Энциклопедия отчаяния

Не существующие материи, выступающие недотрогами, тем самым вызывают желание дотронуться до них еще сильнее — мир прогресса этого никогда не признает, а люди твердо стоящие на ногах всегда видят вместо снов чертежи и эскизы. Когда бесчувственный аппарат вручает констатацию факта, ошибок быть не может. Надо уметь жить, дружа с действительностью, которая полнится противоречий и заставляющая бродить случайных странников на грани нестыковок. Не привлекал он моего внимания: я была занята исследованием и заключала собственные выводы, оставаясь в тени происходящих событий. Именно поэтому многое от меня ускользнуло, так же, как и от чужих глаз. Была бы более внимательна к людям, не осталась бы в неведенье. Моя любовь к точности это с трудом простила, как и его, обманувшего мои глаза и мысли. Мне говорили, что я слишком добра к людям, но они ошибаются. Просто, есть вера в глупости, как и у каждого человека. Всегда думала, что одиночество худший компаньон, вот и предотвращала назревающую будущую беду. Спасала больше себя, чем свои благие идеалы, превращая себя в его надзирателя. Он не возражал — кто знает почему. Я заключаю выводы лишь когда вижу всё наяву, его же помыслы остались темной неизвестностью, которую отторгала моя любовь к фактам. Я не могла поверить ни единому его слову, но мне очень хотелось. Нагито Комаэда говорил много вещей не по делу, часто они помогали нам найти лазейку к истине. Не пойми, прислушиваться его или не стоит, ведь его речи были приправлены тем, что слушать не хотелось, даже не стоило. Поэтому много говорила всегда я, чаще просто так, словно мы не надзиратель и находящийся под надзором. Он не мог произнести четкого слова этих отношений, ибо всегда считал себя ниже меня. И неверно поступал. Я всё еще не могу простить его, точно так же, как и Хината, но моя обида сильнее. Терпеть не могу того, что идёт в расходе с реальностью. Комаэде всё равно, он будет продолжать улыбаться, как ни в чем не бывало. Ему больше нечего терять, кроме как пронизывающего взгляда и тени на расстоянии полуметра. Он не скажет слова поперёк этому вниманию — надзирательница очень добра, о чем всегда мне и заявляет. Нельзя сказать, что я не люблю надежду, но это понятие из его уст выходило исковерканным, словно водило дружбу со своим антиподом. Для Комаэды нет особой разницы, ведь в любом случае победит сильнейший, а имя может быть названо только одно. Он усвоил эту истину, еще наблюдая за горящими осколками жизненной равнины, и закрепил диагнозом бесчувственных аппаратов. Для него всегда будет жить надежда: в лучшее, в худшее, скорее всего. Он удивлялся, как же настолько прекрасная и чудесная я, до сих пор терпит самого ничтожного из всех ничтожных его. Я вздыхала — этот разговор для меня и для него повторялся по кругу изо дня в день, по тот момент, пока не брошу его или Комаэда не оставит меня в покое. Он бы оставил, но моя ответственность никогда не сдает своих полномочий. Слушая его рассказы, невольно вытащенные мной в перерывах между самой интересующей темой для Комаэды, я захотела, чтобы они оказались ложью, как и он сам. То, чего не может произойти наяву, как и осуществление его никому непонятных идеалов. Я долго не могла определиться в жизненном выборе — Комаэда помог мне понять, что я действительно добрая и жалостливая глупышка, готовая положить себя на одр медицине, которая заставила перейти его на грань неудачи и способная вернуть на сторону удачи. В будущем я постараюсь, если он сможет дать мне время. До сих пор я не могу поверить ему: он говорил, что ценит меня, вот и подставлял свою спину для смертоносного удара. Всё еще не могу простить его — он ранит меня безжалостно, без единого сомнения, успевая делать вид, что ничего не понимает. Нагито Комаэда жестокий человек, жесток не только к себе, но и ко мне. Ведь компанию мне стали редко составлять по причине того, что я слишком добрый человек, который должен вкладывать весь свой энтузиазм в нуждающихся. Кроме него, в этом никто не требовал помощи, идти было не к кому. Комаэда верил, что я из тех, кто сможет дойти до конца, переступая через его мертвое тело, которое принесёт мне удачу в масштабной игре. Хоть какая-то польза от ничтожного его. Я не злилась, не переубеждала — он знает мою речь наизусть, поэтому просто улыбнусь, демонстрируя нечто новенькое. Планы Комаэды не являлись моими и непроявившегося злодея. Моя роль может быть совершенно иной, а практика показывала, что псевдодоброта не прощается. Я была добра лишь к одному человеку, явь была злопамятна. Мне было интересно, как далеко он сможет дойти и что же будет его сдерживать после потери надзирателя. Явь отрицала все его ожидания и в целом наше знакомство, но мир держал его здесь, так и абсурд имеет место быть. Я не смогла до конца исполнить свой долг, так как растеряла стимуляцию для выполнения еще в прошлом, представляющемся мне как страшное кино в обрывках смешанной киноленты. Комаэде не суждено об этом знать, никогда бы этот разговор не дошел до его ушей. Он может довольствоваться своей потерей, такой же безжалостной, как и логика нашего общения. Я буду надеяться, что излюбленная надежда сможет указать Нагито Комаэде на верное решение, ибо отчаяние уже купило мне билет в незавидный тур, который я выбрала сама. Он бы меня не простил за эти связи, так лучше ему не знать всей открывшейся правды. Тот, кто знает, должен добровольно уйти. Явь жестока и человек прогресса, открыв это, сколько не оттягивай он момент, всё равно расстанется со своей любовью к реальности, оставив её в покое, ведь она не приняла предательства. Комаэда же будет бороться собственными методами, которые не одобрила бы надзирательница, сдавшая свой пост.