Только не сорваться, только улыбаться!

Да как они посмели?! Прим. Утенок. Растолкав всех руками, я стремительно вылетаю за дверь. — Китнисс! — несется мне вдогонку общий хор, но я не остановлюсь! Не позволю ему быть так близко ко мне! Бегу. Бегу. Бегу. До моря. До песка под ногами. До сладкого бриза, развивающего мои совсем растрепавшиеся волосы. Стягиваю резинку, давая ветру свободу, и он тут же подхватывает, темны пряди. Я прикрываю глаза, вновь и вновь и вновь кусая губы, что бы не закричать. Глаза все же застилает влажная пелена, но я предпочитаю списать это на сильный ветер. Разбегаюсь и, врезавшись в теплую морскую воду блаженно опускаюсь в нее по шею. Прямо в одежде. Плевать. Тепло. Расслабляет. Начинаю плыть, пленяюсь этим чувством. Чувством безмерной свободы. Я не знаю, как долго я провела в воде, но вернувшись к берегу, моему взору предстал оранжевый закатный шар. Солнце разлило малиновые краски по небу, испачкав облака в оранжевый. Присев на песок я зарылась в него руками. Пальцы тут же покрывают тысячи песчинок, а одежда липнет ко мне, медленно вытесняя влагу. — Я тоже часто сижу тут, — голос за моей спиной заставляет обернуться, но как оказалось, это уже было не нужно. Девушка присела рядом. Ее медно-рыжие волосы будто загорелись от такого света, и я невольно забыла, что больше всего боялась встречи с ней. — Прости, я предупреждала их по поводу Гейла. Но все в один голос твердили, что ты уже должна была забыть, — печально произносит Энни, подставляя лицо последним лучам сегодняшнего дня. — Энни, мне так жаль! — вдруг выпаливаю я. — Я должна извиняться, а не ты! — провожу рукой по волосам, пачкая их желтоватым песком. Девушка придвигается ближе, а потом и вовсе обнимает меня. Это странно. — Ты напрасно винишь себя, Китниис, — шепчет девушка. — Ты столько сделала… ты не имеешь права винить себя, слышишь? — она сильно, на сколько это возможно, сжала мое плечо. — Мне бы столько сил сколько у тебя, — с завистью говорю я. Энни улыбается. — Мне бы столько сил сколько у тебя, — отзывается девушка. А теперь, кажется моя очередь улыбнуться. Жизнь победителей — странная. Сейчас, сидя в обнимку с Энни, или мои посиделки с ментором. Ах, да! Еще наши веселые разговоры с Джо… как странно наше существование. — Он еще там? — она поймет, я уверенна. — Нет, — тут же произносит жестко Энни. — Я отправила его к себе. Он остановился в отеле, кажется… — девушка мотнула головой, будто отгоняя наваждение. — Я надеюсь, ты его больше не увидишь, но знаешь… — она прерывается, будто дума, стоит ли говорить то, что она собирается. — Я не вольна решать за тебя. Но, ты должна поговорить с ним. Я клянусь, парень чуть не заплакал там. Он плакал когда-нибудь? — повернув голову в мою сторону, спрашивает девушка, отрицательно мотаю головой. Это совсем на него не похоже.- Хорошо, подумай, ладно? Реши сама. Думаю, ты поймешь, как следует поступить. — рассудительно говорит она. Мы еще долго сидим. Болтаем не о чем. Совсем. Она рассказывает про сына, а у меня в голове невзначай появляется вопрос. Почему я не хотела детей? Хочу ли я их сейчас? Хочу? Теряюсь и путаюсь не находя ответов ни на один. К себе я прихожу поздно. Энни лично довела меня. — Китнисс, — слабый шепот настораживает и пугает одновременно. — Китнисс! — снова раздается где-то из кухни, и я медленно иду туда. Снова копошусь рукой, ища рукоятку, но поздно понимаю, что она в других брюках. Быстро обвожу взглядом все вокруг, пока не натыкаюсь на… топор? Ну, еще бы! Я же в доме Джоанны. Метко хватаю его и ощутив в руке приятную тяжесть, огонь затопляет мои жилы. Я захожу на кухню и взмахнув топором в сторону, принимаю стойку. Делаю настолько страшный вид, на сколько, возможно. Я готова! На кухне я первым делом я вижу свою сожительницу. Она замерла и, приподняв шею, жмется на месте. За ее спиной стоит человек. Я уже поняла. На рукаве нашивка с изображением горящей сойки. Повстанцы. — Китнисс, — повторяет девушка. — Отошел от нее! — командую я. Человек лишь усмехается. Он думает, я шучу? На столе лежит ножик, сделав шаг вперед, я быстро хватаю его и кидаю в человека. Я знала, что он поставит Джо перед собой и кинула нож в ногу. Мужчина тут же отпускает Джоанну и та отскакивает ко мне. Она дрожит как осиновый лист. — Быстро за Хэймитчем! — кидаю я, и Джо послушно вылетает, спеша к соседнему дому. Беру еще один кухонный нож, наклоняюсь к человеку, приставляя лезвие к его горлу. — Вам не надоели ваши безрезультатные попытки? — шиплю я, потом скидываю маску с его лица, и теперь мой ужас действительно убивает все вокруг. Под маской я нахожу Гейла. Я поняла, что меня испугало днем. Это были не режущие воспоминания, это была опасность, опасность, исходившая от него. Я бы убила его сейчас, но благо, появился ментор, перехвативший инициативу. Я кинулась к Джо. Девушка непривычно бледная, и еще более непривычно — напуганная. Я сгребаю ее в охапку, и она начинает реветь навзрыд. Джоанна, всегда непреклонная и стойкая, она такая же напуганная девочка, как и я. Господи, что они творят! Их задача не убить нас. Их задача — свести нас с ума. Я поняла это по Джоанне. По себе сегодня утром. — Ты! Ты просто омерзителен! — вопит ментор. Он все так же держит лезвие у шеи парня. — Пусти! Ее все равно достанут! — отзывается Гейл. Я уже не знаю, кто кого обнимает, спасаясь от реальности. Энни бережливо прижимает к груди сына, я стою с Джо, а рядом пристроилась Эффи, так странно выглядевшая без тонн макияжа. Я что-то шептала девушке, которая просто удивительно громок, вскрикивала, начиная задыхаться. Ее испуг прошел, и теперь осталось лишь жестокое понимание реальности. Веду ее за руку к дивану в гостиной. Еще чуть чуть и она захлебнется. Я знаю, какого это. — Тебя убьют раньше! А у нее! — ментор тычет пальцем в мою сторону. — Будет долгая! Счастливая! Прекрасная! Жизнь! — отрывисто выкрикивает он. — А ты завтра уже будешь в столице! Я лично доставлю тебя! Паршивец! Ты хоть понимаешь что сделал? Ты предал ее! Не просто предал! Угрожал! — ментор отрезвляет своими вскриками. — Ну, ка, Джо. Давай, вдох. Выдох. — повторяю я, раз за разом, пока дыхание девушки не становиться более менее ровным. — Вот так. Молодец, — как маленькой говорю я. Теперь сознание начинает приходить ко мне. Гейл — повстанец. Он грозился убить Джоанну. Он в сговоре с НИМИ, он послан сделать меня сумасшедшей, а значит безвредной. А значит мертвой. Он. Он. Он. Еще и еще, революция — пройденный этап, забирает у меня людей, отказываясь возвращать. Вставляя мне палки в колеса и выкачивая пламя из крови, превращая его в стальной камень. Они, пытаясь навредить, создают новую меня, совершенно не намеренно. Не зная. Создают стойку и не восприимчивую меня. — Пошел! — очередной выкрик ментора. Он выводит Гейла, все еще прижимая к его горлу ножик. Парень что-то шипит в ответ. Скоро они оба будут в отделении миротворцев. — Как он мог, — наконец выдаю я. — Предатель! — глаза быстро слепнут. Слезы. Сегодня позволяю им катиться по моим щекам. — Все наладиться, — рядом с нами пристраивается Эффи, прижимая ноги к груди. А к Джо подсаживается Энни. Она кладет голову к ней на плечо. Мы засыпаем тут же. Все вместе. Подобрав по себя ноги и медленно успокоившись. Нас всех поразила эта боль. Меня — предательство. Джоанну — страх. Эффи — форменное непонимание, граничащее с истерикой. Энни — раскаяние, она винит себя в том, что бросила меня одну у дома, хотя вряд ли она смогла бы чем-то помочь. Уютно пристроившись друг на друге мы стараемся не чувствовать этой боли. Боли и ужаса тех ощущений, что свалились на наши и без того уставшие головы.