Ее любимая сладкая мята

Она ехала в машине с неизвестным мужчиной. Чёрт знает, как это вышло. Может, у нее шизофрения? Нет, всё казалось очень реальным. Во снах и галлюцинациях можно трогать предметы, но их не чувствуешь, ведь так? А она ощущала твёрдое сиденье, на котором сидит, жёсткую ткань надетой на неё уродливой юбки, а еще чувствовала, как возрастает раздражение от полного мужчины с усами, который вел машину, не переставая при этом болтать… — Так вот, Дадли… — Снова начал он. За всё время, что они ехали по какому-то небольшому городу, она узнала всё что можно о его жене Петунье и сыне Дадли. Буквально все. И ничего о себе, кроме того, что ее звали ужасным именем Мардж, а этот усач в возрасте — её брат. Петунья, Дадли… Почему-то она была уверена, что его зовут Вернон. Неужели воспоминания прошлой хозяйки тела? Боже мой, что же это происходит? Она, новая Мардж, точно знала, что теперь это её новая жизнь. Было неясно, откуда взялась эта мысль, но её словно кто-то вложил в голову и поставил штамп «аксиома». В общем-то, ничего удивительно — просила новую жизнь? Даже чужую? Так получите — распишитесь. — Но этот несносный Поттер… — Поттер? — Переспросила Мардж. Почему-то ей было знакомо и это. Поттер, мальчик, зовут Гарри. Ох, информация, пустая информация и ни одного воспоминания. — Да, мы отдали его в частную школу для трудных детей, — мужчина сказал это отрывисто и резко, при этом часто моргая. Врёт. Совершенно очевидно. Но зачем? Он еще несколько мгновений жаловался на негодного мальчишку, подкинутого им после смерти родителей — родственников со стороны жены. — Ага, вот и приехали. Машина вырулила на подъездную дорожку возле небольшого двухэтажного коттеджа с хорошо подстриженной лужайкой — и это, пожалуй, было единственным, что отличало его от точно таких же домов в округе. Брат не собирался помогать с багажом, поэтому тяжелый чемодан, весьма потрепанный и видавший виды, Мардж тащила сама. С заднего сиденья выпрыгнул бульдог, которого везла с собой прошлая хозяйка, и который совершенно не был нужен новой. — Вернон, наконец вы приехали! — У двери показалась неприятная худощавая женщина. Всё-таки Вернон… — Отдай вещи ему, — бросил на ходу брат, кивая куда-то в сторону. Мардж проследила его взгляд, и увидела невысокого черноволосого мальчика в очках, который напряженно выглядывал из-за угла. Он послушно протянул руку за чемоданом, но ему ничего не дали. — Вернон, я бы хотела на секунду подняться в комнату, чтобы переодеться. Юбка испачкалась в дороге. — Конечно, — бросил мужчина. — Гарри, проводи тетушку. Парень послушно кивнул и пошёл вверх по лестнице. Мардж двинулась за ним, стараясь не злиться из-за собаки, которая следовала за ней по пятам. — Как у тебя дела, Гарри? — осторожно поинтересовалась девушка. Ей стало жаль мальчика ещё когда она ехала в машине с Верноном, поносящим его на чём свет стоит. Она словно сразу знала, что все проступки, что приписывают мальчику, всё, в чём его обвиняют, беспочвенно и несправедливо. А увидев, как небрежно с ним разговаривают, убедилась в этом. — Нормально? — неуверенно и вопросительно произнес мальчик, странно косясь на ту, кого следовало называть тетей. — Надеюсь, что так, — с улыбкой ответила Мардж, — спасибо, что проводил. Она прошла в комнату, дверь в которую ей открыл Гарри, и бросила на пол чемодан. — Тетушка Мардж… Девушка обернулась, глядя на паренька. Тот выглядел растерянным, словно сам не знал, что собирается сказать. — Вы… — Да, Гарри? — как можно мягче спросила Мардж. — Вы раньше никогда не спрашивали, как у меня дела. — Я была весьма грубой, верно? — криво усмехнулась девушка. — Ну… Гарри явно не знал, что следует говорить в таких случаях. — Была, была. Прости за это, я постараюсь загладить свою вину, ладно? — сказала девушка, потрепав парня по голове. Он не ожидал этого и чуть дернулся, будто боялся, что настроение тетушки переменится, и она оттаскает его за волосы. Мардж поняла это и отступила. — Ладно, Гарри, мне нужно переодеться, потом поболтаем, хорошо? — Хорошо, — все еще шокировано ответил мальчик и ушел, оставив девушку, наконец, одну. *** Из зеркала на неё смотрела женщина, вероятно, лет тридцати, может, чуть больше, с голубыми глазами и светло-рыжими волосами, словно выцветшими. Она абсолютно не следила за собой, что было ясно, глядя даже на неровно обрезанные ногти и заросшие брови. На лице ни грамма косметики, а тело полноватое — талию почти не видно. Девушка тяжело вздохнула. В той жизни она была молодой, стройной брюнеткой с карими глазами, а тут… Сама напросилась. Эти слова все чаще мельтешили в голове, подталкивая к истерике. Но Мардж гордо расправила плечи, улыбнулась и отошла от зеркала. Как появится возможность, она приведет в порядок это чучело в отражении. Пес уже валялся на кровати, словно она была предназначена именно ему. Девушка обреченно помотала головой, думая, куда ей деть эту собаку. В чемодане лежала такая же безвкусная юбка, как и была сейчас на ней, белая блузка кошмарного покроя, нижнее белье и туфли. Мардж закрыла чемодан, зная, что всё его содержимое можно смело отправлять на помойку. В сумочке лежал кошелек с приличной суммой денег и документы, из которых кое-что стало ясно. Звали ее Марджори Эйлин Дурсль. Родилась она в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. Увидев эти цифры, девушка снова метнулась к зеркалу. Конечно, выглядело всё не очень хорошо, но не может же ей быть так глубоко за сорок? Неужто еще и в прошлое перенеслась? Решив разбираться с проблемами по мере их поступления, она убрала документы обратно в сумку. По крайней мере, второе имя у нее было очень даже ничего. Эйлин. Как бы убедить родственников называть ее так? Сев на кровать, где мирно спала собака, Мардж — нет, все-таки Эйлин — стала обдумывать план действий. Нужно больше помалкивать и собирать информацию. Пока она узнала только своё имя, семейное положение, — не замужем, — адрес и год рождения, даже не возраст. Дальше, безусловно, на очереди парикмахерская и магазины — в таком виде и перед родственниками ходить стыдно. Потом вернуться в дом, где жила бывшая хозяйка, и постараться… Постараться что? Жить? Втянуться? Непонятно. Ладно, теперь я — Эйлин Дурсль, и первое решение, которое я приму в этом теле — диета. Девушка пощупала жировую складку сбоку и поморщилась. Нужно купить кроссовки и спортивную одежду и начать хотя бы бегать. В комнату постучали — это был Гарри, позвавший вниз, к столу. Эйлин вышла к нему и, пока они шли на кухню, осторожно интересовалась его успехами в школе. *** Дадли — сын Дурслей — всё время глядел на Эйлин, словно ожидая чего-то. Он подавал ей то соль, то хлеб, и постоянно повторял, как рад видеть тётушку. Девушка старалась не обращать внимания, но раздражение росло. Петунья, судя по всему, была не слишком рада её приезду, но вела себя, во всяком случае, любезно и вежливо. Вернон болтал без умолку, отчего начинала болеть голова, но приходилось всё слушать, чтобы не пропустить чего-то важного. Эйлин всё еще была шокирована произошедшим. Трескотня родственников давала ей повод снова и снова всё обдумывать — помимо прочего, она просила себе семью и нормальную жизнь. То, что предыдущая версия Мардж была самой обычной и нормальной, очевидно, но вот семья… Ей казалось, что это являлось ее главным требованием и критерием, и вроде она это получила, да только никогда не назовет она этих людей семьёй. Глупый, самовлюблённый Вернон, до мозга костей сухая Петунья, не видящая ничего кроме сына, который не имеет представления о хорошем воспитании. Был ещё Гарри, но он даже Мардж был не родной, а ей-то и подавно. Ни там семьи не было, ни здесь. И тут вдруг стало ясно, что своих родителей она уже никогда не увидит. Как не увидит друзей, не понянчится с их детьми, не выйдет на работу, к которой всё-таки привыкла, и даже не погладит кота. В горле встал ком, а глаза наполнились слезами. — Я что-то устала, пойду, пожалуй-ка, спать, — сказала Эйлин, выходя из-за стола. Все вежливо интересовались, всё ли в порядке, и она так же вежливо говорила, что её утомила дорога. Оказавшись наверху, в отведенной ей спальне, она рухнула на кровать и беззвучно заплакала. С желаниями всегда следовало быть осторожнее. Нельзя плакать. Никак нельзя. Нужно быть сильной. И храброй. Несмотря ни на что. И оставаться собой. Тогда всё будет не так уж страшно. С этими мыслями девушка уснула, не заметив, как сдвинулся на несколько сантиметров комод.