Never Back Down 2

      История первая. Декабрь. Разговор за чашкой чая.        Хрустящей светло-серой коркой небо парило над Оттери-Сент-Кэчпоул. Крупные снежинки медленно и величественно опускались на землю, уже изрядно заметённую белым полотном растущих сугробов. Чёрные обнажённые деревья, зябко ежась в объятьях снежных шапок, покачивали на слабеньком ветру веточками. Металлический привкус зимы оседал на языке, специфический, тонкий запах холода щекотал ноздри. Облачко пара вырвалось из моего рта, щёки и нос раскраснелись от долгой прогулки. Белоснежное покрывало поскрипывало под подошвами сапог. Воротник припорошило снегом, так что я сама напоминала небольшой сугроб. Второй день первого зимнего месяца порадовал по-настоящему зимней погодой.        На толстой нижней ветви ясеня, что рос в саду, сидел нахохлившийся Байнс. Увидев меня, подходящую к дому, ворон приветственно каркнул: «Марс!», сорвался с ветки, стряхнув с неё пригоршню снежинок, и опустился на моё плечо. Я поморщилась, когда острые когти вцепились в кожу сквозь куртку, но всё же ласково потрепала Байнса по пёрышкам. Тот, чуть прищурив чёрные глазки, что-то проворковал, подставляя под пальцы шею.        Отвлёкшись на ворона, я не заметила ледяной дорожки, раскатанной около нашего дома. С громким «Ууууупс!» я покатилась ногами вперёд и ухватилась за забор, пытаясь предотвратить падение. Каркая, Байнс сорвался с моего плеча и присел на забор рядом с моей рукой. Я так и продолжала висеть, пытаясь привести тело в относительно устойчивое положение. О том, чтобы выпрямиться, речи не шло — ноги продолжали разъезжаться, а отпустить забор мне не хватало смелости. Неповоротливость беременности не позволяла так ловко, как раньше, подобраться, сесть на корточки и грациозно подняться.        Ещё и Эда дома нет, чтобы его попросить мне помочь.        Страдальчески закатив глаза, я поставила пакет с покупками на утоптанный снег и вцепилась второй рукой в забор. Так. Либо я пытаюсь встать, медленно перенося вес на колени и рискую упасть, либо я опускаю зад на лёд и жду подмогу, либо я продолжаю висеть на заборе и всё равно жду помощи, потому что сама я не смогу выпрямиться.        Байнс всё это время с внимательным любопытством смотрел на меня, чуть хлопая крыльями. — Что пялишься? — Буркнула я. — Девушку в беде никогда не видел? Помог бы лучше.        Ворон пару раз каркнул, после чего взмахнул крыльями и куда-то улетел. Я пыталась просмотреть траекторию его полёта из-под локтя, но тот очень быстро скрылся с моего поля зрения. — Пернатый предатель. Хоть Инсендио зови на помощь.        Медленно-медленно, по-прежнему опираясь на забор, я начала подтягивать ноги под себя. Подошвы сапог предательски скользили по льду, то и дело унося ногу куда-то не туда. Пару минут спустя мне удалось подтянуть под себя левую пятку. Осталось то же самое проделать с правой и как-то перенести центр тяжести на…        На плечо снова опустился Байнс. Хлопанья крыльев я не услышала за пыхтением, так что прибытие пернатого помощника напугало меня в какой-то степени. Не удержавшись, я всё же рухнула на лёд. Благо, сейчас падать было вообще не высоко. Но сам факт соприкосновения пятой точки с холодным льдом был неприятен.        Раздались торопливые шаги. Чьи-то тёплые сильные руки подхватили меня под локти и легко подняли на ноги.  — Ох, спасибо, большое, — радостно сказала я. — Уж не знаю, сколько бы я сидела если бы не… о, привет.        Из-за моей спины вырулил Ремус. Клетчатый шарф укрывал от холода его лицо до самого носа, а низко надвинутая шапка оставляла в поле зрения только глаза. Но только по этим самым глазам я его и узнала. Ремус опустил шарф и выдохнул облачко горячего пара. — Что это за сомнительная гимнастика посреди улицы? — Подняв брови так, что их не было видно из-за шапки, спросил он. — А если бы я не околачивался неподалёку? Так бы и висела на заборе? — Я поскользнулась, — шмыгнула я носом. — А если что, мне бы кто-нибудь из прохожих помог бы. Кстати, что ты тут делаешь?  — К тебе приехал, — пожал плечами оборотень. — Плакаться в жилетку твою буду. Подумал, что сие благородное деяние невежливо делать с пустыми руками, так что решил купить тортик или ещё что-то к чаю. Только подошёл к магазину, как на голову приземлился Байнс, да как начнёт каркать. — Как он только тебя нашёл? — Хмыкнула я. — Городок небольшой, но такое совпадение… — Наверное, он умнее, чем пытается казаться, — сказал Рем. — А вообще, я испугался. Ворон был в панике, я уж подумал, что что-то стряслось. — Ну, в каком-то смысле, стряслось. Представь, если бы я просидела на холоде несколько часов? Так, отбросим условности, у меня два вопроса. Первый: «по какой теме намереваешься окропить мой жилет слезами?» и второй: «где тортик?». — Я не успел купить, меня Байнс отвлёк, — развёл руками Ремус, демонстрируя отсутствие трофеев. — Ладно, у меня где-то было печенье, — махнула я рукой и развернулась, намереваясь идти домой. — Да что ж!..        Нога снова поехала вперёд, суля перспективу вновь оказаться на льду. К счастью, на сей раз Ремус успел меня подхватить. — Так, — решительно заявил он, возвращая меня в вертикальное положение, забирая пакет с продуктами и подставляя локоть. — Цепляйся. Если ты не против, настаиваю, чтобы следующие несколько ярдов до калитки ты за меня держалась. — Как скажете, — хихикнула я.        Кое-как мы всё же дошли до дома. Байнс всё это время ждал нас на крыльце. Заходя домой, я снова потрепала его пёрышки.        Дома я скинула уличную одежду, кинула Ремусу тапки и бросилась на кухню. Пока кипел чайник, я распихала продуты по шкафам и холодильнику, наполнила вазочку печеньем, и начала суетиться с чайником, заварками и чашечками. Ремус порывался помочь, но я отправила его в гостиную. Чтобы он не скучал, разрешила развести огонь в камине.        Я осторожно налила горячую воду в чайник, бросила туда бадьян, палочку корицы, немного гвоздики, закрыла чайник крышечкой, накинула сверху полотенце. На поднос поставила две кружки, вазу с печеньем, сахарницу, молочник. Подумала. Убрала молочник. Нет, это чересчур.        Когда я заносила поднос в гостиную, Ремус как раз закончил возиться с камином и бросился мне на помощь. Я настойчиво пресекла его попытки отобрать поднос и сама поставила его на стол.  — Ну, излагай, — сказала я, усаживаясь в кресло напротив Рема. — Что за событие из-за которого ты вдруг решил лить слёзы?        Ремус немного посидел, глядя, как я расставляю на столе чайные приборы. Казалось, он формулировал, как бы покорректнее выдать мне информацию. У него всегда такое задумчивое лицо, когда он это делает. Я тем временем раскладывала ложечки для сахара, чуть привстав, чтобы дотянуться до дальнего края стола.  — От меня сбежала Рейчел, — сказал, наконец, он. — Три дня назад.       Дзыньк.        Из моей руки выпала ложечка и отколола у кружки ручку. Но я не обратила даже внимания. Изумлённо глядя на Рема, я медленно опустилась обратно в кресло. — Ого. Неожиданно даже как-то. А я тут над тобой подшучиваю. Ты в порядке? — Честно говоря, не совсем, — странно усмехнулся Ремус. — Странное ощущение пустоты в груди. Это нормально? — Более чем, — серьёзно кивнула я. — А как Рейчел это мотивировала? Что она сказала? — Ничего, — покачал головой Рем, рассеянно крутя в руках пустую кружку. — Она сбежала, когда меня не было дома. — Ты уверен, что её не похитили? — Она оставила записку. И нет, это не подделка, я проверил. Это её почерк. И её никто не заставлял так писать. Мы договорились, что в случае похищения оставим друг другу знак. — Может, она не смогла его оставить? — Нахмурилась я. — Знаешь ли, трудно что-то как-то подделать, когда в грудь упирается кончик волшебной палочки. — Да нет, Марс. Она сбежала, тут и гадать нечего, — вздохнул Ремус, отставил кружку и потянулся к чайнику. — Ладно, что было написано в записке? Или это слишком личное? — Поинтересовалась я. Попытавшись взять чашку, обнаружила всё же отсутствие ручки. Вздохнув, начала поиски волшебной палочки в пределах кресла. — Да нет, — пожал плечами Ремус. — Написала, что не хочет меня обязывать, сказала, что ни к чему ей моё внимание, если оно привязано чем-то. Этого я не очень уловил. Но она написала, чтобы я не беспокоился, что у неё есть друг детства, к которому, она, собственно и сбежала. Говорит, что стыдно ей… — Так, стоп, — взмахнула я руками. — Линейное повествование, Люпин! Хронологически выстроенное и логически не хромающее! Я ж ничего не понимаю. — Прости, в голове немного сумбурно, — пробормотал он. — Ну, вот, что я поняла: Рейчел сбежала к какому-то дружку, заявив, что не желает тебя чем-то как-то привязывать и удерживать. Так? — В общем-то, да. — А она не беременна, часом? — Усмехнулась я, поднимаясь с кресла с намерением найти-таки палочку. — Смешно было бы, словно эпидемия. — Нет-нет! — Замахал руками Ремус. — Мы… были осторожны. Да и я заметил бы. И Рейчел не сбежала бы, если бы была в положении, это же просто глупо. — Просто предположение, — пожала я плечами. — Не стоит так заводиться. Но вот чем она тебя обязывать не хотела? — Не знаю, — задумчиво протянул Ремус.        Я нашла-таки палочку, взмахнула ею и произнесла: «Репаро!». Отколотая ручка встала на место. Удовлетворённо кивнув, я всё же разлила нам с Ремом чай по чашкам. Странное дело. Я сочувствовала Ремусу от всей души. Я не вполне понимала поступка Рейчел — она не производила впечатления девушки, способной из Люпина сделать рогоносца. Но ещё больше я не понимала себя. Какая-то странная, бесконечно далёкая часть меня радостно мурлыкала после слов Ремуса о побеге девушки. Я замужняя женщина на седьмом месяце беременности, но радуюсь, что от моего давным-давно бывшего парня сбежала девушка? Какая гнусность. — А знаешь, что самое интересное? — Спросил Ремус, когда я, наконец, села. — Незадолго до её побега я подарил ей тот цветок. Ну, помнишь лунные лилии? — Как же, помню, — фыркнула я, чувствуя, как горят уши. — И что было? — Всё как всегда, — пожал плечами Рем, потянувшись к кружке. — Цветок распустился, зазвенел и прочее-прочее. Как она была рада, ты не представляешь. — И тем не менее, она сбежала с каким-то хмырём, — пробормотала я так, чтобы Рем не слышал. — Я подумал, что что-то тут не так. Ну, что он и для тебя тогда распустился, и сейчас… Короче, пару дней спустя я купил ещё один и подарил его Сириусу. — Чего? — Я подавилась чаем. — Сириусу? — Он был первым, кого я нашёл. Ну, у него в руках лилия тоже распустилась, зазвенела, заискрилась. Твой брат ржал так, что стены тряслись. Но факт оставался фактом — Сириус держал в руках распустившуюся лилию. — Хочешь сказать, что романтическая байка не более чем бред сивой кобылы? — Одобрительно хмыкнула я. — Думаю, да. Ни разу цветы не расцветали синим или не расцветали вовсе. Так что всё это романтическая е-рун-да.        Я поняла, что это мой шанс переключить настроение Ремуса на другую волну. — Может быть, — хитро прищурилась я. — А может тут все гора-а-а-аздо запутаннее, и легенда не лжет. — Марисса! — Возмущенно вскричал Ремус. Я рассмеялась. — Извини. Просто мысли вслух. Знаешь, из тех, что приходят перед сном, типа есть ли у птиц уши. После того, как я забеременела, я часто коротаю вечера, думая, какой была бы жизнь, сложись все иначе. Например, если бы не было Талисмана или если бы мы все были нетрадиционной сексуальной ориентации… Рем подавился чаем. — Ты меня пугаешь, — откашлявшись, сказал он. — Но больше пугает то, что мне любопытно. И? Что было бы? — Ну, я встречалась бы с Линой, отбивая всяческие поползновения со стороны Бетти, Сириус совратил бы половину однокурсников, а после остепенился бы с тобой или Джеймсом. А Эд… Не знаю. Либо, опять же, с тобой, либо с Джасом. — Ну спасибо, — хмыкнул Рем. — Ладно, какие еще альтернативные варианты развития наших судеб ты надумала? Если бы мы все были злодеями? — И это тоже. Думаю, заполучи злая версия меня Талисман, она бы тут же начала разрабатывать планы по переустройству мира под себя, манипулировала бы людьми ради достижения целей и не гнушалась бы убийствами неугодных. А после правила бы миром в тени. — Короче, ты стала бы Кьяларом? — Наверное, Кьяларом. Если не хуже. — Куда уж хуже? — Кларисса. — Хм. Да, пожалуй, да. Но ведь ты сама говорила, что Кларисса — это ты, только… — Злая. Она как бы моё искривлённое и перевёрнутое отражение. — А каким был бы я? — Жестоким, — немного подумав, сказала я. — Очень-очень жестоким, беспринципным, маньяком. Как Фенрир Сивый. — Опять же, ну спасибо. — Ты сам спросил. Мы немного помолчали. Огонь мягко потрескивал в камине, за окном постепенно смеркалось. — Значит, Сириус всё же приезжал? — Тихо спросила я. — Да, на полдня, ему нужно было передать какое-то сообщение Дамблдору. А он к тебе так и не заглянул? — Нет, — я покачала головой. — Даже не писал, что будет в Англии. — Странно. А Марлин он навестил. — Марлин носит под сердцем его ребёнка, тут всё оправданно, — вздохнула я. — Хотя мог бы и поинтересоваться, как здоровье у будущего племянника. Или племянницы. — По-прежнему не знаешь, кто? — Понятия не имею. — Можно? — Рем неуверенно потянулся к животу. — Исключительно на правах крёстного, — неловко засмеялась я, чувствуя, как заливаюсь краской.        Его ладонь коснулась выступающего живота. Даже через футболку прикосновение казалось горячим. Сердце подскочило куда-то к горлу, а после вновь пустилось в бешенный скач. Усилием воли я сохраняла спокойствие и даже нашла в себе силы выдать правдоподобную улыбку. — Ворочается, — тихонько прошептал Ремус, улыбаясь. — Придумала имя? — Пока нет, рано ещё, — смущённо пробормотала я, убирая прядь волос за ухо.        Ремус, продолжая улыбаться, убрал руку с живота, к моему невероятному облегчению. И как раз вовремя — дверь в гостиную распахнулась. На пороге стоял Эд. — Что у вас за чаепитие? — Весело поинтересовался он и обменялся с Люпином рукопожатиями. — Привет, Ремус.        Оставшийся вечер мы провели за праздными и не очень беседами о девушках, отношениях, Министерстве, войне, Дамблдоре. Вспомнили Хогвартс, ностальгирующе повздыхали по «Трём Мётлам» и «Сладкому Королевству», пообещали друг другу, что после рождения ребёнка выкроим денёк и навестим мадам Розметту. Ближе к полуночи Ремус аппарировал с нашего крыльца. История вторая. Февраль. Последние дни. — Не думаю, что она будет в восторге, — фыркнул Ремус. — Да брось! Родной братишка вернулся, наконец, домой! — Хохотнул Сириус. — Который за всё это время ни разу её не навестил? — Я был занят, она поймёт!        Люпин и Блэк как раз подходили к синей двери третьего дома на Зелёной улице. Морозный воздух почти звенел, напоенный холодным дыханием прощального месяца. Обычно в конце февраля снег и мороз как-то постепенно идут на спад, но в этом году зима решила держаться до последнего дня. Собственно, то и был последний день февраля. — Да, но ты же навещал Марлин. Хоть разочек и мог бы… — Ну, я принёс ей тортик. Думаю, она простит меня за тортик-то? — Думаю, нужна более веская причина, чем тортик, — вздохнул Ремус. — Марисса сейчас изрядно на взводе. Эд вечно в каких-то рейдах, в Ордене неспокойно. Она частенько заходит ко мне в магазин, жалуется. Да и на таком сроке настроение у неё… — Хм… А если ещё и с безе? — Сириус, кажется, ты не уловил сути проблемы, — серьёзно сказал Ремус. — Лунатик! Я всё схватываю налету! — Обиженно воскликнул Блэк и открыл дверь.        И тут же остолбенело замер, ибо в паре дюймов от его головы об стену разбилась брошенная из гостинной ваза. — НИКОГДА МОЮ ДОЧЬ НЕ БУДУТ ЗВАТЬ КЛАРОЙ! — Громогласный крик почти до основания сотряс дом.        Мимо Сириуса просвистела ещё и небольшое блюдечко, которое с грустным «дзынь» разбилось вдребезги, упав к осколкам вазы. — Марс, это просто жребий! Можно просто перетянуть и… — Ты специально подложил это имя! Чтобы поиздеваться, да?! — Голосила Марисса. — О чём ты? Девчачьи имена ты писала! — ТЫ МЕНЯ ЗА ИДИОТКУ ПРИНИМАЕШЬ?! — Ого, — присвистнул Сириус. — А сестрёнка разошлась. Из гостинной буквально вылетел Эд, спасающийся от праведного (или не очень) гнева жены. — Опаньки, — выдохнул он, увидев Сириуса. — Какие люди. Давно не виделись. — Что у вас? Третья мировая? — Хохотнул Блэк. — Почти, имя ребёнку выбираем, — вздохнул Эд, откидывая со лба волосы. — Кто бы мог подумать, что это такая проблема. Слушай, отвлеки её, хорошо? Когда она… — Лафнегл, не смей убегать от разговора! — В дверях гостиной появилась Марисса.        Вернее, сперва появился её живот. А потом уже она сама. Полыхающие гневом синие глаза на белом лице не шли ни в какое сравнение с такими габаритами по уровню производимого шока. — Охренеть, да ты ж размером с планету! — Не удержался Сириус.        Синие глаза, уставившись на Блэка, сузились до угрожающих щёлочек. Медленно наступая к брату, Марисса зашипела: — Ты… Явился… — Ой-ёй, — высказал общие соображения Ремус. — Пять месяцев… ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ, СИРИУС! — Закричала девушка. — За все пять месяцев ты не соизволил меня навестить! За все пять месяцев всего пять писем и открытка на Рождество! ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ, СИРИУС! — Но мы же каждую неделю общались через зеркало, — нервно улыбнулся Сириус, выставив вперёд тортик, как средство защиты. — И я тебе ещё такие подарки присылал. Тот плюшевый заяц, а? Такая прелесть же! Как дела у малыша? Пинается? — Ты мне зубы не заговаривай! — Зарычала Марисса.        Эд тихонько, передвигаясь бочком по стеночке, шмыгнул в гостинную. Сириус и Ремус стратегически отступали на кухню. — А… А хочешь расскажу, как я в чешском лесу от егерей спасался и прибежал на Октоберфест? Оказалось, что я всё это время даже не в Чехии был. Забавно, да? О, зато в Испании меня чуть оборотень не покусал! Вот такая история! Сейчас расскажу! Иду я, значит, по пляжу…        Марисса схватила полотенце и несколько раз хлестнула им брата. Отскакивая от кожаной куртки, ткань громко хлопала. Всё это время Марисса приговаривала: «Пять месяцев! Пять месяцев!». Ремус поспешил на подмогу другу и поспешно схватил Мариссу за руку. — Марс, ну не надо брата-то убивать, — попытался вразумить её он. — Ну да, загулял, но у него было много дел, он был занят… Миссия Ордена это не просто отпуск. Да, поездка выдалась, судя по всему, увлекательной, но всё равно было трудновато, пожалей его. К тому же, если ты убьёшь его, кто расскажет тебе о поездке? Ты же так хотела послушать, помнишь, ты говорила?        Спокойный и размеренный голос Люпина успокоил девушку. Немного сомневаясь, Марисса положила полотенце на стол и вздохнула. — Ладно. Сириус, я всё же рада тебя видеть. Извини, я немного на взводе в последние дни. — Да ничего, я понимаю, — Сириус шагнул к сестре и обнял её. — Нет, ей-богу, ты размером с планету!        В ход снова пошло полотенце. На доводы Ремуса о том, что девушке нельзя нервничать, та не обратила ни малейшего внимания. Однако совершенно внезапно девушка замерла, занеся полотенце для очередного удара. Вслушиваясь в звуки, доносящиеся из соседней комнаты, она отбросила полотенце и с радостным воплем: «Доктор Кто!» ринулась в гостиную. Через миг до недоумённо переглядывающихся парней долетел ещё один радостный возглас: «Мармеладки!».        В кухню шагнул немного бледный Эд. Кисло усмехаясь, он опустился на стул и пригласительным жестом предложил остальным присоединиться. — В последние недели её только это и успокаивает, — вздохнул он. — Пришлось побегать по Лондону, найти записи… Ужас. — Паршиво выглядишь, — заметил Сириус, протягивая извлечённую из кармана куртки фляжку. Эд только головой покачал. — Не высыпаешься? — Какое там, — провёл руками по лицу Эд. — Днём я на работе, иногда — в штабе Ордена и на вылазках. Когда прихожу домой… — Всё так плохо? — Нахмурился Сириус. — Странно. Я знаю Марс, так быть не должно. — Ей немного снесло крышу беременностью, — застонал Эд. — Ноль рационализма, живу как на минном поле. Недавно она разбудила меня в три утра, спросила, как пахнут швейные машинки. Когда я сказал, что пахнут они металлом, она заявила, что это не так, и потребовала найти одну, чтобы убедиться. Как только я оделся, она уже передумала. Я лёг спать, а она снова будит меня и хнычет, что хочет погрызть мою волшебную палочку. Что ты ржёшь, Сириус? Буквально! — Извини, — хрюкнул Сириус. — Не удержался. Ты продолжай. — Отговорил я её от этой затеи. Она расстроилась, но утром даже не вспомнила об этом. Только я возрадовался и собрался на работу, как она заявила, что у неё схватки начались. Я чуть не поседел, ей-богу. Потом, когда я готов был на руках нести её в Мунго, она махнула рукой и сказала, что ей показалось. И так за последние дни раза три уже. Ужас. — Но не всё же так плохо, — пожал плечами Ремус. — В смысле, мне тоже пару раз прилетало, но это не так часто бывает. — Разумеется, нет. Это всё скорее исключения, — вздохнул Эд. — Редко, но, чёрт возьми, масштаб катастрофы может затмить последствия взрыва атомной боеголовки. — А за что тебе прилетало? — Поинтересовался Сириус у Ремуса. — Один раз я запретил ей облизывать страницы какой-то книги. Марисса заявила, что хочет знать, какова на вкус типографская краска, смешанная с пылью. Я отнял книгу, но Марс уже расстроилась. Как ребёнок, честное слово. — А второй раз? — Я запретил ей пить кофе. — Ну тут ты всё правильно сделал. — О Мордред, как же вы живы-то остались? — Захохотал Сириус. — Чудом, — хмыкнул Эд. — Но что-то мы совсем наговариваем. Не подумай, всё не так плохо и не так часто. Я люблю Марс, так что потерплю пару недель нервотрёпки. — Я тоже, — кивнул Ремус. — В смысле, я тоже могу потерпеть. — Ну, думай о том, что скоро всё кончится, — протянул Сириус, загибая пальцы. — Девятый месяц на исходе. Скоро станешь отцом.        Эд застонал, закрыв голову руками. Ремус и Сириус переглянулись. — Что с тобой, Лафнегл? — Осторожно ткнул Блэк Эда в бок. — Я не то что-то сказал? — Я стану отцом… катастрофа! Я думал, что за девять месяцев я пойму, что к чему, что буду морально готов! А тут последний месяц кончается, а я как ничего не знал, так ничего и не знаю! — А ты думал, что знание тебе придёт во сне? — Хмыкнул Ремус. — Или что ты сам на месте сориентируешься? — Нет, — протянул Эд. — Но я надеялся, что я стану серьёзнее и ответственнее, что я примирюсь с ролью отца. А я в тотальном ужасе. Как представлю в своих руках этот розовый живой копошащийся комочек… — Эд, это ты так ребёнка называешь? — Осуждающе нахмурился Сириус. — Повежливее с моим будущим племянником! — Факт остаётся фактом! Хорошо, я держу в руках сына или дочь. И в моих руках будет находиться его судьба, его будущее. Смогу ли я его достойно воспитать? Смогу ли дать что-то? Уберечь от всех бед? О Мерлин, да хотя бы научить его ходить, не ударяясь обо все углы! — Не нервничай, — похлопал по плечу Лафнегла Ремус. — Уверен, что всё будет хорошо. Сколько людей ежедневно становятся отцами? И ничего, живут дальше, чад своих воспитывают. — Мне ведь даже пример брать не с кого, — вздохнул Эд. — Мой отец исчез, когда мне было меньше пяти лет. Я его двенадцать лет не видел и знал всего три часа! — Не обязательно брать с кого-то пример, — покачал головой Сириус. — У меня, знаешь ли, предки тоже не фонтан. И ничего, сам как-то нормальным человеком воспитался!        Ремус сдержанно фыркнул. — Сириус прав, тебе не обязательно кого-то копировать, чтобы быть достойным отцом, — сказал он. — Но если тебе так необходим ориентир, тогда опирайся на Лиди. Судя по тому, что я слышал, она была чудесной женщиной. — Да, она сумела играть как-то две роли, — шмыгнул носом Эд, глядя на фото матери, висящее на стене. — Мне её не хватает. Но у неё был талант… — Откуда ты знаешь, что у тебя его нет? — Потому что… не знаю. — Вот именно. Ну, а в случае чего, мы тебе поможем, — улыбнулся Сириус. — Конечно, поможем, — кивнул Рем. — На правах крёстного и дяди мы это просто обязаны будем делать. — Это вы сейчас так говорите. А потом? У Сириуса появится свой сын, потом ещё и крестник от Поттеров. Ты не сможешь разрываться между тремя детьми. — Отдам Андромеде всех троих, пусть детский сад у себя в Дартмуте организовывает, — хохотнул Сириус. — Сириус! — Осуждающе воскликнули оба. — У меня рекламная пауза! — В кухню заглянула улыбающаяся Марисса. — Сириус! Извини, что так вышло с приветствием. Я была немного… — Да я уже понял, — рассмеялся Сириус, шагнув к сестре и снова обняв её. — А ты мне извини мою бестактность. Ты не похожа на планету, честно! — Я беременная, так и должно быть, — звонко расхохоталась девушка.        Она отпустила брата, подошла к Эду и обхватила его руками настолько, насколько могла дотянуться. — Прости меня, злую, — пробормотала она. — Я не специально, честно-честно. — Ничего страшного, — прошептал Эд, целуя Мариссу в макушку. — Просто в следующий раз не пытайся меня убить, хорошо? — Я постараюсь, — покивала она. — Мне стыдно-стыдно. — Ну, моя работа ещё более опасное мероприятие, так что простой истерикой меня не запугать, глупая, — ласково проворковал Эд.        Лицо Мариссы скуксилось, как будто она готова была разреветься. — Опасная… А я же говорила, что опасная! А ты говорил, что всё нормально! Ты говорил… — Марс, а я тортик привёз! — Торопливо сообщил Сириус.        Глаза девушки мигом высохли. Повернувшись к Сириусу и посмотрев на торт, она улыбнулась. — Отлично! Что ж ты молчал? Давайте-ка быстро в гостиную, я сделаю чай!        Мужчины прошли в комнату, оставив Мариссу, напевая, возиться на кухне. — Уровень сосредоточенности тоже нулевой? — Хмыкнул Сириус. — Даже в минусе, — усмехнулся Эд. — Но об этом даже рассказывать не хочу. Кстати, что ты говорил об испанском оборотне?        Следующие десять минут Сириус не затыкался, рассказывая о приключениях на испанских пляжах и попытках договориться с огромным волком. Заткнуться его заставил громкий вопль, раздавшийся с кухни, и звон разбивающейся посуды. Не сговариваясь, вся троица бросилась на кухню, расшвыривая подворачивающуюся под руки мебель.        На кухню Эд влетел первым. Ремус поотстал лишь на долю секунды. Марисса стояла, опираясь обеими руками на стол и тяжело дыша. Бледное лицо стало как-то ещё белее, на лбу выступила испарина. Сквозь стиснутые зубы вырывался глухой стон. Лицо перекосило от нечеловеческой муки, которую ни один из собравшихся парней даже теоретически постичь не мог. — Марс! Марс, солнышко, что такое? — Бросился к супруге Эд. — Больно? — Безумно, — прошептала Марисса прежде, чем снова закричать. — Я… Кажется… Вези меня в больницу… — Что? Я не… — Лафнегл! Я рожаю!