Waiting

      Они оба были резки друг с другом в последнее время между попытками выяснить, что делать с матерью Тобиаса, и беспокойством о том, что Питер мог раздобыть их адрес до того, как газета удалила его. Напряжение вызывало более чем одну незначительную проблему, превращающуюся в мощное сражение, поэтому неудивительно, что они, в конечном итоге, начинают кричать друг на друга, рыча, жестикулируя и пытаясь доказать, что они правы в том, что пару недель назад казалось им сущим пустяком.       Сегодня, однако, все куда иначе. Тобиас подходит ближе к ней, в расстройстве проводя руками сквозь свои волосы, а затем дико машет ими, продолжая в очередной раз доказывать свою точку зрения. Но он совершенно не был готов к такой реакции Трис.       Ее глаза вспыхивают, загораются паникой, и она быстро отступает, поднимая руки, защищаясь и всхлипывая так, что, кажется, это вырывается из глубины её души.       Несколько секунд Тобиас просто замирает, его гнев мгновенно рассеивается от очень знакомого выражения на ее лице. Его мама всегда так смотрела, когда его отец поднимал на неё руку. Этот взгляд на лице Трис, направленный на него, разрывает его на части.       - Я не собираюсь причинять тебе боль, Трис, - говорит он отчаянно, чувствуя, как будто весь воздух был высосан из его легких.       Если она и услышала его, то признака этому никакого нет. Она сползает все ниже, опуская руки, ее дыхание быстрое, а глаза туманны, и он знает, что Трис находится на стадии вполне развитого приступа паники. Который вызвал именно он.       - Трис, я клянусь, я не причиню тебе вреда, - его голос срывается на словах. Он ничего больше не хочет, чем вернуть несколько последних минут обратно и забрать этот страх у женщины, которую он любит. Он не собирался напоминать ей об ублюдке, который бил её, и не хотел ощущать себя так, будто он его отец, но все-таки это случилось несколько минут назад. - Трис... - Тобиас продвигается чуть ближе, разрываясь между глубокой нуждой успокоить ее и знанием того, что его близость, скорее всего, сделает только хуже.       - Нет, - её голос одновременно яростный и испуганный, и Тобиас останавливается. - Не подходи, - она задыхается сейчас; все ее тело скручивает, из-за чего Трис издает пронзительный визжащий звук, возникающий между её вздохами.       - Трис, пожалуйста, позволь мне помочь, - шепчет он.       Она быстро качает головой.       - Просто уходи, - настаивает она. - Оставь меня в покое. - Их глаза ненадолго встречаются, прежде чем она кричит: - Уходи!       И Тобиас идёт, спотыкаясь, к двери, даже не останавливаясь для того, чтобы захватить своё пальто. Опираясь о стену в подъезде, он смотрит на дверную ручку. Каждая его часть отчаянно хочет отворить ее, войти снова в их жизнь и сделать все правильно. Ему было больно видеть её в таком состоянии, а затем он слышит безошибочно узнаваемый звук закрытия замка, и холод оковывает все его существо.       Трис не желает его видеть прямо сейчас, и нет никакой возможности узнать, когда захочет. Брошенный ребенок внутри него только подогревает ощущение, что, возможно, этого никогда не произойдёт.       Он гуляет, упиваясь свежим вечерним воздухом, в течение нескольких часов после этого, не заботясь о том, как сильно холод проникает в его кости. Он теряет возможность отслеживать, сколько сообщений он ей отправляет, извиняясь за ссору и заверяя ее, что он не похож на них и что это никогда бы не переросло в нечто большее, чем просто в слова. В основном, он умоляет ее сказать ему, что с ней все в порядке. Он должен знать это.       Но Трис не отвечает. Он знает, что она, вероятно, отключила свой телефон и даже не видела его сообщений, но от этого не становится легче.       В конце концов, он каким-то образом оказывается в баре, даже не зная, в какой части города он находится. Тобиас основательно потерян, так что неудивительно, что он не узнает место. Это даже хорошо – он определенно в данный момент не хочет разговаривать с кем-то, с кем знаком, кроме, конечно, Трис.       Поэтому он молча пьет, плюхнувшись на табуретку в пустом конце бара. Вечер будний, и клиентов не так много, в чем он убеждается позже, поскольку бармен движется как раз к нему и некоторым другим оставшимся людям. Она, наверное, примерно его возраста, со светлыми волосами, которые кажутся, может быть, даже белыми, и девушка, в принципе, не слишком отличается от Трис, хотя она немного выше ростом. Практически все, что он может сказать сходу.       - Ты выглядишь так, будто у тебя был ужасный день, - говорит она сочувственно, когда обслуживает его. Он не уверен, сколько уже выпил.       Независимо от количества, этого, по-видимому, достаточно, чтобы заставить его говорить, потому что Тобиас действительно отвечает:       - Ужасный, - он делает глоток, борясь с неожиданным желанием выплюнуть напиток и зареветь. Он никогда так не делает, особенно в обществе.       - Ты хочешь рассказать мне об этом? - её голос нежный и понимающий – идеальный тон для бармена.       - Нет, - Тобиас не говорит это злобно, просто как констатацию факта. Угрюмые привычки углубились в нем, и он уже обидел много людей за одну ночь.       Она кивает, не настаивая.       - У меня тоже все не сладко, - прислонившись к бару, она наблюдает за ним мгновение, прежде чем добавить: - Я Лорен.       Тобиас почти не реагирует, но это обычно вызывает нехорошее, зля человека, который наливает тебе спиртное, поэтому он, наконец, бормочет:       - Меня зовут Четыре, - он не склонен называть этой незнакомке свое настоящее имя. Сейчас он думает только о Трис.       - Необычное прозвище, - Лорен наклоняет голову, оценивая его, - но оно подходит тебе. - Тобиас не отвечает, и она одаривает его маленькой улыбкой, а затем возвращается к другому клиенту. - Так, Четыре, - говорит она, когда снова оказывается рядом с ним, проверяя, как он, через десять минут спустя, - я предполагаю, что проблемы с девушкой?       Лорен обладает успокаивающим голосом, и теперь, когда Тобиас выпил немало, тем самым потеряв свою сдержанность, он, не раздумывая, отвечает:       - Моя невеста выгнала меня, - проговаривает сурово, и Лорен издает низкий свисток, качая немного головой.       - Почему?       Не то чтобы Тобиас готов рассказать ей, но он часами заливал своё "я", и в итоге слова сыплются из него, прежде чем он сможет остановить себя:       - Она думает, что я как ее бывший... - он тяжело дышит, уставившись в столешницу. - Мы спорили, и она подумала, что я собирался ударить ее, как он это делал, - слова вызывают горечь во рту.       У Лорен лицо серьезное, и ее тон тверже, когда она спрашивает:       - У нее есть основания так думать?       - Нет, - почти рычит, - я бы никогда этого не сделал, - он делает еще один глоток из своего стакана. - Я был на встрече выпускников и видел это дерьмо.       Лорен медленно кивает, её рот искривляется в определенной смеси эмоций, что трудно прочитать.       - Ну, я, вроде, понимаю, о чем ты, - девушка, наконец, произносит. - У меня была подруга, которая прошла через это, и ей понадобилось много лет, чтобы ей перестали сниться кошмары, - она вздыхает. - Он убил в ней веру в хорошие отношения.       Нет никакой возможности отрицать, как сильно это заявление пугает Тобиаса. Он не может потерять Трис, особенно за то, чего он даже не делал.       Лорен, должно быть, замечает, что написано на его лице, потому что она добавляет:       - Я уверена, что подобное не случится с вами. - А ему ясно, что она не уверена в этом вообще.       Тобиас ощущает боль, что никакому количеству спиртного не заглушить, и он решает озвучить эту мысль:       - Мне просто больно, понимаешь? Как она смотрела на меня...       В глазах Лорен можно прочесть печаль, и она утешительно похлопывает его по руке. Тобиас инстинктивно отодвигается, хотя и не так сильно, как обычно делает со всеми, а не с Трис.       Она вздыхает.       - Все будет хорошо, Четыре. Просто дай ей время.       Когда она убирает стакан, стоящий рядом с ним, подальше, Лорен осматривает его.       - Тебе придётся дать мне ключи, так как в таком состоянии тебе нельзя водить машину, - заключает она. - "Политика" Бара.       - Я пришёл пешком сюда, - говорит он категорически. - Поэтому не выйдет, даже если бы я захотел.       Она поджимает губы, перед тем как принять это.       - Достаточно справедливо. Но ты лучше дай мне свой телефон. На всякий случай.       Слова пугают его, и он смотрит на нее подозрительно.       - Зачем?       Ее смешок низкий.       - Ну, по двум причинам. Во-первых, если ты выпьешь ещё, из-за чего, я уверена, ты не сможешь передвигаться самостоятельно, мне придётся позвонить твоему другу, чтобы ты не оказался в полиции. И, во-вторых, рано или поздно у тебя появится "хорошая идея" позвонить своей невесте, и, поверь мне, это действительно не будет чем-то хорошим.       Он открывает рот, чтобы возразить, но часть его знает, что она права. Трис сказала ему однажды, что Питер увлекался избиением её тогда, когда был пьян, так что звонить ей в теперешнем состоянии было бы огромной ошибкой. Кроме того, если Трис пока не отвечает на его сообщения, значит, она, определенно, не захочет разговаривать с ним сегодня вечером.       Когда Тобиас вынимает свой телефон из кармана, он быстро смотрит на него, в глубине души надеясь, что там сообщение от Трис, которое он каким-то образом пропустил, но, конечно, его надежды улетучиваются. Поэтому Тобиас вздыхает и смотрит на контактную информацию Зика.       Рядом с именем друга стоит фотография с его свадьбы с Шоной, и Тобиас закрывает глаза, вспоминая об этом дне и о своих планах жениться скоро на Трис. Но он тяжело дышит, протягивая телефон, прежде чем он сможет передумать.       - Если будет нужно позвонить кому-нибудь, - говорит он обреченно, - звони Зику.       - Ладно, - произносит Лорен, когда берет телефон, положив его на полку позади себя. - Не волнуйся, Четыре. Я позабочусь о тебе.

***

      Пульсирующая боль в голове будит его, смешиваясь с некомфортным ощущением в животе, и у него не остаётся выбора, кроме как сесть. Мир вращается вокруг него, когда он делает это; невероятно яркий свет касается его глаз слишком мучительно, и он пытается прийти в себя.       Тобиас понятия не имеет, где находится.       Это же спальня, что очевидно, но парень видит её впервые. Оглядевшись, становится только хуже. Его смятение переходит в дискомфорт, так как он понимает, что в комнате слишком много розового цвета и что он не помнит ничего из того, что случилось прошлой ночью, или того, как он сюда попал.       Дискомфорт превращается в открытый террор, когда его взгляд останавливается на мятых простынях на кровати и одежде, разбросанной по полу, да и он сам едва одет. На нем ничего нет, кроме его боксеров.       Какого черта он сделал?       Встав на ноги, он начинает собирать свою одежду, его тело работает на автопилоте, в то время как он пытается заглушить свои мысли, желая быстрее выбраться отсюда. Но он не может удержать свой разум, вспоминая то, когда в последний раз просыпался в таком состоянии. И нельзя сказать, что у Тобиаса вошло в привычку делить с кем-то ночь, но, конечно, впоследствии так и получилось.       Но сейчас он вообще ничего не понимает. Без сомнений, он никогда бы не изменил Трис. Или изменил бы?       Надежда снова испаряется, когда он видит женские стринги, лежащие возле его штанов, и он замирает на несколько секунд, свирепствуя, а слепая паника медленно овладевает им.       Нет, нет, нет, нет. Блять, нет. Как он мог совершить такое?       Делая себе только хуже, он осознает, что больше не носит с собой презервативы, ведь он не нуждается в них с Трис. Как он решился на такое? Из-за того, что Трис выставила его за дверь? Этого не может быть...       Каким-то образом ему удается отыскать свою одежду, шатаясь по спальне, прежде чем парень отчаивается вырваться отсюда и уйти туда, где ему самое место. Он должен найти способ исправить это, независимо от того, каким невозможным это кажется сейчас.       - О, ты уже встал, - голос молодой и явно женский, и его глаза стреляют в нее, как-то смирившись с потрясением, когда парень видит девушку с белокурыми волосами и миниатюрной фигурой.       Боже, он в пьяном состоянии принял её за Трис?       - Было интересно, придется ли мне обливать тебя холодной водой, - добавляет она, посмеиваясь. Но для него этого слишком много. Из-за неё весь беспорядок в нем превращается в бушующий ураган, вызывая тошноту, головокружение и пульсирующую головную боль вместе с насущной необходимостью собрать обратно весь свой организм.       Он еле добирается до ванной, подбегая к унитазу, выплевывая все свои внутренности, когда он яростно желает, чтобы появилась возможность избавиться от этой ночи в его жизни. Он еще ни разу не жалел о чем-то так сильно, и Тобиас понятия не имеет, стоит ли надеяться на то, что он сможет оправиться от всего этого.