Энциклопедия отчаяния

Йод называют по-разному, также он очень разнообразен, у него множество свойств, масса применений. В основном все нахваливают его лечебные способности, забывая, что это опасный трехграммовый яд способный залечить до смерти. Буду надеяться на сознательность школьного персонала, обязанного предупреждать обо всех сторонах одного предмета. Она была несильна в учебе и плохо запоминала не только имена, но и мои слова проносились мимо, не оставляя отпечатка в памяти. Я считала, что мне не сильно повезло в жизни — мой вид не распалял интереса во взгляде, а в голове не гулял сквозняк. Природа одарила меня хорошими мозгами, но совершенно забыла о том, что не каждой женщине стоит здраво расценивать ситуацию. Моя… подруга иного рода ягода. Все мыслительные процессы были сосредоточены не в надежном месте, всё перекладывалось на меня. Я навсегда осталась дезинфектором для всех неприятностей, которых старалась избегать. А она всегда ныряла в самое жерло, решая, что тонуть одной слишком скучно, да и бросать подругу одну неправильно. — Ты мне вовсе не подруга, хватит впутывать меня во всё это, — я говорила настойчиво, четко, без единого сожаления. Произносила прямо в лицо, улыбающееся мне с плоской поверхности фотографии, не в силах проронить ни слова материальному воплощению. Мое недовольное фырканье часто заглушалось в её звонком смехе. Я продолжала подтирать слюни младшеньким, за которыми старшей сестрице иногда не хотелось присматривать. Без устали пыталась придумать более подходящий интерьер дому, где подрастает ни один голодный рот, но отсутствует жизнь. Все словно были сосредоточены на сборе денег, и никто не пытался найти пути к решению проблем. Приходилось терпеть обиду на бесконечной чреде временных работ. На подругу часто бросали голодные взгляды и не только, а она думала только об аппетитном содержимом подноса клиента. Я оставалась в стороне мыть тарелки, думая, что униформа отлично бы подошла и мне, не только пышным формам упругого тела гимнастки. Акане любила потасовки, я ненавидела лечить раны. Каждый раз с подбитым глазом или ссадиной на щеке, она проходила мимо школьного лазарета, идя прямо в классный кабинет. Овари знала, что там её ждет полноценный обед, самое лучшее лекарство. — Когда это уже закончится? Господи, начинает надоедать, — я, как ворчливая матушка, подтираю несуществующие слёзы своему неразумному взрослому ребёнку. А в душе дала множество сильных оплеух, которые не найдут воплощения в реальности. — И? — В смысле? Ай-яй-яй, больно же! — Акане недовольно скривилась, чуть не подавившись остатками моего обеда, стоило мне нанести йод на место битвы. Овари всегда бьют по лицу, оставляя в сохранности тело, которому можно найти иное применение. Ничего предосудительного — подруга гимнастка, хоть и хорохорится, но тело у неё не крепкое. Девчачье. — Как гимнастика? — я не знаю о чем с ней говорить. Мы типичная пара лучших подруг — одна из них исходит от зависти к другой, весьма типично. — Ты знаешь, лишь как средство заработка, — конечно знаю. Я праздновала в тот день, когда узнала, что больше никогда не буду смотреть, как Овари дают чаевые не просто так. Она никогда не понимала за что, принимая подарок. Дурёха. — Вот в следующем году мы пойдем в старшую школу. Уверена, тебя зачислят в Пик Надежды и ты, как обычно, оставишь меня позади. Таких второстепенных персонажей не выпускают на главную сцену, — я бы могла вздохнуть с облегчением, ведь груз Акане Овари перекочует на другие плечи. Будет она съедать чужие обеды, и йод на раны ей будет наносить чужая рука. Более заботливая, которая не подскажет, как применить лекарство во зло. Молчание затянулось — непривычно для неё. Я ждала слов переубеждения, возможно, даже едких неразумных комментариев. Акане никогда не думает, как и что сказать, порой жаля в самое сердце. У неё развит нюх, но не сознательность. Странная она, эта Овари. Акане заснула в нелепой позе — с крошками на школьной форме, с не до конца дожеванным тостом, со щекой подставленной прямо моей руке. Я не жалею йода, у меня еще множество баночек покоится дома, выливаю всю жидкость на незажившие раны и устраиваюсь в такой же нелепой позе рядом. Рядом с подругой, идущей впереди. Наверное, она слышала о том, что я не только её спасение, но и флакончик с ядовитой отравой. И именно тогда Акане подставляла свое лицо для ударов, готовя кулаки для сдачи. Тот йод, который мог залечить любую рану, не мог бы дать обратного действия. Акане Овари на это так просто не купится. Она и правда оставила меня позади — где-то в перспективной академии, с новыми драками и другими руками, держащими баночки возле её окровавленной щеки. Акане никогда не давала о себе знать — писать красиво не умела, для мобильных телефонов слишком бедна, для личных встреч не сентиментальна. И где-то в царящем хаосе Отчаяния встреча лучших не то подруг, не то соперниц состоялась. Но на этот раз раны ей лечить не приходилось — Овари больше не подставляла лица. Вместо этого она предпочитала предоставить моему флакончику, с целебным ядом поработать на другом поле битвы. Теперь мы поменялись ролями — я сделала два шага вперед навстречу Надежде, она — три шага назад к Отчаянию. И ничего не изменилось. Я продолжаю бросать возмущения фотографии, а Акане не щадит импульсивных ударов. Всё равно она никогда бы не послушала, забыв мгновенно обо всех словах, как и многолетнем не то соперничестве, не то дружбе.