Новое Завтра

— Иккинг? — прохрипела я, чувствуя небольшой страх. При такой неуравновешенности и неадекватности Хэддок легко может сойти с ума. Зуб даю, что он сейчас бы с удовольствием пошел бы на кухню и метнул бы в меня мясницкий нож. — Ты где, черт побери, взяла это? — уже не сдерживаясь, заорал он. Да и сдерживаться было ни к чему. Стоика и мамы не было в доме. Оба уехали на подписание договора с фирмой «Impossible» и вернуться спустя лишь неделю. Перспектива быть одной в огромном особняке со слегка долбанутым парнем, который в три раза сильнее меня, не доставляла мне особого удовольствия. — Нашла в книге. Я пыталась говорить как можно ровнее и спокойней, но на последнем слове мой голос все-таки дрогнув, полностью спалив мой страх. Святые небеса! По-моему Хэддок окончательно чокнулся. Его взгляд стал настолько диким и яростным, что он стал напоминать Тарзана, который увидел злого кабана, но я во всяком случае не злая, и не кабан, и меня вообще не устраивает роль кабана! Надо попросить у Стоика ошейник с электрошокером… или снотворное… — Кто эта женщина? — черт побери! Шмеля мне в одно место! Ну кто меня за язык тянул?! — Какое для тебя это имеет значение?! — оскалился Иккинг. Если бы я не была бы с ним знакома, то, наверное, подумала бы, что в бедолагу сатана вселился. Он выглядел донельзя бешеным и злым. — Вы бросили её? — тихо спросила я, представляя свою трагическую смерть. И как Хэддок, заливаясь фальшивыми слезами, будет сбивчиво объяснять родителям, что с бедной мной случилось. — Хофферсон, заткнулась бы! — прорычал шатен, сверля меня взглядом. Что, мажор, шаурму из меня сделать решил? Фиг тебе, идиот! — Это моя мама! Первый пункт в моем воображаемом списке догадок появилась галочка. — И где она? Наверное, именно в тот момент терпение парня окончательно лопнуло. И не сдерживаясь, он заорал: — Да какое тебе, черт побери, вообще должно быть до этого дело? Моя мама была доброй женщиной, которая всегда создавала в нашей семье радость и счастье… А потом… А потом она умерла! Умерла от рака! Её звали Валка… Валка Хэддок! Довольна?! Теперь ты довольна, Хофферсон?! — яростно орал он, размахивая руками. От напряжения на его шее вздулись вены, глаза полыхали огнем, а лоб покрылся испариной. -…Моя мать была невероятной! — продолжал надрываться он, а потом как-то горько усмехнулся. — В отличии от твоего отца… А вот это зря. Папа был очень добрым и веселым, и я здорово злилась, когда говорили о нем в плохом смысле. — Наверное, он просто бросил тебя и твою жалкую маму! А может он просто спился, или окончательно проиграл все деньги в казино! О! А может он подох? Бедная, глупая Астрид! Трудно вспоминать своего гнусного папашу, верно? — истерично говорил Хэддок, активно жестикулируя. Я стиснула зубы. Черт подери, зла! Я так зла, что не передать словами! Мой отец — один из самых замечательных людей. Он тот, кого я люблю так же сильно, как маму… Разве что… Калеба Хофферсона уже нет в живых… Слезы навернулись на глаза. Аргх! И давно я стала такой плаксой?! Мне было очень трудно сдержаться, чтобы болезненно не застонать. Я так хотела все это остановить, или повернуть время вспять… Не надо было к нему подходить, потому что сейчас мне как никогда неприятно и больно. Я поудобней перехватила книгу, и размахнувшись, резко ударила парня толстым томом по лицу. — Черт побери, заткнись уже! Как ты смеешь, гнусный мажор, говорить о ком-то, кого даже в лицо не видел?! — рычала я. — Мой отец был великим человеком, и я не потерплю хоть одного плохого слова в его адрес! Как же мне тошно от того, что ты включаешь истеричку и начинаешь выть о том, что все самое худшее на свете случилось именно с тобой! Ты просто жалок, Хэддок! Таким как ты не место в жизни! — обычно никто и никогда не слышал таких слов от меня, но я была безумно рассержена. Крупные, обжигающие слезы скользили по моим щекам, а глаза были полны ярости и боли. Поэтому, под ошарашенный взгляд парня, я утерла слезы, и ядовито выплюнув: «Ненавижу!», я побежала в свою комнату и оглушительно хлопнула дверью и… и разревелась… Почему она не могла терпеть грязи в адрес её отца?.. Потому что он умирал на её руках…