Мамаша

- Убери свои руки от меня! Не трогай! Фугаку, ты не можешь так поступить! Глава отвернулся. Ему было невыносимо видеть, как Микото бьется в веревках. Как верные ему люди стянули ее плечи и предплечья тугим жгутом, как обвязали несколько раз её тонкие лодыжки, перетянув веревку так сильно, что она не могла двинуть ни единой конечностью. Как распяли ей пальцы, чтобы никакими ухищрениями Микото не смогла сложить печати. Фугаку закрыл глаза, в который раз повторяя себе, что всё сделал правильно. Правильно! Это она подвергла опасности его детей. Его наследников, черт её задери! Микото могла играть с ним сколько ей угодно, но он никогда не простит этой женщине то, что она подвергла опасности его детей. Будущее Учиха! Он снова увидел, будто бы со стороны, как узнает о событиях этой ночи. О том, как легко и непринужденно она говорит о том, что его сыновья могли лишиться жизни. Как сверлит Фугаку своим проклятым немигающим взглядом, как он сам различает в ее глазах только пустоту. Во что же превратилась его дражайшая Микото? Во что он её превратил? - Фугаку, не делай этого. Черт возьми, опять? Опять?! Трус! Я.. черт… не смей! Чтобы поймать Микото, ему пришлось призвать трех шиноби. Чтобы поймать её, Фугаку пришлось пойти на обман, и воспользоваться слабостью её тела. Он сделал это, чтобы наказать Микото; и чтобы защитить её от самой себя. - Глава? – Яширо с посмотрел на мужчину, убрал руки за спину. – Вы уверены, что?... - Ты всё проверил? – с поражающей самого себя отстраненностью спросил Фугаку, растворяясь в этой могильной тишине. Микото перестала взывать к его совести. - Да, тайчо. Каждый узел. Еще мы забрали вот это, - с этими словами Яширо метнулся к столу и забрал с него наручи, треклятый подарок Хизаши Хьюга. Фугаку выхватил наручи, усилием воли подавив в себе порыв избавиться от них. Сжечь бы их, а то, что останется, спустить в канализацию. Его взгляд упал на лежащую на полу жену. - Выйдите, - приказал он и, когда шиноби покинули тесную комнатку, опустился на корточки перед Микото, заглянул в ее перекошенное от ярости лицо. Какое странное мазохистское удовольствие испытывал сейчас Фугаку – его он не забудет никогда. Ощущение полного контроля, потерянного когда-то, переполняло его, заглушая собой чувство стыда и вины. Вот она, вся его – лишь руку протяни. Но в той руке, что Фугаку мог протянуть Микото, он крепко сжимал подарок Хизаши. - Ты так бережешь их. Яширо сказал, что ты никогда с ними не расставалась. Они так ценны для тебя?       Женщина нахмурилась, острый, как лезвие, взгляд пронзил его насквозь. - Ты понимаешь, что наделал? – только спросила она, проигнорировав вопрос. - У тебя еще хватает смелости спрашивать меня о таком? Находясь в этом положении? – Фугаку слышимо усмехнулся, сжав наручи в твердой руке. - Я пытаюсь воззвать к тому органу, что у всех нормальных людей работает для принятия решений. У тебя он, надеюсь, еще функционирует? Он может протянуть руку и свернуть ей шею одним движением. Всего одно движение разделяет Фугаку от бесконечной скорби. Спокойной, топкой и вязкой, как трясина, в которой больше ничто не сможет потревожить его покой. Фугаку представил себе это так ясно, что едва услышал этот хруст, с которым бы ломались позвонки её шеи. - Фугаку, ты не можешь держать меня здесь вечно, ты понимаешь? – видимо, уловив перемену в его настроении, спросила женщина. – Система циркуляции восстановится, ко мне вернутся силы. - И что ты будешь делать, когда они вернутся? – спросил он бесстрастно. - Это будет зависеть от того, что сейчас сделаешь ты, - последовал напряженный ответ. Фугаку изучал её лицо. Её птичьи плечики, сведенные вместе тугой веревкой, синие пятна кругов под глазами, которые проявились из-за долгих бессонных ночей. Он смотрел и думал, что ничего прекраснее не видел. Он вдруг испытал то, чего не испытывал уже долгие мучительные годы. Удовлетворение наполнило каждую клеточку его тела, напитывало его, как мутные воды глубокие корни. Жестокая улыбка озарила его лицо. - Ты знаешь, где ты находишься? – спросил он, и не дожидаясь ответа, зная, что его не последует, ответил сам. – Ты в Северном доме. Там, где и должна была оказаться после своей измены. И ты останешься здесь. На время. Так я решил. - А что потом? – немедленно спросила Микото, и Фугаку не удержался, коснулся пальцами ее холодной щеки. Она не отпрянула – всё смотрела своим не отлипающим взглядом на его лицо. - А потом я решу, что с тобой делать. Да, так он и поступит. Слишком стремительно всё перевернулось. Всего через несколько часов Хокаге откроет ворота деревни для посланника Кумо. Сегодня, под покровом ночи, когда животы будут сыты, а бдительность Хирузена будет ослаблена, он соберет совет кланов и предоставит им доказательства, которые нельзя будет проигнорировать. И Микото не должна будет этому помешать. Ради блага и безопасности Учиха. Он поднялся на ноги. Микото не проронила ни слова, и это кольнуло главу, вызвав нарастающее чувство неудовлетворения. Он ожидал, что она снова начнет спорить, начнет ругаться и проклинать его. И у Фугаку был готов ответ на каждый её выпад. Но Микото молчала и чем дольше тянулось это молчание, тем сильнее становилась его неудовлетворенность. Он заткнул наручи за пояс. - Ты предал меня в ночь, когда напал Кьюби. И я простила тебя. Помнишь, Фугаку? – внезапно заговорила она, и с губ Микото будто бы капал яд. – Ты помнишь, как тогда просил о прощении? На той кухне. Ты просил, чтобы я простила тебя за это предательство. Ты говорил, что сделал это из любви. И ты поклялся, что никогда больше не предашь меня. Ты помнишь это? Учиха стиснул зубы. - Ты поклялся, что больше никогда не предашь меня. - А ты поклялась, что всегда будешь на моей стороне. Так чья это вина? *** Фугаку приказал выставить у дома охрану. Не Яширо, он был нужен самому Фугаку. Это дело глава доверил Якуми, который оказался рад плясать на обе стороны, быстро ориентируясь в соотношении сил, и еще двум доверенным шиноби, которые помогали стреножить Микото. Фугаку волновался. Что угодно могло пойти не так, поэтому ему нужно оставаться в сотню раз бдительнее. - А где мама? – Итачи стоял перед отцом, прижимая к груди какую-то книжку. - Мама устала. Ей нужно время, чтобы оправиться. Она у бабушки с дедушкой, - ложь сорвалась с губ Фугаку так легко и естественно, как никогда раньше. Итачи прищурился, словно бы пытался разгадать неочевидный смысл слов отца. - Устала, - медленно, будто пробуя слова отца на вкус, повторил он и несколько заторможено кивнул. – Все устали. Саске спрашивает, можно ли посмотреть на праздник? - Пока нет. Тебе нужно тренироваться, Итачи. Ты помнишь об этом? - Какой смысл в тренировках, если нас всё равно не выпускают? - Скоро выпустят, - ответил Фугаку так, будто дает обещание не сыну, а себе. Отчего-то глава был уверен в том, что скоро всё будет так, как он того желает. *** Это конец. Александра сканировала комнатушку на наличие любых более-менее острых предметов. Фугаку! Ей хотелось закричать так громко, чтобы от этого крика снесло стены, крыши и деревья. Она буквально задыхалась от ярости, которая затмила ей разум. Алые вспышки перед глазами были так осязаемы, что Сашка на какой-то миг подумала, что свихнулась. А ведь она свихнулась. Давно и прочно, когда решила вернуться в эту проклятую деревню из Страны Мёда! Она скрючилась на полу, прижавшись щекой к грязным татами. «Какая же я дура…» Ласточкина почувствовала себя обманутой. Всю свою жизнь она прожила, надеясь только на себя и веря только себе. Она получала приказы и отлично их исполняла – сама; она встревала в неприятности и ловко выкручивалась из проблем – сама. Она жила полно, чудила от души и делала всё, что хотела. До того, как в её жизни появились все эти никому ненужные привязанности. Эта ответственность за людей, рядом с которыми она бы даже рядом не села. В иных обстоятельствах. Ласточкина вздохнула. Собрала волю в кулак и медленно, упорной гусеничкой прошелестела к маленькому, затянутой рисовой бумагой оконцу. Что мешает ей закричать? - Да я лучше сдохну, - вслух ответила сама же на свои размышления. Чтобы кто-то увидел, как она просит о помощи? А потом прибежал бы сюда, чтобы увидеть, как она животом полы вытирает? Нет, этого её гордость просто не перенесет. Она привалилась спиной к стене. Задавила гадкого червяка самобичевания, и еще раз оглядела комнату. Голые стены и пол. А на ней столько узлов, что впору всерьез задуматься о практике мазохизма. Если бы только Яширо не снял наручи. Она бы изловчилась и призвала меч. Но Фугаку забрал единственное, что Александра могла по-настоящему считать своим. Тело – нет, это маленькое слабенькое тело принадлежит Микото. Добренькой, миленькой, немного глупенькой ресай кэмбо, у которой свет клином сошелся на самой себе. Дети – нет, эти два выкормыша Учиха вылезли благодаря большой и светлой любви Фугаку к своей сговорчивой женушке. Они были их – не её. И зря Сашка допускала даже мысль о том, что может быть как-то иначе. Женщина стиснула зубы, напрягая каждую мышцу в теле с такой силой, словно тем самым могла просто выскользнуть из ставшей ненавистной туши, как бабочка выбирается из кокона. Она отчетливо осознала, что сейчас её держит только злость. Как и всегда, когда ситуация доходила до края, только злость, искренняя и кипучая, помогала ей совершать немыслимое. Например, придушить Фугаку. Растереть его в порошок. В пыль! За то, что предал её доверие, повернулся спиной тогда, когда он был нужен больше всего. И не ей – нет, плевать на неё, своей семье! За шлюху в деревне, с которой он кувыркался, пока Итачи и Саске были в смертельной опасности. За то, что снова и снова, снова и снова продолжал водить её за нос, распевая песни о любви, не переставая при этом прятать за спиной нож. Двуличное чудовище! За то, что подло подловил, испугавшись честного противостояния, и сбежал, как трус. - Я достану его. Я уничтожу его. И заберу детей. А если они не захотят, то уйду одна. Плевать. Пле… черт. Сашка дернула руками, преодолевая начавшийся спазм мышц. Глухо стукнулась затылком о стену, издав нервный смешок. Уйдет – и вернется, как ослица на привязи. А у привязи её огромные черные глаза и умение вызывать иррациональное чувство привязанности. Как там говорилось: отец не тот родил, а тот, кто воспитал? А мамаша… … Она словно вернулась к началу. *** Ворота открылись. По толпе, точно волна по морской глади, прокатился рокот голосов. Большинство жителей деревни обступили центральную улицу – представители кланов, любопытные безклановые, отцы, держащие на своих плечах детей. Пестрое море накидок, плащей, курток и хаори волновалось и кипело. В деревню вошли посланники Кумогакуре. Фугаку наблюдал за шествием пяти шиноби с высоты резиденции Хокаге, вместе с остальными семью главами, которые должны были засвидетельствовать мир между деревнями. Учиха, Нара, Акимичи, Яманака, Абураме, Инузука, Шимура – те столпы Конохи, которые никак не могли поделить меж собой этот кусок пирога. Взгляд Фугаку мельком падал то на напряженное лицо Шиби – молодого главу Абураме, то открыто изучал сосредоточенного Шикаку, чей собственный взгляд не отлипал от процессии внизу. Фугаку не чувствовал вины за свой интерес, потому что, точно так же, как сейчас глава Учиха изучал этих людей, так же и они, исподтишка, изучали его. Фугаку вдруг раздосадовано подумал о том, что за эти годы мало что поменялось. Мир, который обещал им Мадара, оказался манком в захлопнувшуюся клетку. Кланы не перестали враждовать друг с другом, просто сменили поле боя. Открытое противостояние, борьба сменилась сплетением интриг в темных переулках; бесчестные доносы против честного клинка. Весь мир, раскинувшийся перед ними в Сенгоку Джидай – на несколько километров, обнесенных высоким забором. И бесконечная свара за возможность пропихнуть своего человека на заветный пост. Разумеется, при этой мысли, взгляд Фугаку настиг узкую спину Третьего, который стоял в нескольких метрах от них, почти у самого парапета. Самая веская причина, почему Сарутоби не пришли. Достигнув высшего положения, как ведущий клан деревни, они больше не нуждались в подтверждении своего статуса. Вторыми после Сарутоби считали Шимура, которые – стараниями Данзо – оставались отдалены от очага интриг, при этом не теряя своего положения. Нара стали третьими, закрепившись благодаря умению мастерски балансировать на гребне политической войны. «И нашим, и вашим за ре спляшем» - как однажды сказала Микото, недвусмысленно намекая на умение Шикаку вовремя подсуетиться. Выражение так понравилось Фугаку, что прочно осело у него в голове и периодически всплывало. Однако же, были в деревне те, чье положение казалось незыблемым. Хьюга держались особняком, не забывая каждый раз «Не тебя, Фугаку. Не второго, после проклятого Намикадзе. Кого угодно, только не тебя» - ненавистно прохрипела его зависть. Правда, хрипела недолго. Фугаку мастерки научился давить в себе каждый ее порыв. К сожалению, в последнее время делать это становилось все труднее. Фугаку казалось, что с недавних пор, его ненависть заговорила голосом Микото. - Наконец-то они вошли, - хмыкнул Чоза, сложив руки на массивном животе. – У меня уже ноги затекли так стоять. Учиха бросил на мужчину колкий взгляд. Он почувствовал нависшую над ним угрозу: Иноичи и Шикаку выпрямили плечи, недвусмысленно демонстрируя Фугаку сплоченность. Учиха хмыкнул и первым шагнул обратно в здание. Продолжать бессмысленный фарс ему совершенно не хотелось. Впереди церемония подписания мирного договора. В резиденции Хокаге было особое место для таких церемоний. Место, где, по красивой легенде Хаширама Сенжу и Учиха Мадара подписали первый договор, установивший порядок в деревне. Разумеется, комнаты той давно нет, как, собственно, и самого первого здания резиденции, однако мастера воссоздали ее в точности такой же, какой запомнили ее старейшины деревни. Комната на четыре татами, с открытым видом на деревню, в центре круглый стол переговоров и пять стульев, за которые, впоследствии сели пять Каге Великих Какурезато. Сейчас за столом, за которым когда-то сидел предок Фугаку и основатель этой деревни, сидел Сарутоби. Сидел там, в мантии Каге, пока сам глава Учиха должен был стоять за его спиной, вместе с другими главами, и ждать. Ждать. Ждать. Ждать. Пока Хокаге – Сарутоби – не наговорится с шиноби-из-Кумо, имени которого Фугаку даже не потрудился запомнить. Пока несменный Хокаге – Сарутоби Хирузен – будет вести светскую беседу, подписывая контракт, который скорее напоминал позорную капитуляцию. Фугаку вдернул подбородок. Не время. Не время давать волю эмоциям, которые принесут ему одни только беды. Хирузен придвигает к себе документ. Ставит печать Хокаге Конохагакуре. Нара, по правую руку от него, удовлетворенно кивает головой. *** Гости улыбаются. Хороший ужин, много саке и вина, и одобрительных разговоров. Фугаку прячется от них в нише, сложив руки на груди. Экономика Конохи небывало прочна. «Не стоит благодарности! Конечно мы будем рады продвинуться дальше на восток» - широко посмеивается Иноичи, как всегда во время таких разговоров, мельком касаясь пальцами своего хитай-ате. «Наконец-то закончена эта бессмысленная война. Мне надоело думать о том, что может быть завтра. Или чего может не случится. Благодаря политике Хокаге мы смогли удержать позиции, отделавшись малой кровью» - вторит собравшимся безликий из Шимура. На нем черный балахон и кожаные перчатки по самый локоть. Несколько стариков да джонины – Фугаку ворчал себе под нос, воспринимая всё происходящее как необходимую жертву. Он всё думал о том, когда эта бессмысленная встреча закончится, и он сможет собрать глав. Всех, кроме Сарутоби и Шимура, разумеется. Фугаку глубоко вдохнул, мысленно обращаясь к тайнику с доказательствами, к которому приведет глав. Брать с собой такие ценные документы глава не решился. Он должен проявить терпение. Его взгляд скользил над головами гостей – раздраженно и несколько устало – пока не наткнулся на точно такой же взгляд напротив. Шикаку Нара с низким стаканом, который не спешил пригубить. Он перекинулся парой слов с Шиби и, хлопнув того по плечу, покинул сомнительную компанию Он шел прямо к Фугаку! - Выпьете, Фугаку-сан? – он протянул мужчине еще один стакан, который прихватил по дороге. – Как вам праздник? - Терпимо, - просто отвечает глава Учиха, из вежливости принимая протянутую выпивку. Ему интересно, зачем глава Нара решил пойти с ним на контакт. Но напрямую он, разумеется, этого не спросит. - Выпейте со мной. Говорят, хорошее саке смывает привкус постной встречи, - он усмехнулся уголком губ, приподнимая свой стакан. Фугаку замешкал – он не планировал пить сегодня, но не мог позволить себе проигнорировать жест. Тут же нашлась причина внутренне посетовать на свое положение главы – ведь не будь Фугаку им, то с легкостью мог не делать того, чего не хотел. К тому же, именно сегодня ему была нужна поддержка Нара. - Хороший тост, - согласился он и поднял свой стакан, чтобы тут же выпить содержимое. Саке прокатилось по глотке, как вода. – Вы знаете, когда закончится встреча? - Когда все окончательно охмелеют и устанут от разговоров? – Шикаку пожал плечами. – Официальное мероприятие заканчивается в девять, но когда мы расходились вовремя, Фугаку-сан? Учиха подавил в себе желание усмехнуться. Он понял, что Нара говорит о последнем празднике нового года, когда полиции пришлось практически силой загонять разбушевавшихся от хмеля и эйфории генинов по домам. Легкие дни. - Сейчас всё совсем не так, - ответил он самому себе и Шикаку одновременно. Нара, будто бы прочитав его мысли, кивнул. - Я искал встречи с вами, - признался он, привалившись спиной к стене ниши. Теперь они были наравне. - Зачем же? – Фугаку напрягся. У него было достаточно тайн, и главе Учиха совершенно не хотелось, чтобы чересчур прозорливый Шикаку рылся в них своим любопытным носом. - То, что происходит в Учиха, так или иначе, затрагивает всех нас, - заговорил он, блуждая взглядом по залу с гостями. – Земля полнится слухами, и я бы не сказал, что они внушают спокойствие. - Вы верите слухам? Не думал, что кто-то с вашим интеллектом будет опираться на пустую болтовню. - Когда у человека нет надежного источника, он уповает на мираж. Поэтому, не желая гоняться за миражами, я решил сам прийти к источнику. - И обо всем разузнать? – начал вскипать Фугаку, едва дар речи не потеряв от такой наглой смелости. - Не злитесь, Фугаку-сан. Если бы Учиха нуждались в помощи, или показали бы, что в ней нуждаются, то, уверен, многие бы в этой помощи вам не отказали. Вы когда-нибудь думали об этом? Шикаку мог выразить свою мысль иначе, но он бы никогда не стал токубецу джонином, если бы напрямую говорил всё, что думал. Фугаку понимал это. Он чувствовал, что сейчас ему следует быть очень осторожным в своих словах, но не понимал, что именно он должен сказать этому человеку. И что сейчас ему следует оставить при себе. - Чем Нара могут помочь Учиха? – он старался говорить так, чтобы его тон не был расценен, как насмешливый. Впрочем, весь вид Фугаку сейчас говорил о том, что ему совсем не до смеха. - Скажем так, в сеги, когда партия складывается слишком хорошо, принято внимательнее следить за фигурами соперника. Есть вероятность, что одна из них готовится к подмене. Жизнь шиноби научила меня, что нужно внимательнее относиться к событиям, логика которых кажется очевидной. Шикаку обернулся к Фугаку. Он выглядел все таким же расслабленным, что удивило Учиху. Разве можно говорить о таких вещах, оставаясь внешне таким равнодушным. Фугаку вдруг вспомнил Микото. Её пустой взгляд и бледное лицо, с которым женщина говорила о покушении на детей. Возможно, только возможно, он мог ошибаться на её счет? - Что именно вы хотите узнать? – наконец, после некоторых раздумий, спросил он. - Ночь нападения Кьюби, - кивнул Шикаку. – Начнем с неё. Слишком много белых пятен, пора их заполнить. *** Ласточкина выглянула в просвет в рисовой бумаге. Сверху нависло тяжелое безлунное небо. Она шумно выдохнула облачко пара, продолжая заниматься тем, чем занималась всё это время. Извивалась всем телом и выворачивала руки, ослабляя веревку. Оказывается, если делать это несколько часов кряду, то можно неплохо так ослабить путы. И затянуть узлы. Идея звать на помощь уже не казалась ей такой плохой альтернативой. Её злоба утихла, ушла внутрь, перебродив в холодную решимость. Обувь давно валялась на полу, как непригодный для побега элемент. Ей практически удалось запихнуть большой палец под верхний слой веревки на запястье. Очень скоро она сможет перебросить ее через пальцы – а там дело как по маслу пойдет. Она уже сломала два ногтя. Может, попробовать использовать их, чтобы подпилить веревку? За окном послышалась возня. Два глухих стука и сдавленный стон, после чего дверь в помещение открылась и Александра увидела Аяками. Глаза блондина горели алым, щеки раскраснелись, рот был приоткрыт – весь вид его говорил о том, что он со всех ног бежал сюда. - Как ты…? - Доно! – шиноби моментально подскочил к женщине, достал из-за пояса кунай и нетерпеливо резанул по веревкам. Путы слетели с Ласточкиной, она наконец смогла вздохнуть полной грудью. Женщина встала. Онемевшие конечности застыли и какое-то время она потратила на то, чтобы размять их. Всё это время она говорила с Аяками. - Как ты нашел меня? Что с остальными? Как мальчики? - Вы в порядке? – вместо ответа, спросил он и только когда Александра отрывисто кивнула, быстро заговорил. – Ищут вас. Большую часть заставили сидеть по домам, но кое-кто не смирился с таким положением вещей. Фугаку-сан разрешил Яширо и его прихвостням устранять всех несогласных. Было несколько стычек. - Потери? - Никаких. Анбу взяли клан под полный контроль. Мы… - он замолчал, подбирая нужное слово. - В дерьме, - закончила за парня мысль Александра и кивнула на выход. – Идем. - Мальчики? Они вышли из комнаты, и Ласточкина не без удивления отметила, что так называемый «Северный дом» оказался пристройкой в северной части особняка, куда она еще в первый год снесла из дома весь хлам. Сарай, одним словом. Это было так давно, что совершенно не отложилось у нее в памяти. Неудивительно, что она совершенно не узнала это место. - Охренеть. Северный дом, - вслух поразилась она. – А вони-то сколько было… Теперь понятно, почему её не могли так долго обнаружить. Кто будет искать пропажу в её собственном доме? Ласточкина глянула на два лежащих без сознания тела. Якуми – хитрый хорек – безмятежно дергал пальчиком, что говорило, как минимум о глубокой иллюзии. Она шагнула ближе, углядев в его нагрудном кармане краешек чего-то из до боли знакомого материала. Ночь не так уж и плоха. - Как девочка? – она снова посмотрела на Аяками, одним быстрым и несколько брезгливым движением выуживая из кармана Якуми свои наручи. - Девочка под присмотром. Она пришла в себя, но говорить отказывается. Итачи-сан и Саске-сан с ней, под присмотром Инари. - Отправляйся к ним. Инари сам еще ребенок, толку с него, - кивнула она, задумавшись. – Но сначала, как ты меня нашел? Аяками запустил руку в карман и выудил оттуда аккуратно сложенную записку. Ласточкина развернула её и прочла содержимое: «Микото в Северном доме. Найди ее и приведи к лесу смерти. Немедленно»       Александра вскинула бровь. - Как давно получил записку? Видел хоть что-то?       Аяками покачал головой. - Можно мне отправиться с вами? – теперь пришла очередь Сашки качать головой. - Ни в коем случае. В клане происходит какая-то неведомая херня. И если раньше я еще в этом сомневалась, то теперь, - она взмахнула запиской, - уверена на сто процентов. И если, в результате этой херни, я умру, то мы все, в сущности, ничего не потеряем. Но если что-то случится с мальчиками, клан потеряет наследников. А Фугаку последние мозги. Поэтому, - она подошла к Аяками и положила руку на его плечо, сжав его, – ты должен быть с ними. Защищать наше будущее. Аяками смотрел в глаза женщины, думая о том, что понял бы ее намерения даже без слов. Это был тот уровень того невероятного единения духа, который наступает между настоящими боевыми товарищами. По крайней мере, так думал сам Аяками, и никто бы не смог его в этом разубедить. Сашка же думала, что она снова влезла по самые гланды. И, - о, боже! – как ей это нравилось. Но, разумеется, женщина никогда в этом себе не признается. - Иди, - кивнула она и Аяками послушался приказа. Наручи легли на руки, как влитые. Сашка вздохнула, устремляя свой взгляд вдаль. – Ну что ж. Идем в лес смерти. Воодушевляющая будет прогулочка. *** Лес смерти, в народе – зона 44 – представлял собой угрозу не меньшую, чем минное поле. Александра была наслышана о гостеприимстве местной флоры и фауны, и давно дала себе зарок ни за что не входить в эту чертову глотку. Подходя к высокому железному забору, Александра дала себе очередной зарок – больше ничего никогда себе не обещать. Уж слишком сильно ее судьба прилюбила игру в жестокую иронию. Она простояла там около тридцати минут или меньше – до тех пор, пока щиколотки не начал кусать холод, а кожа на руках не покрылась мурашками. А потом, за забором, в тени непроглядной гущи мелькнул отблеск. Ничем иным, кроме приглашения, это назвать было невозможно. Женщина, не думая, перемахнула через забор, чтобы тут же встретиться с янтарным жадным взглядом человека, которого меньше всего ожидала видеть. Ласчтокина вздохнула, решив, что хуже уже точно не будет, и сложила руки на груди. - Орочимару. Я удивлена и обескуражена. - Не нужно, Микото. Хорошо, что мое послание угодило в нужные руки. - А ты сомневался? - Нынче в Учиха всё так непостоянно. Сегодня любовники – завтра враги. Решил, что помощь тебе не помешает. - Уж больно удобно ты появился. Ну прямо черт из табакерки. Ласточкина фыркнула, смерив мужчину небрежным взглядом. Волосы санина были стянуты в тугой пучок, одет он был в утепленные штаны, черную водолазку и грязно-зеленый жилет. За спиной Орочимару был объёмный вещевой мешок. Только хитай-ате при нем не наблюдалось. Догадка пришла в голову Александры, и она тут же ее озвучила. - Собрался куда-то? - В отпуск, - насмешливо отозвался Орочимару, в привычной своей манере кривя губы. – Эти стены стали на меня давить. Слишком мало воздуха, слишком мало простора… - В лесу-то? – усмехнулась она, заводя руку за спину, чтобы быть готовой в любой момент призвать Ёто. Один вид Орочимару заставлял мелкие волоски на ее теле вставать дыбом. – Ну да не мое это дело. Лучше скажи, зачем ты вызвал меня в такое время? Ведь это был ты? Это не мог быть никто, кроме тебя. Орочимару перехватил ремень мешка и сбросил его на землю. Тот бухнулся с глухим звуком, и стоило только звуку этому раздастся, как санин уже стоял в опасной близости от Александры. Его огромные желтые глаза пронзали ее насквозь. - Как недружелюбно.       К счастью, у Ласточкиной всегда были отменные рефлексы, а благодаря бонусу от шарингана, они вышли на совершенно новый уровень. Острие Ёто ткнулось в местечко под ключицей Орочимару, недвусмысленно намекая, что будет с мужчиной, если он решит повести себя неразумно. - Мне можно. Так, говори, зачем я тебе? - У нас есть общий интерес. Скажи мне, кто твой враг, и возможно мы что-нибудь придумаем. Сашка криво усмехнулась. Перед ней стоял последний человек, которому она хотела бы быть обязанной. - Орочимару, каждая собака в Конохе знает, что принимать у тебя помощь себе дороже. И у тебя точно должно быть что-то охренеть какое особенное, чтобы я так сильно рисковала. - Думаю, тебе это понравится. Я могу подсказать тебе способ получить всё, чего ты хочешь. - И чего же по-твоему я хочу?       Мужчина прищурился, окинув женщину таким красноречивым взглядом, что Александра практически увидела ту тысячу душ, которую санин успел сторговать. Ей показалось, что от даже просто от взгляда Орочимару её кожа становится мерзостно-липкой. - Фугаку кое-что забрал у своей шлюхи. Найди это. Любой, кто увидит эти документы, сделает всё, что ты захочешь. - Неспроста ты мне это говоришь, Орочимару, - она прищурилась, не опуская меча и ни на мгновение не ослабляя бдительности. – Там есть кое-что и на тебя, да? Решили использовать меня, чтобы перекрыть кислород Фугаку? - Все мы, так или иначе, используем друг друга. Таков закон жизни. Твоя привилегия в том, что, в отличии от остальных, ты ясно осознаешь, что тебя используют. И можешь получить от этого больше, чем потеряешь. Выбор, достойный сильного. Так, что же ты решишь? Сашка нахмурилась. Она прекрасно понимала мотивы Орочимару, как и его желание сохранить в тайне все свои преступления. Вместе с тем, она не могла позволить себе украсть у Фугаку плоды его трудов. Все эти доказательства были так важны! Важны в первую очередь для Учиха, для их репутации, которую просто уничтожили последние события. Фугаку был отвратительным мужчиной, она чувствовала, что начинает ненавидеть его каждой клеточкой души, но эта ненависть не перевешивала простую истину. От пропажи этих документов она, как и весь клан, потеряет больше, чем приобретет. И даже Сузуму этого не стоил. - Иди к черту, Орочимару, - наконец сказала она, отводя руку с мечом. – Я не настолько чокнулась, чтобы позволить вам провернуть эту аферу. - Данзо уже послал своего человека. Время идет, Микото. Если Не успеют раньше тебя, ты останешься ни с чем. Фугаку всё равно не позволят обнародовать эту информацию. Ласточкина чертыхнулась. - Тебе-то какая с этого польза, если Данзо приберет всё к рукам? - Скажем так, я не люблю, когда меня пытаются отправить на съедение. Данзо решил, что он умнее меня. Он должен за это поплатиться. Сашка застыла. Она должна немедленно что-то предпринять. Забрать эти документы, перепрятать… «…И шантажировать ими Фугаку» - тут же подсказало ядовитое подсознание, за что получило ментальную пощечину. Александра понимала, что времени на принятие правильного решения у нее нет. И как ей вообще выбрать, что правильно в данной ситуации? Раньше бы она несомненно выбрала правильным то, что несло выгоду только ей. И собственный эгоманьяк внутри женщины гадливо нашептывал, что так и следует поступить. Сашка цыкнула. - Если ты знал, где меня прячут, то знаешь, где документы, - наконец сказала она. – Так, где? - В полицейском участке, в кабинете тайчо, есть сейф. Пароль от сейфа Фугаку составил из компиляции дат рождения самых близких ему людей. Как недальновидно, не находишь? Вдруг, самые близкие предадут? - Откуда ты всё это знаешь? – стиснула челюсть Сашка, чувствуя себя какой-то подопытной крысой в стеклянном ящике. – Откуда, черт возьми, вы знаете о нас всё? - Ты же умная женщина. Вот и пораскинь мозгами, доно, - насмешливо протянул Орочимару последнее слово. – И я настоятельно советую тебе поторопиться. Время нельзя остановить. Ласточкина сжала руку в кулак, испепеляя Орочимару взглядом. Меч испарился. А женщина уже рванула с места, со всех ног несясь обратно в квартал. *** На исходе вечера Фугаку чувствовал себя изможденным так, словно прошел не меньше сотни километров. Общество тяготило его, а без окружения верных сторонников глава Учиха чувствовал себя почти что голым. Он чувствовал каждый настороженный взгляд, что был направлен на него. Кого они видели? Главу одного из самых могущественных и сильных кланов страны Огня или ничтожного мужчину, который не смог удержать бразды правления в руках, уничтожив былую славу? Фугаку не знал и, по правде говоря, пока не желал знать ответа на этот вопрос. Шикаку Нара обещался встретиться с ним завтра, для личной беседы. Это будет второй раз, когда представитель другого клана свободно пройдет в его квартал. Учиха мрачно хмыкнул – первый раз вышел ему большим боком. - Шикаку-сан, перед тем, как мы встретимся с вами, я бы хотел кое-что обсудить с главами кланов. Лично. - Это важно? – удивленно спросил мужчина, Фугаку кивнул. – Что же, тогда, я думаю, имеет смысл задержаться. Хокаге, я полагаю, вы не приглашали. - Это имеет значение? – напряженно спросил Учиха, чувствуя, что сейчас ступает по очень тонкому льду. - Думаю, это будет крайне интересная встреча, - вместо ответа, улыбнулся Шикаку. – А теперь прошу меня простить, Фугаку-сан. С этими словами Нара откланялся. А Фугаку вдруг почувствовал, как вся та тяжесть, что давила ему на грудь весь вечер, испарилась. Он смог! Он привлек внимание, избежав при этом ненужных расспросов. Постепенно зала пустела. Исчез Сарутоби и совет, непонятно куда испарились посланники Кумо. Фугаку был слишком вымотан и слишком занят планированием предстоящей встречи, чтобы обратить на это внимание. Коноха постоянно заключала с кем-нибудь мир и так же легко его нарушала; временное перемирие всегда заканчивалось затяжной войной. Наконец, выждав время, глава поспешил домой. Он должен забрать доказательства как можно быстрее. Возможность переговоров, которой он практически был лишен всё это время, буквально окрылила главу. Он уже видел, как раскрывает преступления Орочимару перед остальными, как рассказывает всё Микото и та, разумеется, прощает его. Всё становится на свои места и становится ровным, как эта дорога, которая ведет его к родным стенам. Мужчина прошел мимо поста анбу, спустился ниже по улице, мимо лавки Уручи-сан и поворота на особняк. Он уже видел перед собой возвышающийся над домами символ полиции Конохи. Черная тень мелькнула вдалеке. Фугаку задрал голову и сердце главы ухнуло вниз. Он бы узнал этот силуэт из тысячи подобных ему, из сотни тысяч! Дурная догадка стиснуло ему грудь. Он ворвался в участок, в собственный кабинет и увидел настежь распахнутый сейф. У сейфа, лицом вниз лежал Яширо. Фугаку метнулся к нему, чтобы проверить пульс и лишь выдохнул, когда почувствовал сильные, глубокие толчки. Придушили. - Сука, - одними губами произнес он, и вся та ярость, что сдерживал Фугаку в себе, вдруг хлынула из него, снося остатки благоразумия. Он выбежал из участка и взмыл на крышу, он увидел её, даже не ища взглядом. Всё существо главы Учиха жаждало крови, и эта жажда, эта немыслимая и невыразимая никакими словами ненависть придала ему больше сил, чем все годы изматывающих тренировок. Фугаку настиг женщину у самой границы квартала, рядом с территорией Хьюга. Микото кралась, как ничтожная воровка, но в руках у нее было пусто. Фугаку хмыкнул. Он пикировал вниз, молниеносно сшибая женщину ударом в корпус. Она задохнулась. Сложилась пополам, как сломанная игрушка, гримаса боли исказила ее лицо. Мало. Фугаку схватил женщину за шиворот, блокировал ее удар под колено. Тряхнул так, что волосы упали на ее лицо, и со всей силы ударил о стену. Сгруппировалась. Закрыла голову руками, а Фугаку почувствовал, как очередная волна бессмысленной злобы накрывает его с головой. Почему она молчит?! Кричи! Задыхайся! Плачь! Из-за завеси волос на него смотрели глаза, полные ненависти. А потом он услышал лязг металла о камень. Микото молчала. Молчала, когда взмахнула мечом. Молчала, когда атаковала. Она молчала, когда сталь встретилась со сталью, высекая искры. Когда её меч, каким-то неведомым образом, сломил кунай Фугаку и едва не рассек его плечо. Микото молчала, но каждый ее выпад, каждое движение зрачков говорило о том, что она желает убивать. Глаза Фугаку вспыхнули алым и женщина взревела. Она упала, как подкошенная, пока сила мангеку сминала ее волю и выжигала разум. Фугаку моргнул, осекся, оступился, хватаясь за голову. Он не хотел этого! - Ми.. – дрожащим голосом начал он, но слова застревали в глотке. Её вскрик будто бы пробудил его. – Микото, я… Я не хотел… Он шагнул к ней, намереваясь поднять на руки. Все тело главы охватила паника. Как он мог опуститься до такого? Внезапно совсем близко он услышал мужские голоса. Фугаку обернулся на звук, испуганный тем, что кто-то сейчас может их увидеть. От этого Учиха уже не отмоются никогда. Или же – всего на мгновение – ему показалось, что сейчас он слышал звуки борьбы. Эта мысль окрылила Фугаку – пьяные шиноби были не страшнее уличных сплетен. С ними-то он может справиться. Мужчина тут же развернулся к Микото, желая только одного – как можно скорее забрать ее домой. Острая боль пронзила его лопатку, а потом – и живот. - Ха..? Ф-фугаку? Нет, нет, нет, нет! Нет! И его мир потух. *** Ласточкина держала на руках умирающего мужа. Она дрожала. Нет, дрожал весь мир, в один миг ухнувший и разлетевшийся вокруг нее. Окровавленный Ёто лежал у правой руки женщины, напоминая о самой большой ошибке, которую она могла совершить. - Я не хотела… Я не. - Сашка прижимала Фугаку к себе, чувствуя, как на ее живот сочится кровь из его раны. Кто-то заслонил свет, Александра подняла взгляд. Над ней стоял Хьюга Хиаши. И горячо любимая дочь спала на его окровавленных руках. В эту ночь кровь была везде.