись, порезала девушке руку.       — Констанс и так будет хорошо. Ведьмовской техникум является одним из лучших учебных заведений в мире! Вы должны доверять мне и позволить последней воле Кэтрин исполниться!       — Я не знаю вас! — крикнула Грейс, не обращая внимания на пульсирующую боль в порезанной руке и капающую на пол кровь. — Я не знаю вас, и вы не знаете Кэтрин!       — Кэтрин Элизабет Равенвинг, родилась девятого сентября тысяча девятьсот сорок девятого года. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году вышла замуж за Майкла Дэвида Хардбрум. Четыре года спустя в январе Кэтрин родила дочь — Констанс Хардбрум. Майкл умер в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, покончив жизнь самоубийством. Через две недели после этого Кэтрин наняла вас, чтобы помогать ей управляться с делами дома.       — Вы могли узнать об этом откуда угодно! — отрезала Грейс.       — Любимым цветом Кэтрин был фиолетовый, ее любимый цветок — лаванда. Они с Майклом даже поженились на лавандовом поле. Кэтрин винила себя в смерти мужа и делилась этими вещами только со мной. Я думаю, что достаточно знаю о Кэтрин и о ее желаниях! А теперь приведите мне Констанс!       — Нет, — ответила Грейс, хотя в ее глазах плескался страх. — Констанс! Беги!       Сидящая на лестнице Конни вскочила на ноги и бросилась в свою комнату. Грейс последовала за ней. Мистрис Метла не сдвинулась с места. Она лишь тяжело вздохнула и закатила глаза. Почему все должно быть так сложно?       Конни вбежала в свою комнату и дождавшись Грейс, захлопнула дверь. Вместе, они придвинули к ней тяжелую тумбочку. Констанс видела, как Грейс дрожит, но все равно говорит ей, что все будет хорошо и что она непременно что-нибудь придумает.       — Все будет в порядке, Конни. Мы справимся с этим.       — Вы должны называть ее полным именем, — раздался голос, а затем мистрис Метла появилась в комнате, дав понять, что все их усилия по закрытию двери были напрасными. — Констанс, дитя мое, подойди ко мне! — Она протянула девочке руку, но Конни показалось, что она объята пламенем.       — Конни, не надо!       — Констанс, если ты возьмешь меня за руку, я обещаю, что Грейс не пострадает.       Девочка задумалась. Если она пойдет с мистрис Метлой, то Грейс будет в безопасности, и кто знает, может, этот техникум окажется не таким уж плохим местом? А если откажется, то под угрозой окажутся их жизни, а Конни была уверена, что уж этого ее мать точно не хотела. Решение было очевидным. Конни встала на ноги, грустно посмотрев на Грейс и взяла мистрис Метлу за костлявую руку.       Молниеносно Хекети отбросила Констанс на пол и магическим лучом ударила Грейс в грудь, заставив ту закричать так громко, что звук ее голоса эхом разнесся по тихой улице. Ее тело обмякло и с глухим стуком завалилось на бок.       Хекети повернулась и посмотрела на свою новую ученицу, криво улыбнувшись. Дрожа всем телом, Конни согнулась пополам и содержимое ее желудка оказалось на полу.       — Ты еще будешь благодарить меня за этот день, — прошипела мистрис Метла.       С того момента жизнь Констанс изменилась навсегда. Отныне она жила в ведьмовском техникуме, в маленькой комнате, где не было ничего, кроме грусти и тишины. Первое время она просто сидела в этой комнате. Предсмертный крик Грейс по-прежнему звучал у нее в ушах. Вскоре она поняла, что никто не придет за ней. Констанс провела в этой комнате пять долгих лет, и только книги составляли ей компанию. Одеяло было недостаточно толстым, чтобы согреть ее тело, и никакой огонь не был в состоянии растопить лед на ее сердце.       Сейчас мисс Хардбрум вспомнила эту комнату особенно хорошо. Эта была комната, где ее поджидали кошмары. Комната, где она изливала в подушку свое отчаяние, скрывая его от всего остального мира. Она наблюдала, как маленькая Конни что-то сняла с головы и пробормотав заклинание, сделала видимым фиолетовый берет.       Констанс никогда не сможет простить мистрис Метлу за детство, которое та у нее украла, за убийство ее единственного друга и за то, что та вынудила ее жить в этом ужасном месте. Она никогда не сможет простить ее за все те незаслуженные телесные наказания и оскорбления, которые ей пришлось пережить. И Констанс никогда не простит ее за то, что та сожгла ее берет. В тот день, стоя на коленях под холодным дождем и горько плача из-за уничтожения любимой вещи, Констанс приняла молчаливый обет. Она поняла, что, чтобы победить эту женщину, ей надо стать сильнейшей ведьмой.       Снова сверкнула молния, и Констанс открыла глаза, обнаружив, что снова стоит в большом зале школы Кэкл. А перед ней стоит Хекети Метла.       — Ну, — начала она, разминая руки. — Я вижу, что ты наконец-то освоила заклинание возвращения.       — У меня было много воспоминаний, которые я могла использовать, — парировала Констанс, скрестив руки на груди и не обращая внимания на мгновенно вспыхнувшую в голове боль.       — Значит, ты помнишь, как устранить последствия заклинания подчинения?       — Конечно, — ответила мисс Хардбрум. — И мне не важно, как именно вы собираетесь защищаться. После того, как вы нарушили кодекс ведьм, вам уже не быть учителем или инспектором!       — Кодекс — это ничто! — прорычала мистрис Метла. — Его правила слишком хлипкие. Ведьмы не должны ничего бояться и должны делать то, что хотят! Если бы мне дали возможность, кодекс стал бы намного строже, и такие учреждения как это были бы безвозвратно удалены, чтобы студенты не получали образование в таких ужасных местах!       Констанс молчала. Отчасти потому, что пыталась справиться с головной болью и сконцентрироваться, а отчасти из-за того, что чувствовала, что сейчас просто неспособна на слишком длинную фразу.       — Знаменитая Констанс Хардбрум не знает, что сказать?       — Если бы моя мать была жива, она бы сказала, что если не можешь сказать ничего хорошего, лучше вообще ничего не говорить. Но ведь из любых правил есть исключения. — Констанс вскинула голову и посмотрела в глаза бывшей наставницы. — Я, наконец, поняла, почему вы говорили мне, что нельзя ценить памятные безделушки. У вас в детстве их просто не было. Вы хотели внимания от своих родителей, но не получали его!       — Прекрати!       — И теперь вы направляете свою ярость и ненависть на ни в чем неповинных детей, заставляя их выполнять задачи, которые они просто не могут исполнить в силу своего возраста.       — Я дала тебе лучшее образование! Если бы не моя поддержка, ты не узнала бы и половины того, что знаешь сейчас!       — Поддержка? Вы смеете называть ваши методы поддержкой?       — Я сделала то, что должна была сделать!       — Вы убили мою мать! — Хекети посмотрела на Констанс. Та спокойно встретила ее взгляд. Если бы взглядом можно было убить, мистрис Метла немедленно упала бы замертво. Констанс знала правду. Ладони Хекети вспотели и она открыла рот, чтобы высказать новое оправдание своим действиям, но слова не приходили. — Это вы отняли ее у меня, единственного родного человека, который у меня остался! Вы убили ее и подделали документы об опеке! Потом вы убили мою единственную подругу, которая искренне заботилась обо мне и хотела стать моим опекуном! Вы заставили меня прочесть тысячи книг о зельях и заклинаниях, в то время как другие дети не делали и десятой доли этого! И все из-за своих эгоистичных целей! — Мисс Хардбрум едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. Ведьма, стоящая перед ней, была причиной того, что ее детство закончилось так рано, причиной, по которой она не заводила друзей, причиной, по которой у нее не было милых сердцу безделушек, и причиной, по которой она держала все свои эмоции при себе. Все это было из-за нее. Магия буквально щипала пальцы Констанс, умоляя дать ей выход, но она пока что не давала ей ход. — Как вы могли быть такой жестокой с ребенком? — спросила Констанс, надеясь, что в ее голосе не слышно дрожи.       — Я сделала то, что должна была сделать, Констанс. Такая юная ведьма, как та, которой ты была, не должна была тратить свое время в школе, подобно этой! Ты была способна читать тысячи книг и запоминать сотни рецептов зелий. Все, что я делала — это взращивала твой талант, делая тебя такой, какая ты сейчас!       — Вы правы, — мягко сказала Констанс, едва справляясь с горечью и желчью, стоящей у нее в горле. — Когда вы сказали, что… в один прекрасный день я захочу поблагодарить вас… вы были правы. — Глаза Хекети расширились от удивления. — Я хочу поблагодарить вас… за то, что сделали меня достаточно сильной, чтобы победить вас! — Констанс вскинула руки, и два луча фиолетовой магии вылетели из ее пальцев.       Мистрис Метла быстро выставила щит, чтобы защитить себя, а потом атаковала сама. Констанс успешно отразила этот удар.       — Я учила тебя хорошо, — прошипела Хекети.       — Это только начало, — улыбнулась мисс Хардбрум, снова выстреливая магией в грудь бывшей наставницы. Мистрис Метла перенаправила это заклинание в стоящий в углу орган, который с громким шумом взорвался, заставив Констанс зажать уши ладонями. Воспользовавшись моментом, Хекети направила на Констанс заклинание, которое заставило ее отлететь к стене, но та сразу вскочила на ноги, и метнула в Хекети ответный луч магии. Они обе были сильными ведьмами, хотя ни один человек не мог долго выдержать этого темпа.       Констанс отбила очередную атаку и направила на Хекети один из стульев, который та с радостью испепелила. Но в это время Констанс направила луч магии на ноги мистрис Метлы, заставив ведьму рухнуть на пол.       — Используешь мои методы? — прошипела мистрис Метла, поднимаясь на ноги.       — Не нравится? А тогда, как вам это? — подняв руки вверх, Констанс выжидала момент для атаки, но внезапно произошло то, чего она совсем не ожидала. Что-то ударило ее в спину, отправив на пол, а луч магии ударил в грудь. Констанс чувствовала, как ее тело дрожит и извивается, перед глазами поплыли круги, а разум заволокло туманом. Она совсем забыла, насколько сильна ее бывшая наставница, и какие заклинания может использовать. Но Констанс Хардбрум не могла сдаться. Академия Кэкл была в опасности, и она была единственной, кто мог ее защитить и спасти учениц от издевательства и пыток. Она заставила себя встать на колени и, послав несколько лучей магии в разные стороны, создала несколько своих копий. Пока мистрис Метла отвлеклась на них, Констанс поднялась на ноги, и копии исчезли.       Хекети Метла вздохнула, поворачиваясь к бывшей ученице.       — Когда же ты признаешь это, Констанс? Когда ты признаешь свое поражение?       — Никогда! — пробормотала Констанс, а затем две ведьмы одновременно выстрелили магическими лучами, которые встретились в центре зала. — Я никогда не признаю поражения, потому что школа Кэкл — мой дом! А вы… вы уже достаточно отняли в моей жизни! — Она чуть наклонилась вперед, и ее руки горели, но не из-за магии Хекети Метлы, а из-за своей собственной. Ее пальцы дрожали, и Констанс изо всех сил старалась держать их прямо и неподвижно. Слезы жгли глаза, но она не хотела показывать мистрис Метле свою слабость.       — Мисс Хардбрум! — внезапно раздался от двери звонкий голос.       Констанс переключила внимание на вбежавшую в зал девочку и быстро наложила на нее защитный щит. Теперь, находясь внутри защитного купола, словно муха в стекле, Милдред Хаббл была в безопасности, но цена была высока. Констанс пропустила удар, и мистрис Метла ударила ее заклинанием, впечатав в каменную стену. С потолка посыпалась пыль и куски песчанника. Глаза Констанс были закрыты, а боль из головы и части спины потихоньку расползалась по всему телу. Она медленно сползла на пол.       Милдред положила руку на невидимую стенку щита, отчаянно желая сделать хоть что-нибудь, чтобы защитить свою учительницу зелий.       — Милдред! — воскликнула Давина, подбегая к девочке и кладя руки на ее плечи. Вытянув шею, она увидела Констанс, лежащую на полу и шагающую к ней мистрис Метлу с ухмылкой на лице.       Констанс заставила себя приоткрыть глаза и встретилась взглядом с Давиной.       — Убирайтесь отсюда! — попыталась крикнуть она, но ее голос превратился в едва различимый шепот.       — Ты знаешь, ты напоминаешь мне своего отца, — сказала мистрис Метла, глядя на ведьму, которая отчаянно боролась за свою жизнь. — Он тоже пытался сражаться со мной в ту ночь на крыше, хотя очевидно, что он был неудачником. Глупый мужчина запнулся о собственный распустившийся шнурок и упал с крыши!       Милдред удивленно открыла рот, сообразив, почему мисс Хардбрум всегда заставляла ее завязывать шнурки.       Мисс Хардбрум посмотрела на мистрис Метлу, хотя все, что она увидела — размытую фигуру, возвышающуюся над ней.       — К счастью, он успел ухватиться за край, — с улыбкой продолжила Хекети. — Он с таким страхом смотрел на меня и умолял спасти его, но это противоречило моим целям. Поэтому я сделала то, что сделала бы любая уважающая себя ведьма — помогла ему упасть.       Констанс так быстро вскочила на ноги, что Хекети Метла в страхе отпрянула назад. И впервые в жизни у нее был повод для страха. Мгновение спустя она обнаружила, что летит по воздуху к противоположной стене. Мисс Хардбрум медленно пошла в ее сторону, глядя на нее с ненавистью и болью. Она жаждала мести. Каждый уголок ее души хотел отомстить за все те мучения, через которые эта женщина заставила пройти не только ее, но и ее мать.       — Я думаю, что вы уже причинили достаточно вреда для одного дня, не так ли? — спросила Констанс, заставляя руки ведьмы намертво прилипнуть к стене. Затем она подняла руки, готовясь нанести последний удар.       — Констанс! Стоп!       — Вам страшно? — улыбнулась Констанс. — Но ведьма не должна бояться! Ведьма никогда не умоляет о пощаде. Ведьма всегда права. У ведьмы всегда все получается с первого раза. Ведьма никогда не отступает от намеченной цели, — она сделала паузу. — Это то, чему вы учили меня. Впрочем, похоже вам и самой не мешает повторить это! — Констанс закрыла глаза и на кончиках ее пальцев заплясала фиолетовая магия, заставив мистрис Метлу в ужасе раскрыть глаза.       

ХХХ

      Мисс Кэкл стояла на коленях перед прутьями клетки. Она поддерживала их магию, с беспокойством глядя на бессознательное тело Имоджен, лежащее на каменном полу. Она не приходила в себя и не шевелилась, что заставляло директрису еще больше нервничать. Амелия боялась, что Имоджен не сможет оправиться от тяжелых испытаний. Она со страхом наблюдала, как опускается и поднимается грудь мисс Дрилл, надеясь, что все будет в порядке, и что она очнется от этого состояния одержимости. Еще директриса страшно волновалась за Констанс, которая, без сомнения, в одиночку вступила в бой со своей бывшей наставницей. И хотя Амелия страстно желала помочь, она понимала, что так и должно быть. Рано или поздно Констанс все равно пришлось бы столкнуться с Хекети.       — Мисс Кэкл! — раздался сзади взволнованный голос. Амелия обернулась и увидела двух девочек, стоящих позади нее.       — Фенелла? Гризельда? Что вы здесь делаете?       — Здесь было так тихо, что мы решили посмотреть, можно ли остальным возвращаться в школу, — ответила Фенелла, вопросительно глядя на мисс Кэкл.       Директриса медленно покачала головой.       — Нет, девочки. Боюсь, пока мы разговариваем, мисс Хардбрум пытается снять заклятие подчинения, наложенное на мисс Дрилл. Больше я пока ничего не могу сказать.       Девочки кивнули, подходя ближе и глядя сквозь решетку на мисс Дрилл. Внезапно Имоджен открыла глаза, заставив всех троих отпрянуть от клетки. Она обхватила руками голову, и Амелия оттащила учениц подальше.       — Отойдите, девочки, — сказала она, загораживая их собой и готовясь применить заклинание, если в этом будет необходимость. — Имоджен? — позвала она, делая пару шагов к клетке и снова опускаясь на колени. — Имоджен?       — Да, мисс Кэкл, — слабо ответила та.       Амелия глядела на свою коллегу и едва сдерживала слезы.       — Это она…       — Она ушла, — ответила Имоджен, слабо улыбнувшись. — Я… простите, мисс Кэкл… Я делала все эти ужасные вещи…       Мисс Кэкл развеяла решетку и протянув руку, сжала ладонь мисс Дрилл.       — Все будет хорошо, дорогая. Но сейчас мы должны добраться до большого зала.       — Мисс Дрилл, позвольте вам помочь, — сказала Фенни, и две студентки подхватили мисс Дрилл под руки, помогая ей подняться на ноги. Им надо было спешить. Констанс удалось сохранить жизнь Имоджен, но как насчет ее собственной?       

ХХХ

      Милдред с трепетом наблюдала, как рассеивается белый дым, вызванный заклинаниями мистрис Метлы. Констанс ничего так не хотелось, как отомстить этой ведьме за смерть самых дорогих ей людей, но она знала, что никогда на это не пойдет. Ей, наконец, удалось победить мистрис Метлу, стереть с ее лица вечную ухмылку и заставить заплатить за ту боль, что она причинила. Сейчас Констанс хотела только покоя, но это было невозможно, пока эта женщина навсегда не уберется из этого замка.       Хекети тяжело вздохнула и подняла взгляд на бывшую ученицу.       — Хорошо, ты победила, Констанс!       Довольная тем, что теперь все в безопасности, Констанс сняла щит и позволила Милдред и Давине войти. Они шли медленно, стараясь не смотреть на злую и беспощадную ведьму перед ними.       — Это было фантастически, мисс Хардбрум! — воскликнула Милдред.       Констанс повернулась к ней лицом и улыбнулась в ответ, но ее улыбка тут же померкла, когда она увидела, что Хекети Метла исчезла. И лишь увидев вспышку над головой мисс Бэт, она поняла, насколько неумолимой была эта женщина.       — Ложись! — скомандовала она.       

ХХХ

      Мисс Кэкл бежала по коридорам так быстро, как никогда раньше. Ей нужно было увидеть ее заместительницу, услышать ее голос, говоривший, что все будет хорошо, и что в школе теперь безопасно. Амелия страстно желала увидеть Констанс живой и здоровой. Но неожиданно раздавшийся грохот, эхом разнесшийся по всем коридорам, казалось, разрушил надежду на счастливый исход.       Мисс Кэкл свернула за угол и влетела в большой зал. Две запыхавшиеся девочки и опирающаяся на их плечи мисс Дрилл шли следом. Первое, что увидела мисс Кэкл, войдя в зал — это Констанс, стоящую между ухмыляющейся мистрис Метлой и Милдред с мисс Бэт, готовую в любой момент защитить их. И только, когда мисс Хардбрум начала падать вперед, Амелия поняла, что произошло. Констанс пожертвовала собой, чтобы спасти их.       Милдред тихо плакала, уткнувшись в плечо мисс Бэт, а мистрис Метла торжествующе улыбалась со сцены.       — Ах, как хорошо, что вы решили присоединиться к нам, мисс Кэкл, — начала она, будто бы обращаясь к широкой аудитории. — Потому что сейчас я официально объявляю школу Кэкл…       — Нет! — закричала Милдред, подбегая к Констанс. Мисс Бэт и мисс Кэкл тоже бросились следом. — Так все не закончится!       Имоджен убрала руки с плеч студентов и самостоятельно направилась туда, где сейчас стояли ее коллеги и лежала Констанс, не подавая признаков жизни. Мисс Бэт посмотрела ей в глаза, и Имоджен улыбнулась, беря старшую ведьму за руку.       Мисс Кэкл стояла в середине, Милдред и мисс Бэт справа от нее, Фенелла и Гризельда — слева. Все они были настроены решительно, желая в полной мере отплатить этой женщине за все, что она натворила.       — И вы думаете, что сможете что-то сделать, чтобы остановить меня? Я Хекети Метла!       Учителя и девочки дружно применили заклинания на оставшиеся стулья, которые Фрэнк Блоссом не успел убрать в кладовку. Стулья из светлого лакированного дерева вдруг потемнели и уменьшились, превратившись в стаю летучих мышей, которые с писком ринулись на мистрис Метлу.       — Остановите их! — завопила ведьма, падая на пол, и прикрывая руками лицо. — Остановите!       — А волшебное слово? — спросила Милдред, скрестив руки на груди и улыбаясь.       — Пожалуйста, остановите их!       — Ну что же, прогресс! — сказала мисс Кэкл, возвращая стульям исходную форму.       Угол сцены озарился ярким светом, и там появились три ведьмы. Две из них подошли к Хекети и взяли ее под руки, а третья направилась к мисс Кэкл и показала ей какой-то документ.       — Мы забираем ее, — объяснила она, убирая документ прежде, чем директриса успела поправить очки на носу. Затем группа ведьм снова открыла портал и скрылась в нем. В зале повисла тишина. Все было кончено. Они победили. Ну, или по крайней мере, думали, что победили.