Welcome home, my son

      Весь следующий месяц прошёл относительно спокойно. Конечно, не обошлось без нападения демонов, и прочих других, уже привычных для ведьм вещей, но самым главным было то, что Тень перестала являться к Крису под покровом ночи. Фиби, наконец, смогла более или менее вздохнуть с облегчением. Больше её сон не был так тревожен, а любая секунда, когда малыш находился вне поля зрения, перестала вселять дикий страх. Постепенно, всё смогло нормализоваться, тем самым позволив обитателям особняка продолжить жить своей привычной размеренной жизнью.       Сладко потянувшись, девушка вошла на кухню, где уже привычно пахло свежесваренным Пайпер кофе. Мэтьюс, отвлёкшись от прочитки утренней газеты, одарила сестру приветливой улыбкой.       — Доброе утро, соня.       — Доброе, — Фиби налила ещё дымящийся ароматный напиток в кружку. — Боже, сегодня была такая замечательная ночь, и я, наконец, смогла выспаться, — она облокотилась на столешницу, делая маленький глоток неостывшего кофе, который неприятно обжёг язык.       Пейдж улыбнулась, но её улыбка показалась Холливелл несколько натянутой. Да и вообще весь внешний вид сестры кричал о том, что она чувствовала себя слегка виноватой, а отчасти, и вовсе подавленной.       — Как Крис? — наконец, решившись задать этот вопрос, девушка отвела свой взгляд в сторону, чувствуя за собой вину за то, что сама не знает ответ на него.       Фиби смерила сестру задумчивым взглядом. Ей действительно было интересно узнать ответ на этот вопрос, или же это было лишь желание стать «правильной» и заботливой тётушкой? Как бы то ни было, узнать наверняка, она этого не могла.       — Думаю, он будет в порядке, — Фиби слабо улыбнулась. — Все мы будем.       Пейдж коротко кивнула. Отложив утреннюю газету, и отправив пустую чашку в раковину, девушка направилась к выходу, при этом лишь на секунду задерживаясь у двери, намереваясь что-то сказать, но потом, будто передумав, она, так и не проронив ни слова, молча ушла. Оставшись одна, Фиби устало вздохнув, пустым взором уставилась в окно. Там, на лужайке у соседнего дома, играли в бейсбол маленький мальчик со своим отцом. Они выглядели настолько счастливыми, что у ведьмы невольно сжалось сердце. Будет ли ей суждено когда-нибудь так наблюдать за своим мужем и сыном? Будет ли у неё настоящая полноценная семья? И почему-то, в этот момент, девушка даже не вспомнила о своём законом супруге, но зато в памяти всплыли воспоминания о кое-ком другом.       Фиби отвела взгляд, больше не находя в себе сил наблюдать за чужим, но настолько желанным ею счастьем. Довольно резко поставив кружку с кофе на стол, она неловко расплескала половину её содержимого, но ведьма и вовсе не обратила на это никакого внимания. Последнее время девушка постоянно думала о нём… о её… их с Коулом нерожденном ребёнке. Однажды, она смогла убедить себя в том, что собственный сын — это новый Источник Зла, которому уже не было суждено родиться светлым магом. Что после их с Тёрнером тёмной свадьбы и подпитывающего злые силы тоника Сир, она вынашивает внутри себя Сатану, а не собственного малыша. Что ещё не рождённый сын был бы в первую очередь демоном, а не наследником добрых сил. Но ведь несмотря на всё это, он был её ребёнком… он был тем, кого зачал не только Хозяин, но и добрая ведьма, а значит, она смогла бы вырастить его другим, иным… не таким, каким был его отец…       А собственные слова, произнесённые однажды, теперь раскалённым железом, были навеки выжжены в памяти.       "Ребёнок никогда не был моим, он рос внутри меня и вместе с ним росла чёрная дыра, наполненная неописуемым злом!"       "Это не я, и не Коул... это Хозяин!"       Девушка негромко всхлипнула. Она ухватилась руками за край стола, пытаясь удержаться на вмиг подкосившихся ногах.       — Прости меня… прошу… где бы ты ни был…       Фиби сглотнула горькие слёзы. Она должна была продолжать жить дальше. Сейчас у неё был прекрасный муж, семья, и наверняка, не смотря на свои прошлые ошибки, она сможет подарить жизнь ещё одному малышу, а после, и стать прекрасной матерью, которой она не смогла стать тогда… Собрав всю волю в кулак, девушка постаралась натянуть на лицо, свою самую счастливую улыбку. Никто не должен знать, какую боль ведьма хранит глубоко внутри себя, ведь это только её боль, её воспоминания, её мысли о сыне, и о нём, с кем когда-то сердце Зачарованной билось в унисон.       — Тётя Фиби?       Голос Уайатта, раздавшийся так неожиданно, заставил Холливелл вздрогнуть. Переведя взгляд на племянника, девушка ласково улыбнулась, наклоняясь к нему.       — Да, милый?       — Я играл с той доской, что лежит на чердаке, — Уайатт потупил взгляд. Он знал, что ему было запрещено трогать вещи, что хранились в обычно запертом сундуке, но детское любопытство, как и всегда, оказалось сильнее, чем страх перед запретом. — Но она неожиданно зашевелилась. Сама по себе!       Фиби напряглась. В последний раз, когда указатель двигался сам по себе, он написал слово «Чердак». Именно там впоследствии она нашла Книгу Таинств и прочла заклинание, которое обрекло их с стёрами на вечное существовании в мире магии и волшебства.       — На какие именно буквы она указала?       — Там было всего четыре буквы. C. O. L. E.       Фиби показалось, что сначала кто-то ударил её под дых, а потом и вовсе безжалостно скинул в пропасть. Сердце сжалось словно в тисках, не давая вдохнуть полной грудью. В голове крутилось столько мыслей, и каждая следующая была хуже и страшней предыдущий.       — Коул…       Неужели он вернулся? Снова. Если да, то это плохо, чертовки плохо! Когда Тёрнер восставал из мёртвых в последний раз, долгих пять лет назад, он был самым могущественным и бессмертным существом на земле, и кем он мог вернуться сейчас, даже не хотелось себе представлять.       — Ты уже говорил об этом кому-нибудь ещё? — Фиби крепко сжала ладони племянника в своих.       Уайатт отрицательно покачал головой. Признаться, говорить другим о том, что он нарушил запрет, мальчику совсем не хотелось, а Фиби же всегда была так добра, и настолько многое закрывала глаза, что рассказывать ей о своих шалостях, было не так уж и страшно.       — И не говори, хорошо? Когда придёт время, я сама расскажу им обо всём, — но решится ли она? Особенно это касалось Купа, ведь вряд ли его обрадует известие, о восставшем из ада её бывшем муже.       Уайатт согласно кивнул. Довольно получив от тёти поцелуй в лоб, мальчик весёлой походкой направился в гостиную, где его дожидался новенький, подаренный тётей Пейдж конструктор.       Фиби же оставшись на кухне вновь одна, без сил опустилась на стул. Её руки мелко дрожали, а сердце, с бешенной силой колотило в груди. Перед глазами, словно диафильм, яркими кадрами прокручивался момент, который на протяжении более пяти долгих лет, она желала навечно стереть из своей памяти. Это был день, когда ведьма собственноручно убила того, кому когда-то у алтаря поклялась в «всегда и навечно».       — Они не остановятся не перед чем, — Коул с сожалением взглянул на жену, а в его руке материализовалась огненная сфера. — Извини, но иначе нельзя.       Всё встало на свои места.       — Я знаю, — Фиби шагнула к мужчине. Приподнявшись на носочки, она прижалась своими губами к его. — И ты прости меня.       Отступив, девушка положила на пол последний кристалл, тем самым захлопывая магическую ловушку.       — Фиби, нет. Нет!       — Прости, дорогой, — она шагнула к своим сёстрам, беря их за руки. — Прости меня.       — Пруденс, Пенелопа, Патриция, Мелинда, — первые строчки заклинания сорвались с уст Пайпер.       Она чувствовала, как дрожит стоящая рядом Фиби, и это, разрывало на части сердце старшей сестры.       Но, несмотря на неутихающую в груди боль, пока ещё миссис Тёрнер, была готова продолжить. Переступить через себя, свои чувства, но в итоге, выбрать правильную сторону.       — Астрид, Елена, Лаура и Грейс, — она с болью во взгляде взглянула на Коула, который с обречённостью смотрел на неё.       — Я буду любить тебя вечно, — мужчина был готов принять свою участь. Ведь он заслужил это, правда? Но почему-то легче от этого не становилось.       — Ведьмы Холливелл твёрдо в вас верят, — Пейдж сильнее сжала ладонь Фиби в своей.       — Сотрём источник зла, С ЛИЦА ЗЕМЛИ! — слившиеся воедино голоса сестёр, эхом отдались от стен пентхауса.       Огромной мощности взрывная волна заставила вдребезги разбиться все окна, а мебель превратилась лишь в жалкие щепки, в то время, как сёстры, защищённые магией рода, остались целы и невредимы. По всему пентхаусу вмиг разнёсся запах горелой плоти, а на полу, прямо посреди гостиной, там, где ещё секунду назад стоял Коул, образовалось чёрное пятно гари.       На дрожащих ногах, Фиби шагнула вперёд, выпуская ладони сестёр из своих. Она с ужасом огляделась вокруг, прижимая дрожащие руки к лицу, стараясь заглушить подступающий крик отчаяния. Вот и всё. Коул мёртв, она убила его собственными руками, и теперь, ничего нельзя было изменить.       Резкая, острая боль внизу живота, заставила Фиби согнуться пополам. Сын всё видел, и он никогда не сможет простить матери, убийство своего отца.       Вынырнув из воспоминаний, девушка судорожно вдохнула, стараясь прийти в себя. Они были так реальны, что каждый раз ей казалось, что она вновь и вновь переживает этот момент, и вопреки ожиданиям, с каждым разом, становилось только больней.       На негнущихся ногах, Фиби шагнула к выходу. Если Коул и правда вернулся, она знала, где его искать.       С улыбкой наблюдая за играющим Уайаттом, Пейдж отчётливо почувствовала чьё-то присутствие позади себя. Кто-то подкрался совсем незаметно, и сейчас своим взглядом буровил спину ведьмы. Девушка напряглась. Демон?       Она резко развернулась, будучи в любой момент готова отразить нападение.       — Боже, Крис! — Мэтьюс прижала ладонь к груди, при этом облегчённо выдыхая. — Ты напугал меня.       Мальчик же, не обратив на слова тёти никакого внимания, медленно перевёл взгляд своих ясных голубых глаз куда-то за её спину. Он нахмурился, а пухлые губки вытянулись в одну ровную линию. Кристофер вскинул вверх руку, указывая пальцем на что-то позади Пейдж. Девушка обернулась, но как она и ожидала, там ничего и никого не оказалось.       — Ты что-то видишь? — осторожно поинтересовалась Мэтьюс, присаживаясь рядом с племянником.       — Она там.       Но стоило было ведьме перешагнуть невидимую черту выдерживаемой дистанции, как внутренний, слишком навязчивый голос, заставил её отшатнуться.       «Он пытается обмануть тебя… заставить поверить в то чего не существует, а потом, когда ты начнёшь всё время озираться по сторонам, он нанесёт решающий удар».       Пейдж медленно выпрямилась, при этом, не сводя внимательного взгляда с Криса, что продолжал напряжённо за кем-то или же за чем-то наблюдать. Кем могла быть таинственная «она», на кого сейчас так внимательно смотрел он? Да и видел ли вообще Кристофер кого-то на самом деле, или же он и правда, только пытается ввести её в заблуждение?       Последние пять лет никто не открывал дверь, ведущую в семейный склеп Тёрнеров. Петли заметно проржавели, и Фиби пришлось приложить немало усилий, чтобы всё-таки со скрипом сдвинуть её с места. Из склепа повеяло плесенью и сыростью. Поморщившись, ведьма шагнула вперёд, осторожно ступая на полуразрушенные ступени.       Внутри ничего не изменилось. Даже факелы, всё ещё продолжали гореть, подпитываясь неизвестной ей силою. Девушка огляделась. Никаких признаков, что здесь кто-то мог быть.       — Коул? — имя демона эхом отразилось от стен, и Фиби поёжилась, услышав свой голос со стороны.       Но на её зов никто не пришёл. Ни сейчас, ни через минуту, ни через десять минут. И ведьма не знала, радоваться ли ей, или же напротив, горевать. После того, как Коул вернулся из чистилища, она возненавидела его, и желала лишь одного: уничтожить порождение зла. Но почему Фиби этого хотела? Ответ был прост: потому что всё ещё любила, и тайно надеялась, что метод «с глаз долой из сердца вон», будет эффективен и в их случае. Но, увы…       Холливелл грустно провела кончиками пальцев по надгробию, принадлежащему отцу Коула.

Бенджамин Колоридж Тёрнер (1859-1888)

      Губ Фиби коснулась невесёлая усмешка. У Коула нет даже могилы. Он просто умер, не оставив после себя даже жалкого куска могильного камня, где было бы выгравировано его имя и дата долгой демонической жизни. Ровно сто восемнадцать лет. И в свой последний день рождения, он пал от руки любимой женщины. Какая ирония. Повторить судьбу своего отца, погибшего от рук жены – демоницы. И хоть Коул был убит в другой реальности, рукой другой Фиби, девушка всё равно чувствовала удушающее чувство вины.       — А знаешь, тогда, я думала, что если ты уйдешь, я, наконец, вновь смогу стать той, кем была до знакомства с тобой, — слова непроизвольно скользнули с языка, но Фиби требовалось выговориться. В первый раз, с того рокового дня. — Но теперь, я понимаю, что уже ничего нельзя вернуть. Ты ушёл, а внутри меня, там, где должно быть моё сердце, теперь пустота, — девушка всхлипнула, утирая слёзы. — И только сейчас, я стала понимать, как я была не права, когда считала, что с твоим уходом мне станет легче дышать, что я верну себе свою жизнь… Но увы… Где бы ты ни был, знай, я всегда буду любить тебя, Коул.       Фиби медленно сползла по стене на пол. Крепко сжав к кулаке край собственной кофты, она из-за всех сил пыталась сдержать подступающую истерику. Мысли о Коуле заполнили всё её сознание, не позволяя выбраться из той бездны, в которую ведьма сейчас стремительно проваливалась. Да, через пару часов она вновь вернётся домой, и будет всё той же преданной сестрой, любящей женой и заботливой тётушкой, и никто так и не догадается, что внутри ведьмы, что-то оборвалось, тем самым сделав её совсем другой.       Коул так и не пришёл, и лишь могильный холод, завлёк Зачарованную в свои бессмертные объятия.       Эту ночь Фиби спала крайне беспокойно. Ей снились кошмары, которые при мимолётном пробуждении сразу забывались, но как только ведьма проваливалась в сон вновь, они одолевали её с ещё большей силой.       Лоб девушки покрылся испариной, а тело стало невероятно холодным, будто она была не в тёплой уютной постели, а на улице, за пределами особняка, там, где сейчас бушевала гроза. Холливелл заворочалась, и с её губ сорвался слабый стон. Веки дрогнули, но ведьма так и не смогла вырваться из сна. Куп, спавший рядом, с беспокойством взглянул на жену. Её лицо в этот момент исказилось гримасой отчаяния.       — Милая? — Купидон легонько потрепал девушку по плечу, стараясь её разбудить.       Фиби вновь застонала, но сон оказался слишком глубок, и он отказывался отпускать ведьму из своих крепких объятий. И как бы Куп не старался вернуть жену в реальный мир, она отчаянно сопротивлялась, и лишь её губы неустанно шевелились, произнося беззвучные слова…       Фиби огляделась вокруг. Она находилась на старом, давно заброшенном кладбище, где наверняка, уже много лет, не ступала нога человека. На улице сгустились сумерки, и единственным освещением служил тусклый серебристый свет луны. Где-то вдалеке, в чаще чернеющего леса, послышалось карканье ворон, которые стаей взметнулись в ночное небо, на доли секунды, скрывая за собой лунный свет. Девушка вздрогнула. Каждая ведьма знала, что эти птицы несут за собой лишь смерть.       Холливелл шагнула вперёд, при этом, окидывая взором стоящие рядом могильные плиты. Всё настолько заросло травой и сорняками, что разобрать нанесённые на них надписи было просто нереально.       — Где я, чёрт возьми?       Ведьма двигалась медленно и осторожно, то и дело, ощущая чей-то прожигающий взгляд. Она знала, что кто-то, скрывшись в тени деревьев, наблюдает за ней, следит словно хищник, выжидающий свою жертву. Громкий хруст сухих веток, раздавшийся под ногами, заставил Холливелл испуганно вздрогнуть. Фиби нервно усмехнулась. Вот уже девять лет, она неустанно уничтожала демонов и различных дьявольских тварей, а сейчас, как и раньше, в свои далёкие двадцать лет, она вновь пугалась невинного шороха и шума.       — Мама! — тихий, едва слышимый детский голос, в этот момент, показался ведьме громче любого крика. Она резко обернулась, и единственное, что успела заметить, так это убегающий прочь силуэт, который принадлежал ребёнку, возможно, чуть старше четырёх лет.       — Стой!       Не отдавая себе отчёт в своих действиях, Фиби бросилась следом за ним.       Сердце ведьмы колотилось словно сумасшедшее, а в правом боку закололо от длительного бега. Сколько уже минут, пять или десять, она пыталась догнать маленького мальчика, что раз за разом скрывался меж могильных плит и полуразрушенных склепов?       — Мама, быстрее!       Сил бежать уже больше не оставалось, но собрав всю волю в кулак, Фиби вновь рванула вперёд. Пробежав ещё несколько метров, малыш, в который раз скрылся за полуразрушенным склепом. Через секунду, и Холливелл скрылась за ним, но…       В один миг всё оборвалось, и детский силуэт, став прозрачным, скользнул к могильной плите, буквально растворяясь в ней... Плите, у которой сидел неизвестный мужчина, в скорби склонивший голову к земле. Нервно сглотнув, Фиби осторожно шагнула к нему.       — Хэй?       Мужчина испуганно вздрогнул, и словно в замедленной съёмке, вскинул на ведьму свой взгляд.       — О, Боже…       Изнеможенный, с запавшими глазами и бледным лицом, что было покрыто многодневной щетиной, он мало напоминал себя прежнего. Даже, когда-то живой, полный неиссякаемой решимости взгляд серо-голубых глаз, сейчас был абсолютно пуст и безэмоционален.       — Коул, — сердце Фиби сжалось от жалости и боли.       Она медленно шагнула вперёд, а Тёрнер, чьё выражение лица оставалось всё таким же отстранённым, вновь опустил голову в пол. Его плечи едва заметно дрогнули, но уже через секунду, мужчина сотрясся в рыданьях.       — Коул! — Холливелл бросил к нему, падая на колени рядом с бывшим мужем. — Коул, прошу, взгляни на меня! Коул! Фиби обхватила лицо мужчины ладонями, заставляя его заглянуть себе в глаза.       — Коул…       Её сердце разрывалось от боли, при виде того, как по лицу некогда сильнейшего демона, катились беззвучные слёзы.       — Что происходит?       И единственные слова, что через секунду слетели с уст Тёрнера, заставили ведьму вздрогнуть всем телом, переводя медленный взгляд на надгробье, что так тихо и незаметно, расположилось позади неё.       — Он не может быть мертв…       На безжизненном куске плиты было лишь одно слово. Не было ни даты рождения, ни даты смерти. Только единственное, что пронзало сердце насквозь: Тёрнер.       Её… их не родившийся ребёнок.       Фиби медленно открыла глаза. Сейчас она вновь находилась в своей спальне, в тёплой постели, где рядом спал любимый муж. Только что увиденное, было лишь сном, воплотившем в себе все главные страхи ведьмы, но почему-то, девушке казалось, что всё это было слишком реально… что где-то и правда стоит одинокая могила её не родившегося сына, возле которой, вот уже пять лет, не находит себе успокоения его отец.       Ведьма осторожно спустила ноги с кровати. На цыпочках, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить мужа, она тихонько выскользнула за дверь, уже не услышав того, как тихо, и даже с какой-то обречённостью, тяжело вздохнул Куп, что грустным взглядом, провожал уходящую от него жену. Оказавшись в коридоре, девушка замешкалась, не зная, правильно ли она собирается поступить, поддавшись какому-то непонятному порыву. Времени было катастрофически мало, ведь скоро рассвет, а то, что Фиби собиралась сделать, не терпело присутствия свидетелей. Да – нет. Нет – да. Чертыхнувшись, Холливелл направилась к лестнице, ведущей на чердак. Первая ступень, будто стараясь отговорить ведьму от опрометчивого поступка, противно скрипнула под её весом. Девушка зашипела.       — Фиби?       Голос, раздавшийся позади, заставил её замереть. Фиби медленно обернулась, натягивая на лицо беззаботную улыбку.       — Пайпер!       Старшая сестра подозрительно смотрела на девушку, при этом скрестив руки на груди. Её бровь вопросительно изогнулась.       — Что ты здесь делаешь в такое время?       — Эм, — Фиби растерялась, явно не зная, что ей ответить.       «Я направляюсь на чердак, чтобы вызвать призрак своего бывшего мужа», — сестре вряд ли понравился бы такой ответ.       Уайатт же всё ещё терпеливо ожидала, когда Фиби скажет хоть что-то. Она видела, как бегает взгляд девушки, и как она судорожно пытается придумать «правильный» ответ. Так же Пайпер понимала, что в любом случае, Фиби ей солжёт, но она ошибалась.       — Во сне я видела Коула, — Холливелл выдохнула. Возможно, если она выговорится, то ей станет легче. Всё равно нельзя скрывать это вечно.       Лицо Уайатт удивлённо вытянулось. Признаться, это было последнее, что она ожидала услышать. Последние пять лет любая тема о Тёрнере была под запретом в этом доме, и этот запрет ввела сама бывшая миссис Коул Тёрнер.       Прежде чем сестра начала бы что-либо говорить, Фиби продолжила:       — Но это не всё. Я видела ещё кое-кого, — ведьма помолчала, собираясь с духом. — Вместе с Коулом был и мой сын. Или его призрак… я не знаю! Я видела его лишь со спины, и на вид ему было явно не меньше четырёх, но… я знаю, что это был он. Мой малыш. И я уверена, что это не было сном. Я будто оказалась в параллельной реальности. Всё было так по-настоящему…       — Подожди, — в глазах Пайпер отразилось непонимание. Она знала, какую боль причинит своими следующими словами, но ничего поделать с этим не могла. — Но ведь ваш ребёнок даже не был рождён. Он был убит, ещё в утробе Сир.       — Я не знаю, как это возможно, но он звал меня, понимаешь? — губы Фиби расплылись в нервной улыбке. — Он привёл меня к Коулу! И, возможно, именно Коул, сможет дать ответы, на все мои вопросы.       Уайатт немного помолчала, собираясь с мыслями. Всё, что только что сказала ей сестра, имело место быть, но…       — Что если это ловушка?       Холливелл напряглась.       — О чём ты говоришь?       — Возможно, это лишь очередная уловка Коула, чтобы заставить тебя, нас всех, вытащить его из ада! Может он проник в твой разум, и сыграл на самом больном? На твоём сожалении о гибели сына. Фиби отрицательно покачала головой, отказываясь верить в слова сестры. Нет, она не права! Она ошибается, думая так о Коуле!       — Нет, это не так, — но слова ведьмы отнюдь не выражали уверенности.       — Он – демон, Фиби, — Пайпер крепко сжала ладони сестры в своих. — А им не свойственно жалеть чувства других. Ваш сын не был рождён, и он не мог предстать пред тобой даже в виде призрака, так не бывает. Мне жаль, дорогая.       Фиби не проронив не слова, позволила девушке себя обнять в попытки утешить и успокоить, но разве можно уменьшить боль в сердце матери, которая обрела, но вновь потеряла свою последнюю надежду на то, что её кровь и плоть может быть всё ещё жива, пусть хоть и в любом другом из миров.       А в этот момент, всего в нескольких метрах от сестёр, Тень медленно скользнула в детскую через окно. Она, как и всегда, принесла с собой лишь запах сырости и перегнивших цветов. Крис, что до этого мирно посапывал в своей постели, недовольно заворочался, но всё же не проснулся, продолжив оставаться на грани реальности и сна.       — Тшш, — тень ласково, почти по-родительски, провела рукой по волосам мальчика, тем самым позволяя ему погрузиться в спокойный и глубокий сон. — Скоро мы будем вместе. Скоро я смогу беспрепятственно забрать тебя в твой настоящий дом, — прошипела она, окутывая Кристофера исходящим от неё холодом. — Ведь даже у самой упрямой и неподвластной злым силам ведьмы, теперь есть те проблемы, что отвлекут её внимание от меня, а значит, ей будет совсем не до того, чтобы защищать и тебя.       Отправив Фиби обратно в постель, Пайпер уже было и сама намеревалась продолжить свой прерванный сон, как какое-то внутреннее предчувствие, заставило ведьму остановиться у двери, ведущей в спальню её младшего сына. Холод, исходивший от детской, буквально пробирал до костей.       — Может кто-то оставил открытым окно?       Уайатт уже было положила ладонь на ручку двери, и даже осторожно опустила её вниз, как внутренний, непонятно откуда взявшийся голос, заставил её замереть.       «Ты не должна заходить туда, тебе лучше не знать, что происходит в этой комнате в ночи. Ты же знаешь, Крис благословлён злом, а значит, ему ничего не грозит».       Пайпер медленно отступила назад. Нервно сглотнув, и бросив на роковую дверь последний взгляд, ведьма стремительно бросилась прочь, уже через секунду скрываясь за углом. И она уже не видела того, как посторонний женский силуэт, с победной усмешкой смотрел ей вслед.