Всего лишь женщина

      Флор взглянула в его глаза, снова утонув в серо-голубых волнах северных морей, которые когда-то бороздили его предки-викинги. Не отрывая от нее нежного взгляда, Ханнес провел рукой вниз по ее шее, затем по ложбинке между ключицами и медленно опустил ладонь на плечо. Ее тело затрепетало и покрылось мурашками, предвкушая новые, еще более смелые его прикосновения. Швед медленно наклонился к ее шее, и Флор с наслаждением прикрыла глаза, ощутив касание его прохладных губ к своей разгоряченной коже.       За окном давно стемнело, тихой подступью из-за облаков появилась луна. Несмотря на промозглое туманное утро, вечер в Коламбусе выдался довольно теплым, поэтому персонал гостиницы оставил окно в комнате приоткрытым.       Не отрываясь от шеи вокалистки, Ханнес приподнял края ее кофты и нежно провел рукой по бархатистому животу. Флор невольно поежилась, почувствовав, как под одежду проник весенний холод. По открытой коже пробежали мурашки, теперь уже от прикосновения сквозняка. Струи холодного воздуха будто отрезвили ее, и, отшатнувшись от Ханнеса, она выдавила из себя:       – Я… не могу.       – В чем дело? – он поднял брови и непонимающе уставился на нее. – Ты же только что сама хотела этого?       – Я знаю, – беспомощно прошептала она. – И я хочу этого… но не могу. Ты же прекрасно знаешь, что я не свободна. У меня есть жених, который…       – Который тебя не любит и не уважает, – закончил за нее Ван Дал. – И которому, по твоим же словам, ты не нужна. В отличие от меня.       Последние слова он произнес особенно веско. Флор растерянно посмотрела на него, понимая, какой дурой выглядит в его глазах в последнее время. К счастью, он не стал давить на нее и настаивать на продолжении своих ласк.       – Я пойду. Уже поздно, – бросил он, направляясь к вешалке с одеждой.       – Стой! – выпалила Янсен. – Куда ты пойдешь в такой час? Общественный транспорт давно не работает.       Ханнес взглянул на большие настенные часы, показывающие десять минут первого. В словах Флор был резон, но уязвленное мужское самолюбие вкупе с упрямством не позволяли ему уступить.       – Пойду пешком. Наша гостиница не так уж и далеко отсюда – как-нибудь доберусь.       – Не строй из себя героя, Ван Дал. Да, я отказала тебе в сексе, но вполне могу предоставить тебе ночлег.       – Не стоит, – попробовал сопротивляться он, впрочем, уже менее уверенно.       – Ты остаешься, – тоном, не допускающим возражений, заявила она. – А утром я за тебя заплачу. Считай это благодарностью за проявленную заботу.       Барабанщик смущенно улыбнулся, глядя в светлый лакированный пол, точно так же, как в первый день их знакомства, и Флор невольно подумала, что ей ужасно не хватало его улыбки.       – Будешь спать здесь, – она указала на небольшой кожаный диванчик, стоящий у окна, в каких-нибудь двух метрах от ее собственной кровати.       Ханнес тут же сник, видимо, ожидая, что она пустит его к себе под одеяло, пусть даже и в одежде. Однако близость его лежбища к постели Флор все равно его порадовала, так что он радостно кивнул, мысленно прикидывая, будет ли с его позиции видно хоть что-нибудь интересное. Будто прочитав его мысли, вокалистка твердо заявила:       – Переодеваться буду в ванной, так что даже не надейся! А теперь мы идем пить остывший из-за тебя чай.       Ханнес сник повторно, но, тяжело вздохнув, все же поплелся на кухню. Через десять минут Флор разлила заново разогретый жасминовый чай и молча поставила перед барабанщиком его чашку, сама же, взяв в руки свою порцию, облокотилась спиной на дверной косяк и принялась исподтишка наблюдать за хмурым музыкантом. Сейчас для демонстрации своего настроения ему не хватало только импровизированной грозовой тучки, как это часто показывают в японских мультфильмах.       Сделав несколько глотков, Флор задержала взгляд на мускулистых руках Ван Дала, на секунду представив себе, что бы она почувствовала, если бы эти сильные накачанные руки продолжили ласкать ее истосковавшееся по мужскому вниманию тело… Стоп! Нет. Нельзя об этом думать!       Она тряхнула головой, возвращаясь в реальность: они с Ван Далом всего лишь коллеги, волею судьбы оказавшиеся под одной крышей, – не более того. И вообще, у нее есть Эмппу, которого она любит. Любит же?.. Вздохнув, Флор признала, что, пожалуй, и сама не знает ответа на этот вопрос. Только сейчас она осознала, что ей, черт возьми, комфортно с этим чудаковатым, но настойчивым шведом. Цедя ароматный напиток, она вдруг поймала себя на преступной мысли, что не будь она высоких правил, сейчас весь отель сотрясали бы ее громкие стоны.       Ван Дал то и дело бросал на нее косые взгляды, в которых читались неловкость и недопонимание. Да и, честно говоря, она сама себя не понимала: для чего она оставила рядом с собой этого юношу, не скрывавшего своих намерений? Из жалости, или ей действительно не хотелось, чтобы он уходил? Резко отвернувшись от барабанщика, будто пресекая таким образом все мысли о нем, она поставила пустую кружку на стол и вернулась в спальню, чтобы расстелить диван для гостя.       – Хороший выдался вечерок! – послышалось за ее спиной, когда дело было почти завершено.       – Помог бы лучше, – буркнула Янсен, распрямляясь, – а то ведешь себя, как в гостях.       – А я и есть в гостях! – парировал барабанщик. – Да и здесь вид получше открывается…       Флор бросила на него уничижительный взгляд, взяла в руки пижаму, состоявшую из довольно откровенных майки и шортиков, и гордо прошествовала в ванную комнату. Быстро приняв водные процедуры, она короткими перебежками добралась до своей кровати, где ее ждали холодные подушки и одеяла. Зябко поежившись, она взглянула на посапывающего барабанщика, удобно устроившегося на своем диванчике, и невольно позавидовала его богатырскому сну и способности засыпать в любых условиях. У нее, увы, так получалось далеко не всегда, как бы сильно она не вымоталась за день.       Вокалистка задумалась о том, что, возможно, именно беготня с ней на протяжении всего сегодняшнего вечера так измотала парня, и приятное тепло благодарности разлилось по ее телу, согревая изнутри все замерзшие члены. Она снова бросила взгляд на спящего барабанщика и улыбнулась. Пусть он младше ее, пусть вечно путается под ногами, пусть он порой не к месту, но все-таки она не могла не согласиться с самой собой – да, она привязалась к этому смешному парню. Его искренность, настойчивость и внимание к ней вскружили голову настолько, что Флор впервые осознала: именно из-за этого она и позволила Ван Далу поцеловать себя. Она всего лишь женщина, а для счастья женщине не нужно много – всего лишь чувствовать себя нужной и любимой. Согревшись окончательно, она прикрыла глаза и прошептала:       – Добрых снов, Ханнес.       Со стороны дивана послышалось сонное причмокивание. Флор улыбнулась и спокойно уснула. Но ненадолго. Через пару часов комнату пронзила назойливая телефонная трель. Ругаясь сквозь зубы на всех языках, что были ей известны, женщина нащупала на тумбочке надоедливый гаджет и, не глядя на экран, взяла трубку. На диване беспокойно засопел Ван Дал.       – Алло, – прошептала Флор, озабоченно глядя на морщившегося во сне барабанщика. – Кому там пришло в голову звонить мне в третьем, мать его, часу ночи?       – Любимая, – сбивчиво произнес Эмппу, а звонившим был именно он, – я так соскучился…       – Вуоринен, ты пьян?! – гневно прошипела Флор, краем глаза наблюдая за спящим шведом. – Ты на время смотрел вообще?!       – А что не так со временем? – искренне удивился Эмппу.       – У меня почти три часа ночи! – тихо прорычала женщина. – Так что ты хотел?       Она раздраженно постукивала пальцами по столешнице тумбочки, лихорадочно соображая, что делать, если Ханнес проснется. Сейчас ей меньше всего хотелось выяснять отношения с подвыпившим женихом. Тем временем барабанщик словно услышал ее мысли и довольно громко всхрапнул, поворачиваясь на другой бок.       – Я так тебя люблю! – послышался пьяный возглас из трубки. – Прости, что забыл о твоей маме! Мне правда стыдно. Хочу тебя увидеть…       – Оу… – только и смогла выдавить Флор хриплым шепотом, моля всех богов, чтобы Эрно не услышал присутствия в ее номере другого мужчины. – Я тоже тебя люблю и скоро приеду, обещаю.       – Хм… Флор, а почему ты шепчешь? Ты не одна? – насторожился гитарист.       – Одна! – встрепенулась вокалистка. – С кем же еще мне быть в три часа ночи? У меня горло болит просто…       Да, Флор, докатилась. Лгать своему мужчине из-за другого мужчины. Такое только в дешевых бульварных романчиках бывает, да и то там все происходит наоборот: мужчины бьются за любимых женщин, при этом безжалостно вешая лапшу на уши законным женам. Что за бред с ней происходит?! Вокалистка устало выдохнула и перевела взгляд на диван, на котором лежал Ханнес и с интересом глядел прямо на нее. На секунду Флор растерялась, едва не выронив из рук трубку.       – Эмппу, я очень устала и хочу спать. Давай поговорим об этом завтра?       – Ну что ж… – произнес Вуоринен, поняв, что она не хочет разговаривать, – давай лечись. А я тоже пойду спать… Доброй ночи, Флор. Я люблю тебя.       – Доброй ночи, милый. Я тоже тебя люблю, – просипела женщина и сбросила вызов.       – Он догадался? – спросил швед, когда разговор был окончен.       – Нет.       – Может, стоит сказать ему?       – Зачем? Мы не делаем ничего противозаконного, я просто предложила тебе переночевать в номере.       – А как же поцелуй?       – Ханнес!..       Флор беспомощно взглянула его, будто умоляя не напоминать об этом инциденте. Во сне она уже почти забыла о том, как дала слабину, но одна фраза Ван Дала заставила ее заново вспомнить все события прошедшего вечера. Злая слеза непрошеной гостьей потекла по ее щеке. Замечательно, Янсен! Просто отлично! Мало тебе было лжи Эмппу, так теперь еще и Ханнес снова увидит тебя зареванной!       Дабы не допустить такого позора, Флор отвернулась к стене и беззвучно заплакала. И было из-за чего. Не каждый день ей приходилось чувствовать себя двуличной тварью. С одной стороны, у нее была стабильность, репутация и Эмппу, свадьба с которым была лишь вопросом времени. С другой – Ханнес Ван Дал, внезапно ворвавшийся в ее жизнь и привнесший в нее то, чего так не хватало самой Флор – тепло. Вот и сейчас швед присел на край ее кровати и едва ощутимо провел кончиками пальцев по ее плечу.       – Ты же обещала мне не плакать, там, у своей машины, – напомнил он, продолжая успокаивающе гладить ее.       Вокалистка всхлипнула и повернулась к Ван Далу, глядя на него влажными блестящими глазами, словно прося о чем-то. Ханнес все правильно понял: наклонившись, он потеплее накрыл ее одеялом и мягко прикоснулся губами к ее прохладному, усыпанному веснушками плечу. Флор не оттолкнула его, лишь в очередной раз судорожно всхлипнула. Дабы прервать ее всхлипы, парень продолжил свое восхождение наверх, мягко целуя ее вдоль шеи до подбородка. Наконец их губы соединились во внезапном, но таком логичном поцелуе, в котором Флор отдала ему все, что у нее было, – саму себя. В этот момент он молил Бога, чтобы она прервала этот поцелуй, оттолкнула его, ударила, наконец, чтобы успеть вовремя остановиться. Но она принялась целовать его с таким пылом, что Ханнес не смог устоять перед ее страстью…