Энциклопедия отчаяния

Существует очень талантливый писатель, его сюжет поражает воображение, а герои на высшем уровне реализма. Им хочется верить, ими хочется быть. У него нет определенного жанра, он обожает писать обо всем, его фантазия бескрайний океан, неизведанная долина, вольное небо. И талант у него не от бога — этот кудесник сам им может являться. Теория такова — всё происходящее с нами лишь буйный порыв писателя и история заканчивается тогда, когда он решил или когда сюжет ему наскучит. Если всё бессмысленно, то есть ли смысл существовать на страницах чужого шедевра и становится инструментом для достижения славы? Определенно есть. Мы и сами можем выдумать немного смысла. Любовь к граням реальности и той стороны, которая лежит за этим понятием, я осознала быстро. Не было никаких долгих колебаний и откладывания признания — двери отворились и внутри мне подарили свои объятия услужливые господа. Если всё существование мираж, то почему бы не уйти раньше, скрываясь в фантазии? Такой светлой, спрятанной от скучающего писателя, который не может придумать грандиозного поступка для героя. Я не осуждаю тех, кто осуждает меня, ведь они недалеки от меня, потому что я скрылась надежно от них. Никто просто не понимает, потому что следует обычному сюжету жизни, где главная цель до смеха безумна. Всем подавай любви, в то время как свет остается самым главным в нашей жизни. Это исходящее тепло ничто не заменит и оно даже способно подарить излюбленное чувство невесомости. Мне была безразлична внешность своя и других, но в школьной сумочке покоились не только учебники, а уродов в своем окружении я не терпела. Мало кто хотел связываться с любительницей несуществующей реальности, воплощавшейся в могущественной материальной форме — воображении. Я искала разные пути, но на одном из них, я повстречала человека, предлагавшего мне несколько вариантов. Он был подобно пророку, вещавшим бесполезные наставления обществу. Но этот мираж часто не принимал многих, так что, прислушиваться к его мнению резона не было. Он, пожалуй, слишком наивен и заключен в царстве своих фантазий, чтобы быть гуру. Почти как я, но моя личина более сознательна и знает, что в мире можно не только существовать, но и миром можно пользоваться. Помани его пальцем, укажи неверную дорожку с обманчивым знаком — и он пойдет, малодушно поведется. Ведь единственной его наукой были нарисованные фантазии, которые он слагал сам. — Ямада-кун, знаешь, у меня появилось пара идей, и я хочу их воплотить в жизнь. Как ты и мечтал — твой план приходит в действие, твоя история меня вдохновила, — листаю томик чужого воображения, обращаясь к создателю, руководящему судьбами нарисованных героев, подобно кому-то, кто стоит над нами. — Хмф, естественно! Пропитавшись духом моей прекрасной додзинси, по-другому быть просто не могло! — Хифуми доволен и проявляет самодовольство, которое не должно быть ему присуще. Не в нашей ситуации, не в этом драматическом сюжете, пропитанном солью и железом. Странно, он не воспринимал меня как обычную девушку, я была подобна его нереальным подружкам. Они наверняка боготворили ненужного в реальности Ямаду. Но я отличалась от них, ведь не ставила культа личности и ко мне можно было прикоснуться. И ощущение бездушного пластика или пустого разочарования после этого прикосновения не оставалось. Я вынуждена была его разочаровать — мне хватало фигур, помещавшихся на ладони, и лиц, улыбающихся мне с экрана монитора. У него была маленькая мечта, не достойная звания главного героя — заставить весь мир написать собственную историю. Чтобы рамки расширились и вышли за порог воображения устного и переметнулись в королевство сложных форм, создающих слова и композиции. И я сломалась под этим наивным желанием, ведь форма контакта реального с фантазией была необычна и покоряла ум. Сознанию, повидавшему многое, испытавшему гамму чувств и эмоций, переместившемуся во все уголки небольшого круглого шара, — ему было что поведать ограниченным миражом людям. Я его предупреждала насчет женщин, ибо с мужчинами была осторожна, да и опыта в общение с якобы слабыми особями, у меня было больше, а знания обширней. Можно ли к ним прикоснуться, это уже десятое дело. Ямаду к себе не подпускала близко ни фантазия, ни принцесса из вожделенной готической роскоши. Если уж обыкновенная девчонка, вальсирующая между воображением и миражем, не позволяла долго контактировать, то Хифуми сам всё понимал. Мое предупреждение было услышано, но не принято, как только в душе заиграла всеми прелестями весна, подаренная прорывом техники. Очаровательная понимающая подружка по ту сторону экрана, затмила и предыдущих пассий, и принцессу со званием королевы, и сторонницу его мира. Победа оставалась за той, кто мог повернуть ситуацию на нужный ракурс, в правильную сторону. Считала, что победительницей буду я, но стоящая над всеми лгунами победила и меня, и нейтрализовала предмет односторонней симпатии моего бедного друга. Хотя, нет, никакой он был не бедный в этой ситуации. Мне не было жаль его, и в этом признании я не стыжусь. Поверив девушке, с которой можно с головой уйти в придуманный неизвестно кем мираж — будь готов, что тебя, вычеркнут из истории, как ненужного персонажа. Если готов вилять хвостом, стоя на всех лапах, забыв о наставлениях товарища, принявшего твой мир, совместив со своим — не удивляйся, что о тебе даже я скорбеть не буду. Если весь мир мираж, то стоит ли жалеть о своей гибели и наслаждаться жизнью? Честно, я не знаю. Мне просто было приятно разделить этот мираж с кем-то, а не быть одиноким второстепенным персонажем. Но писатель решил вывести меня на главные позиции, приняв решение избавить обо всех напоминаниях былой незначительности.