Только не сорваться, только улыбаться!

Всю неделю я жила в четвертом, купаясь в море и греясь на солнышке. Нападения не повторились. То ли они дали нам передышку, то ли вовсе забыли… Не знаю. Сейчас я в последний раз сижу на песке, уже с собранной сумкой. Рядом ни души, лишь волны, разбивающиеся у моих ног и шумящий в ушах ветер. Через пять часов я буду во втором. Встречусь с мамой… все едут с нами. И Джо и Энни с сыном. Так и правда будет веселее. Меня и Джо заселят к Энобарии. Энни и моего ментора с сопровождающей в один из пустующих домов. Я получила письмо от Аврелия. Он передал мое послание Питу, и по его словам — тот был счастлив. Сейчас почти восемь часов. В половине девятого подъедет поезд и… меня опять ждет дорога. Скоро подойдет Энни и мы вместе пойдем на перрон. А вот и она. Девушка уже привычно садиться рядом, и мы еще около десяти минут бездвижно наслаждаемся шумом прибоя. — Нам уже пора? — наконец произношу я. Энни лишь кивает и мы, наконец, поднимаемся. Медленно, я бы сказала даже слишком, доходим до поезда. Она, наверное, ощущает тоже, что и я. Совсем не хочется в поезд, но надо. Вся наша компания стоит у поезда. Джоанна — снова Джоанна, девушка бесцеремонно болтает топором в руке, а ногой бьет по подъехавшему вагону. — Хэй! Сойка! долго вас ждать? — мы еще в метрах десяти от нее, но не думаю что это веская причина для Джоанны не орать. — И правда, солнышко! — подключается вернувшийся недавно ментор. Он лично доставил Гейла в столицу и передал правительству. Не знаю, что ждет моего… и как прикажете теперь его называть? Сейчас начались поиски группировок повстанцев. Пока найдено лишь несколько маленьких групп. Не уверенна, что меня должно радовать это. На сойку объявлена охота, и я в большой опасности. Она окружает меня каждую секунду. — Задерживаешь ведь! — возмущенно бурчит ментор, протягивая билеты проводнику, который раздраженно стоит у открытой двери. Мы по очереди просачиваемся в вагон, и не расходясь по своим купе, усаживаемся на большой круглый диван. — Ну, чем займемся? — бойко спросила Эфф, усевшись рядом со мной, чуть придавив Джо, после чего та сдавленно вякнула и возмущенно уставилась на капитолийку. — О! Я знаю одну хорошую игру! — вдруг прозвучал голос Энни и все развернулись к девушке. — Волна или камень, — озвучивает она. — Отлично! — ох, бедная Эн, после этой реплики Джоанны обычно следует поток сарказма. — А может в Лес и топоры? — осведомилась самым невинным образом она, а ментор зашелся в хохоте. — Дослушай! — непривычно громко прерывает Энни, а потом опять ее лицо принимает спокойное выражение. А у победителей голодных игр вообще бывает такое? Ну, допустим — да. — Суть игры — научиться понимать партнера. Он выбирается методом жеребьевки. Сейчас! — девушка копошиться в сумке и достает листочки. Потом быстро что-то пишет на каждом, я насчитываю их шесть. Видимо на всех нас, но кто шестой? — Он сыграет со мной, — Энни кивает на малыша у нее на коленях. — Ну, тяните! — девушка раскладывает листы перед нами. — Можно я? — Эффи неуверенно тянет руку. Мы соглашаемся, и моя сопровождающая проводит рукой над бумажками. Интересно, я одна подумала про голодные игры? Ведь именно Эффи каждый год вытягивала имена участников бойни от дистрикта 12. Судя по лицам Энни и Джо — я не одинока. Девушки неудобно заерзали на своих местах. — Хэймитч! — объявляет, наконец, Эффи. — Теперь вытягивай того — кто будет с ним в команде! — задорно командует Энни, видимо погрузившись в приятные воспоминания. Эффи послушно тянется за вторым листком. Она растягивает губы в улыбке. — Китниис, — произносит она. Я и Хэймитч? Это будет весело! — Значит Эффи с Джоанной! — констатирует Энни и мы пересаживаемся друг к другу по командам. — Вот в чем заключается игра, — начинает, наконец, девушка, смахивая волосы со лба. Поезд трогается с места. Осталось пять часов до второго. — В парах выбирают кто — волна, а кто — камень. Дальше, стихии получают миссии. Их существует шесть. Ну они у меня прописаны тут, — девушка кладет на стол пачку белых листов. — Как только выпадает ваша очередь — берите карточку и читайте верхнее задание, — все кивают. — Ну, давайте я начну, раз я все это придумала! Я буду волной. Финник — камнем, — теперь понятно. Перед нашим ходом — нужно объявить, кто есть кто. — Первой начинает волна, и поэтому я тяну карточку, — девушка берет рукой верхний листок и начинает читать. — Расскажи о своем самом сильном страхе, — какие еще там бывают вопросы? — Цель игры — говорить правду, а если ты врешь или отказываешься отвечать — теряешь очки. Мой страх — бездна. Я боюсь обрывов и глубоких рвов, — ее страх вполне понятен. На своей арене ей пришлось пережить такой страх, и теперь это ее бесконечный кошмар. — Я! — подает голос наш самый младший участник. Энни берет следующий листок. — Твое любимое место, — коротко читает Энни. — Давай, — она протягивает малышу листок. — Море, — картаво говорит малыш. В одном слове столько смысла, он мечтательно закатывает большие голубые глаза. — Отлично. У нас два очка. За каждый правдивый ответ — очко. Запомнили? Тогда давайте теперь вы. Китнисс? — видимо наша очередь. — Ну, детка? Кто у нас кто? — ехидно осведомляется ментор. — Хэймитч — волна, я — камень! — оглашаю я. — Начинай! — в тон ему произношу я, щуря глаза. — Ваше любимое занятие, — все за столом прыскают. — Ну, это просто! — тут и вовсе начинается хохот. — Пить и еще раз пить! — громко оглашает ментор, стараясь переорать гомон. — Дерзай, солнышко! — ментор указывает на стопку листов. Ну что ж, фортуна будь со мной. Бумага мгновенно сушит кожу на руках. — Какую тайну ты скрываешь последнее время? — гласила записка. Стоит подумать. — Я знаю, кто напал на меня в восьмом, — вдруг выдаю я, прикрывая рот рукой, понимая, что открыта рот раньше, чем подумала. — Китнисс? — ну вот, мы даже не можем нормально поиграть из-за меня. — Почему ты не сказала? — Энни обеспокоенно смотрит на меня, протягивая руку, — Это люди из приближенных Койн, мстят за ее смерть, — произношу я, совершенно ровным голосом. — О, Боже! — выплевывает ментор, откидываясь на спинку. — Так, ладно, с этим позже. А теперь пора на ужин. — он мастер закончить игру! Мы незаметно быстро добираемся до второго. В половине второго ночи поезд плавно тормозит, и мы все выгружаемся. Нас встречает моя мама. Я веду себя с ней несколько настороженно. Да, мы часто созванивались в последнее время, но личная встреча — совсем другое. Она сама неловко обнимает меня, не имея понятия как себя со мной вести. — Ну, что? Поехали? — дистрикт номер два — больше четвертого и уж тем более больше двенадцатого. Две машины стоят почти у поезда, дожидаясь нас. Сегодня я переночую у мамы, а завтра уже с Джоанной к Энобарии. Мама живет небольшом домике, близ городской больницы. Она теперь востребованный специалист здесь. Я рада, что она нашла любимое дело. Я сразу засыпаю, лишь коснувшись подушки. Мама пристраивается рядом, обнимая меня за плечи. Сон приходит быстро, не поскупившись на жуткие кошмары. Я раз пять лечу с обрыва, столько же раз вспыхивает сестра, а все остальное — Гейл. Гейл убивает всех. Гейл сводит меня с ума. Гейл — и еще тысячи жутки событий в одной короткой ночи. Я не просыпаюсь в криках. Я не скулю от истерик, я просто заливаю подушку слезами. Беззвучно и тихо. Надеясь, что мама не видит. Но дума, мои надежны, уже привычно не были оправданы. Она будит меня коло часу дня. — Китнисс, — тихо шепчет она, проводя рукой по волосам. — Еще минутку! — я утыкаюсь носом в подушку. — Тебе пришло письмо, — так же тихо продолжает мама, абсолютно игнорируя мою просьбу. — И от кого же? — сонно спрашиваю я, дотягивая одеяло до носа. — От Пита, — эти два слово — прекрасный будильник. Усаживаюсь на кровати. — Так-то лучше, держи, — светлые волосы мамы, до жути напоминают мне о Прим. Я принимаю из ее рук довольно толстый конверт. — Расскажешь, как прочтешь? — она улыбается, а солнечные лучик из окна путаются в светлых прядях. — Идет! — мама встает и выходит из комнаты, а я нетерпеливо распаковываю белый конверт. И вместо письма нахожу десяток рисунков. Я до боли в сердце боялась увидеть там страшные картины, походившие на те — что рисовал Пит-переродок. Слезы смешали с моей улыбкой, когда я увидела совсем другие изображения. Почти все рисунки — я. Я смеюсь, я сплю, я ем, я плачу… я, я и везде я. И лишь один рисунок — мы вместе. Я, Пит, Прим и моя мама. Мои темные волосы смотрятся странно, на фоне трех светлых голов и трех пар голубых глаз. Я выделяюсь и тут. Я — свободна. Пит вспоминает. Он лечиться. Он вырвется из этой капитолийской ловушки. Вместе. Всегда. Свободны. На воле.